ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ. ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОГО ИЗУЧЕНИЯ. Проблемный вопрос

ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ

ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОГО ИЗУЧЕНИЯ

Пусть на сцене все будет так же сложно и
так же вместе с тем просто, как и в жизни.
Люди обедают, только обедают, а в это время
слагается их счастье и разбиваются их жизни.
А.П. Чехов

Проблемный вопрос

§ Почему пьеса об утрате гармонии усадебного мира называется комедией?

Во всех пьесах Чехова, в то время необычных для русского театра, Горький заметил одну черту — лиричность. Пьесы Чехова всегда двуплановы: драматическое действие всегда сопровождается авторской иронией, простая фабула имеет скрытый смысл, и за всем происходящим постоянно чувствуется присутствие автора. Что касается «Вишневого сада», при чтении пьесы нужно помнить слова автора о том, что это комедия («вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс») и роли Вари и Лопахина также комические. Автор отказал персонажам «Вишневого сада» в праве на драму: они представлялись ему неспособными на глубокие чувства. Но К. С. Станиславский воспринял ее по-другому, как трагедию, драму русской жизни, признаваясь, что во время прочтения плакал. Он говорил, что для него это «трагедия в первую очередь». Сочетание комического и серьезного – отличительная черта чеховской поэтики, начиная с первых лет его творчества.

Одной из главных забот Чехова было исключить толкование его пьес как гнетущих драм русской жизни. Отсюда идет его установка на комедию, причем комедийное начало понимается им как синоним бодрого, оптимистического тона, который подсказывался общественной обстановкой в стране. Пьеса «Вишневый сад» выразила это настроение наиболее полно и ярко.

Лиризм и поэтичность — специфические свойства чеховских пьес, которые не случайно называют «лирическими драмами». Смешное и грустное тесно сплетаются в этих произведениях, драматическое и комическое их начала переливаются друг в друга. Главным новшеством пьесы А.П. Чехова «Вишневый сад» является ее тональность, которая содержит в себе и комедийные, фарсовые элементы, и лирико-драматические. Все эти элементы тесно и неразрывно связаны между собой. Поэтому «Вишневый сад» можно по праву назвать лирической комедией.

Смешное в «Вишнёвом саде» – это внешнее поведение героев. Они ведут себя нелепо, их суждения поверхностны. Они инфантильны, беспомощны, печалятся о том, что совсем не имеет значения. Герои не понимают всей трагичности того, что с ними происходит. Зато это прекрасно понимает зритель. Этот приём называется «драматической иронией», когда действующие лица знают про себя меньше, чем знает про них зритель. И эта ирония проскальзывает в каждом действии и в каждой реплике. И жалко героев, и хочется посмеяться над ними.

В пьесе «Вишневый сад» содержится большое количество комических ситуаций. Но сцены, похожие порой на буффонаду, как и образы, зачастую слиты с драматической темой. Так написана, например, сцена появления победившего на торгах Лопахина. Все ждут известий из города. Варя, возможно, ждет их с особенным беспокойством, понимая, что на торгах решается ее судьба. А тут докучает и даже огрызается Епиходов. Варя прогоняет его, а когда ей кажется, что он опять возвращается, она берет палку и замахивается... Но не на Епиходова, а на только что прибывшего Лопахина. Пока он и Варя полушутя объясняются на эту тему, создается контрастная по своему эмоциональному строю пауза, которая подготавливает последующую драматическую сцену – рассказ о торгах.

В пьесе есть приемы балагана, фокусы (Шарлотта Ивановна), удары палкой по голове, после патетических монологов следуют фарсовые сценки, затем опять появляется лирическая нота. В «Вишневом саде» немало смешного: смешон Епиходов, смешны напыщенные речи Гаева («многоуважаемый шкаф»), смешны, неуместны реплики и ответы невпопад, комические ситуации, возникающие из-за непонимания персонажами друг друга.

Основной прием, который он нашел для изображения бывших хозяев, –это ироническое, даже гротескное, пародийное отражение манер и характеров Раневской и Гаева в их слугах. Здесь и показная чувствительность, «нежность» Дуняши, которые раскрывают несерьезность, отсутствие глубины чувств и неприспособленность к практической жизни ее хозяйки; и «образованность» Яши, забывшего не только старуху мать, но и родину (как и Раневская стремится в Париж) и чудачества Шарлотты Ивановны, отражающие нелепость поведения Гаева. Смеясь над слугами, мы не можем не видеть в них и господ.

Конторщик Епиходов Семён Пантелеевич «обижен судьбой», и для него это настоящая драма, но мы смеемся, видя его несчастья. Фирс часто произносит слово «недотепа», что значит неуклюжий, незадачливый, недалекий. Такими определениями мы со всей уверенностью можем охарактеризовать Епиходова. Его прозвали «двадцать два несчастья», и, действительно, на каждом шагу с ним случаются нелепые, смешные неприятности: то он опрокидывает стул, то роняет букет и т.д. Однако суть дела не в череде этих забавных происшествий. Комическая сущность Епиходова в том, что он, жалуясь на свою судьбу-злодейку, искренне считает себя ее жертвой. Но, на самом деле, Епиходов просто недотепа. Он даже не пытается изменить как-то ситуацию, он полностью свыкся, смирился с тем, что с ним происходит. Вот Епиходов несет свой чемодан и при этом, как всегда, сетует на свою судьбу. Он даже Фирсу завидует, которому «пора к праотцам». Витая мыслями непонятно где и даже не удосужившись посмотреть перед собой, кладет чемодан на коробку со шляпой. Ну кто же, как не он сам виноват в том, что коробка раздавлена? Епиходов думает по-другому. «Ну, вот, конечно. Так я и знал,» – говорит он, по-прежнему считая себя жертвой злосчастной судьбы. Речь его чрезвычайно витиевата, так что трудно бывает понять, что он, собственно, хочет сказать. «Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне, собственно, хочется: жить мне или умереть…» Таким образом, гротескный образ безграмотного конторщика приобретает в пьесе символическое значение.

Сочетание фарсовых и драматических элементов заметно также в образе Шарлотты. Все ее фокусы, чревовещание, странное поведение смешны и сами по себе. Но, прежде всего, они являются маской, не столько скрывающей, сколько подчеркивающей ее глубокое одиночество. Шарлотта Ивановна не знает своего настоящего имени, не знает, откуда она родом, не знает своих родителей, своего прошлого. У неё только отрывочные воспоминания, вызывающие жалость и сострадание у всех. Но сразу же за такими фразами она предпринимает действия, которые вызывают только смех, чем и снижается образ героини.

Особое место среди слуг занимает Фирс. Он своими короткими репликами постоянно концентрирует наше внимание на легкомыслии слов и даже клятв своих хозяев. Например, при встрече с Раневской на ее заверение в любви к нему Фирс, не расслышав, отвечает: «Позавчера». И создается впечатление, что чувства Любови Андреевны слишком поверхностны и комичны. А заботы старого слуги о Гаеве – словно о малом дитятке! Фразу «опять, барин, не те брючки надели» Чехов наполняет иронией, скрытой насмешкой. Можно только посмеяться над торжественными клятвами Леонида Андреевича отстоять сад и последовавшим за этим самоотверженным отказом от помощи Фирса, который должен был раздеть его на ночь. Но в этих эпизодах невольно чувствуются и трагизм судьбы преданного слуги, и отчаяние инфантильного помещика от невозможности найти выход из положения. Вот и выходит вечное гоголевское и российское – «смех сквозь слезы».

Гаев очень любил с чувством говорить о своих «высоких» идеях, и в то же время эта болтовня нужна была ему, чтобы скрыть свою никчемность. Можно хотя бы вспомнить его обращение к шкафу: «Дорогой, многоуважаемый шкап! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания». В лице Гаева Чехов высмеивает представителей русского либерализма. И в речи, обращенной к шкафу, автор лаконично выразил их кредо. Здесь можно найти и веру в «светлое будущее» болтунов и бездельников, и призывы к «плодотворной работе», и ставшую уже штампом фразу «идеалы добра и общественного самосознания», без которой не обходилась ни одна либеральная статья.

Дурацкая, по сути дела, речь Гаева перед шкафом, несмотря на свою нелепость, в какой-то степени проникнута лиризмом. Однако подспудно проступает и трагизм подобной ситуации: обстоятельства требуют как можно скорее решить, что делать дальше, чтобы сохранить имение, а человек распинается перед предметом интерьера, выставляя себя на посмешище. Сходным образом выглядит и его сестра, которая от умиления целует шкаф.

Образ помещика Симеонова-Пищика также не лишен комичности. Он весь поглощен поиском денег для уплаты процентов. «Если бы энергия, которую [он] в течение всей... жизни затратил на поиски денег для уплаты процентов, пошла у вас на что-нибудь другое, то, вероятно, в конце концов вы могли бы перевернуть землю,» – верно говорит о нем Трофимов

Смешон Гаев, который самостоятельно даже одеться не может, этакий взрослый Митрофанушка. Нелепа в своих рассуждениях Раневская, которая считает, что она должна быть «выше любви». Жалок недотёпа Епиходов, который настолько свыкся со своим прозвищем «Двадцать два несчастья», что ничего не хочет предпринимать для изменения своей жизни. Ему и в роли жертвы судьбы хорошо. И таких героев в пьесе немало. Чехов, показывая их, хочет сказать: вот люди, которые растратили свою жизнь впустую, легкомысленно относились к своему счастью. Ни один из персонажей не способен на серьёзные поступки, никто из них не взял судьбу в свои руки. Они всегда плыли по течению, за что и поплатились в итоге.

Сатирический взгляд автора не щадит и других персонажей. Наиболее интересен здесь Лопахин, новый хозяин сада. Этот человек довольно самокритичен и часто посмеивается над собственными недостатками. Говоря о своей необразованности, он с иронией отмечает, что, хоть и надел на себя «белую жилетку, желтые башмаки», а так и остался «мужик мужиком». Человек деловой, крепкой хватки, процветающий капиталист, и он бывает порой смешным и попадает в нелепые положения: вместо Епиходова получает палкой по голове от Вари, хочет угостить всех шампанским, но все отказываются, и игристое вино выпивает Яша и еще имеет наглость уверять, что оно ненастоящее. И несмотря на большое различие в образе жизни, во взглядах, в образовании, положении, новые хозяева жизни – Лопахины –являются такими же «недотепами», как и прежние. Интересно, что и этот предприниматель, предки которого были крепостными, не чужд лиризма: «Иной раз, когда не спится, я думаю: господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы, по-настоящему, быть великанами...».

Жанр комедии, избранный автором, действует безжалостно даже относительно симпатичного и умного Пети. И ему достается от Чехова-сатирика. В какие только передряги не попадает он: и падает с лестницы, и служит объектом многочисленных насмешек, и получает прозвища «вечного студента» и «облезлого барина». Так автор наказал героя за излишнее многословие, которое, как известно, не любил. Трофимов много говорит – мало делает, и поэтому многие слова его, лишенные практической основы, не вызывают ничего, кроме улыбки: к примеру, эпизод с Раневской, высмеявшей его фразу «мы выше любви». Чеховская ирония находит выход и в авторских ремарках. Петя то вскрикивает «с ужасом», то, задыхаясь от негодования, не может произнести ни слова, то грозится уйти и никак не может этого сделать. Тем не менее при всей своей комичности Трофимов сумел разбудить стремление к лучшему будущему у Ани. Ее из всех персонажей комедии выделяет то, что над ней автор ни разу не подшучивает. Она всегда оживляет любую сцену своей непринужденностью и чутким отношением к людям.

Вместе с тем на фоне комических эпизодов резко выделяются трагические судьбы почти всех героев, особенно Раневской, Шарлотты Ивановны и Фирса. Их трагедия – результат неправильного устройства жизни.

И все же Чехов не может глубоко и серьезно им сочувствовать, быть на их стороне. Жизнь Любови Андреевны и Шарлотты прожита без творческого, осмысленного труда, а Фирс – холоп по убеждению. Наличие трагического художественно подчеркивает комизм и нелепость поведения хозяев сада: Раневская и Гаев хотели спасти сад, а быстро утешаются, когда его продали («Теперь все хорошо, все успокоились, повеселели даже», –говорит Гаев) Лопахин также хотел спасти сад, а стал его рубить.

«Я же комедию написал! Что же вы сделали слезливую драму?» – говорил Чехов. Да, в пьесе много и юмора, и иронии, часто встречается ремарка «все смеются». Финал же пьесы двойствен. С одной стороны, наполнены оптимизмом, верой в новую жизнь молодые герои, с которыми связаны авторские надежды на будущее. С другой – Фирс забыт, сад рубят – печальным звуком лопнувшей струны и ударами топора заканчивается пьеса.

Что же все-таки преобладает в пьесе? Несомненно, в ней много комического. Однако это печальный смех. За внешним комизмом и бессобытийностью проступает второй план – драматический.

Чувства, которые охватывают Раневскую при виде имения, в котором прошла значительная часть ее жизни, проявляются поэтично: «О, мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничего не изменилось». И здесь слышатся трагические нотки: изменилось-то как раз очень многое, а Раневская не умеет и не хочет этого понять. Лишь внешне все выглядит по-прежнему, но «сад продадут за долги».

Воспоминания персонажей, их раздумья, подчас проникнутые глубоким лиризмом, по большей части усиливают трагическое звучание пьесы: столько событий и переживаний связано с вишневым садом, и вот скоро он будет вырублен.

Пьеса Чехова и смешна, и печальна, и даже трагична одновременно. В ней много плачущих, но это не драматические рыдания, и даже не слезы, а только настроение лиц. Чехов подчеркивает, что грусть его героев часто легковесна, что в их слезах скрывается обычная для слабых и нервных людей слезливость.

ü Основные выводы

В пьесе «Вишневый сад» смешное и грустное тесно сплетаются, лиро-драматическое и комическое начала переливаются друг в друга.Герои и ситуации постоянно переходят от комедии к драме, соединяя несовместимые вещи и понятия.

Комическое связано с внешним поведением героев. За внешним комизмом и бессобытийностью проступает второй план – драматический.

Смех у Чехова – сквозь слёзы.

Главный источник драматизма заключен не в борьбе за вишневый сад, а в недовольстве жизнью, по-разному переживаемом всеми героями пьесы. Жизнь идет нелепо и нескладно, не принося никому ни радости, ни счастья. Трагические события произойдут после окончания пьесы. Автор не раскрывает, что ждёт персонажей в будущем.

До встречи на занятиях.

⇐ Предыдущая 12