На пути к Ципори

473. На пути к Ципори

17 августа 1946

1. «Вставайте и пойдем», - приказывает Иисус апостолам, крепко спящим на куче сена, - возможно, на болотной траве, а не сене, - у сухого русла маленькой речки, которое ожидает осенних дождей, чтобы наполниться водой.

Апостолы, еще полусонные, молча повинуются. Они берут свои сумки, надевают мантии, которые ночью использовали в качестве одеял, и следуют за Иисусом.

«Мы идем через Кармил?»

«Нет, через Ципори. Затем мы пойдем по дороге к Мегиддо. У нас вполне достаточно времени…» - отвечает Иисус.

«Да. К тому же ночи становятся слишком влажными и холодными, чтобы спать среди полей, если по какой-либо причине ни один дом не оказывает нам гостеприимства», - замечает Матфей.

«Люди! Как легко они забывают!... Господь? Но всегда ли будет так?» - спрашивает Андрей.

«Да. Всегда».

«Хорошо! Если это так, когда Ты с нами, то когда настанет наша очередь, то, как только мы повернемся спиной, все будет забыто», - уныло говорит Фома.

«Но я говорю, что есть кто-то, заставляющий людей забывать. Потому что люди, я согласен, забывают очень легко. Но они не всегда забывают. Я вижу, что мы, люди, помним то, что мы получили и помнят те, которым мы передали. Что касается Тебя, то наоборот… Нет, всегда есть какие-то люди, старающиеся стереть память о Тебе», - говорит Петр.

«Не суди, не имея для этого веских оснований», - говорит Иисус.

«Учитель! У меня есть надежные основания!»

«У тебя есть основания? Что же ты обнаружил?» - спрашивает Искариот с острым интересом, другие апостолы тоже задают тот же вопрос. Но Иуда спрашивает с большим интересом, я бы сказала, что он взволнован.

Петр, смотревший на Иисуса, оборачивается и смотрит на Иуду… быстрым, бдительным, подозревающим взглядом, и в течение этого мгновения, пока он смотрит на него, он молчит. Затем он говорит: «О! Ничего… и все, если вы не желаете быть информированными. Достаточно, если я стремлюсь использовать все возможные средства чтобы добиться успеха, чтобы пойти и сообщить о некоторых обстоятельствах тем, кто правит нами, и я уверен, что некоторые от этого придут в беспокойство. Но я предпочитаю не иметь успеха, чем получить помощь с их стороны. В вопросах касающихся Бога я принимаю помощь только от Бога, и я бы казался себе осквернителем святынь, если бы обращался к ним… за помощью, чтобы раздавить рептилий. Они сами рептилии… и… я бы не доверял им… Они вполне способны раздавить тех, на кого доносят, вместе с доносчиками… Итак… я действую сам по себе. Вот так!»

«Но разве ты не понимаешь, что оскорбляешь Учителя?»

«Я? Как?»

«Потому что Он общается с ними».

«Он это Он, и если Он общается с ними, то делает это не ради какой-либо выгоды, но чтобы привести их к Богу. Он может делать это… и Он делает это. Но Он не бегает за ними… Ты можешь видеть это… они приходят к Нему, чтобы послушать «философа», как они говорят. Но я не думаю, что они так страстно жаждут этого сейчас. И я не плачу от этого».

«Ты казался счастливым с самой Пасхи!»

«Он казался. Человек очень часто глуп. Сейчас Он не кажется таким, Он не счастлив. И я прав».

«Как человек, который не смешивает человеческую выгоду с духовными вопросами, ты прав, Симон. Но как апостол, который радуется тому, что другие люди отходят от Света, нет, ты не прав. Если бы ты принял во внимание, что каждая душа, отвоеванная для Света, является славой для вашего Учителя, то ты бы так не говорил», - говорит Иисус.

Иуда Искариот смотрит на Петра с саркастической улыбкой. Петр замечает это… но контролирует себя и ничего не говорит.

Иисус также замечает это и, адресуясь Петру, но как бы говоря для всех, говорит: «Вам, однако, следует знать, что излишек религиозных сомнений, ради хорошей цели, более извинителен, чем равнодушное верхоглядство только ради достижения человеческой цели. Я говорил вам несколько раз: добрая или злая воля являются критериями для оценки любого действия. И в данном случае это добрая воля, - даже если она несовершенна по своей форме, - противодействующая переносу человеческих интересов в сферу сверхчеловеческого бытия, что считается нечистым в глазах Божьих. Его нетерпимость несправедлива, потому что Я пришел ради всех. Но его убеждение очень близко к совершенству, когда он утверждает, что в делах, касающихся Бога, следует уповать только на Его сверхъестественную помощь, не умоляя о корыстно заинтересованной или расчетливой человеческой помощи». И этим беспристрастным суждением Иисус кладет конец спору.

2. Они пересекают следующее речное русло, пересохшее от летнего зноя, не найдя влаги, и выходят на главную дорогу, ведущую от Сикаминона в Самарию, я думаю, если верно помню, что видела это место раньше. Дорога очень загружена из-за приближающегося празднества и обрела обычный вид палестинских дорог, когда паломничество в Храм становится обязательным. Путники, ослы, повозки, везущие людей, палатки, домашнюю мебель для остановок в местах привалов и даже в Иерусалиме, который всегда настолько переполнен во время торжеств, что рекомендуется в хорошую погоду останавливаться лагерем на окружающих его холмах. В нынешнее празднество Кущей переселение целыми семьями более явно, не потому, что паломники более многочисленны чем во время Пасхи или Пятидесятницы, а потому что они вынуждены жить в палатках несколько дней и везут с собой домашнюю мебель, которую во время других празднеств оставляют дома. Это настоящий исход людей, стремящихся со всех направлений в столицу, подобно крови, которая из всех сосудов течет к сердцу.

Чтобы понять даже сейчас упрямую религию Израиля, такую живучую, такую лаконичную, - притом, что единоверцы помогают друг другу, где бы они ни были, побуждаемые высшей силой и, в какой бы стране они не родились, это не препятствует еврею из другой страны всегда чувствовать, что он является братом и земляком единоверца, которого он встретил, - следует помнить, что хотя они рассеяны, гонимы, осмеиваемы, лишены истинного Отечества, они совсем не чувствуют себя таковыми. У них есть свое Отечество, то, которое дал им их Иегова, у них есть своя столица – Иерусалим, и со всего мира лучшие из них сходятся здесь своими душами, своими сердцами. Они согрешили? Бог наказал их? Пророчества сбылись? Да, это верно. Но у них все еще остается яркая общая сияющая надежда: восстановление царства Израиля… Мессией, Который должен прийти… И в горе они дрожат от страха от того, что заслуживают осуждения Божьего, и от вечного вопроса: «Был ли Иисус из Назарета истинным Мессией?» Они пытаться восстановиться как нация для того, чтобы иметь Мессию; они пытаются сохранять свою твердую веру в свою религию, чтобы заслужить прощение Божие и увидеть исполнение обетования.

Я бедная женщина, мне ничего не известно о политических проблемах, я никогда не проявляла интереса к современным евреям и к их злоключениям, иногда я даже смеялась над ними, так как они все еще ожидают Того, Кто уже пришел, и Кого они распяли, их слезы казались мне скорее крокодиловыми, их действия не казались и не кажутся мне заслуживающими того, чего они ожидают от Бога, и также от Христа, Который придет только в Последний День, и даже от восстановления разбросанной еврейской расы как независимой нации. Но сейчас, когда я духовно вижу предков современных евреев, я понимаю их вековую трагедию и их упорство, источник их упорства. Они по-прежнему Народ Божий и Богом они будут собраны в стране, обещанной их Отцам, Патриархам. Веками они исполняли Моисеев ритуал, думая о Иерусалиме, о его Храме, сияющем на горе Мориа. Им препятствовали идти туда? Да, препятствовали. Но их души шли туда.

Штыки, пушки, тюрьмы являются препятствием для людей, но не для душ. Израиль не может погибнуть, потому что он остался в своей религии. Лишена ли теоретическая, фарисейская, ритуальная религия того, что является истинной жизнью религии: соответствия духа материальному ритуалу? Как пожелаете. Но вокруг раздробленного тела, которое было нацией, а сейчас является бесчисленными осколками, рассеянными по всей Земле, существуют узы идей, ритуалов, вековых заповедей, исходящих от пророков и раввинов, которые удерживают их вместе и, подобно маяку, видимому из всех концов мира, сияет место: Иерусалим, и имя его подобно крику, сплачивающему всех их, оно подобно знамени, развевающемуся и зовущему их вернуться, напоминанием, обещанием. Нет. Этот народ невозможно заставить замолчать какой-либо человеческой силой. В нем есть сила, более великая, чем человеческая.

Все это понимаешь, когда наблюдаешь, как этот народ идет по непроходимым дорогам, в неудобные времена года, пренебрегая тяготами пути, оживленные радостью от того, что идут в Святой Город. Это становится понятным, когда видишь, как они идут, богатые люди с бедняками, дети вместе со стариками, из Палестины или из Диаспоры, к их сердцу – Иерусалиму. Это понимаешь, когда слышишь, как они поют свои песни. И, я признаюсь в этом, я бы хотела, чтобы мы, христиане и католики, были бы подобны им, и чтобы мы имели бы к сердцу католицизма, Риму, Церкви, и к Тому, кто живет в нем: современному Петру, те же чувства, что и эти люди, которых я видела неустанно идущими по своему пути; я хотела бы, чтобы у нас было то, что есть у них, вдобавок к нашей Вере, которая совершенна, потому что она христианская.

Кто-то может возразить: «Они полны заблуждений». Что же сказать о нас? Безупречны ли мы? Мы, укрепленные Благодатью и Таинствами? Мы, которым следовало бы быть «совершенными, как совершен Отец наш Небесный»?

3. Я отвлеклась. Но следуя за апостолами, смешавшимися с массами других израильтян, ум мой остается активным. На перекрестке группа учеников видит Учителя и окружает Его. Среди них Авель из Вифлеема, который немедленно падает к стопам Иисуса со словами: «Учитель, я так много молился Всевышнему, чтобы Он позволил мне встретиться с Тобой. И я оставил надежду. Но Он услышал меня. Я умоляю Тебя сейчас выслушать Твоего ученика».

«Чего ты хочешь, Авель? Давай отойдем туда, к краю поля. Здесь слишком много людей, и мы причиним им беспокойство».

Все группой идут к месту, указанному Иисусом и Авель говорит о своем желании. «Учитель, Ты спас меня от смерти и от клеветы, и Ты сделал меня одним из Твоих учеников. Значит ли это, что Ты меня очень любишь?»

«Как можешь ты спрашивать Меня об этом?»

«Я спрашиваю у Тебя, чтобы быть уверенным в том, что Ты услышишь мою молитву. Когда Ты спас меня, Ты наказал моих врагов ужасным наказанием, Ты наложил его, потому что оно было справедливым. Но, о! Господь! Оно так ужасно! Я искал этих трех человек. Я искал их каждый раз, когда ходил повидаться со своей матерью. Искал в горах, в пещерах около города Но не находил их».

«Почему ты ищешь их?»

«Чтобы поговорить с ними о Тебе, Господь. Чтобы поверив в Тебя, они могли молиться Тебе и получить прощение и исцеление. Я нашел их только летом, но они были не вместе. Один, тот самый, который ненавидел меня из-за моей матери, покинул остальных, которые пошли дальше, к высоким горам Ифтах-эля. Они сказали мне, где он остановился… Мне сказали об их местопребывании несколько пастухов из Вифлеема, те самые, которые оказали Тебе гостеприимство в ту ночь. Пастухи много странствуют повсюду со своими стадами и знают много вещей. Они знали, что двое прокаженных, которых я искал, находятся на горе Прекрасного Источника. Я пошел туда. О…» Выражение ужаса появилось на лице юноши, который все еще находится в подростковом возрасте.

«Продолжай».

«Они узнали меня. Но я не смог узнать моих сограждан в тех двух монстрах… Они позвали меня… и они молились мне, как если бы я был богом… Особенно слуга вызвал мою жалость из-за его искреннего раскаяния. Он не хотел ничего, кроме Твоего прощения, Господь… Асер желал также быть исцеленным. У него старая мать, Господь, и старая мать, которая умирает в городе с разбитым сердцем…»

«А другой? Почему он ушел от них?»

«Потому что он демон. Он самый виновный, он уже был прелюбодеем, когда стал убийцей, он подстрекал Асера, он развратил слугу Иоиля, который довольно глуп и легко подчиняется, и он по-прежнему остается демоном. Из его рта изливаются ненависть и проклятия, из его сердца – ненависть и жестокость. Я повидал также и его… Я хотел убедить его быть хорошим. Он бросился на меня подобно стервятнику, и я спасся только бегством. Так как я молод и здоров, то смог быстро убежать от него на большое расстояние. Но я все еще надеюсь на его спасение. Я вернусь… еще раз, дважды и много раз с помощью и любовью, и добьюсь того, что он полюбит меня. Он думает, что я ходил к нему, чтобы насмехаться над его крушением. Но я иду, чтобы обратить его. Если ему удастся полюбить меня, то он станет слушать. А если он станет слушать, то кончит тем, что поверит в Тебя. Именно этого я и хочу. О! Это легко произошло с остальными, потому что они размышляли и поняли это сами. И слуга стал истинным учителем для второго, потому что в нем так много веры и такое огромное желание быть прощенным. Пойдем, Господь! Я обещал им, что отведу Тебя к ним, где бы я ни встретил Тебя»

4. «Авель, их преступление велико, много преступлений в одном. Они искупали его только короткое время…

«Их мучение было велико, и также их раскаяние. Пойдем».

«Авель, они хотели лишить тебя жизнь».

«Это не имеет значения. Я хочу дать им жизнь».

«Какую жизнь?»

«Ту жизнь, которую даешь Ты, жизнь духа, прощения, искупления».

«Авель, они были твоими Каинами, и никто не ненавидел тебя больше, чем они. Они хотели лишить тебя всего: твоей жизни, чести и матери…»

«Они стали моими благодетелями, потому что благодаря им я обрел Тебя. И потому я люблю их и прошу Тебя даровать им возможность оказаться там, где нахожусь я – среди Твоих последователей. Я желаю их спасения, как и своего, больше, чем моего, потому что их грех больше».

«Что бы ты предложил Богу в обмен на их спасение, если бы Он попросил тебя о жертве?»

Авель на мгновение задумывается… затем уверенно говорит: «Даже самого себя. Мою жизнь. Я бы потерял горстку мусора ради того, чтобы обрести Небо. Счастливая утрата. Великий, бесконечный выигрыш – Бог, Небо. И два грешника, которые будут спасены: первенцы стада, которых я надеюсь привести и предложить Тебе, Господь».

Иисус делает то, чего Он никогда не делает на публике. Он наклоняется, потому что Он гораздо выше Авеля, и, взяв его голову Своими ладонями, целует его в губы со словами: «Да будет так», во всяком случае, я думаю, что именно это означает Его «Маранафа». И Он добавляет: «Поскольку ты любишь, да исполнится просьба твоя. Иди со Мной. Ты поведешь Меня. Иоанн, иди со Мной. А вы все можете продолжить свой путь к Ен-ганним по дороге в Мегиддо. Вы будете ждать Меня там, если не встретите Меня раньше».

«И мы будем проповедовать Тебя и Твое учение», - говорит Искариот.

«Нет. Вы будете ждать. Ничего больше, ведите себя как праведные и смиренные паломники, и ничего больше. И будьте друг для друга как братья. По пути вы посетите крестьян Йоханнана и отдадите им все, что у вас есть, и скажете им, что, если это будет возможно, Учитель пойдет через Изреель на рассвете, через два дня, считая от сегодняшнего. Идите. Да пребудет с вами мир».