В.В. Иванов. Новая точка на карте

В.В. Иванов

Новая точка на карте

Глава из книги «Сланцы». Ленинград. 1988.

С 1930 года началось промышленное освоение открытого в междуречье Плюссы и Луги месторождения горючего сланца. Как свидетельствует местная легенда, о горючем камне узнали тогда, когда один из здешних жителей сложил печь из сланца. Естественно, она сгорела, а вместе с ней и изба...

Первые достоверные данные о наличии «горючего камня» в недрах Гдовского уезда датируются 1771 годом. Сланцы на смежной территории в Эстонии позднее исследовал, в районе Кукрузе (Кукерс), профессор Тартуского университета К. Шмидт. По названию месторождения сланец назвали кукерситом. Исследования показали возможность применения этого полезного ископаемого в качестве твердого топлива, а также сырья для получения жидкого топлива и других продуктов. В конце XIX века были открыты залежи сланца вблизи станции Веймарн. Но большого значения им не придавалось.

В начале XX века была предпринята попытка использовать это природное богатство. В июне 1916 года в бюро Центрального военно-промышленного комитета было представлено сообщение об открытии нового горючего материала – сланца, залегающего мощными пластами вдоль линии Балтийской железной дороги. Однако бюро выделило для производства работ всего 15 тысяч рублей, так что ни планомерной разведки, ни разработки этого месторождения не было организовано.

…

Геолог и шахтер.

Скульптуры у административного здания шахты им. С.М. Кирова.

После Великой Октябрьской социалистической революции Советское государство, развивая народное хозяйство, стремилось использовать собственные топливные и сырьевые ресурсы, чтобы не зависеть от поставок извне. После гражданской войны английский уголь доставляли морским путем. Но активно принимались меры по развитию собственной энергетической базы. Предусматривалось использование местных водных ресурсов, а также непервоклассных видов топлива – торфа, горючих сланцев.

Этим работам придавал огромное значение В.И. Ленин. Еще летом 1918 года он заинтересовался проблемой сланцев, решение которой могло положить начало новому виду промышленности с использованием горючих сланцев в качестве промышленного сырья. К тому времени уже были опубликованы результаты опытов на газовом заводе Петроградского политехнического института, а также в Технологическом институте под руководством профессора В.К. Вальгиса по получению из сланцев бытового газа.

В октябре 1919 года в химической лаборатории Главсланца (этот комитет был создан при ВСНХ в декабре 1918 года) в городе Осташкове были получены из сланца керосин и другие продукты. В конце этого же года на Сызранском месторождении возле села Кашпир заложили первый сланцедобывающий рудник. Примерно в то же время обратили внимание и на близкие к Петрограду залежи сланца. В октябре 1919 года В. И. Ленин писал председателю Петроградского Совета:

«...Говорят, сланцы под Веймарном неглубоки. Снять 2 – 3 сажени земли и можно экскаватор пустить, который будет массу сланцев ломать и давать.

Надо напрячь силы; мобилизовать туда буржуазию (в землянках поживут); работать 3 смены по 8 часов; вызвать подъем рабочих в Питере на это дело;

мобилизовать крестьян (4 часа в день на 2 недели для начала и т.п.)».

Добыча сланца в Петроградской губернии сразу же была поставлена под партийный контроль, газета «Петроградская правда» публиковала сообщения о положении дел на сланцевых разработках.

К разработке способов получения из сланца различных продуктов была привлечена Центральная химическая лаборатория ВСНХ в Москве. В 1921 году она была преобразована в Химический институт имени Л.Я. Карпова. Здесь, например, получили из сланца ихтиол, не уступающий лучшим зарубежным образцам. А в результате исследований, проведенных на предприятиях и в лабораториях Петрограда, был сделан вывод о том, что из сланца можно получить газ, сырое масло, а затем керосин, мазут и т.п. Следовательно, можно вести речь о строительстве в районе добычи горючего сланца перегонного, газового дистилляционного, цементного и известкового заводов, а также электростанции.

Инспекция ВСНХ пришла к выводу, что под Веймарном за полгода можно довести добычу сланца до немалого по тем временам объема – 300 000 пудов (около 5 тысяч тонн) в месяц. Были сделаны расчеты и по организации работ. Уже 27 февраля 1920 года «Петроградская правда» сообщала, что к станции Веймарн на сланцевые разработки отправлены 450 трудармейцев. В начале марта на разработки прибыли еще 450 трудармейцев. Так продолжалось и в апреле, и в мае. Ежедневно добывалось от 700 до 2000 пудов (от 10 до 30 тонн) сланца для Петрограда. Однако большей добычи обеспечить было пока невозможно.

В.И. Ленин продолжал пристально следить за развитием сланцевого дела. 16 октября 1922 года он писал в Президиум ВСНХ:

«Тов. Красин прислал мне письмо, в котором сообщает о крупнейших успехах группы инженеров во главе с тов. Губкиным, которая с упорством, приближающимся к героическому, и при ничтожной поддержке со стороны государственных органов, из ничего развила не только обстоятельное научное обследование горючих сланцев и сапропеля, но и научилась практически приготовлять из этих ископаемых различные полезные продукты, как-то: ихтиол, черный лак, различные мыла, парафины, сернокислый аммоний и т.д.

Ввиду того что эти работы, по свидетельству т. Красина, являются прочной основой промышленности, которая через десяток, другой лет будет давать России сотни миллионов, я предлагаю:

1. Немедленно обеспечить в финансовом отношении дальнейшее развитие этих работ.

2. Устранить и впредь устранять всяческие препятствия, тормозящие их, и

3. Наградить указанную группу инженеров трудовым орденом Красного Знамени и крупной денежной суммой».

8 февраля 1923 года Президиум ВЦИК утвердил постановление Совнаркома о награждении работников сланцевой промышленности орденом Красного Знамени. Академик И.М. Губкин в своих воспоминаниях писал, что развитию сланцевого дела Владимир Ильич уделял внимание вплоть до своей смерти и защищал его всей силой своего авторитета.

Однако добыча сланцев велась неритмично, с 1918 по 1925 год было добыто всего чуть больше 70 тысяч тонн. Разработка месторождений обходилась дорого, к тому же сланец – низкокалорийное и вдобавок высокозольное топливо. Поэтому, когда к 1925 году страна сосредоточила силы и средства на восстановлении угольной промышленности, добычу сланцев временно прекратили. Но разведочные работы продолжались. Особое внимание обращалось на Гдовское месторождение, поскольку Эстония до 1940 года в состав СССР не входила.

В 1926 году разведочная партия, которой руководил геолог Н.Ф. Погребов, обнаружила возле деревни Большие Поля пласт сланца, разделенный прослойками известняка и залегающий на глубине около 50 метров. Проверочные скважины подтвердили возможность промышленной разработки Гдовского месторождения, хотя глубина залегания сланца допускала лишь шахтную добычу. Общие запасы этого полезного ископаемого определялись примерно в 5 миллиардов тонн. Результатами работы заинтересовался первый секретарь Ленинградской партийной организации, член Политбюро ЦК ВКП(б) С.М. Киров. По его инициативе в начале 1930 года было принято решение о строительстве опытно-эксплуатационного рудника с годовой производительностью 200 тысяч тонн сланца. На строительство в этом году было выделено 658 тысяч рублей.

В начале апреля 1930 года на разъезд № 9 железной дороги Псков – Гдов – Большие Поля прибыла небольшая группа ленинградских рабочих, инженеров и техников, которые начали расчищать от леса площадку для будущего рудника. 9 апреля на левом берегу Плюссы был заложен главный ствол опытно-эксплуатационной шахты, началось строительство шахтных сооружений и рабочего поселка. Так начинал свою жизнь будущий город Сланцы.

4 мая 1930 года бюро Ленинградского обкома ВКП(б) обязало Ленинградский Совет народного хозяйства форсировать строительство опытной шахты, расширить геологоразведочные работы на месторождении и составить перспективный план развития Ленинградского сланцевого бассейна. Ученым было поручено исследовать возможности применения сланца в первую очередь для получения синтетического бензина. Намечалось также начать проектирование завода по изготовлению кирпича из сланцевой золы.

Для всего этого требовались подготовленные кадры. Их не было. На проходке главного ствола работала небольшая группа шахтеров из Донбасса. В числе первых строителей рудника «Пролетарское пламя» (так первоначально называлась эта шахта) были проходчики A.И. Большаков, Я.А. Черненко, сменные техники

B.И. Соловьев, Я.П. Гуридов, В.А. Рыбалкин, помощник технорука И.К. Соловьев, технорук Харьковского треста «Шахтстрой» В.К. Березовский (окончание проходки рудника союзный трест «Битумсланец» передал в середине 1931 года этому тресту). Они и учили пришедших на шахту жителей близлежащих деревень Большие Поля, Никольщина, Вязовое, Подкино, Гавриловское, Гостицы, Подпорожек. Отряд первых шахтостроителей вскоре пополнили местные жители Ф.П. Баранов, Г.А. Рюдов, Г.Н. Галкин, П.Е. Филиппов, М.М. Саввин, В.П. Андронов, И.Ф. Громов.

В первые же дни на стройке была создана партийная организация, которая и возглавила всю работу. В течение года на рудник прибыли ленинградские рабочие – коммунисты, комсомольцы и беспартийные, откликнувшиеся на призыв обкома ВКП(б) создать «ленинградскую кочегарку». Строительством в 1930 году руководил Георгий Константинович Федоров – первый из коммунистов, мобилизованных обкомом партии (начинал работать он здесь заведующим материальной частью рудника).

Строительство шло в нелегких условиях. Кругом лес, болота. Надо было валить лес, корчевать пни. Спецодежды не было (на пятнадцать рабочих поначалу приходилось только пять пар сапог), машин и механизмов тоже. Лопаты, кайла, тачки – вот и все техническое вооружение строителей. Все тяжелые работы выполнялись вручную. За первые пять месяцев прошли вглубь лишь пять метров. А уже на восьмом метре проходка стала – пошла грунтовая вода, открылся плывун. «Пожарные насосы не справлялись – вон сколько было воды, – вспоминал Г.А. Рюдов, награжденный за ударный труд на строительстве именными часами. – Потом поставили подвесные насосы. Мы опускаемся глубже – и они за нами, воду откачиваем – и дальше врываемся в землю».

Тяжелыми были не только условия труда, но и быта. Жили шахтостроители в ближайших деревнях, на работу ходили пешком за несколько километров. К. октябрю 1932 года, когда «Пролетарское пламя» (затем шахта получила наименование Опытный рудник, а еще позднее – шахта имени С. М. Кирова) строили уже третий год, жилье в пришахтном поселке имели только 90 рабочих, для 180 его еще строили. Достаточно привести только название статьи в «Штурмовке» (в 1934 – 1935 годах существовало такое приложение к местной газете «Ударник сланца») за 31 января 1934 года – «Все на борьбу с вшивостью!», чтобы понять, в каких условиях пришлось жить строителям рудника.

В вопросах материально-технического снабжения было много неразберихи, отражавшейся на делах. Так, 17 сентября 1930 года районная газета «Рудненская стройка» писала: «К 1 сентября надо было 8 бурильных станков на сланцы, а работал один... один устанавливается, один в дороге, а 5 – еще неизвестно где».

Но дело двигалось. К тринадцатой годовщине Октября вошла в строй котельная на два котла и был смонтирован парогенератор. На строительной площадке загорелись первые электрические лампочки. К 1 января 1931 года проходчики углубились на 14,5 метра, в феврале поставили маленький паровой компрессор и заработали два бурильных молотка. К концу года удалось решить проблему перекрытия и откачки грунтовых вод. Главный ствол за этот год был пройден на глубину 35 метров, началась проходка вспомогательного ствола. В феврале 1931 года управляющим строительством Опытного рудника был назначен первый секретарь райкома ВКП(б) созданного в 1927 году Рудненского района И.В. Богданович, местный уроженец, делегат первой конференции комсомольцев Гдовского уезда.

В 1932 году на строительстве побывал первый секретарь обкома партии С.М. Киров. Он ознакомился с положением дел, бытом людей, принял ряд мер по улучшению работы на стройке. Б.А. Дьяков в книге «Мужество любви», выпущенной в 1982 году издательством «Современник», приводит рассказ работавшей вместе с ним в издательстве «Молодая гвардия» А.И. Лаврентьевой, которой довелось встретиться с С.М. Кировым на Гдовском руднике. Сергей Миронович не соглашался с мнением хозяйственников, что, мол, нельзя здесь добывать сланец, что вода затопит рудник. Он спустился в ствол опытной проходки, выбрался оттуда, весь в глине, мокрый, и заявил: «Можно и должно добывать сланец! Все разговоры о затоплении – никчемны! От водоносного слоя отделяет сланцы водонепроницаемая крыша».

Темпы проходки возросли, несмотря на то, что велась она практически вручную, а квалификация рабочих была настолько низкой, что отпаливать шпуры приходилось самому начальнику шахты. В июне 1932 года проходка главного ствола завершилась: его глубина достигла 68,7 метра. В июле этого же года началась подготовка к закладке еще одного рудника проектной мощностью 700 тысяч тонн сланца в год. А на Опытном в июле закончили бетонирование и армирование ствола, установили в шахте два центробежных насоса, соорудили два копра, пустили подъемную машину, опробовали врубовую. Началась проходка околоствольных выработок. На-гора пошел первый сланец.

В следующем году продолжалась напряженная работа. Людей по-прежнему не хватало, да и не задерживались они на руднике: в 1933 году на строительство было принято 2855 человек, а уволилось в том же году 2143. Потребность же в рабочих руках постоянно росла, потому что возрастали объемы строительства. Проблема кадров была заботой не только парторганизации стройки. В 1933 году Гдовская районная партийная конференция (в этом году Рудненский район был упразднен, территория нашего нынешнего района подверглась очередному переделу, большая часть его осталась в Гдовском, в частности и сланцевые рудники; некоторые деревни, в том числе Заручье, Кологриво, Столбово, Лужица, были присоединены к Осьминскому району) приняла решение о привлечении на строительство колхозников с гужевым транспортом в периоды затишья сельскохозяйственных работ. В конце года была завершена проходка обоих стволов Опытного рудника. В рудничном поселке стали обозначаться контуры первых улиц. Были построены несколько жилых бараков, хлебопекарня, небольшая столовая.

Выступая на XVII съезде ВКП(б) 31 января 1934 года, С.М. Киров говорил: «Мы нашли за последние годы громадные залежи сланцев. Пугало нас несколько то, что в 1932 году, взявшись вплотную за это дело, мы имели целый ряд всякого рода неудач, связанных с обилием грунтовых вод в залежах сланцев, но сейчас мы это дело осилили. Громадное будет завоевание для промышленности нашей области, если мы дело сланцев освоим, а мы должны это сделать».

В принятой XVII съездом партии резолюции отмечалось, что необходимо дальнейшее развитие сланцевой промышленности. Наркомат тяжелой промышленности выделил в 1934 году на строительство Ленбасса 13 миллионов рублей. Задание определяло темпы: надо было к концу года сдать в эксплуатацию Опытный рудник мощностью 300 тысяч тонн сланца в год, форсировать работы на рудниках № 1 и № 2. Последний должен был стать самым крупным в бассейне – его проектная мощность определялась более чем в миллион тонн в год – а также построить школу, амбулаторию, 25 восьмиквартирных домов и другие объекты.

10 марта состоялось заседание бюро Ленинградского обкома ВКП(б). Обсуждался ход строительства сланцевых рудников в 1933 году и в первые месяцы 1934 года. Выступавшие на заседании говорили о трудных условиях, в которых идет строительство: не хватает жилья, спецодежды, стройматериалов. Из-за того что недостаточно квалифицированных шахтеров, специалистов, знающих горное дело и технику, производительность труда остается низкой. В постановлении бюро обкома партии было записано, что Опытный рудник и строительство новых рудников нужно обеспечить квалифицированными кадрами горняков. На помощь должен прийти ленинградский комсомол.

В тот же день Ленинградский областной комитет ВЛКСМ постановил мобилизовать и направить на стройку комсомольцев. В короткий срок в райкомы Ленинграда, Пскова, Новгорода было подано 1200 заявлений. Вскоре на глухом разъезде № 9 высадилась первая группа добровольцев.

Душой молодежного коллектива стал секретарь комитета комсомола рудоуправления Михаил Александров. Пять лет он отработал на заводе имени Карла Маркса на Выборгской стороне в Ленинграде. В 1934 году его перевели на работу в обком комсомола. Он не хотел сидеть в аппарате и добился, чтобы его направили на Гдовские рудники добывать горючий камень. Здесь Михаил проявил неистощимую энергию – казалось, даже не спал, не отдыхал. Личным примером он увлекал за собой сверстников. Ребята любили своего вожака, он пользовался у них непререкаемым авторитетом.

Ленинградская молодежь стоически преодолевала все трудности. Прежде всего, пришлось выполнять тяжелую работу, поначалу для многих непосильную. Антонина Шулапина, например, ранее работала на фабрике «Красное знамя», обращалась только со шпулями весом в двести граммов. А на стройке надо было научиться запрягать лошадь, возить кирпич, цемент, месить глину, выбирать из сланца пустую породу. Известняк приходилось бурить вручную, а это одна из самых тяжелых физических работ у шахтеров. Питание было скудное, жить приходилось в палатках и бараках, спали на набитых соломой матрацах, уложенных на деревянные топчаны. Обувались в «шанхай» (обитая резиной деревянная подошва), лапти, чуни. Такую обувь теперь увидишь только в музее. Брезентовые куртки приходилось сушить на солнце или у печки в бараке: сушилок не было. В мае из Ленинграда прибыло новое пополнение – более 300 человек из Нарвского и Володарского районов.

Трудности выдерживали не все. Но те, кто оставался на стройке, сплачивались еще теснее, стремились доказать, что молодым все по плечу. Василий Кучин сначала на стройке работал шофером, но, услышав о тех, кто струсил и уехал, попросился в шахту и, в течение месяца овладев всеми необходимыми навыками, стал первоклассным шахтером.

Несмотря на трудности, неустроенность быта, жили весело. После работы ходили на танцы в клуб – в так называемый «рай-сарай». Он занимал половину барака, в другой была столовая. Организовали кружок ликвидации неграмотности. У Кати Мельниковой, к примеру, в бригаде никто не умел даже расписаться, пришлось восемнадцатилетней Кате учить своих девчат хоть немного читать и писать. Создали свою художественную самодеятельность – драматический и танцевальный кружки, кружок художественного чтения. Новоселы нередко выезжали в соседние деревни с концертами. Открылась первая библиотека.

Не обходились без песни. Слова популярного в те дни «Марша проходчиков», написанного Николаем Симченковым, ныне почетным гражданином города, отвечали духу времени, настроению шахтостроителей:

Бадьями породу качаем.

Ее на-гора выдаем,

Мы с песнями труд начинаем

И с песней с работы идем.

Постоянно приходилось помнить, что рядом – Государственная граница. Изучали военное дело, по тревоге поднимались, шли с пограничниками в дозор.

Среди молодых строителей появились ударники: бурильщики А. Власов, Г. Новиков, В. Литвинцев, проходчики рудника № 2 Л. Алексеев, П. Балашов, рудника № 1 – А. Юшко, вагонщики-разборонавальщики Опытного рудника И. Халиповский, С. Абакумов (позднее стал председателем Сланцевского поселкового Совета), Н. Ефремов, возглавивший вскоре шахтный комитет комсомола, проходчики А. Харьков, К. Турыгин, врубмашинист Н. Ряшенцев, электрик А. Котов.

Памятным для всех работников рудоуправления стал приезд 21 июня 1934 года Сергея Мироновича Кирова на ударную комсомольскую стройку. Сергей Миронович побывал на строительстве центральной электростанции, в столовой, магазине, общежитиях, амбулатории, на хлебопекарне, спускался в Опытный рудник. Посетил он также строительство рудников № 1 и № 2, которые по проектной мощности в несколько раз превосходили Опытный рудник – первенец Ленинградского сланцевого бассейна.

На электростанции Кирова интересовал перевод ее с Дровяного на отопление сланцем. Но, как вспоминал бывший кочегар Г.А. Рюдов, котел, к сожалению, не действовал. Котельщики пообещали исправить его на следующий день, понимая, что, как говорится, ложка Дорога к обеду. Такая досада – накануне был в исправности... Сергей Миронович по этому поводу шутливо заметил, что знал на Кавказе одного осетина, который тоже говорил: «Ты бы, друг, вчера приехал – и шашлык был, и вино было...» Киров интересовался, как горит сланец, как кочегары пар держат, какие трудности у рабочих.

Спустившись затем вместе с начальником строительства Л.А. Шейкиным и группой инженеров в шахту, Киров вникал во все тонкости шахтерского дела. Выяснил, что неладно складывается положение с обучением молодежи горняцким навыкам, предложил руководству рудника немедля организовать кружки техминимума. В конце дня Сергей Миронович выступил на общерудничном митинге. Обращаясь к молодым рабочим, он сказал:

«Здесь, на гдовских рудниках, предстоит сделать еще очень много. И если вы, комсомольцы, проявите в работе побольше напористости и хорошего комсомольского задора, то дело, несомненно, выйдет, и выйдет неплохо. Со своей стороны я пожелаю вам быстрее овладеть горной техникой и перенести сюда опыт социалистического Ленинграда, опыт ленинградской комсомолии, воспитавшей вас.

Вы тут вступили в соревнование со старыми шахтерами и не отстаете. Это хорошо. Но вы должны досконально изучить горняцкое дело. Задача это нелегкая. А мы, большевики, говорим так: всему можно научиться, если захотеть. Я уверен, что вы научитесь, ведь вы и приехали сюда для того, чтобы хорошо работать».

За день пребывания на стройке Киров успел все увидеть, везде побывать. Осмотрел только что выстроенные двухэтажные дома на улице Горняков и взял на заметку, что в них совсем нет мебели, в магазине отметил бедный выбор товаров, выяснил, что и для организации культурного отдыха, спортивных занятий многого не хватает.

22 июня – на следующий день после поездки на строительство – он отправил в Москву, в Главное управление рабочего снабжения Наркомата тяжелой промышленности, телеграмму:

«Вернулся Гдовских сланцев убедился безобразном положении ОРСа, который буквально банкрот не способен выкупить даже сахар, папиросы прочее тчк

Наряду рядом мероприятий улучшению снабжения необходимо срочно дать оборотные средства ОРСу тчк Повторяю положение критическое дальнейшие проволочки невозможны... Киров».

Меры были приняты незамедлительно. Меньше чем через неделю после отъезда Кирова с рудников сюда прибыл первый эшелон со спецодеждой, музыкальными инструментами, подарками, посланными ленинградцами по совету Сергея Мироновича. «Культурный эшелон» - так его называли комсомольцы-первостроители – привез несколько тысяч книг, четыре баяна, гитары, мандолины, шесть малокалиберных винтовок, даже фотоаппараты. А при них коротенькая записочка: «Посылаю обещанные мною фотоаппараты. Один аппарат передайте комсомольцам 1-го рудника, один комсомольцам 2-го рудника и два аппарата комсомольцам и работникам Опытного рудника. Привет. С. Киров». Когда эти аппараты пришли, все были поражены, писал в «Ударнике сланца» М. Александров, ведь Сергей Миронович ничего не обещал, он в случайном разговоре узнал, что необходимо комсомольцам.

А вскоре привезли звуковую киноустановку. Ленинградский кинотеатр «КРАМ» (ныне «Молодежный») взял шефство над строительством сланцевых рудников. Директор кинотеатра Ладухин привез звуковые фильмы «Чапаев», «Веселые ребята». Проходчик Вася Салтанов нарисовал картину «Чапаев у пулемета». Ее подарили ленинградским шефам, и она висела в фойе кинотеатра.

Вторым шефом шахтостроителей стал Ленинградский государственный академический театр имени А.С. Пушкина. Профессиональные артисты помогали комсомольцам ставить любительские спектакли. Приезжали на стройку народные артисты СССР Е.П. Корчагина-Александровская, Ю.М. Юрьев, тогда еще только заслуженный артист РСФСР Н.К. Черкасов, другие известные актеры.

В субботники построили первую в рудничном поселке школу. Второй секретарь рудничного комитета комсомола П. Московский привез из Ленинграда парты, оборудование.

Сплотиться, поверить в себя, выдержать испытание большим делом помогали молодежи старшие товарищи, коммунисты. Ребята души не чаяли в парторге Опытного рудника Николае Беляеве. В семнадцать лет он стал членом партии большевиков, в гражданскую воевал в Первой Конной, был бойцом частей особого назначения.

Тяжелая жизнь выпала на его долю, но он никогда не унывал, казалось, даже поврежденная в боях рука не беспокоила его. Беляев умел раззадорить, «завести» молодежь, и там, где он появлялся в неизменной синей косоворотке и белой фуражке, любое дело шло спорее, работалось азартней. До конца дней своих Николай Константинович сохранил эту неуемность, энергичность, оптимизм. В годы Великой Отечественной войны он не подлежал призыву в действующую армию по состоянию здоровья, но добровольцем ушел на фронт и погиб в бою.

12 июля 1934 года ход строительства Ленбасса вновь обсуждался на пленуме обкома ВКП(б). Перед рудоуправлением гдовских сланцев была поставлена задача к 1 сентября пустить Опытный рудник со среднесуточной добычей 500 тонн сланца, центр работ перенести на рудники № 1 и № 2, повысить темпы жилищного строительства, создать нормальные бытовые условия для рабочих на руднике.

В том же месяце Ленинградский обком комсомола принял постановление о помощи Гдовским рудникам. На строительство были направлены еще 250 комсомольцев. 300 строителей прибыли с предприятий и из колхозов Гдовского района. На страницах общерудничной газеты «Ударник сланца» все чаще стали появляться заголовки призывного содержания, заметки об ударном труде комсомольцев. А 27 августа газета вышла с призывом: «Послезавтра не должно быть неоконченных работ!»

Трудовой накал возрастал. И 1 сентября с Опытного рудника в Ленинград был отправлен первый эшелон добытого сланца. В числе сопровождавших были семеро комсомольцев, среди них комсогрупорг Тося Шулапина, которая и сейчас живет в Сланцах. «Как грузили, так прямо в спецовках и поехали, – вспоминает она. – Прием нам был торжественный, и среди многочисленной группы встречающих стоял Сергей Миронович с одобрительной улыбкой».

500-тонный рубеж был взят. Но эта цифра уже казалась недостаточной. На деревянной эстакаде Опытного рудника появился плакат из двухметровых фанерных букв: «Тов. Киров! Шахта готова! Деремся за 1000 тонн сланца в сутки!»

19 сентября на стройку пришел большой праздник. В этот день правительственная комиссия приняла в эксплуатацию первое в Ленинградской области горное сланцевое предприятие. На шахте состоялся митинг, на котором единодушно был одобрен текст телеграммы в ЦК ВКП(б): «Шахта вступила в строй. Четырехтысячный коллектив горняков, строителей и инженерно-технических работников строительства ленинградской кочегарки – Гдовского топливного бассейна – одержал первую победу. Сдана – принята правительственной комиссией и вступила в строй действующих предприятий Советского Союза первая в Ленинградской области сланцевая шахта с годовой производительностью 300 000 тонн сланца...».

Шахте было присвоено имя С.М. Кирова – инициатора освоения месторождения сланцев. Государственный трест «Союзсланец» наградил особо отличившихся работников именными часами, подарками, денежными премиями.

Победа окрылила людей. Ленбасс рос и развивался. Численность населения в рабочем поселке достигла 10 тысяч человек, каждый пятый из них был посланцем ленинградской комсомолии. Темпы работы возрастали не по дням, а по часам. Уже 4 ноября коллектив Гдовских рудников выполнил годовой план отгрузки сланца Ленинграду. В подарок VII съезду Советов (28 января – 2 февраля 1935 года) отгрузили еще тысячу вагонов. Гдовский горючий камень шел в топки «Красного путиловца», Северной верфи, Ижорского завода, «Красного треугольника», фабрики «Рабочий», Охтинского химкомбината.

1 декабря 1934 года строителей рудника поразила весть о злодейском убийстве Сергея Мироновича Кирова. Комсомольцы-первостроители дали клятву построить среди лесов и болот Гдовщины социалистический город и этим создать нерушимый памятник Кирову. Слово свое они сдержали. Днем рождения города стало 20 декабря 1934 года, когда по постановлению ВЦИК на территории сланцевых разработок в Гдовском районе Ленинградской области был образован рабочий поселок. В его состав вошли: вновь возникший населенный пункт при шахтах имени Кирова, № 1, 2 и 3 и поселки у разъезда № 9 Октябрьской железной дороги (линия Псков – Гдов – Большие Поля), у кирпичного завода и подсобных хозяйств Гавриловское и Никольское. Рабочему поселку было присвоено название Сланцы. Так на карте страны появилась новая точка.

1935 год принес много перемен в жизнь Гдовских сланцевых рудников. Росли и благоустраивались шахтные поселки. На рудниках на смену ручному бурению пришло пневматическое, появились производительные врубовые машины, у стволов вместо конных воротов устанавливались подъемные машины. Проходчики вместо брезентовых курток получили новую спецодежду – резиновые костюмы и шляпы, сапоги. Электрический ток от центральной электростанции пошел не только на шахту имени С.М. Кирова, но и в рабочий поселок и на другие рудники.

Сланцевские комсомольцы жили радостями и горестями всей страны. 30 мая 1935 года газета «Ударник сланца» сообщала: «Узнав о трагической гибели самолета-гиганта «Максим Горький» мы, комсомольская бригада Шишанова (2-й рудник), отчисляем свой однодневный заработок на постройку новых самолетов такого же типа и размеров, каким был «Максим Горький».

Эскадрильи воздушных гигантов будут реять над Советской землей». Так же поступили все комсомольские бригады этой шахты, вся шахта имени С.М. Кирова, механический цех.

Росло мастерство молодых шахтеров. Добытчики горючего камня все чаще стали «перешагивать» существовавшие в то время нормы. И когда 1 сентября 1935 года по всей стране пролетела весть о достижении Алексея Стаханова, нарубившего за смену 102 тонны угля – 14 сменных норм, она стала призывом к дальнейшим трудовым достижениям и для сланцевчан. Бурильщик А.М. Власов, награжденный за пуск Опытного рудника именными часами, рассказывал о тех днях: «И пошло один перед другим соревнование. Работали у нас тогда Николай Алмазов, заядлый, скажу, бурильщик, Геннадий Новиков... Геннадий и добился самой высокой производительности: за смену пробурил 114 метров. Я от него немного отстал – у меня самый высокий результат был 108 метров. Норма? Норма была 25 метров...»

Алексей Власов вскоре был назначен десятником, отвечал уже за работу семидесяти человек и так же успешно справлялся с обязанностями руководителя, как раньше с обязанностями бурильщика.

Что двигало ими, зачинателями стахановского движения, какие побуждения заставляли работать не щадя себя, не считаясь с временем, неимоверными трудностями? Ответ прост: стремление сделать все для того, чтобы страна быстрее встала на ноги, окрепла, чтобы жизнь с каждым днем становилась краше. Ради этого и трудились с таким энтузиазмом.

Испытаний хватало с избытком. В 1934 году проходчиков рудника № 2 водоносный слой остановил почти на три месяца, в сентябре 1936-го затопило шахту имени Кирова. По 18 – 20 часов подряд работали парни в ледяной воде, но одолели стихию.

В октябре 1935 года была досрочно завершена проходка главного ствола на руднике № 2, два года спустя в поселке Сланцы вступил в строй новый завод – по изготовлению сланцезольного кирпича (ныне подсобный цех управления производственно-технической комплектации «Облсельстроя»). А в 1939 году вступила в строй самая мощная по тем временам шахта № 2 (с 1970 года вместе с шахтой № 1 составляет шахту «Ленинградская»).

В 1940 году были введены в эксплуатацию железная дорога Сланцы – Ленинград и первая очередь сланцеперерабатывающего завода «Стройбитум». Его строительство было начато в 1936 году на местной сырьевой базе – сланце. В ту пору ленинградские ученые самостоятельно и оригинально решили главные проблемы химической технологии горючих сланцев. В 1931 –

1933 годах инженеры-химики Н.М. Попов, В.П. Цибасов и М.И. Подклетнов в лаборатории Института газа и искусственного жидкого топлива разработали технологию получения бытового газа. Здесь же ставили опыты по получению из сланца моторного топлива и химических продуктов. На опытном заводе этого института были построены в натуральную величину и успешно испытаны камерная печь, туннельная печь для переработки сланцев, газогенератор с жидким шлакоудалением.

Организатором опытно-промышленных и проектных работ по созданию процесса сланцепереработки в газогенераторных печах был профессор Ленинградского химико-технологического института имени Ленсовета Б.К. Климов. При термической обработке, то есть при нагреве, сланец начинает разлагаться. Минеральная его часть выделяет воду, углекислый газ, а также золу, органическая, или кероген, при нагревании выделяет парогазовую смесь, которая при охлаждении конденсируется в смолы (тяжелую и легкую), воду, содержащую фенолы, при этом образуется также кокс. Теоретически вроде бы ясно, но как будет обстоять дело на практике, тогда ответить было нелегко. В 30-е годы отечественных разработок было мало, сведений об эстонской сланцеперерабатывающей промышленности тоже недоставало, поскольку Эстония в состав СССР не входила. Б.К. Климов решил создать газогенераторную печь с технологическим процессом, близким к процессу в туннельных печах. Главный инженер проекта завода «Стройбитум» В.И. Даниленко так характеризовал эту технологию: «По образному выражению профессора Б.К. Климова, надо было горизонтальную туннельную печь поставить вертикально и получить в результате такси трансформации трехзонную газогенераторную печь». Но среди специалистов единого мнения о трехзонной печи не было: а вдруг вся эта затея приведет к спеканию массы сланца в газогенераторе? На все вопросы ответить должны были опыты.

В июле – ноябре 1936 года на торфококсовальном заводе при станции Редкино Октябрьской железной дороги такие опыты состоялись. В июле переработали 400 тонн сланца, в ноябре – уже 600. Опыты показали, что ни спекания и образования «козлов», ни битуминизации не произошло. Было принято решение о срочном строительстве Гдовского сланцеперерабатывающего и битумного завода. Заказчиком выступало Главное управление шоссейных дорог.

Уже в августе 1936 года комиссия под руководством профессора Б.К. Климова, в которую входили также профессор В.А. Ланин, инженеры В.И. Даниленко и Г. Бакинов, выбрала площадку для строительства. Для проектно-изыскательских работ было создано бюро. Летом 1937 года началось строительство. Первая опытно-промышленная печь была подготовлена и опробована в., октябре 1939 года, после чего состоялись пробные пуски. Еще два пуска были проведены на следующий год. За второй пуск – с 11 мая по 15 июня – было переработано 2700 тонн сланца. Полученную при опытно-промышленных испытаниях сланцевую смолу в срочном порядке переработали на автобензин. На первом советском сланцевом бензине состоялся автопробег Ленинград-Москва.

В январе 1941 года Управление строительства Гдовских сланцевых рудников было реорганизовано в Государственный союзный трест «Ленстройсланец». Две шахты – имени С.М. Кирова и № 2 – работали, третью – № 1 – намечали пустить в третьем квартале этого года.

11 марта 1941 года по Указу Президиума Верховного Совета РСФСР рабочий поселок Сланцы стал районным центром, из Гдовского