Сны подушки

Сны подушки

Гречик-

Пуш

Роза

Знайка

Эмма

Валик

Ивановна

Костя, мальчик

Чача, крыса

Действие происходит в детском саду, зимой.

Большая спальная комната. Ряд кроватей. Шум детских голосов, который стихает вдалеке.

Только что в группе закончился «тихий час», в комнате из детей остался только мальчик Костя, он спит, одетый в пижаму. На кроватях и полу разбросаны семь подушек, разные по форме и объему. Они потихоньку начинают шевелиться.

Из темного угла комнаты выбегает крыса Чача, она обнюхивает подушки, лежащие на полу.

Чача (шепотом). Эмма, ты здесь? Скоро же концерт, скоро концерт!

Валик. А? Что? (Озирается.)

Чача незаметно перебегает в дальний угол и юркает в плинтусную дырку.

Подушки поднимаются, присаживаются, приводят себя в порядок, разглаживают на себе наволочки.

Пуш (потягиваясь). Ох, хорошо! И весело!

Валик. Хорошо и весело. Согласен.

Роза. Хорошо-хорошо! Поспали и размялись.

Пуш. Я б еще поспал.

Знайка. Два часа положено. Не больше. Режим!

Роза. Правильно, Знайка. Ну, рассказывайте-рассказывайте. Пуш, начинай.

Пуш. Значит, мой сначала ворочался. Видите, ямки на спине? (Показывает впадины на себе.) Заснул-таки. Снился паровоз. Едет, значит, дымит. А тут – медведь. На рельсы выскакивает. Встал, значит, и давай танцевать.

Роза. А потом?

Пуш. А потом мой проснулся. В него Валик попал.

Валик. Да. Моя не спала. Лежала, песенку пела. С жирафом играла. (Показывает игрушечного жирафа.) А потом как бросит меня! Тут всё и началось… Настоящее побоище.

Знайка (докладывает). Прошу внимания. Мой подопечный. Спал час сорок, видел сны тридцать минут. Во сне был дом двухэтажный, кирпичный, на доме клоун с красным носом, рядом с домом – хвойное дерево. Происшествий не зафиксировано. В битве подушек ребенок не участвовал. У меня все. Спасибо за внимание.

Роза. А у меня, а у меня такой прекрасный сон. Небо голубое-голубое. Солнце золотое-золотое. Папа с мамой за руки держатся.

Эмма. Бу-э. Муть розовая.

Роза. Чего ты, Эмма?

Эмма. Тошнит. Бу-э.

Роза. Ладно-ладно тебе. А ты что видела во сне?

Эмма. Подвал. Там крыса Чача, подружка моя. А еще тараканы. Коричневые, усатые. Копошатся, шуршат. Сотни, тысячи! Усищи такие толстые и спины гладкие, мокрые.

Роза. Ну, хватит! Опять за свое?

Валик. Согласен с Розой. Хватит.

Знайка. Это уже чересчур, Эмма! Ты же знаешь, мы не любим говорить про Лавдоп!

Эмма. Про подвал?

Все (кроме Гречика, хором). Эмма!

Ивановна (чихает). А-апчхи!

Роза. Будьте здоровы, Ивановна. А у вас что?

Ивановна. Мой во сне на танке ехал. По лесу. В прошлый раз – на самолете гонял. А теперь – на танке. Военным будет, озорник. А-апчхи! А для битвы подушек я старенькая. (Вздыхает.) Скоро меня того… в Лавдоп отправят.

Роза. Не бойтесь, Ивановна. Вы еще очень хорошо выглядите. Так, а что наш новенький? Гречик, что тебе снилось?

Все смотрят на Гречика, а он потрясенно осматривает себя. Наволочка сбита, немного изорвана – а на полу рядом образовалась небольшая кучка гречихи. Зерно при этом продолжает сыпаться из дырки в «теле» Гречика.

Гречик. А у меня вот…

Роза(испуганно). Ой, что это?

Пуш. Черное что-то.

Ивановна. Господи, свят-свят!

Знайка (подойдя ближе). Это гречиха. Остатки зерновой культуры.

Гречик. Это было во мне… (Безуспешно пытается заткнуть дырку). Порвалось.

Валик. А где пух?

Роза. Где перья?

Гречик. Не знаю…

Все подушки, кроме Эммы, отходят в сторону от Гречика. Они начинают между собой перешептываться.

Роза. Он не такой, как все.

Пуш. А с виду, как мы, значит.

Знайка. Его отправят в Лавдоп. Точно говорю!

Валик. А мне он понравился.

Ивановна. Жалко малого. Первый день в садике. А-апчхи!

Гречик ходит туда-сюда, наблюдает – гречка продолжает сыпаться из дырки.

Роза. А если из него вся-вся гречка выйдет, без остатка?

Знайка. Это верная смерть. Подушка без начинки жить не может.

Ивановна. Беда-то какая. А-апчхи!

Валик. Как же ему помочь?

Знайка. Подушки в этом деле бессильны.

Пауза.

Пуш. А кстати! Сегодня наволочки свежие дадут! Хочу с собачкой.

Роза. А я – в цветочек. В цветочек – мои любимые.

Знайка. Я предпочитаю нейтральные. Без рисунка.

Валик. А мне не нужна. Я без наволочки привык.

Эмма (подойдя, Валику). «Привык». От горшка два вершка. Тебе не наволочка, а носок нужен. (Смеется.) Согласен?

Гречик тоже подходит к подушкам.

Гречик. Она сыпется… Гречка эта.

Пуш(не обращая внимания на Гречика). Так ну что? Надо отдохнуть.

Эмма (тихо). Утомился толстячок.

Пуш. А?

Роза. Да, надо бы, надо бы. Устала я.

Ивановна. И я… а-пчхи! Старая. Куда мне на танке? Отдохнуть надо.

Валик. Согласен. Надо отдохнуть.

Гречик. Что же мне делать? Объясните!

Знайка. Отдых – один час. Зафиксировано.

Все возвращаются обратно на кровати.

Пуш(укладываясь). Наволочки… Значит… Свежие…

Гречик (смотрит на всех). Почему во мне гречка?

Но Гречика уже никто не слышит. Он бродит между кроватями. Останавливается рядом с Ивановной. Садится на ее кровать.

Гречик. Ивановна!

Ивановна. Ась?

Гречик. Я ничего не понимаю. Что со мной?

Ивановна. У всех пух и перья, а у тебя – гречка. Откуда ты такой?

Гречик. Из магазина. Там нас много было.

Ивановна. И все с гречкой?

Гречик. Не знаю. Мы не проверяли. И я не проверял. До сегодняшнего дня. Я думал, у меня пух и перья, как у всех. Жил себе не тужил.

Ивановна. Вот дождешься. Отправят в Лавдоп! А-пчхи! Отдыхай давай.

Знайка (бормочет во сне). «Отдыхай-давай» – рифма употребительная. Зафиксировано.

Гречик. Ивановна!

Ивановна. Ну чего тебе?

Гречик. А что такое Лав… Лавдоп?

Ивановна. Самое страшное место на свете. Это здесь, внизу. Туда отправляют все старые, негодные подушки. Там сыро, темно, крысы, тараканы… Б-рр! Не будем об этом.

Гречик. Я хочу быть с пухом и перьями. Как все подушки. Я не хочу в Лавдоп.

Ивановна. И я не хочу. Только слабая стала. Здоровье уже не то. Радикулит проклятый. А-пчхи!

Гречик. Чего?

Ивановна. Радикулит! Болезнь такая. В молодости здоровье подорвала. А почему? Щели мной в окнах затыкали. А там – ветер, мороз. У-у – гудит, свистит, продувает. Вот и… апч-хи!.. простыла на всю жизнь.

Гречик. А ты не встречала таких, как я? С гречкой внутри?

Ивановна. За всю свою долгую жизнь – ни разу.

Гречик. А ты все время здесь, в садике жила?

Ивановна. Ага. С самой юности. Меня с фабрики – сразу сюда. А-апчхи! Сколько деток я перевидала, не счесть. Толстые и худые, вредные и добрые. Разные были. Даже негритенок был.

Гречик. Кто?

Ивановна. Негритенок. Черный, как твоя гречка. Кстати, заткнул дырку-то у себя? А то ведь...

Гречик. Что?

Ивановна. Без начинки подушки долго не живут, милок. А-апчхи! (Озирается, на полу рассыпана гречка.) Ох, смотри, наследил уж как.

Гречик. Я так мечтал попасть в садик, когда жил в магазине. А теперь меня в этот Лавдоп отправят. А кто туда отправляет?

Ивановна. Люди. Воспитатели. Но ты не боись. Может, еще обойдется.

Гречик. А если притвориться обычным? А? Вы меня не выдадите?

Ивановна молчит.

Ивановна!

Но Ивановна уже спит, сопит, не слышит.

(Подходит к кроватке Знайки.) Знайка!

Знайка. Время отдыха! Прошу соблюдать.

Гречик. Ну, пожалуйста… Ты ведь самый умный.

Знайка (горделиво). «Ай-кью» – сто шестьдесят четыре. Две недели здесь в библиотеке пуфик подменял. Поумнел. Зафиксировано.

Гречик. Вот скажи. Почему во мне гречка? Я – неправильный?

Знайка. Все подушки набиты пухом и перьями. А ты – нет. Это отклонение от нормы. Следовательно, тебя можно назвать неправильным.

Гречик. А можно стать, как все?

Знайка. Для начала следуй правилам: лежи на животе, соблюдай режим сна и отдыха, меняй наволочку раз в неделю. Не разговаривай с детьми, даже во сне. И перестань шуршать, наконец! (Смотрит, как сыплется гречка из Гречика.) Еще и соришь, к тому же.

Гречик. Я не могу не шуршать. Это же гречка.

Знайка. Вот этим ты себя выдаешь.

Гречик. Значит, люди отправят меня в Лавдоп?..

Знайка. Скорей всего. Хотя... А если сделать операцию?.. (Трогает Гречика за бока, по-медицински ощупывает.)

Гречик (смеется). Ой-ой! Щекотно!

Знайка. Дырка уже есть. Гречку уберем, набьем тебя пухом, перьями. Будешь, как все.

Гречик. И тогда я останусь здесь, в садике?

Знайка. Вероятность очень высокая. Да и выбора у тебя нет: скоро гречка вся из тебя выйдет. А это летальный исход.

Гречик. Чего?

Знайка. Смерть. Пропадешь ни за грош.

Гречик. Я не знаю... Опер-рация! Мне надо подумать.

Знайка. Правильно. Думать – это хорошо. Размышлять полезно. А я пока продолжу отдыхать. Режим! (Заваливается на живот, становится неподвижным.)

Гречик задумчиво бродит по комнате. Не глядя, присаживается на одну из кроваток.

Валик. Ай!

Гречик (вскакивает – оказывается, он уселся на маленького Валика). Ох, Валик, прости. Не заметил.

Валик. Ничего, я привык. Меня легко не заметить.

Гречик. Валик, скажи, почему я с гречкой внутри?

Валик. Не знаю. Я такое в первый раз вижу. Ты не переживай. Ничего не бывает просто так. Согласен?

Гречик. Когда жил в магазине, об этом не думал. Не знал. Шуршал только, в отличие от остальных. Но что тут особенного? А ведь я такой от рождения. Почему? Почему не такой, как все?

Валик. И я не как все. Вот я хотел бы быть больше. Выше. Толще. Я ведь тут самый маленький. Дети мной друг в друга кидаются. Потому что я легкий. И маленький.

Гречик. Ну не такой уж и маленький. Давай померимся.

Гречик и Валик прислоняются спинами. Валик на полголовы меньше Гречика и намного уже его.

Валик. Вот видишь. От горшка два вершка. Согласен?

Гречик. Ты еще вырастешь.

Валик. Нет. Я же подушка. Подушки не растут. Я останусь таким на всю жизнь.

Гречик. А знаешь... Вот я когда жил в магазине, там были такие подушки… подушечки… (Показывает руками.) Вот такие, с капусту… нет, с картошку величиной!

Валик. Да ну!

Гречик. Честное подушкино слово! Просто малявки.

Валик. Интересно, для кого же они такие? Таких маленьких людей не бывает.

Гречик. А это… это... не для людей.

Валик. А для кого?

Гречик. Для этих... для кукол. Да, для кукол! Для «Барби» или пупсов всяких. Такие вот малюсенькие. Ты по сравнению с ними – просто великан!

Валик. Правда?

Гречик. Конечно.

Валик. Значит, я еще не самый маленький? Ты согласен?

Гречик. Согласен! На сто процентов согласен.

Валик. Здорово. На сто процентов. Мне нравится.

Гречик. Вот только даже в этих малюсеньких-премалюсеньких подушках наверняка есть пух. А у меня…

Валик. А к Знайке обращался? Он умный, всё знает.

Знайка (бормочет во сне). Всё знает… Это я…

Гречик. Обращался.

Валик. И что?

Гречик. Он говорит, мне надо сделать операцию. Гречку заменить на пух и перья. Как думаешь, соглашаться?

Валик (машинально). Соглашаться. Ой, нет. Я не знаю. Надо подумать.

Гречик. Вот и он сказал «подумать». (Отходит в сторону.)

Валик смотрит на него, потом вновь укладывается.

(Трогает себя, ощупывает – внутри шуршит гречка.) И зачем мне внутри гречка? Я ведь не кастрюля! (Пытается высыпать из себя гречку: прыгает, вертится, встает на голову, дрыгается, и громко при этом шуршит.) Начинает шевелиться Пуш.

Пуш. Гречик, ты чего это, значит? Угомонись. Начинка вся выйдет – помрешь ведь.

Гречик, запыхавшись, останавливается. Вздыхает. Бредет – из дырки продолжает сыпаться струйкой гречка.

Гречик (грустно). А зачем мне такая жизнь? Никому не нужна гречка…

Пуш. Ну не скажи. Гречка еще ничего. Уж лучше перловки точно. (Принюхивается.) Мм... чуешь? Из столовой тянет, чуешь?

Гречик (в своих мыслях). Отправят меня в Лавдоп, к крысам. Так мне и надо.

Пуш. Что? Не говори про этот Лавдоп. Чуешь, печеньем пахнет? И молоком. Полдник у ребят, значит. Потом на улицу пойдут. Придут с мороза – румяные, замерзшие.

Гречик. Пуш, вот ты такой большой.

Пуш. Специальная модель! Для детей особо крупных размеров.

Гречик. И снов видел множество...

Пуш. Четыреста девяносто четыре - сна, значит. Скоро юбилей, однако. Когда состарюсь, буду писать мемуары.

Гречик. Как? Мя… мяу-муры?

Пуш. Мемуары. Воспоминания, значит. Запишу все-все сны, которые видел, в одну большую книгу.

Гречик. А у меня этих мяу-муров не будет, наверно. О чем может написать подушка с гречкой внутри?

Пауза.

А какие сны у тебя были? Расскажи.

Пуш. О! Самые разные! (Встает во весь свой рост на кровать.) Однажды мне приснилась волшебная страна. Она находится на небе, среди облаков – там растет синяя трава, растут оранжевые деревья, а реки белого цвета – как молоко! Живут там облачные человечки.

Гречик. Какие?

Пуш. Облачные. Руки, ноги, тело – всё сделано из облаков. Мягкие, теплые, как вата. Каждый день человечки вылетают из своих домов – и перегоняют облака туда-сюда. Они умеют летать!

Гречик. Здорово!

Пуш. А еще я видел полосатых обезьян. Мы… то есть мальчик, которому это снилось, сражался с подземными тиграми. Представь, значит, джунгли, солнце… и из под земли, как кроты, лезут огромные тигры. А ты скачешь по деревьям вместе с полосатыми обезьянами и кидаешься в тигров бананами. Если попал – тигр исчезает. Всю ночь, значит, вот бананами кидались – наутро оба мокрые от пота были.

Гречик. Интересно.

Пуш. А еще я три дня подряд видел один и тот же сон. У разных детей – один и тот же сон! Три дня подряд!

Знайка (бормочет). Трое суток… Трое суток… Зафиксировано.

Гречик. Что это был за сон?

Пуш. Про ягодки. Большое поле ягод – дети ходили, собирали их и кушали. А потом ягодки ожили и стали, значит, укатываться в разные стороны. И их надо было ловить, ловить! Под листочками, за цветочками, у грибочков прятались – прыгали, скакали, укатывались и прятались. Петя поймал тридцать две ягодки, Маша – тридцать шесть, а Сашка – сорок восемь. Уф-ф!

Гречик. Я тоже хочу ягодки ловить…

Пуш. А сколько раз мне снилось мороженое! Фруктовое, сливочное, шоколадное, ванильное – на любой вкус! А однажды, значит… однажды приснился город мороженого. Там всё-всё сделано из мороженого – дома, деревья, машины и даже мусорные урны. И совсем не холодно. В небе светит солнце, жарко, все ходят в маечках и шортиках – а мороженое вокруг совсем не тает. Подойдешь к скамеечке, нагнешься, кусочек откусишь – и дальше, значит, идешь.

Гречик. Вот это да!

Пуш. Да! Чего только мне не снилось! Игрушек – миллион! Машинки и конструкторы, куклы и кубики, мячики и шарики. Животных настоящих – видимо-невидимо. Котятки, значит, собачки, хомячки, попугаи. Слоны, лисицы, львы, орлы и куропатки. Чайки. И кенгуру.

Гречик. Кенгуру?

Пуш. Да-да, кенгуру. С сумкой такой на животе, значит. А сколько еды я видел! Больше всего такие люблю… Только вчера мне приснился торт…

Гречик. Вкусный?

Пуш. Ужасно вкусный. С кремовой начинкой, сверху кусочки бананов и апельсинов, политый клубничным соусом… (Облизывается.) Пирожные, значит, снятся разные. Песочные, бисквитные, сдобные. С творогом, суфле, шоколадом. С пирожками тоже все хорошо – яблочные и капустные, вишневые и рисовые, грибные и картофельные.

Гречик. А гречка тебе снилась? Каша гречневая?

Пуш. Нет. Гречки не было. И манки не было. Детки каши как-то не очень. А вот борщ, значит, один раз приснился. И шашлычок – горячий, с лучком и помидорами. Но больше, больше всего из еды мне снилось конфет! Карамельки, ириски, шоколадки, «Птичье молоко», леденцы, мармеладки.

Гречик. Эх… Мармеладки.

Пуш. А еще я люблю эти моменты, после обеда… Когда мальчики и девочки ложатся, кладут на меня свои головы... И от них пахнет – супами, щами, пирогами, кренделями! А однажды один мальчик, значит, на меня колечко заварное уронил! Представляешь? Из столовой принес, сел на кровать – и уронил прямо на меня! Со сливочным кремом! Как же я хотел, чтобы эту наволочку с меня не снимали. Она так вкусно пахла.

Гречик. У тебя такая интересная жизнь, ты столько видел. А от меня никакой пользы! Ни пуха, не пера!

Пуш (машинально). К черту! (Спохватывается.) А? Да нет. Ты здесь всего первый день. Тебе нужно это… ада… апда… апатироваться…

Знайка (сквозь сон). Адаптироваться!

Пуш. Во! Точно. Адаптироваться.

Знайка (сквозь сон). То есть привыкнуть.

Пуш. Ага, значит. Привыкнуть. С гречкой тоже можно жить. (Смотрит, как из Гречика тонкой струйкой сыплется его начинка; опасливо.) А вот без гречки вполне можно умереть…

Гречик. Но я же неправильный! Люди отправят меня в Лавдоп!

Роза сладко потягивается.

Роза. Гречик, ты почему шумишь?

Гречик подходит к Розе, присаживается на ее кровать. Пуш укладывается обратно на живот.

(Замечает, что из Гречика сыплется гречка.) Вот только на моей постельке не сори, пожалуйста.

Гречик(быстро встает с кровати). Ой, прости.

Роза. Ну так чего ты шумишь?

Гречик. Не знаю, Роза. Просто неправильный я, и всё тут.

Роза. А зачем об этом думать? Представь, что в тебе пух и перья. Мы не будем напоминать тебе о том, какой ты внутри на самом деле. (Очищает свою постель от остатков гречки.) Если ты, конечно, не будешь так явно это показывать.

Гречик. Все равно заметят. Люди заметят. Она же из меня так и прет, гречка эта! Дети все время подушками бросаются.

Роза. А меня не трогают. Я слишком нежная для всех этих игр.

Гречик. Кстати, я слышал, у тебя здесь самые красивые сны.

Роза. От кого слышал?

Гречик. От Валика.

Роза. Ах, Валик… Милый Валик.

Гречик. Согласен. Милый.

Роза. Он хороший. Только маленький. Был бы он немного больше, чуть-чуть больше.

Гречик. Как Пуш?

Роза. Нет, Пуш, если честно, уж очень большой. Он мне тоже не подходит.

Гречик. Подходит для чего?

Роза (улыбается). Гречик, скажи, ты когда-нибудь мечтал о своей паре?

Гречик. Своей паре? Это как?

Роза. Каждая подушка на этом свете может встретить свою пару – другую подушку, которая во всем ей подходит.

Гречик. А зачем она нужна, эта другая?

Роза. Потому что… потому что вместе, вдвоем хорошо. Уютно. Радостно. Прекрасно. У людей это называется «любовь».

Знайка (бормочет во сне). «Любовь»… Большая энциклопедия, буква «Л»… Чувство глубокой симпатии…

Гречик. Что-то не слышал.

Роза. Я во снах столько раз видела. Мама и папа. Папа и мама. Любовь…

Гречик. Любовь-морковь. Морковь-любовь.

Роза. Знаешь, у меня есть мечта. Когда-нибудь попасть в настоящий дом, в спальню, в семейную кровать.

Гречик. Семейная кровать? А что там хорошего?

Роза. Во-первых, там очень много места – кровать большая-большая. Там спят папа и мама. А во-вторых, такая кровать предназначена всегда для двух подушек. Для пары. Они всегда вместе, всю жизнь. И днем, и ночью. Они созданы друг для друга. Им вместе хорошо.

Гречик. А если надоест? Всю жизнь, на одной кровати, с одной и той же подушкой, а?

Роза. Не надоест. Никогда-никогда! Они настолько связаны друг с другом. Им ведь снится одно и то же. И даже наволочки у них одинаковые. Представляешь?

Гречик. Надо же. Надо же.

Гречик машинально присаживается на кровать Розы, зерна из дырки вновь начинают сыпаться ей на постель.

Роза. Гречик!

Гречик (вскакивает с кровати Розы). Ах, да-да.

Роза. Когда я жила на подушечной фабрике, мы с подружками мечтали о том, чтобы нас отправили в настоящие дома, в настоящие квартиры. Мы хотели попасть в семейную кровать. И кого-то действительно отправили туда. А я… я попала вот сюда.

Гречик. А разве здесь плохо?

Роза. Нет. Дети милые, сны чудесные. Но мне хочется чего-то большего… Хочется увидеть уже взрослый мир!

Гречик. Тебя же здесь все любят.

Роза. Но рано или поздно я состарюсь! И меня отправят… меня отправят… в Лавдоп! Туда, где так плохо.

Гречик. А если ты попадешь в дом, в спальню?

Роза. Оттуда не отправляют в Лавдоп! Там живешь всю жизнь. И когда становишься старым, тебя уносят в домашний чулан. А там тепло, уютно и всегда есть, с кем общаться.

Гречик. Скажи, а моя пара, получается, тоже должна быть с гречкой? Быть не такой, как все?

Роза. Не знаю.

Гречик. А вдруг я один такой на свете? (Отходит в сторону, присаживается на другую кровать, вздыхает.)

И тут кто-то рядом гавкает. Гречик вздрагивает, оглядывается – рядом сидит Эмма.

Эмма (довольно). Ага, испугался!

Гречик. Ну и шуточки. У меня вся гречка в пятки ушла.

Эмма. Да ее в тебе уже и не осталось, я смотрю. Вот ведь самурай. (Смеется.) Лучше смерть, чем позор, да?

Гречик. Может, оно и к лучшему.

Эмма. Я ведь все слышала. Как ты тут ходил. «Почему я не такой, как все? Почему?» Ноешь и ноешь. Сколько можно?

Гречик. Я не ною.

Эмма. Еще как ноешь. Уж сколько я видела деток – и те не такие. А уж я знаю толк в детских слёзках.

Гречик. Не ною я.

Эмма. У всех наволочки меняют раз в неделю – а у меня через день. Знаешь, почему?

Гречик. Почему?

Эмма. По кочану. Что обычно мне снится? Пауки, тараканы, змеюки всякие. Чудища лесные, страшилища, бабаи, монстры. Я специалист по кошмарам. По ужастикам всяким. Плачут детки во сне. Вот наволочки и мокрые потом.

Гречик. Ты злая?

Эмма. Да нет. Обычная я. Просто жизнь – она ведь разная. Не только цветочки в ней и солнышко. Ты где раньше жил, до садика?

Гречик. В магазине. Там много подушек со мной было. Мы никуда не ходили, только на полках и в корзинах лежали. По ночам общались: гадали, кто нас купит, и где мы окажемся. (Вздыхает.) Только я не знал тогда, что во мне гречка.

Эмма. Вот-вот. Все вы тут, жизни не знаете. Выросли в тепличных условиях. Роза, Пуш, Знайка и Валик тоже сразу с фабрики сюда попали. Ивановна здесь всю жизнь просидела. Правила еще эти дурацкие придумали.

Гречик. Они все боятся Лавдопа.

Эмма. Ничего страшного там нет! Никого не слушай.

Гречик. А тебя, значит, можно слушать?

Эмма. А меня можно. Я всегда правду говорю. Есть такие подушки – говорят одно, а думают другое. Добренькими хотят выглядеть. А я – честная. Прямая.

Гречик. Разве это хорошо?

Эмма. «Хорошо» – «не хорошо». Ерунда это всё. Слышал, что все подушки должны спать на животе?

Гречик. Да. Такие правила.

Эмма. А я вот сплю на спине. Я так хочу. Никого не надо слушать.

Гречик. Знайка говорит: спать на животе, соблюдать режим сна и отдыха, менять наволочку; с детьми не разговаривать. Так надо.

Эмма. «Надо». А если не хочешь? Я вот иногда во время «тихого часа» не хочу спать. Лежу себе на спине, думы думаю.

Гречик. А ребенок?

Эмма. И он тоже лежит, не спит. Не хочет!

Гречик. Неужели всё можно?

Эмма. Ага. Всё. Делай, что хочешь. Шали, проказничай, вредничай.

Гречик. А меня учили, что так нельзя.

Эмма. Ты прямо как Чача. Это подружка моя единственная. Такая стеснительная, всего боится. А я ей всегда говорила: что нравится – то и делай. И тебе говорю.

Пуш резко усаживается на кровати.

Пуш. Так! Эмма! Ты чему Гречика учишь?

Эмма. Успокойся, толстячок.

Пуш. Ты ее не слушай, Гречик. Она со всеми новенькими так разговаривает. Испортить хочет. Она знаешь, где раньше жила?

Гречик. На подушечной фабрике?

Эмма. Давай, толстячок, ябедничай.

Пуш. Нет, к нам попадают не только оттуда. А вот Эмма раньше жила…

Роза. Она раньше жила…

Гречик. Где?

Ивановна. Жила она…

Пуш, Роза, Валик, Знайка, Ивановна (хором). В Лавдопе!

Знайка. В темноте, в сырости, с крысами, тараканами. Б-р-р! Ее, конечно, почистили, отстирали. Но душу-то не отстираешь. Та же самая, значит, душа осталась. (Шепотом.) Подвальная.

Эмма. Зато я жизнь знаю. Настоящую.

Роза. Про чудищ и змеюк? Жизнь не такая, Эмма. В ней много света, радости, счастья.

Пуш. Роза права. Ты, Эмма, хочешь, чтобы Гречик стал плохим и непослушным. Таким же, как ты.

Знайка. Маленьких нужно учить добру. Зафиксировано.

Валик. Согласен.

Ивановна. А-апч-хи!

Пуш (реагирует на чих). О! Правда, значит.

Эмма. Вот все вы такие умные. А решить проблему Гречика не можете! Что вы можете предложить? А? Только сладенькие слова? Или подвалом напугать? Да вы смотрите – он скоро вообще без начинки останется!

Все молчат.

Вы только о себе и думаете!

Все продолжают молчать.

(Поворачивается к Гречику.) Видишь? Ты навсегда останешься таким! И всем на это наплевать!

В комнате воцаряется полумрак, играет тихая музыка. За стенами, вдалеке слышен голос воспитательницы: «Собираемся, дети! Все на прогулку!»

В углу комнаты кто-то шуршит, опять появляется крыса Чача. Она стоит на задних лапках, не решаясь пройти дальше.

Чача(шепчет). Эмма, Эмма, где же ты? Where are you?* Скоро же концерт – я без тебя не справлюсь!

Гречик вылезает из своей кровати, где спит мальчик Костя, оглядывается вокруг, молчит, вздыхает. Костя при этом просыпается. Чача юркает обратно в плинтусную дырку.

Гречик(наблюдает, как струйка гречки сыплется из «тела»). Вот и всё. Осталось только достойно умереть.

Пауза.

Я раньше не знал, что такое одиночество. А теперь знаю. Это когда ты не такой, как все.

Костя. Я тоже не такой, как все.

Гречик. Ой. Привет.

Костя (присаживается на кровати рядом с Гречиком). Привет! Меня Костя зовут.

Гречик. Знаю. Ты ведь на мне спишь.

Костя. А тебя? У тебя есть имя?

Гречик. Есть. Меня Гречик зовут.

Костя замечает, как из Гречика сыплется зерно.

Костя. Ой, а что у это тебя?

Гречик. Гречка. Начинка моя.

Костя. Ну-ка, погоди!

Костя отстегивает от своей пижамы булавку, которая скрепляла полы рубашки. Закрепляет булавку в месте дырки на «теле» Гречика. Гречка перестает сыпаться.

Гречик. Ой.

Костя. Теперь порядок.

Гречик изумленно и радостно осматривает себя. Благодарно глядит на Костю.

Гречик. Если честно, я раньше никогда с людьми не разговаривал. Запрещено.

Костя. А я – с подушками. Но ты не бойся. Это всего лишь сон.

Гречик. Как это? Никакой это не сон! Мы не спим!

Костя. Спим. Ведь известно: подушки не умеют разговаривать. Значит, это всё сон.

Гречик. Хм. Ладно. Спорить не буду. Кстати, а почему ты на полдник не пошел и на прогулку, как остальные дети? Почему здесь остался?

Костя. Я новенький. Первый день тут. И потом – мне нельзя.

Гречик. Ух, ты. Я тоже новенький, тоже первый день. А почему нельзя?

Костя. Я болею. У меня особый режим.

Гречик. А чем болеешь?

Костя. У меня эта… аллергия.

Знайка (бормочет во сне). Большая энциклопедия, буква «А»…

Гречик. Ал… ал-легрия? А что это?

Костя. Я чихаю и кашляю от разных предметов. От цветов. От кошек, собак. От подушек.

Гречик. А почему сейчас ты не чихаешь? Я ведь подушка.

Костя. Не знаю. Может, потому что сплю?

Гречик. Да не спишь ты!

Костя. А давай проверим. Ущипни меня.

Гречик пытается ущипнуть Костю. Тот никак не реагирует.

Гречик. Я не умею щипаться. Я же подушка. Весь мягкий.

Костя сам пытается ущипнуть Гречика.

Гречик (смеется). Ой, щекотно! Ха-хах-ха...

Костя. Ладно, не буду.

Гречик. Ага. А то всех разбудим.

Костя. Кого всех? Тут одни подушки! Или они тоже, как ты, умеют разговаривать?

Гречик. Конечно. Мы все умеем. Только я все равно другой. Не как они.

Костя. А что с тобой не так?

Гречик. В подушке должны быть пух и перья. А во мне гречка.

Костя. А зачем она тебе?

Гречик. Не знаю. Никто тут не знает, я спрашивал. Роза, Пуш, Эмма, Валик, Ивановна… Даже Знайка не знает, а он тут самый умный – в библиотеке две недели жил.

Костя. А кто такой Знайка?

Гречик. А вон, видишь подушку в серой наволочке? Это Знайка.

Костя. А что, получается, у всех подушек есть имена?

Гречик. Конечно. Каждый может придумать себе имя. Так удобней.

Костя. Эмма, Пуш, Знайка, Ивановна, Роза, Валик… И Гречик. А чем у вас отличаются девочки от мальчиков?

Гречик. У мальчиков пуговички на наволочке застегиваются слева направо, а у девочек – справа налево.

Костя. Всё, как у людей. Здорово! А я тебя понимаю. Я могу тебя понять. Я ведь тоже не такой, как все.

Гречик. Потому что у тебя эта… как ее… алле-легрия?

Костя. Да. Я другой. Здесь в саду все такие, обычные. Не понимают меня. Они нюхают цветы. Играют с кошками и собаками. А я ничего не могу этого делать. Мне даже с игрушками мягкими играть нельзя.

Гречик. Даже с игрушками?

Костя. Еще болею часто. Простудой, гриппом. Лежу дома, пью лекарства. Друзей нет. Я и общаюсь только с врачами. Негде заводить друзей.

Гречик. А хочешь… хочешь, я буду твоим другом?

Костя. Хочу. Только…

Гречик. Что?

Костя. Вот я сейчас проснусь – и всё закончится. Ты станешь обычной подушкой. Не разговаривающей. Это ведь всё мне снится!

Гречик. Вот заладил! Почему ты мне не веришь? (Оглядывается, видит поблизости Ивановну.) Идем за мной! (Подходит к Ивановне вместе с Костей, тихо.) Ивановна… Это я, Гречик… Можно тебя на минутку… Ивановна!

Ивановна (просыпается). А-апчхи! Чего тебе опять?

Гречик. Я себе друга нашел. Он меня от смерти спас! Видишь?

Гречик показывает заткнутую булавкой дырку на своем «теле». Ивановна спросонья вглядывается.

Гречик. Его Костей зовут. Только он думает, что это все сон. Скажи ему!

Ивановна смотрит на Костю. Костя подходит к ней ближе.

Ивановна. А-апчхи!

Костя. Аа-пчхи!

Ивановна. А-апчхи!

Костя. Аа-пчхи!

Ивановна. Эй! Ты чего дразнишься? Нехорошо пожилые подушки дразнить. Стыдно должно быть.

Костя. Я не дразнюсь. Честно-честно.

Гречик. Он не дразнится, Ивановна. Просто у него ал-легрия.

Костя. Аллергия.

Ивановна. Чего?

Костя. Я чихаю от подушек. (Отходит подальше.) Лучше здесь постою.

Ивановна (оборачивается к Гречику, шепчет). Ты чего это? Нам ведь запрещено разговаривать с детьми! Забыл?! Захотел в Лавдоп попасть?

Гречик. Нет. Я просто… Просто он… У него друзей нет. Ему общаться не с кем.

Ивановна. А тебе-то что? А-апчхи! Это его, человеческие, проблемы. Подушки не должны в это вмешиваться. У нас – своя жизнь!

Гречик. Но Ивановна…

Ивановна. Иди, ложись. И никаких больше разговоров с детьми. Знайка узнает – будет большой скандал. А-пчхи!

Знайка (бормочет во сне). Большой скандал… Да…

Гречик идет к своей кроватке, присаживается. Костя садится рядом.

Гречик. Теперь видишь, что это не сон?

Костя. До сих пор не верится. Но если это правда – это же здорово! Мне с тобой интересно. Я еще ни с кем так не общался!

Гречик. Я тоже. Только это запрещено.

Костя. Что запрещено?

Гречик. Мы не должны общаться. У подушек своя жизнь, а у людей – своя. Так положено.

Костя. Почему? Кто это решил?

Гречик. Не знаю. Такие правила. А не то в Лавдоп отправят.

Костя. Что за Лавдоп?

Гречик(шепотом). Подвал. Там темно, сыро, крысы… Туда все негодные подушки отправляют.

Костя. Лавдоп, Лавдоп… Название какое-то странное. А! Так это и есть – «Подвал» наоборот. А кто туда вас отправляет-то? Люди?

Гречик. Да. Я сейчас у Знайки еще спрошу. Ты только тут лежи. Притворись спящим. А то он рассердится.

Костя. Хорошо. (Ложится на кровать.)

Гречик подходит к Знайке.

Гречик (тихо). Зна-айка.

Знайка. Режим! Не нарушать!

Гречик. Это важно. Очень-очень важно.

Знайка (садится). Ну что там у тебя?

Гречик. Понимаешь, я тут с мальчиком познакомился…

Знайка. Что?! Ты с ним разговаривал?

Гречик. Ну, Знаечка… Он необычный. Не такой, как все. А еще он мне дырку какой-то штучкой заткнул. Я теперь не умру.

Знайка(осматривает дырку в Гречике, заткнутую булавкой). Это английская булавка. Неплохо придумано. (Сердито.) Но ты же знаешь, что разговаривать с детьми запрещено. Строго-настрого! Самое главное правило подушек нарушаешь. Понимаешь? Он ведь расскажет воспитателям, и тогда нас всех в Лавдоп отправят!

Гречик. Он очень умный. Очень.

Знайка. Умный? Умнее меня?

Гречик. Да. Ой, то есть нет. Не знаю. Сам посмотри.

Знайка идет к Косте. Тот садится на кровати.

Костя. А-апчхи! Простите. Вы лучше там стойте.

Гречик. У него эта… ал-легрия.

Знайка (отходит подальше). Аллергия. Сверхчувствительность иммунной системы организма.

Гречик. Он от подушек чихает.

Костя. И кашляю. А вот от Гречика – почему-то нет.

Знайка(задумчиво). Так, так… Гречик набит гречкой. Все ясно! Это хороший антиаллерген.