САТИРА И ЮМОР В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 20-30 ГОДОВ ХХ ВЕКА»

«САТИРА И ЮМОР В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 20-30 ГОДОВ ХХ ВЕКА»

(По произведениям М. Зощенко, И. Ильфа и Е. Петрова, А. Аверченко, Н. Тэффи )

Ю. Томашевский: «Сатирикам везде и во все времена жить было куда как опасней, нежели представителям иных литературных профессий. Их арестовывали, называли врагами народа, видели в них злопыхателей и зубоскалов, которые мать родную продадут, лишь бы поехидничать, поиздеваться над временем и над людьми, с которыми они живут в одно время.

А ведь сатирики и в мыслях не держат смеяться над людьми. Они собирают пороки мира вместе, создают некий отрицательный мир, который и подвергают сатирическому осмеянию. Смехотворная нелепость этого мира должна, как им кажется, оттолкнуть современников, помочь им сделать всю жизнь чище и красивее. Любовь к людям, боль за несовершенство их жизни гонит сатирика к столу».

Именно такими были Михаил Зощенко, Илья Ильф и Евгений Петров, Аркадий Аверченко, Надежда Тэффи.

Михаил Зощенко возвратился в литературу сравнительно недавно. После того, как в 1946 г. за свое творчество он был заклеймен А.А Ждановым как «пошляк», «хулиган» и «подонок литературы», «Глумящийся над советскими людьми», а родной сын отказался от отца, имя Зощенко получило статус бранного и выпало из литературного обихода, его изгнали из Союза писателей, и многие думали, что он сам тоже выпал из жизни.

В наше время М. Зощенко вновь занял свое достойное место в ряду с сатириком и юмористом.

В центре внимания были такие короткие рассказы, как «История болезни», «Собачий нюх», «Западня», «Агитатор», «Качество продукции», «Стакан», «Баня», «Прелести Культуры», «Неверные люди», «Аристократка», «Каменное сердце».

Сам Зощенко писал, что « в каждом из нас имеются те или иные черты мещанина, и собеседника, и стяжателя. Я соединяю эти характерные, часто затушеванные черты в одном герое, и тогда этот герой становиться нам знакомым и где – то виденным».

Зощенко высмеивает не человека, а «печальные черты» в человеческом характере. Он буквально одержим нравственными идеалами и видит, что будущая жизнь вовсе не будет так прекрасна, потому что «заскорузлось» человеческих отношений почти невозможно переделать.

Рассказы Зощенко похожи на очерки, сценки, репортажи. Он - обличитель массы, малокультурного городского мещанина, рвача, хапуги. Он резко высмеивал необразованность, невежество, бескультурье, политическую тупость своих сограждан. И многим это очень не нравилось, так как вместе с тем он обличал нравственную глухоту, спесивое помпадурство чиновников, их лакейство, безделье, паразитизм, прикрытые трескучей фразой. Он сатирик нравов, обличитель косности, всего того, что мешало и мешает нам жить.

Насколько неприглядно и даже опасно мещанство, М. Зощенко показал в рассказе «Нервные люди». В нем жильцы коммунальной квартиры дерутся «от чистого сердца», а «инвалиду Гаврилову последнюю башку чуть не оттяпали», И только роковые слова «мильтона»: «Запасайтесь, дьяволы, гробами, сейчас стрелять буду!» - привели народ в чувство, после чего все разбежались по своим комнатам.

Но особенно страшен герой мещанского замеса, если он вдруг из семейно-бытовой сферы перебирается в служебные покои. Персонаж рассказа «Каменное сердце» своего рода интеллектуал. Он в совершенстве овладел искусством сживания со света непокорных подчиненных и делает это «весьма тонко и с таким знанием человеческой души, что и доказать ничего нельзя», - пишет Зощенко, еще не подозревая, что и его судьба окажется в руках подобного мракобеса. А сколько их и в наше время!

Унижение человеческого достоинства, показанное в форме едкого гротеска в рассказе «История болезни», потрясает и нас, жителей ХХI века, потому что мы сплошь и рядом оказываемся в подобных ситуациях.

Чередой проходят перед ребятами персонажи рассказов М Зощенко, и обучающимся есть над чем задуматься.

Идею о совместном творчестве И. Ильфу и Е. Петрову подал писатель Валентин Катаев, брат Е. Петрова. Свои произведения (в том числе оба романа) И. Ильф и Е. Петров писали вместе.

Ильф и Петров в своих произведениях вскрывают «новейшие модификации многоликого обывателя и бюрократа, использующих изощренные приемы (способы) самосохранения самообороны, многочисленные виды мимикрии (защитные приспособления организма, как у хамелеона). Вот почему жало насмешки направлено на «идейного» мещанина, «выдержанного совчиновника, барабанного активиста», - пишет Л. Ершов в статье «Увеличивающее стекло» (см. книгу «Русская советская сатирикоюмористическая проза» (Л., 1989)).

И. Ильф и Е. Петров бичевали недостатки нашего общества и пороки, проистекавшие не столько от нашей бедности, сколько от нежелания заниматься своим прямым делом, от некомпетентности человека, руководителя в том или ином вопросе. А ведь и в наше время этот вопрос не утратил актуальность.

В рассказе «Бронированное место» герой проходит через массу унижений, чтобы купить себе билет на поезд. В результате титанических усилий (обзвонил всех своих знакомых и многих незнакомых) он получил 44 билета и в вагоне ехал один, потому что продать их не успел, ведь каждый гражданин в нашей стране до сих пор знает, что на вокзале билеты не продаются.

В рассказе «Костяная нога» бюрократы затюкали «маленького советского человека», доктора (у него даже имени нет) и его любимую, Люсю, у которой прописка была не в Москве, как это было не обходимо для семейного счастья, а в Одессе. Этих несчастных людей очень хорошо может понять и наш современник, который на себе испытал, что значит прописаться в городе приезжему.

Уродующая политизация в образовании и воспитании детей в гротескной форме изображена и рассказе «Разговоры за чайным столом». Двенадцатилетний сын рассказывает за чаем родителям, кого они прорабатывали сегодня в школе, какой был полит аврал в классе с двоечником Лебедевым, который повторил целый ряд «деборинских ошибок в оценке махизма, махаевщины». Сын буквально заткнул за пояс своего отца, большевика со стажем, своими недетскими прорывами бороться с оппортунистами. И только одна беда у мальчика – знаний по предметам маловато.

«Королем смеха» называли современники Аркадия Аверченко. «Первый смех Аверченко был чист и беззлобен», - писал А. Куприн.

Настроение Аверченко резко меняется после революции. Теперь многие рассказы он пишет в жанре антиутопии, им отрицается сама возможность построения совершенного общества.

Сейчас рассказы А. Аверченко воспринимаются нами иначе, чем в то время, когда они создавались. Но несомненно, что суд времени сатирик выдержал, вновь возвратился в нашу литературу и по праву занял в ней свое место. И можно поспорить с Н. Тэффи, которая говорила, что Аверченко «юморист без надрывов и смеха сквозь слезы». Нет, сердце его обливалось кровью, когда он писал свою книгу «Дюжина ножей…» В ней чувствуется боль, трагедия, отчаяние, но и вера в торжество разума.

Если Аркадия Аверченко современники по праву называли «королем смеха», то Надежда Тэффи (Лохвицкая) была «жемчужиной русского юмора». Ее рассказами зачитывались все. Ее талантом восхищались люди самых разных политических взглядов и литературных вкусов. «Тэффинька», как звали ее близкие друзья, и в эмиграции оставалась любимейшим и наиболее читаемым автором, «летописицей русского Парижа». Крупные русские писатели были в числе ее друзей почитателей.

Интересна история псевдонима Тэффи. Она связана с одним глупым человеком (дураки всегда счастливы, считает юмористка) по имени Степан, а домашние звали его Стэффи. «Отбросив из деликатности первую букву (чтобы дурак не зазнался), я решила подписать пьеску свою «Тэффи» и послала ее в редакцию Суворинского театра. Пьеса имела успех», - писала Н. Тэффи. Режиссер по поводу ее псевдонима сказал, что, наверно, это имя из Киплинга. Писательница обрадовалась, что истина не была открыта. Под этим псевдонимом Надежда Лохвицкая и вошла в историю русской литературы.

И совсем уж не смешно читать рассказ «Ностальгия», который написан в эмиграции. Писательница сумела передать свою душевную боль, тоску по родине через страдание простой русской женщины, старой няньки, вывезенной после революции в Париж и тоскующей здесь, на чужбине, по «русской травушке муравушке», «белоствольной березе, к которой можно прислониться в родном лесу и она снимет с тебя тоску-кручину», по церковному благовесту: «Нянька долго стоит у дверей у притолоки. Долго рассказывает о лесах, о крестном ходе с водосвятием, чтобы дождик был, зерно напоил. Наговорится, напечатлится, съежится, будто меньше станет, и пойдет в детскую, к ночным думкам, к старушечьим снам – все о том же».

В переживаниях няньки передается состояние души самой Тэффи и тех, кто волею истории оказался вдали от Родины.