Послесловие 1

Абрамцевский кружок и его роль в формировании эстетики искусства рубежа веков. Что общего в идеях участников Абрамцевского кружка и Уильяма Мориса.

Эссе Ю.Нежид.

Важные аспекты для понимания уникальной роли Абрамцевского (Мамонтовского кружка)

1) Место силы русской культуры. Гений этого места указывает на непрерывность усилий русской культуры, направленных на поиск эстетического и нравственного идеала, передачу ключевых культурных кодов от одного поколения русских художников к другому.

Речь идет о том, что Мамонтовы не случайно выбрали для организации родового гнезда усадьбу в Абрамцево. Удивительным образом это знаковое место «дождалось» своего нового владельца: словно свеча русской культуры передалась от семейства Аксаковых к семейству Мамонтовых, самой судьбой было назначено, чтобы именно тут на рубеже веков возникнет мощный очаг русской художественной школы. Несомненно, для Мамонтовых и их друзей эта связь с кругом людей, посещавших усадьбу при Аксакова*, носила символический характер, подпитывала энергетически их эстетические и нравственные поиски.

*У Аксаковых в имении бывали писатели И. С. Тургенев, М. Н. Загоскин, Н. В. Гоголь, С. П. Швырёв, поэт Ф. И. Тютчев, актёр М. С. Щепкин, историки Т. Н. Грановский и М. П. Погодин, фольклорист А. Гильфердинг, славянофилы А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, П. В. Киреевский. Гоголь подолгу здесь жил в специально отведенной комнате, а в августе 1849 года читал тут главы второго тома «Мертвых душ».

2) Уникальность личности самого хозяина, Саввы Мамонтова: мецената-спонсора и главного вдохновителя, катализатора творческих экспериментов.

Савва Мамонтов, с его неумной энергией и множеством талантов, финансовыми возможностями, с его своеобразным вкусом и обширными знакомствами, а также особым чутьем на таланты стал идеальной фигурой, вокруг которой собралась блистательная компания русских интеллигентов. 15 лет существования этой великолепной «тусовки» можно считать своего рода компенсацией за «пропущенную» русским искусством эпоху возрождения. Савва Мамонтов вполне это осознавал, когда благосклонно принимал в свой адрес титул «Саввы Великолепного» и «русского Медичи». Определенные грани его человеческого таланта сыграли не последнюю роль в том, что кружок состоялся и прозвучал так мощно. Он действует без каких-то ограничительных барьеров, бурно фонтанирует идеями, сам принимает участие в их реализации, обеспечивает в усадьбе дух творчества и дерзновения к новым формам. Он всецело поддерживал художников, чувствительно относится к их индивидуальным особенностям. Синтетический талант и разноплановый характер хозяина усадьбы сыграли свою роль в том, что кружок стал сплавом идей и вкусов достаточно разных художников, а сама их деятельность развивалась сразу во всех жанрах и родах искусства. Савва воплощает известный образ героя эпохи - «ренессансного человека» в самобытной русской версии.

3) Особая атмосфера русской усадьбы, превращенной в своего рода творческую каморру, как ее называли сами кружковцы, повлияла на формирование новых идей и сообразных им средств художественной выразительности.

Ежегодные пребывания художников в усадьбе, на протяжении многих лет, с апреля по сентябрь или октябрь походили на съезд семейных кланов, сегодня это назвали бы арт-резиденцией. Приезжали и жили в усадьбе целыми семьями. Женщины с детьми ездили на богомол, занимались с деревенскими детьми, все вместе участвовали в творческих проектах – рисовали, ваяли, играли в домашнем театре, музицировали, устраивали праздники, пикники на природе. Даже строительство домашней церкви вылилось в творческий конкурс и общий труд по росписи и обустройству.

Синтетический характер проектной работы в этой крупнейшей арт-лаборатории конца 19 столетия определяется духом перемен, и он же сам по себе оказывает влияние на новые течения в русском искусстве. Модерн как направление стремится к синтезу различных видов художественного творчества, что подразумевает рождение нового типа художника, чьи способности доходят до универсальности. Именно такой опыт получают в усадьбе ее «резиденты». Илья Репин активно занимается скульптурой, Михаил Врубель рисует эскизы для изразцов и создает целый ряд шедевров в керамике, Виктор Васнецов разрабатывает колоритные декорации для домашнего спектакля «Снегурочка» и строит игровой домик «Избушка на курьих ножках», вместе с Поленовым они проектируют и создают знаменитую усадебную церковь Спаса Нерукотворного, которую становится предвестником нового русского искусства.

Царящая в усадьбе атмосфера перекрестного опыления идей, сосуществования противоположных стихий, синтез жанров и видов творчества – все это становится и отличительными чертами культуры этого периода. И если Савва был кипучим вождем этой коммуны, во многом именно он способствовал распространению идей членов кружка, то душой усадьбы, ангелом внутренней кухни нарождающегося нового искусства, была его супруга, Елизавета Григорьевна, которая сумела обеспечить разношерстной компании гостеприимную атмосферу и комфортные бытовые условия, что весьма не маловажно для успешного творческого процесса.

Художник Нестеров так описал свои впечатления: «В Абрамцеве меня пленял не столько сам великолепный Савва Иванович, сколько его супруга Елизавета Григорьевна и та обстановка жизни, которая создавалась вокруг неё. Там было чему поучиться, и я жадно впитывал всё, что давала жизнь в Абрамцеве. <…> Чудная мать, заботливая хозяйка… друг меньшой братии с прекрасной инициативой в области просвещения и прикладных искусств».

Попутно замечу, что период рубежа веков – время, когда проявляется новое качество и значение русской женщины в искусстве – из образа и модели, она превращается в участника и автора художественных открытий.

4) Устремленность к новым образам искусства и одновременный интерес к традиционному, народному творчеству.

Мамонтовский кружок не единственное творческое объединение такого рода в России, но он – самый яркий и влиятельный. Новые подходы и формы, найденные в усадьбе Абрамцево, вылились в формирование такого явления, как «неорусский стиль», который, в свою очередь, является центральной гранью всего русского модерна.

Александр Бенуа отмечал, что «У Саввы Мамонтова в Москве и в знаменитом Абрамцеве в 80-х годах минувшего века собирались все, кто лелеял в своей душе новые мечты…». Новые мечты связаны с поиском универсального идеала не столько красоты как отвлеченного понятия, а скорее красоты и гармонии общественной жизни. Именно в Абрамцево опытным путем – не умозрительно, в виде трактата или манифеста как у Уильма Морриса – демонстрируются результат этих поисков в виде череды ярчайших произведений искусства нового духа – от самых малых прикладных форм до таких сложных построений, каким является русский храм.

Красота пользы и польза красоты — такими двумя понятиями можно условно определить ту «домашнюю» эстетику, которая родилась в духовной атмосфере усадьбы. Принципы этой эстетики и в период существования кружка, и после его заката, нашли применение далеко за пределами усадьбы*.

__________________________

*Можно назвать множество проектов, созданных непосредственно при участии членов абрамцевского кружка, или под влиянием его идей. Например, тема «абрамцевского» древнерусского «городка»-композиции, состоящего из множества разновысоких объемов под отдельными кровлями, развивается в архитектуре Ярославского и Казанского вокзалов в Москве, своими формами и объемами напоминающими северорусское деревянное зодчество. В интерьере Ярославского вокзала «северная» тема раскрыта живописными панно работы К. Коровина. Майолика по эскизам Врубеля, изготовленная в мастерской Абрамцево, использовалась Саввой Мамонтовым при строительстве и отделке московских особняков. Еще ярким примером непосредственного влияния идей и опыта Абрамцево является строительство комплекса «Метрополь» в Москве.

_________________________

Своим желанием отстаивать жизненную связь между красотой и пользой мамонтовский кружок разделял распространённые убеждения эпохи. Об этом говорили и писали в художественной среде, где складывались принципы модерна, не только русского, ни и европейского. Своеобразие же творческой ориентации мамонтовского кружка заключалось в том, что соединение пользы и красоты представлялось членам содружества не только общественным долгом художественной интеллигенции, но и живой поэтической традицией, органическим свойством народного (для России – крестьянского) искусства.

Иногда «случайный» эпизод становится отправной точкой для развития интереса к русскому народному промыслу, но, в действительности этот интерес носил системный и идейный характер. Так, однажды Илья Репин и Василий Поленов нашли в соседней с Абрамцево деревне Репихово резную подкарнизную доску, затейливо украшенную волнистыми побегами и декоративными розетками, цветами и ягодами. Эта неслучайная находка вдохновили художников на создание нового вида деревянной резьбы, которая позже получила название абрамцевско – кудринской резьбой.

Новый подход к национальной теме в искусстве впервые так ярко заявил о себе именно в творчестве художников Абрамцевского кружка. Очарованные изделиями кустарных народных промыслов, они стали во главе формирования новой эстетики, основанной не на педантичном воспроизведении деталей древнего образца, а на свободной, персонально-субъективной интерпретации художника. Отталкиваясь от эмоционально переживаемого образа древнего памятника (часто - образа собирательного), они создавали беспрецедентные произведения, только ассоциативно связанные с национально-исторической темой, но формально принадлежавшие исключительно своему времени. Добиваясь образной выразительности, художники Абрамцева акцентировали наиболее значимые черты прообраза, масштабно преувеличивали главное, отказываясь от частностей. Этот метод освоения национальной художественной традиции в дальнейшем получил наименование образной стилизации.

Примером – вероятно, самым первым, - архитектурной реализации нового подхода можно назвать Церковь Спаса Нерукотворного в Абрамцеве (1880—1882). В этой небольшой постройке ее авторы, - Васнецов и Поленов - проявили себя как художники-архитекторы и мастера театральной декорации. Новгородско-псковские мотивы появились в Абрамцеве с подачи Поленова, увлеченного эстетикой Русского Севера (он даже предлагал поначалу выстроить храм на манер северной деревянной часовни). Васнецов же «был увлечен Кремлем и московскими церквами...», но на семейном жюри к исполнению был принят эскиз Поленова, хотя и с некоторыми изменениями. Кроме впечатлений от домонгольский построек, для авторов, вероятно, был важен уже сложившийся определённый «контекст» Абрамцево — например колоритные деревянные строения бани и мастерской, созданные по проектам И. Ропета и В. Гартмана. В этих небольших сооружениях уже был дан пример фольклорно-фантастического решения национальной темы. Поэтому получившаяся в итоге церковь является более «сказочной», нежели «древнерусской».

Некоторое противоречие, действительно, существует в образе этого строения. Небольшие размеры храма контрастируют с монументальной эпичностью, как бы проступающей от древнего прообраза, отчего рождается эффект гротеска, зачастую свойственной всему модерну. В дальнейшем русскому модерну предстоит решить задачу соединения сказочно-народных мотивов с требованиями более современной формы. Этот сплав оригинально проявится и у тех художников, которые явно тяготеют к славянофилам, как Васнецов, который причислял себя к противникам «западного» модерна, но тем не менее на фасаде Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке он уже уходит от сказочности и достигает нового качества модернисткой эстетики.

1890-е годы еще остаются временем торжества эклектического «русского стиля». Метод стилизации вначале находит применение в декоративно-прикладном искусстве и мебели. Но уже в начале XX века стилизация заявляет о себе и в зодчестве, прежде всего, в тех сооружениях, которые ассоциируются с архитектурным новаторством, - временных выставочных павильонах. Например, при строительстве Павильонов Русского отдела на Международной выставке в Глазго (1901) Шехтель обращается к формам деревянной архитектуры Русского Севера, при этом он выстраивает павильоны в композицию, напоминающую не реальное северное поселение, а скорее условную театральную декорацию «на тему» такового.

Подобно этому примеру, будущие достижения русского модерна берут свое начало в том самом месте силы – в усадьбе Абрамцево, где в последние десятилетия уходящего 19 века, словно в плавильном котле, рождаются невероятные по форме, яркие новаторские произведения неорусского стиля.

Послесловие 1

Поиски новой формы с опорой на национальные представления о красоте свойственны всем европейским культтурам этого периода. Абрамцевский кружок по своим эстетическим и духовным устремлениям сближается с движением «Искусства и ремесла». И хотя своё эстетическое кредо Уильям Моррис (1834-1896) формулировал в более социально и политически очерченном ключе – («Помимо желания создавать красивые вещи основной страстью моей жизни была и есть ненависть к современной цивилизации»), однако их роднит то, что и Абрамцево и Красный дом в значительной степени испытывают влияние народной сельской культуры. Основной принцип, сформулированный Уильямом Моррисом, определил и поиски художников Абрамцевского кружка в их стремлении возвысить труд ремесленников до статуса художественного. Для Поленова, как одного из основателе кружка, едва ли не самыми ценными стала любовь Морриса к эстетике Средневековья и убежденность, что панацеей от всех бед является искусство. Как и для Уильяма Морриса его Красный дом в графстве Кент в Англии стал реальным воплощением нового эстетического подхода к частному жилищу и интерьерам, так и для Поленова, построенный им Большой дом на Оке стал возможностью воплотить в жизнь многие идеи, которые накапливались годами, в том числе под влиянием опыта Абрамцево.

12 Следующая ⇒