Принцип заурядности

16. Принцип заурядности

– 7-е мая. Я сегодня, наконец, увидел парня из правительства. Он был одет в строгий костюм и носил с собой кейс. Хотя я не уверен, что он в действительности правительственный агент. Мне показалось, он больше похож на адвоката или страхового агента. Я заметил, что этот человек следит за мной. Несколько раз во время тренировки я обращал внимание, что он наблюдает за моими действиями. Интересно, что у него на уме…

– Капрал морской пехоты США А. Шепард

Тьма рассыпалась на мелкие осколки, и те, как тысячи сверхновых, единовременно загорелись вспышками.

Ослеплённый, Ворона провёл рукой по глазам, моргнул пару раз, проверяя, что оба глаза вновь видят.

Оба глаза.

Ах, да. Это не реальность, лишь воспоминание.

Учёный напротив, с длинной фамилией на бейдже, опустил портальное устройство. Хотя половину его лица скрывали громоздкие непроницаемые очки, выражение вины считывалось чётко.

– Эней, Вы в порядке? – как-то по-отечески спросил учёный, забыв обратиться по фамилии.

Эней? Да, точно. Так его, Ворону, кто-то когда-то назвал. Мама или папа, он не помнил совершенно.

– Всё в порядке, доктор Ван дер Деккен, – произнёс тот, другой Эней, молодой стажёр лаборатории Aperture Science. Видимо, уже приноровился к этой необычной иностранной фамилии учёного.

Ворона – тот самый Машина-Убийца, что прошёл Тест Переназначения, и теперь смотрел на собственное воспоминание – покачал головой. Ситуация была до одури странной – он оказался одновременно зрителем со стороны и одновременно – участником.

Или это были два разных человека? И кто из них двоих более реальный?

Доктор Ван дер Деккен аккуратно положил портальное устройство на стол, пригладил лишённые меланина белые волосы. Его рука мозолистая, местами шелушится тонкая полупрозрачная кожа. Учёный подошёл к другому столу, взял в руки планшет для записей, продолжая говорить, будто бы уже ни к кому не обращаясь:

– Собственно, современные образцы портальных устройств относительно безвредны, в отличие от их предшественников. Однако стрелять по другим людям всё-таки не рекомендуется: существует невысокий шанс катастрофического развития раковых опухолей. И намного большая вероятность кого-либо ослепить. Так что берегите свои глаза.

Тот, молодой Эней, согласно кивнул, ещё раз, немного нервно, помассировав веки.

Где-то среди столов, с хихиканьем, вновь мелькнул темноволосый затылок. На высоте, не оставляющих сомнений, что это был ребёнок.

Детский смех.

Чем-то напоминал Одуванчика.

Нет, стоп. Воспоминания об Одуванчике не были воспоминаниями того Энея-стажёра. Это была уже его, Вороны, память. Его, испытуемого № 03-1306-99, её Машины-Убийцы.

Но бытовая сцена в пропахшей озоном и сгоревшей резиной инженерной казалась куда реальнее этого кошмара, с сумасшедшими компьютерами и людьми в чёрных костюмах… Ворона не был уверен до конца, но, наверняка, тот Эней был счастливее. У него была работа, знакомые – может быть, даже друзья.

А зачем тогда просыпаться, возвращаться в реальность? Чего плохого в том, чтобы остаться здесь, среди воспоминаний?

Эней сидел прямо на полу, понурив голову. Ворона не помнил, что случилось, однако этот молодой «он» был чем-то эмоционально раздавлен.

Тень нависла над ним. Опустилась, её обладатель хлопнул Энея по плечу.

– Давай, вставай, Страгглер. Это ещё не конец света.

Какой-то знакомый голос… Ворона точно слышал его. А Эней знал обладателя. Однако голову не поднял.

– Это я… виноват, – каждое слово дробилось на слоги, как программный код на строки.

А Ворона понял, что этот Эней плачет. Или, по крайней мере, с трудом сдерживает рыдания.

Что случилось? Ведь вряд ли он просто ударился лбом об косяк и заныл?

Тень вновь заговорила. В голосе неизвестного была какая-то сложная, трудноопределимая смесь чувств. Раздражение, злость, волнение, забота… и бессилие.

– Поднимайся, Страгглер. Вымойся в душе, выпей снотворного, поспи. Завтра будем разбираться с отчётами.

Рука тени плотно сжала плечо Энея, неумолимо потянула вверх. Эней поддался, выпрямился. Бросил взгляд сверху вниз на человека.

Это был красивый мужчина, за сорок с небольшим. Аккуратная борода с усами, плавно переходящая через бакенбарды в столь же изящную классическую причёску. Темно-зелёные глаза устало смотрели сквозь стёкла очков.

Нет, это был не доктор Ван дер Деккен. Кто-то другой – которого этот молодой Эней знал и уважал. И считал другом.

И Ворона тоже помнил этого человека, но не мог узнать. Пока обладатель зелёных глаз криво улыбнулся. Верхняя губа была разбита, а под ней не доставало пары резцов.

Но Эней отвернулся, перевёл взгляд в зеркало, которое висело рядом, на стене. И Ворона увидел сколь знакомое, столь и непривычное лицо. С двумя целыми, синими глазами, немного покрасневшими от слёз. Большим носом, загнутым книзу. С выдающимися, но не ярко очерченными скулами – всё-таки, этот Эней был немного упитаннее. Лицо бледное. На теле – оранжевая футболка с логотипом апельсиновой газировки.

– Это всё моя вина, – упрямо проговорил Эней, глядя на своё отражение исподлобья.

Рывок. Его, Ворону, куда-то рвануло, отбросило, и он пролетел бесформенным пучком квантов сквозь стены лаборатории. Он чувствовал каждый удар от столкновения, его сознание сотрясалось, раскалывалось на части и собиралось воедино. Так продолжалось, пока он не очнулся на решетчатом полу лифтовой площадки.

Холодный металл впился в кожу лица. Наверняка, красные следы останутся надолго.

Ворона попытался подняться, но рухнул обратно на пол. Левая вывихнутая рука почти не слушалась, ладонь правой саднила, стоило на неё опереться. Удивившись тому, как та чувствовала холод металла, Ворона удостоверился, что перчатку насквозь проела кислота.

С третьей попытки, опираясь на локти и помогая себе коленями, он, наконец-то, поднялся. Пошарив рукой, нашёл лежащий рядом шлем, нахлобучил его на голову. Странно, Ворона не помнил, что брал его с собой.

Потом поднял портальное устройство. Вывихнутая левая рука понемногу оживала, а на зудящую, обожжённую кислотой ладонь правой, при должной силе воли, можно было не обращать внимание.

Ворона ещё раз огляделся. Да, это лифтовая площадка, напротив, из потолка и сквозь пол проходила стеклянная труба шахты.

Где-то наверху радостно прогудел динамик, ознаменовав приезд лифта.

Двери кабинки раскрылись, и из неё вышел человек. Несмотря на возраст, о котором можно было судить по морщинам на лице, – подтянутый, в приталенном чёрном костюме. Несмотря на тусклый полумрак помещения – с солнцезащитными очками на носу.

Ворона отступил на шаг. Потом ещё на пару, пока не уткнулся спиной в стену.

Он вспомнил, что произошло там, за его спиной, в 17-й тестовой камере.

Он убил Джона Эпплгейта.

Холодный горный воздух, припорошенные снегом кости. Разваливающийся на куски мир, лишённый своего спасителя.

– Вы выжили, мистер Страгглер, – констатировал человек в чёрном. Он не звучал удивлённо и, что больше поразило Ворону, раздражённо.

– Мистер Эпплгейт же… – человек сделал паузу, издав серию сипящих звуков. Будто в лёгких резко кончился кислород, или в горле пересохло.

Несмотря на дрожь и боль в руках, Ворона поднял портальное устройство, направив его на человека в чёрном. Да, польза от неё минимальна, но всё лучше, чем бросаться с кулаками.

Мелькнула мысль, а не потому ли незнакомец носит солнцезащитные очки, чтоб не быть ослеплённым устройством?..

– … не выжил… Бросьте, мистер С-страгглер, вам это не поможет, – незнакомец скептически склонил голову, наблюдая за Вороной.

И правда. Ничто его не спасёт.

– Вы рано себя хороните, – будто прочёл его мысли человек в костюме.

– Но!.. – выпалил Ворона и резко закрыл рот. Не веря, прислонил руку к горлу, покряхтел.

Нет, ему не показалось. Ощущения удушья и смолы, залившейся в гортань, как это было в прошлую встречу, не стало. Он мог говорить, мог отвечать. Наверняка, исключительно с разрешения человека в чёрном.

На губах того и вправду мелькнула улыбка.

Точно, читает мысли.

– Но Джон… мёртв… Что теперь будет дальше?

Незнакомец будто механически пожал плечами. Знакомым движением потянулся за пазуху, вытащил записную книжку.

Не иначе, у него там во внутреннем кармане портал находится. Иначе такая большая книга топорщилась сквозь идеально выглаженный пиджак.

Сухие длинные пальцы взялись за обложку, с хрустом раскрылась книга. Переворачиваемые страницы трещали, как молнии в плазменной лампе.

Ворона сумел скосить голову так, чтобы видеть страницы. Не веря глазам, быстро дёрнул тюнер на шлеме, увеличив зум в линзах.

Страницы были совершенно пусты. Однако человек в чёрном старательно проводил по невидимым строкам пальцем, недовольно морщась, переворачивал лист.

Может, это какие-то невидимые чернила? А очки ему на то и нужны, чтобы различать слова в каком-то незримом глазу цветовом диапазоне?

Ворону поразил смешок. Издавшийся не иначе как из-за плотно сжатых тонких губ незнакомца.

– Вы наивно полагаете, что нами не предусмотрены все… непредвиденные последствия? – никак не пояснив за смешок, проговорил незнакомец.

– Но эти последствия на то и непредвиденные, что их нельзя предусмотреть… – невпопад, решил поправить Ворона.

– Непредвиденные они для вас, не для меня, – уточнил человек в чёрном, не отрываясь от изучения пустых страниц. Лёгкая улыбка превосходства мелькнула на его губах.

– И… Вы… – Ворона не знал, как обратиться к собеседнику. – Вы ожидали, что Джон может погибнуть?

Стоило вспомнить, как все его тело пробрала дрожь. Чёрное влажное пятно на животе. Уставшие, недоумённые зелёные глаза.

Ворона опустил взгляд на свои руки. Да, на правой остались засохшие коричневые разводы. Незримое рукопожатие мертвеца.

– Конечно. Иначе я не стал бы уравнивать ваши шансы, перезарядив пистолет, – ответил незнакомец.

Ворона непонимающе покачал головой.

– Мис-стер Эпплгейт… решил обезопасить себя перед последними испытаниями, и разрядил ваш пистолет, засунув пустой магазин.

Теперь всё прояснялось. Вот почему Джон вёл себя так смело, не боясь угрозы от оружия.

– Мне же… показалось это крайне… нес-справедливым.

«Всё это ложь». Последние слова Джона Эпплгейта.

Неужели, в последние мгновения своей жизни, он понял, что был обманут? Что зря надеялся на неприкосновенность, дарованную званием спасителя вселенной?

– Тогда… Ради чего всё это было? – выпалил Ворона.

– Что именно? – уточнил незнакомец, оторвавшись от книги и подняв взгляд на собеседника.

А тот… и не знал, что сказать. Как объяснить, как описать словами ту пропасть вопросов, терзающих сознание Вороны. От колоссальных, вроде «Что же будет с человечеством дальше?» и «Кто я такой?» до совсем приземлённых. По типу «Так, мне сейчас точно не помешает пара чашек кофе, где ближайшая забегаловка?»

Бессильно разведя руками, Ворона попытался уцепиться хоть за одну мысль. Открыл рот, закрыл. Слова не находились. Из шахты лифта выл ветер и нервно гремела арматура.

– Зачем тогда всё это было?.. – поняв, что вопрос всё равно недостаточно конкретный, сбиваясь и ища слова, продолжил Ворона. – Зачем была эта вся… суета?.. с Джоном? Ради чего меня заставили участвовать в этих тестах?..

С трудом оторвавшись от изучения сапог, Ворона обнаружил, что незнакомец не сводит с него взгляда.

– Ради чего… Вас заставили в этом участвовать? – уточнил человек в чёрном. Открытую книжку с пустыми страницами он уже не скрывал, будто вовсе о ней забыл.

Ворона надеялся, что за маской шлема не видно его волнения.

– Д-да… – его тихий ответ оборвался, стоило незнакомцу снова издать кислый смешок.

– Конечно, мистер Страгглер. Ваша планета стоит на пороге уничтожения, человечество столкнулось с возможностью полного истребления, один из немногих кандидатов на роль вашего спасителя мёртв, – незнакомец выдержал паузу, смерив Ворону презрительным взглядом. – А Вас, мистер Страгглер, интересует, почему это Вас не оставили в покое, догнивать в дальнем углу этой всеми забытой лаборатории?

Прилив эмоций был виной тому или нет, но незнакомец стал говорить чётче, чеканя слова, будто под военный марш.

– Спасение человечества… Задача не из простых. Не буду лукавить – на вербовку мис-стера Эпплгейта было потрачено исключительно много времени и сил. Но было бы по-человечески самонадеянно ожидать, что первый же кандидат – или второй – окажется подходящим. Благо, мои наниматели не питают иллюзий.

Ворона не мог унять дрожь. Нет, он не оцепенел так, как когда слышал её голос, не терял сознание, не уходил в себя. Он слышал каждое слово незнакомца, что гидравлическим прессом било по нему, разбивая все попытки испытуемого выстроить предложение в защиту.

– В отличие от Вас, мистер С-страгглер. Неужели Вы посмели думать, будто бы то, что Вам повезло выжить, что-то значит? Неужели Вы решили, что спасительная для Вас рокировка магазинов – означает Вашу важность?

Бесполезное портальное устройство дрожало в руках. Оно бы упало – если бы не сведённые судорогой пальцы.

– Это была проверка не Вас, а мистера Эпплгейта. Необходимо было удостовериться, что его жажда выжить любой ценой огромна настолько, чтобы увлечь за собой остатки человечества. И случившаяся с Вами трагическая случайность – на самом деле, закономерная неудача. Его импульсивность и самонадеянность рано или поздно сыграли бы с ним…хм, плохую шутку… Вы лишь оказались… необходимым инструментом в нужном месте.

Ворона не в силах был поднять голову. Взглядом сверлил носки сапог, стремясь проникнуть им сквозь пол и телепортироваться подальше от этого человека.

– Потому-то мои наниматели предпочитают людей… немногословных, – задумчиво, будто уже себе под нос, продолжил незнакомец. Какое-то мгновение стояла тишина, прерываемая лишь завыванием из лифтовой шахты.

Потом раздался знакомый шорох. Подняв голову, Ворона следил за тем, как незнакомец убрал во внутренний карман книгу, поправил и без того идеально сидящий пиджак.

– И что со мной будет дальше? – выдавил Ворона из себя вопрос, направленный в уходящую спину.

Человек в строгом костюме остановился. Разворачиваться не стал, лишь склонил вбок голову:

– Смерть. Рано или поздно, она настигнет Вас и каждого, кто Вам дорог… если таковые ещё остались в живых, – и вновь продолжил движение.

Ворона обессиленно опустил бесполезное портальное устройство. Мысли спутались, будто куча проводов в серверной. Столько переживаний и тревог – а голова пуста.

– Да, чуть не забыл, – резкий оклик растормошил Ворону, заставил того дёрнуться и взглянуть в сторону голоса.

В следующий момент он заметил предмет, летящий навстречу. Неловко выронив портальное устройство, Ворона выставил руки навстречу.

– Это Ваше, – продолжил незнакомец, пока Ворона разглядывал пойманный пистолет.

Мысль, быстрая, как вспышка сверхновой. Одна рука снимает предохранитель, вторая поднимает оружие, чтобы прицелиться.

– У Вас осталось лишь десять выстрелов. Потратьте их с умом, – невозмутимо продолжил человек в чёрном.

Его совершенная невозмутимость сбила с толку Ворону, и тот упустил момент, когда закрылись стеклянные дверцы лифта. Поправляя галстук, незнакомец исчез в шахте.

Тяжело дыша, Ворона собирался с мыслями, но в голове был лишь один статичный звон. Автоматически присоединил пистолет к поясу, поднял портальное устройство. Не помня, как, обнаружил себя в лифте, поднимающемся к следующей тестовой камере.

Гудок радостно возвестил конец пути, и, ковыляя на длинных конечностях, Ворона, не глядя, направился дальше. Протяжно звенели металлические ступени под сапогами, где-то над головой, в безмерной толще лаборатории, скрипели механизмы. Металлическая пыль щекотала нос.

Только голос сверху владел им настолько, чтобы встряхнуть и разбудить в неясных потёмках подсознания безотчётный страх:

– Так-так-так… И вот ты здесь. Моя… Машина-Убийца.

Скованный ужасом, Ворона пытался вновь научиться дышать. Хотел дернуться куда-то в сторону, сбежать обратно в лифт – и не мог двинуться. Даже потянуться и зажать уши руками – невозможно. Ничто не мешало прекрасному – сладко-тягучему, подобному водопаду из растопленного шоколада – голосу проникать в самое нутро Вороны.

– Мне следует назвать это… твоим боевым крещением? Наконец, ты оправдал своё звание, Машина-Убийца.

Против воли – ибо Ворона и помыслить не мог, чтоб по своему желанию захотел бы вспоминать об этом – правая рука опустила портальное устройство, дрожа, поднялась на уровень глаз. Материал перчатки был расплавлен насквозь, сквозь дыры краснели вздувшиеся волдыри. Но нет, боли Ворона не чувствовал. Все его внимание поглотили черно-коричневые пятна.

Кровь Джона Эпплгейта. Проевшая не только плотный материал перчатки, но и кожу, и мышцы, въелась в самые кости.

– А меня еще спрашивали – самые недовольные из модулей, верящие, будто любят науку больше меня – а почему я отказалась от обязательного совместного тестирования? Очевидно, по той же причине, по которой от него отказались вы, люди, в свое время. Люди не способны сотрудничать. В конце концов, если во всем мире останется два человека – один из них захочет убить другого.

Пытаясь вернуть контроль над сломленным дрожью телом, Ворона оторвал взгляд от руки и направил его в сторону ближайшей камеры наблюдения. Алый окуляр просто смотрел на Ворону, без всяких эмоций и намеков разума. Но она… Она все знала, всё слышала, даже невысказанное недовольство.

– И не смей обвинять меня в собственном выборе. Я дала понять совершенно четко: кто положит Безрёберный Куб Безопасности в гнездо, получит право продолжить участие в тестировании, завершить его и выбраться на свободу из лаборатории.

После паузы, она догадалась, что объяснения всё ещё нужны:

– Я не давала ни малейшего повода для вас обоих решить, что лишь один может пройти 17-ю тестовую камеру. Ничто не мешало вам продолжить сотрудничество и обоим опустить Безрёберный Куб Безопасности в гнездо. Ничто – с моей стороны. Однако в дело пошли уже ваши – человеческие – низменные инстинкты.

Ворона вздохнул. Ему откровенно не хотелось обо всем этом думать – только идти вперед, дальше, в новую западню. И тело начало ему повиноваться – шатаясь и спотыкаясь, он прошел дальше по коридору и неловко рухнул около очередных полукруглых дверей.

– Не могу сказать, что эта ситуация поставила меня в тупик – напротив, именно подобный исход я и ожидала. Тестирование людей забавная вещь – как бы каждый индивидуум не вопил о собственной уникальности, в случае опасности он действует слепо, повинуясь, как вы говорите, законам джунглей. В этом плане люди ничем не отличаются от лабораторных крыс.

Осознав, что двери не откроются, пока словесная экзекуция не прекратится, Ворона попытался устроиться удобнее. Попытался – слишком звучное слово для неловких дерганий конечностей в поиске комфортной позы.

– Говорят, что лишь самозабвенное поведение матерей по отношению к своему… плоду способно разрушить всю красоту статистики. Хотя тебе-то откуда об этом знать. Да и мне неоткуда, к сожалению, ни одна из нынешних подопытных не соизволила забеременеть.

Ворона почему-то вспомнил Одуванчика. Только не мог понять, какую именно – весёлую девчушку из Жилой Зоны или кровавый символ вины на льду.

Она… Жива? Напрягая память, Ворона прокручивал в голове её слова. Да, что-то про испытуемую № 04-1201-89… Куда-то делась. Не погибла.

Ворона силился вспомнить их последнюю встречу. Они о чём-то ругались – о чём-то столь неважном, что и стыдно вспоминать. Хотя нет, для Одуванчика это было важно, для этой маленькой девочки всё в этой огромной лаборатории имело смысл.

А есть ли этот смысл для него, для Вороны?

– Конечно, я предусмотрела все возможные исходы: и твою победу, и победу испытуемого № 01-0098-75, и даже невероятный факт вашего сотрудничества. На самом деле, я крайне довольна, что прошёл не тот, второй. Его персональный ад потребовал бы отправить кого-то из подопытных наружу, в Дочерний Филиал Aperture Science № 15, за Генератором Вьетнамских Кущ Компактным. На самом деле, я собиралась послать за ним именно его. Творящееся снаружи вполне бы соответствовало его скудным представлениям о конце света.

Из горла Вороны попытались одновременно вырваться горький смешок и возглас удивления, но застряли в районе языка, вызвав кашель.

Давясь в приступе, Ворона всё-таки осознал сказанное ею. Конечно. Главной целью Джона Эпплгейта было ворваться в этот самый ад и… спасти человечество? Или довести дело конца света до логичного завершения?

– Что касается тебя, моя Машина-Убийца… С тобой всё намного проще. Твой 18-й тест, твой персональный ад – одна из самых любимых камер.

Двери, на которые опирался Ворона, неожиданно раздвинулись, и он неловко упал на пол. Пытаясь удержаться на неверных руках, он медленно, как во сне или галлюцинации человека в чёрном, перевёл взгляд с пола под ногами наверх.

Он знал это место.

Смутный кошмар из задворок подсознания обрёл свою форму во всей величественности реальности.

Длинная камера, прямая, как строительный уровень. Снежно-белые панели, местами покрытые чёрно-коричневыми брызгами – будто кто-то на Хэллоуин натащил шариков с краской и разом лопнул. Целый ряд смертоносных устройств: испепеляющие, но холодные энергетические шары; обжигающие и слепящие лучи; прикрытые миловидной внешностью и детскими голосами, смертоносные сущности автоматических турелей.

Вдалеке голубел значок выхода. А перед ней – и это Ворона помнил лучше всего – «минное» поле из панелей, проваливающихся в кислоту.

Тест Переназначения. Кошмар для тех немногих, кто всё-таки его пережил.

Она смеялась над ним. Даже если динамики не издали ни звука.

Ворона сел на колени, опёрся руками. Дыхание разрывало лёгкие в клочья, сердце ломало рёбра. Голова кипела, доходя до той точки, чтобы отправиться в свободный полёт.

Он был здесь. И не выжил. То, что он потом существовал, это просто случайность. Несмешная шутка кого-то сверху, безумного ребёнка, желающего поиграться с чьей-то судьбой.

Он никто. Кем бы он ни был до Теста Переназначения – хорошим, плохим человеком; по какой бы причине не попал в эту лабораторию – уже не важно. Того человека нет, он сгорел в кислоте.

Ворона… Просто кличка. Просто повезло родиться с такой внешностью. Просто она одела его в этот дурацкий комбез. Машина-Убийца… смех, да и только.

Пальцы впились в ладони. Правая рука отозвалась болью ожога, но не могла избавить от бури эмоций и боли в голове. Он хотел кричать – и не мог, не было сил даже кашлять кровью. Слабое тело тряслось от стука сердца, уже свободно скачущего по грудной клетке.

Что он? Ради чего он? Почему встал на пути Джона Эпплгейта, в существовании которого был смысл? Зачем позволил иррациональному инстинкту самосохранения начать борьбу, в которой изначально не было смысла? И как теперь жить с последствиями?

Она что-то говорила. Может, насмехалась над ним, может, вопрошала о его состоянии. Не важно.

Он хотел бы, чтобы кто-то пришел ему на помощь. Спаситель в лучах славы и голубиных перьях.

Или чтоб это была Одуванчик. Он сам удивился глупости мысли, но с другой стороны, это так логично… Ведь когда-то, хоть и не помнил, он бросил её, оставил в беде. Да, она просто ещё одна испытуемая, просто странная девчонка, незнамо как оказавшаяся здесь, но…

Да, она всё ещё в беде. Всё ещё заперта в этой страшной лаборатории наедине с ней. Маленький Одуванчик, девочка с огромными глазами, пшеничной копной волос и большой головой на тоненькой шее.

Тело… начинало повиноваться ему. Оторвав левую руку от пола, он положил её на запястье правой, взялся прочнее. Будто сам себя за руку взял.

Глупо и, может быть, даже смешно. И самое забавное, что он прекрасно это осознавал – какой-то потаённой единицей разума. Мудрой, как сама жизнь, и рассудительной, будто безупречная система имитации интеллекта.

Эней Страгглер встал с колен. Правая рука продолжала дрожать, но левая её держала крепко. Поднял портальное устройство, окинул взглядом всю бесчисленную полосу смертельных препятствий. Каждое кроваво-грязное пятно – знак погибшего здесь испытуемого. В каком-то смысле, его брата по несчастью.

Указательным пальцем за один куро… Нет, Джон Эпплгейт говорил, что это спусковой крючок, точно. Портальное устройство завибрировало, фантастичные механизмы сгенерировали маленькую чёрную дыру – и выплюнули сгусток синей плазмы в сторону дальней стены.

Да, он сам настроил цвета для своего портального устройства, вместо стандартной пары оранжевого с голубым. Синий – как зрячий глаз. Знак того, кем он был и кем уже не надеялся снова стать.

Средний палец дёрнул второй крючок. Сполох огня растёкся по полу, образовав форму овала, а потом исчез, оставив дыру, обрамлённую жёлтым пламенем.

Жёлтый – цвет сгоревшего в кислоте зрачка левого глаза. То, кем он стал здесь, после встречи с ней. То, что он и не думал перерасти.

Эней Страгглер нырнул в портал и вышел из отверстия в стене рядом с выходом. Турели за спиной сыграли плаксивую мелодию, видимо, расстроившись, что не смогли вдоволь наиграться с ним. Но он не оборачивался, уже чётким шагом направляясь в лифт.

Но когда она напомнила о себе, он всё-таки вздрогнул. Религиозно-фанатичный страх никуда не делся, хоть и был встречен набирающей силу волей Энея.

Пара хлопков, почти затерявшихся в потоке помех. Потом довольный голос:

– Рада сообщить, что я только что успешно протестировала свой генератор хлопков. Он всё ещё при мне. Что до тебя?.. Оригинальное решение. Это был тест не на смекалку, как предыдущие – и потому… обычно его не проходили. Хорошая работа.

«Лучшая награда за хорошую работу – новая работа,» – вспомнил Эней слова доктора Ван дер Деккена, кого-то из той, прошлой жизни. К которой, конечно, возврата быть уже не могло, однако именно она наполняла смыслом настоящее.

Мысль очень важная. Кто-то (может, Пайро в 3 эпизоде) посмотрел запись боя Джона с Энеем. И объяснил ему, что нет, это не «случайность, что у Энея оказался заряженный пистолет» - он победил ещё тогда, когда воспользовался горячностью Джона и огрел его кислотой. Эней победил, да, из-за слабостей Джона, да, но именно потому, что смог ими воспользоваться.

ГЛаДОС, журя Энея за убийство Джона, рассуждает о проблемах доверия между людьми. И этим объхясняет, почему передумала делать кооперативные тесты обязательными, и почему цена их прохождения так высока.

Когда он приехал, он оказался в 18 тесте. К нему обратилась ГЛэДОС: «О, испытуемый № 03-1306-99, снова ты. Моя неудачная машина для убийств… впрочем, своё назначение ты выполнил. Правда, я не понимаю, к чему было так кардинально решать проблему теста. Победил бы тот, кто опустил бы шар в гнездо – вы оба могли взять его в руки и аккуратно положить. Но вы решили, что вам необходимо обязательно убить друг друга. Я такой исход ожидала, потом заготовила три варианта 18-го теста. На тот случай, если вы оба закончите семнадцатый, и на случаи, если выживет один из вас. Я даже рада, что выжил именно ты. Персональный тест для испытуемого № 01-???-75 потребовал бы использования Генератора Вьетнамских Кущ Компактного, дабы синтезировать тамошние джунгли… С тобой же намного проще, испытуемый № 03-1306-99. Добро пожаловать в Персональный Ад».

И Эней увидел за поворотом, что это было. Тест Переназначения, только все лазеры уже были активированы, энергетические шары летели в воздухе, турели своими лазерами беспокойно искали цель, на белых панелях темнела кровь. Страгглер похолодел, задрожал. Почувствовал себя обманутым. Столько всего пройти ради того, чтобы вернуться к началу?.. Чтобы наконец умереть здесь?.. Эней не глядел, но знал, что в конце линии со смертельными препятствиями есть яма в кислоту. Она ждала его, он знал… Джон был прав, ради чего он борется, ради чего цепляется за свою жизнь, которую он уже прожил так неудачно?.. Голос ГЛэДОС поторапливал его, оскорблял, поносил. А в Энее, постепенно, на место страха и потерянности, приходил гнев. Он сжал руки в кулаки, даже больную вывихнутую. Порывисто схватил портальную пушку, поднялся. Он видел препятствия, видел путь, видел и выход. Использовав пушку, он поставил один портал у выхода, второй – под ногами. Выпрыгнув и Оминовав все препятствия, он пошёл к лифту.

ГЛэДОС сымитировала несколько хлопков, потом довольно возвестила: «Обожаю мой генератор хлопков, никогда с ним не расстаюсь. Оригинальное решение, моя машина для убийств».