В замке в Кесарии Пенеи

344. В замке в Кесарии Пенеи

29 ноября 1945

Трапеза в гостеприимном доме закончена. Иисус выходит из дома с Двенадцатью, Своими учениками и старым хозяином. Они возвращаются к «Большому Источнику», но не останавливаются там. Они продолжают идти по той же дороге, которая все время идет в гору, в северном направлении.

Дорога, хотя и очень крутая, удобная, потому что предназначена также для повозок и лошадей. В конце ее, на вершине горы, находится массивный замок или крепость, что бы это ни было, и он (замок) удивителен своей своеобразной формой. Кажется, что он состоит из двух строений, расположенных на разных уровнях, так что заднее, которое также более воинственно выглядит, на несколько метров выше, чем переднее, которое господствует (над последним) и защищает его. Между двумя строениями проходит высокая широкая стена, укрепленная низкими квадратными башнями; но они, должно быть, являются единым строением, потому что окружены стеной из тесаного камня, с наклонной кладкой у основания, чтобы поддерживать вес крепостного вала. Мне не видна западная сторона, но северная и южная стороны отвесно обрываются вниз к горе, которая изолирована и обрывается вниз вертикально по обе стороны, я думаю, что западная сторона такая же.

Старый Вениамин, который, подобно всем нам, гордится своим городом, объясняет важность замка Тетрарха, который наряду с тем, что является замком, служит также крепостью для всего города. Он отмечает его красоту, его могучую основательность, его отличительные черты, такие как резервуары для хранения воды, чаны, его размеры, широкий кругосторонний обзор, положение и т.д. «Даже римляне говорят, что он прекрасен! А они хорошие судьи!...» заключает старик. Затем он добавляет: «я знаком с комендантом. Поэтому я могу войти в крепость. Я покажу вам самый широкий и красивый вид на Палестину.

Иисус любезно слушает его. Остальные слегка улыбаются: они видели так много видов. Но старик так добр, что им не хочется обижать его, и они сочувствуют ему в его желании показать что-то прекрасное Иисусу.

Они достигают вершины. Вид действительно великолепный даже с места перед главными железными воротами. Но старик говорит: «Пойдем… пойдем!... Он еще прекраснее изнутри крепости. Мы поднимемся на вершину самой высокой башни в цитадели… Вы увидите…»

И они входят в темный коридор, вырытый в стене, шириной в несколько метров, пока не достигают двора, где комендант крепости ожидает их со своей семьей.

Друзья приветствуют друг друга, и старик объясняет причину визита.

«Раввин Израиля?! Как жаль, что Филиппа здесь нет. Он так хотел увидеть Его, потому что мы слышали о Его славе. Он очень любит истинных раввинов, потому что они единственные отстояли свои права, а также, чтобы досадить Антипе, который не любит их. Пойдем, пойдем!...» Комендант сперва очень внимательно посмотрел на Иисуса, а затем решил почтить Его поклоном достойным царя.

Они идут через другой коридор во второй двор, где находится другая железная задняя дверь, ведущая в третий двор, за которым находится глубокий ров с водой и стена цитадели с башнями. Отовсюду видны лица любопытных воинов и вестовых. Они входят в цитадель а затем, поднявшись по узкой лестнице, достигают бастиона, а затем башни. На башню поднялись только Иисус, комендант, Веньямин и Двенадцать, оказавшись упакованными в ней, как сардины в банке, так что остальные не смогли войти в нее и остались на бастионе.

Иисус и те, кто с Ним, насладились величественным видом, когда они вышли на маленькую террасу на вершине башни и стали смотреть поверх высокого каменного парапета!

Высунувшись над пропастью на этой западной стороне, высшей части замка, они могут видеть всю Кесарию, протянувшуюся у подножия горы. Они могут видеть ее очень хорошо, потому что она находится не на ровном месте, а на пологих склонах. За Кесарией находится плодородная равнина, которая простирается до озера Мером. Оно выглядит как маленькое зеленое море, вода которого искрится подобно светлой бирюзе, разбросанной по зеленому простору подобно частичкам ясного неба. И затем они видят красивые холмы, разбросанные тут и там у границ равнины, подобно ожерелью из темного изумруда с полосами серебра оливковых деревьев. И воздушные плюмажи деревьев в цвету, или деревья в цвету компактные, подобные огромным шарам… А к северу и востоку видны могучие Ливан и Ермон, сияющие на солнце перламутром своих снегов, и горы Итуреи, и можно окинуть взглядом впечатляющую долину Иордана, заключенную между холмами Тивериадского моря и горами Голанских высот, из-за удаленности растворяющихся подобно сонному видению в воздушной дымке.

«Как красиво! Это очень красиво!» - восклицает Иисус, восхищаясь видом, и кажется, что Он благословляет или желает обнять эти прекрасные места широко раскрыв Свои руки и радостно улыбаясь. Он отвечает ученикам, просящим у Него разъяснений, указывая на места, где они уже были, то есть на различные регионы и направления, где они расположены.

«Но я не могу увидеть Иордана», - говорит Варфоломей.

Ты не можешь увидеть его, но он там, в пространстве между двумя цепями гор. Река находится сразу за западной цепью. Мы пойдем туда, потому что Перейя и Декаполис все еще ждут проповедников Благой Вести».

Но Он оборачивается, прислушиваясь к долгому приглушенному плачу, который Он слышит уже во второй или третий раз. Он смотрит на коменданта, как бы спрашивая его, что случилось.

«Это одна из женщин замка. Молодая женщина. Она готовится родить дитя. Это будет ее первый и последний ребенок, потому что ее муж умер в начале месяца Кислев. Я не знаю, будет ли она жить, потому что с тех пор, как ее муж умер, она не делает ничего иного как тает, истекая слезами. Она превратила себя в тень. Ты смог расслышать ее? У нее не осталось сил даже для плача… Конечно… Вдова в семнадцать лет… И они очень любили друг друга. Моя жена и моя теща постоянно говорят ей: «Ты найдешь своего Тоби в своем сыне». Но это просто слова…»

Они спустились с башни и обходят бастионы, восхищаясь местом и видом. Затем комендант настоятельно предлагает гостям немного фруктов и напитки. Они входят в большую комнату в передней части замка, куда слуги приносят то, что было приказано.

Стенания становятся все более душераздирающими и приблизились, и комендант просит прощения также потому, что это неприятное происшествие вынуждает его жену находиться вдалеке от Учителя. Но сейчас слышится плач, который стал даже еще более горестным, чем прежние стенания, и руки, подносящие ко рту фрукты или чаши, застывают в воздухе.

«Я пойду посмотреть, что случилось», - говорит комендант. И он выходит, тогда как горестный шум криков и плача слышан более отчетливо через полуоткрытую дверь.

Комендант возвращается: «Младенец умер как только родился… Какие муки! Она пытается оживить его своими слабыми силами… Но он больше не дышит. Он побагровел!...» - и он, качая головой говорит: «Бедная Дорка».

«Принеси Мне младенца».

«Но он мертв, Господь».

«Принеси мне младенца, Я говорю. Таким, какой он есть. И скажи матери, чтобы имела веру».

Комендант выбежал из комнаты. Он возвращается: «Она не хочет отдать его. Она говорит, что не отдаст его никому. Она, кажется, сходит с ума. Она говорит, что мы пытаемся отнять его у нее».

«Покажи Мне дверь ее комнаты, так, чтобы она могла видеть Меня».

«Но…»

«Не думай об этом. Я очищусь позже, если (это будет) необходимо…»

Они быстро идут по темному коридору к ближней комнате. Иисус Сам открывает дверь и остается на пороге перед кроватью, на которой очень бледная женщина прижимает к своему сердцу маленькое дитя, не подающее признаков жизни.

«Прошу тебя, Дорка. Посмотри на Меня. Не плачь. Я Спаситель. Дай Мне твое дитя…»

Я не знаю, что там (было) в голосе Иисуса. Я знаю, что бедная женщина как только увидела Его, прижала новорожденного младенца к своему сердцу как дикарка, затем она смотрит на Него и выражение страдания на ее лице изменяется и становится скорбным, но в то же время исполненным надежды. Она передает дитя завернутое в льняные пеленки жене коменданта… и остается неподвижной, с вытянутыми руками, с широко раскрытыми глазами, исполненными веры и жизни, глухая к мольбам своей свекрови, которая хотела бы, чтобы она легла на подушки кровати.

Иисус берет сверток пеленок, содержащий полуостывшее дитя, держа его (прямо перед Собой) за подмышки, прикладывает Свои губы к маленьким полуоткрытым губам младенца, слегка наклонившись, потому что маленькая головка откинулась назад. Он изо всех сил дует в безжизненное горло… и остается на мгновение с губами, прижатыми к маленькому рту… затем отдаляет их… и щебет вибрирует в тихом воздухе… затем еще раз, погромче… в третий… и, наконец, настоящий плач из маленькой трясущейся головки. Младенец задвигал своими ручками и ножками и одновременно издает долгий торжествующий крик, его лысая головка и крошечное личико начинают окрашиваться.

И его мать подтверждает: «Мой сын! Моя любовь! Отпрыск моего Тоби! Моего сердца! Приди к моему сердцу!... чтобы я могла умереть счастливой смертью…» - шепчет она, понизив свой голос до шепота, который заканчивается поцелуем и понятной реакцией расслабления.

«Она умирает!» - кричат женщины.

«Нет. Она начинает отдыхать, она это заслужила. Когда она проснется, скажите ей, чтобы назвала дитя: Ешуа Тобиаса. Я увижу ее в Храме в день ее очищения. До свидания. Мир вам». Он медленно закрывает дверь и поворачивается, чтобы пойти обратно к Своим ученикам. Но все они здесь, глубоко тронутые увиденным, глядя на Него с восхищением. Они вместе возвращаются во двор и прощаются с ошеломленным комендантом, который постоянно повторяет: « Как будет жалеть тетрарх, что его здесь не было!» Они начинают спускаться к городу.

Иисус кладет Свою руку на плечо старого Вениамина и говорит: «Спасибо тебе за то, что ты показал нам, и за то, что стал поводом для чуда»…