Роб Дж. Хайес «Гамбит пешки» («Смертные техники» - 2)

Роб Дж. Хайес «Гамбит пешки» («Смертные техники» - 2)

Перевод: Kuromiya Ren

Для всех, кто прочитал «Не умирай» и просил больше.

Я вас услышал.

Я управлял армиями. Я воевал, видел настоящую войну в мириадах ее воплощений. Я понял ее, как никто другой до меня, и никто после меня так ее не поймет. Люди думают, что война – идея, навязанная слабым сильными. Бои, столкновение противоположных сил, жаждущих власти, ищущих один ход, который отрубит голову и позволит войне умереть. Это ложь.

Война – живое существо, уникальное для людей среди физического и духовного миров, и она подражает людям с поразительной точностью. Война начинается с малого. С идеи, мысли. Концепта. Она не быстрая, растет, принимает облик, а потом рождается. И она всегда рождается в крови. Жестокая, с криками и любовью. Война не может проходить без любви. Будь это любовь к человеку, к власти, к деньгам, к народу. Война растет, растекается за пределы своей идеи. Участников становится все больше, и они добавляют в войну свои цели, мутят воду и меняют ее течение. Война растет, меняется, поглощает, распространяется. Война одинокая, ищет общества, порождает конфликты.

Но со временем войны устают, сдаются и принимают шрамы, которые заживают грубой тканью. И когда они умирают, они умирают тяжело, как люди, цепляясь за каждую секунду, каждую каплю жизни. Война не кончается, когда ей отрубают голову. Это тоже ложь. Бои продолжаются, даже если цель забыта, а ведущие идеи рассеяны по ветру. Люди бьются, даже без надежды и повода. И когда война умирает, как все войны должны, ее помнят те, кто участвовал, те, кто разрушал.

Сяодан Вэй

Пролог

- Все боги ждут, Нацуко, - сказал Фуюко, его детский голос был высоким и взволнованным. – Скорее выбирай.

Нацуко хмуро посмотрела на брата-близнеца и вернулась к задумчивому созерцанию портретов на стенах. Она была в Зале Лиц днями, пыталась сделать выбор. Миллионы картин висели на стенах просторного помещения, для каждого человека в Хосе, Ипии, Нэш иКохране. Пока она смотрела, края одной картины свернулись, пергамент пожелтел и чернила выцвели. Еще человек умер. Они всегда умирали в больших количествах, особенно в последние сто лет. Век войны, столько жизней было потеряно. Пергамент осыпался, лицо на нем пропало. Чан Ан, бог жизни, вскоре заменит пергамент, нарисует новое лицо. Это была его роль в Тяньмэнь – обновлять Зал Лиц. Но даже Чан Ан сейчас ждал Нацуко.

- Выбирай, сестра! У нас нет вечности.

- Терпение, брат, - упрямо сказала Нацуко. – У нас всего один шанс.

- Я знаю, сестра, - сказал Фуюко, его лицо мальчишки исказила хмурая гримаса. – Из всех богов я знаю!

Пора было делать выбор. Нацуко выдохнула и сняла картину со стены. Женщина средних лет с морщинами на лице, говорящими о легких улыбках, давно сменившихся хмурыми гримасами вины и горя. Жизнь боли, сложностей, потери. Это лицо, этот человек из миллионов вокруг нее мог понять.

- Эта, - сказала Нацуко. Она ожидала, что ощутит, что поступила правильно, когда выберет нужную картину, но она ничего не чувствовала. Мичи, бог предзнаменований, наверное, что-то сказал бы, но Мичи всегда было что сказать.

- Уверена? – сказал Фуюко. Он смотрел на картину и изображал гримасу, которая означала, что он считал сестру безумной. Его было легко прочесть. Он был слишком искренним. Потому они играли свои роли. Иначе быть не могло.

Нацуко улыбнулась брату и решительно кивнула. А потом сжала его ладонь и повела его из Зала Лиц. Они поспешили по коридорам Тяньмэнь, сандалии шлепали по мраморному полу, облака кружились по сторонам и над ними вместо стен и потолка. Было странно тихо. Все боги собрались в тронном зале, ждали начала состязания. Ждали ее.

Огромные двери тронного зала возвышались среди облаков впереди, они были открыты, и Нацуко юркнула в проем, прижимая картину к груди, крепко держа брата за руку. Она не отпустила бы его, ведь они были очень близки. Все боги повернулись и смотрели, как она вошла. Сотни богов, некоторые были друзьями, другие – нет. Несколько даже зарычали на нее. У всех богов были враги, даже у детей-богов, как Нацуко. На возвышении перед нефритовым троном ждал Бату, бог войны, правитель последние сто лет. Он век правил небесами, и мир внизу век знал только войну. Но теперь у богов был шанс изменить это. Нацуко могла изменить это. И она заплатит любую цену.

- Ты, наконец, готова, маленькая Нацуко? – спросил Бату, улыбаясь ей. Он не был злым, как для бога. Он сиял, грудь была обнаженной, кожа – бронзовой, и на голове не было волос, только завивающиеся брови цвета огня и пышные золотистые бакенбарды. Церемониальные бусы висели на его шее, его единственное украшение. Он опирался на красный деревянный посох, оружие, какое никакой другой бог, смертный или дух не могли поднять. Нефритовый трон был его. Пока что.

Нацуко прошла сквозь собрание богов, ведя Фуюко за собой.

- Вы все ждали меня? – сказала она, хихикая.

Бату рассмеялся.

- Мы не можем делать это без всех вас тут. Хотя, признаю, я собирался отправить Сарнай притащить вас сюда, готовы вы или нет.

Сарнай, богиня огня, оскалилась Нацуко. Она была выше многих богов, была наполовину рептилией. Длинный хвост свернулся за ней, чешуя испещрила ее кожу. Огонь вылетал из ее рта, когда она открывала его, и от этого она ужасно шепелявила, ее было невыносимо сложно понять.

- Фи-и-ижу, ты фыбрала, - сказала богиня огня. – Мож-ш-жно? – она протянула ладонь с когтями, и Нацуко сильнее прижала картину к груди. Сарнай рассмеялась, огонь летел брызгами с губ. Она принесла свою картину, хотя лицо на ней выглядело как механизм, а не человек.

Бату поднял посох и стукнул им по полу. Звук был громкостью в десять гонгов, в которые ударили одновременно. Он дождался тишины и улыбнулся.

- Пора, - сказал он, улыбаясь им всем. – Боги, которые хотят бросить вызов за мой трон, шагните вперед.

Нацуко сделала шаг вперед. Не она одна. Тридцать пять из собравшихся сотен решили поучаствовать. Каждый нес картину в одной руке и артефакт в другой.

- Как много, - Бату улыбался, как козел. – Мое правление было таким плохим? – он поднял руку, не дав им ответить. Он знал, каким было его правление, и ему было все равно. Он все-таки был богом войны, и война была его целью. – Вы все знаете правила. И вы знаете цену, - он посмотрел на Нацуко, и она видела печаль в его глазах. Никто из богов не отдавал так много для участия, как она.

Бату глубоко вдохнул, повысил голос и торжественно сказал:

- Мы собрались тут, боги Хосы, Ипии, Нэш и Кохрана, как делаем каждые сто лет, чтобы поучаствовать в Небесном Жребии. Увидеть, кто из нас сядет на трон на следующий век. Кто из вас займет мое место? Оставьте свои артефакты, и я посею их. Берите картины и ищите своих чемпионов, - он указал на небо и луну на нем. – Хикару?

Хикару, богиня луны, прошла вперед в мягких туфлях и склонила голову. На миг луна будто засияла ярче.

- Через двадцать пять дней луна снова будет полной, - сказала богиня. Нацуко чуть не рассмеялась, думая, как это запутает людей. Астрономы старались записывать и предсказывать движение луны и звезд. Хикару просто ускорила цикл, этим она превратила их предсказания в хаос.

Бату хлопнул в ладоши.

- Соревнование начнется со светом нового дня. Удачи и… - его улыбка стала шире, делая его лицо грозным. – Надеюсь, вы все провалитесь, - многие боги рассмеялись от шутки, но не Нацуко. Она видела сквозь юмор Бату и гадала, что он сделает, чтобы они проиграли. Он будет не первым правителем небес, который вмешается в игру. – Не стойте просто так. Приступайте.

Каждый из богов-участников шагнул вперед и оставил свои артефакты перед троном. Нацуко шла последней, было сложно отпустить то, что было для нее самым дорогим на свете. Но она должна была. Это была цена участия, и только так можно было покончить с правлением Бату.

- Я дам этому хороший дом, - тихо сказал Бату, чтобы другие боги не слышали.

Нацуко сжала ладонь в кулак, другая рука все еще держала картину.

- Подальше от своих войн?

Улыбка слетела с лица Бату, и он посмотрел на нее холодным, как сталь, взглядом.

- Такого места нет. Мне осталось, возможно, всего двадцать пять дней на правление. Я хочу погрузить мир в хаос, какого еще не бывало, маленькая Нацуко.

Нацуко скривилась и хмуро посмотрела на Бату.

- Я остановлю тебя.

Бог войны широко раскинул руки.

- Так останови меня.

Нацуко сверлила Бату взглядом еще миг, оставила свой артефакт у трона, повернулась и ушла так быстро, как несли ее ножки. Ее сердце разбивалось, она с трудом сдерживала слезы. Так нужно было. Это было частью плана. Плана Фуюко. Только у него не было сил исполнить его. Потому это делала она.

- Надеюсь, ты – правильный выбор, - прошептала она картине.

Глава 1

Ю смотрела на старика за столом, он глядел на свои оставшиеся фигуры. Он был глупым стариком, взявшим бутылку вина за стол, которой он делился без колебаний. Хитрая тактика, которая сработала бы на слабом стратеге, но она видела его план насквозь. И нужна была не одна бутылка вина, чтобы она стала плоха в шахматах, чтобы проиграла такому, как он. Он был в морщинах от лет, которых было больше, чем Ю хотелось считать, и серые усы свисали. Он жевал левую сторону усов, скрипел волосками, пока пытался найти выход из ловушки, куда она его завела. Выхода не было. Только дурак оставлял шанс.

- Не переживайте, - Ю подавила зевок. – У нас есть весь день, - позднее утро, белые облака покрывали небо. Сегодня не будет дождя. Еще день засухи.

- Не торопи меня, - рявкнул старик, глядя на свои фигуры. – Чао Сян писал, что война не проиграна, пока есть воля сражаться, - он посмотрел на нее и подмигнул, словно старая надоевшая философия могла изменить исход. – Моя воля – камень. Сегодня я одолею тебя.

Он говорил так и вчера, и позавчера. И до этого. Он во всем ошибался. Для начала, он проиграл после шестого хода, хоть и не понял это, и все тридцать ходов после этого только затягивали петлю. И его понимание Чао Сяна было таким же плохим, как и навыки в шахматах. Он проиграл в игре и в бою. Война все-таки будет идти, пока его воля не сдастся. Он будет бросать ей вызов снова и снова, будет проигрывать снова и снова. И его воля разобьется. До этого Ю будет рада забирать его деньги и вино. Она подняла чашку вина и радостно сделала глоток, наслаждаясь тем, как напиток бил в голову. Пять лет назад она ругала бы солдат за то, что они были пьяны к полудню. Но многое изменилось, и она тоже изменилась. Выбор между переменой и смертью не был выбором.

Старик опустил палец на последнего Вора. У него остались последние три пешки, Император, Шинтей и Вор, которого он теребил. Ю знала его ход задолго до того, как он сделал его. Она оставила ему единственный ход, выход, шанс спасти Императора. Он подвинул Вора на две клетки вперед и на одну влево, перекрыл путь Монаху Ю. Она ждала, когда старик поднимет палец с фигуры, подчеркивая свою потерю. А потом Ю взяла Героя с доски и направила его в дальний конец, поставила его рядом с Императором старика.

- Шах и мат, - Ю пьяно улыбнулась. Она дала мужчине пару мгновений смотреть на доску. – Платите.

Глаза старика разглядывали доску еще пару мгновений, а потом он вздохнул и шлепнул две монеты на каменный стол.

- Не могу победить, даже когда напоил тебя.

- Точно, - радостно согласилась Ю. – Но спасибо, что пытались, - она опустила голову и пьяно захихикала. – Дайте знать, когда захотите сыграть еще.

Старик заворчал и встал из-за стола, хрустя коленями. Он пошел прочь, опустив голову. Ю догадывалась, что его жена будет злиться этой ночью. Глупость людей не переставала изумлять ее. Он пятый день подряд терял монеты, в этот раз и бутылку вина. Ю заметила, что он оставил бутылку. Она убрала выбившиеся пряди за ухо и налила себе еще чашку, а потом стала расставлять фигуры на доске на случай, если кто-то еще глупо вызовется сыграть с ней.

Синду была сонной деревушкой в трех днях западнее Бан Пинь. Пара десятков семей звали это место домом, и в относительном покое после того, как Эйнрич Ву Лунь забрал трон и назвал себя Императором Десяти Королей, она медленно росла. Шептались, что Прокаженный Император планировал новую войну с Кохраном, но солдат еще не собирали. В деревне была маленькая площадь с таверной, и на площади стоял каменный стол, идеальный для игры в шахматы. Деревня была приятной для укрытия, но Ю должна была помнить, что она скрывалась. Ей скоро придется уйти, пока жители деревни не стали спрашивать, кем она была на самом деле. Хотя до этого она будет рада победить всех в игре, забрать их деньги и пропить их. Каждый день, когда она выпивала достаточно, она забывала, что сделала, и кто заплатил. И тогда ее разум переставал анализировать мир и обретал покой.

Новый желающий сел за стол, и Ю сморгнула туман с глаз. Ее мысли уплыли, привели ее к знакомой темной тропе, и она была рада отвлечься. Новый соперник оказался девочкой шести лет на вид. Слишком юной, чтобы помнить прошлого императора и его войну против своего народа. Ю завидовала юности девочки, но она, скорее всего, вырастет такой же глупой, как все.

- Я не учу, - невнятно сказала Ю. Она взяла бутылку вина со стола, чтобы наполнить чашку, но там было пусто. Она заглянула в бутылку, чтобы проверить, но там точно было пусто. Еще одна потеря.

- А я не пришла учиться, - сказала девочка так красноречиво, что Ю задумалась о ее возрасте. Она была маленькой, с короткими черными волосами и обманчивыми глубокими карими глазами. Она была в простом красном ханфу с белым вышитым узором, серьга в виде деревянного дракона свернулась вокруг ее левого уха. Это казалось странным, Ю не знала о такой моде. Может, другую серьгу она потеряла. Она была юной, могла даже не понять этого. Ее одежда была слишком чистой для работников с поля, и ее поведение было как у знати. Она казалась неуместной в Синду, и Ю не нравилось, когда что-то было не на месте. Она что-то не видела.

- Как тебя зовут, девочка? – спросила Ю. Она была в Синду почти неделю, но ни разу не видела этого ребенка. Деревня не была связана с каким-нибудь кланом, и эта девочка была простолюдинкой.

- Нацуко, - бодро сказала девочка. Ипианское имя, означающее летний ребенок. Было что-то жуткое в сосредоточенных глазах девочки.

- Ты далеко от Ипии, - сказала Ю. Не меньше трех недель пути, большая часть по горам, еще и граница со стражей. Она огляделась в поисках родителей девочки. Она не то чтобы ненавидела детей, но от них было мало толку, пока они не подрастали, чтобы быть полезными. Но, если подумать, она не любила детей, и на то была причина.

- Как тебя зовут? – спросила девочка.

- Ю, - она привыкла к этой лжи, она легко давалась теперь. Пять лет как Ю.

- Вот и нет, - упрекнула ее девочка. – Тебя зовут Дайю Линсен.

Ю запаниковала, укол ясности разогнал туман в ее мыслях. Она ощутила себя трезвее, чем миг назад, и проклинала свою самоуверенность. Она нервно оглянулась на площадь деревни, искала блюстителей закона или охотников за головами. Она слышала, что за ее голову предлагали четыре тысячи льен, и королевская семья Цинь не требовала, чтобы к голове что-то было присоединено. Она рисковала, оставаясь в этой обманчиво сонной деревне так долго. Говорили, легендарный наемник, Законы Надежды, был в Бан Пине, и город был недалеко от Синду, он мог дойти сюда. Особенно, если на кону были четыре тысячи льен. Звезды, четыре тысячи льен могли превратить даже глупых жителей Синду в наемников. Пора было убегать, менять имя снова. Может, ей стоило покинуть Хосу, поселиться в Нэш или Ипии, где никто не слышал о стратеге Искусстве Войны или ее убийстве Стального Принца.

На площади были только двое местных, пастух говорил с женщиной, тянущей воду из колодца. Если они были тут за ней, тогда они плохо загоняли ее в угол. Главная дорога Синду тянулась через площадь деревни, два узких переулка лежали за Ю. Одна из них была в веревках с постиранным бельем в это время дня, это прикроет ее при побеге. Она взглянула на девочку, та еще глядела на Ю, терпеливо улыбаясь.

- Что это? – спросила Ю. - Шантаж? У меня нет денег и…

- Нет, - быстро сказала девочка. – Ничего такого. Я пришла просить тебя о помощи. Позволь начать заново. Меня зовут Нацуко, и я – богиня.

Ю уставилась на девочку, получила лишь бесстрастную уверенность в ответ. Она бегло знала о богах, хотя их было так много, что только монахи могли надеяться запомнить всех. И все же имя звучало знакомо.

- Это ипианская богиня потерянного? – спросила она.

Девочка нетерпеливо вздохнула.

- Богиня утраченных возможностей и потерянных вещей, - проворчала она. – Не потерянного.

Богиня спустилась бы с небес, чтобы мучить Ю? Такое было возможно. Что хорошего делали боги, если не играли со смертными? Хуже всего было то, что богиня, сидящая напротив нее за столом, была не самым безумным, что она видела. Она видела давно мертвых героев, вернувшихся к жизни, видела, как они убили они. Она думала, что оставила эту жизнь позади.

- Тогда скажи, маленькая богиня, - сказала она, - почему вы, боги, всегда являетесь как дети? – она сомневалась, что могла убежать от богини, но это было вероятнее, чем сбежать от Законов Надежды, если он шел за ней. Он был легендой, известной широко. Никто не сбегал от него.

Девочка прищурилась.

- Всегда? Ты уже встречала богов?

Пара прядей волос снова упали ей на лицо, и Ю убрала их за уши.

- Был шинигами пару лет назад… - она снова взглянула на площадь в поисках опасности, но все казалось мирным.

Девушка фыркнула со смешком.

- Шинигами – не боги. Это духи. Сильные духи, да, но они больше похожи на ёкаев, чем на богов, - она говорила о Жнецах дерзким тоном, и Ю давно научилась понимать, что так она могла говорить правду. Редкие люди знали правду о шинигами, и в Хосе еще меньше могли знать правду о малоизвестной ипианской богине. – Но если тебе станет лучше от этого… - девочка умолкла. Ю прищурилась, пастух все еще болтал с женщиной у колодца. Ю была уверена, что видела его в деревне раньше, но он слишком часто, по ее мнению, поглядывал в ее сторону.

Голос девочки стал изумленным хрипом древней бабушки.

- Как это?

Ю повернула голову, игнорируя пьяное головокружение, и богиня уже была не розовощекой девочкой, а с морщинистым обвисшим лицом древней женщины. Она была в том же ханфу и с деревянной серьгой в левом ухе.

- Что это? – спросила Ю. – Куда делась девочка? Насколько я пьяна?

Старушка пожала плечами и расхохоталась.

- Наверное, слишком пьяна для этого разговора. Но у меня нет всего времени мира, и мне сложно найти время, когда ты не выпила хоть одну бутылку.

Ю посмотрела на пустую бутылку на столе. Это была не первая сегодня. Она выпила бутылку за завтраком, но это не было новым. Она потерла глаза и снова посмотрела на старуху. Ребенок точно пропал, но было что-то знакомое в древней женщине. Те же карие глаза, глубокие и мудрые.

- Теперь убеждена? – спросила старушка.

Ю слышала об обманщиках, некоторые были с уникальными техниками, поразительно ловкие, но никто не мог менять облик так быстро и убедительно. Она склонилась над столом, посмотрела на место рядом со старушкой, но если ребенок где и прятался, то не там. Ю села и задумалась. Очевидным ответом было, что ее как-то обманули, но ей не хватало ума увидеть обман. Но мир был полон историй о богах, спускающихся с Тяньмэнь поиграть с людьми. Может, ей так повезло.

- Ты можешь, кхм, чем-нибудь доказать?

Старушка нахмурилась, морщины на лице стали глубже.

- Например?

- Не знаю, - Ю огляделась. – Наполнить бутылку вина.

- Я – богиня утраченных возможностей, а не выпивки.

- Жаль, - она была права, конечно. Богиней выпивки была Женжень, и это имя было на губах многих в эти дни. Все-таки было заведено молиться богине перед первым глотком дня. Ю в последнее время не соблюдала обычай, но ее первый глоток в день становился все раньше, и она едва помнила тогда, как налить вино в чашку, не то что думала о молитве.

Старушка потянулась над столом.

- Дай мне руку.

Ю отодвинулась на миг с подозрениями, снова взглянула на площадь. Пастух и женщина ушли. Ю и старушка были одни. Старушка вытянула руку рядом с шахматной доской, ждала Ю. Ю сжала ладонь старушки. Та улыбнулась, как бабушка, и на миг она стала похожа на женщину, которая растила Ю в другой жизни, когда ее звали под ее старым именем. До того, как война сделала ее убийцей, а покой сделал ее преступницей. Старушка убрала руку, оставив что-то маленькое и угловатое в ладони Ю.

- Это невозможно, - горло Ю сжалось. Она подавила всхлип и сморгнула слезы. В ее ладони была маленькая шахматная фигурка. Не из ее – она вырезала свои шахматные фигуры нынче похожими – но она знала эту фигурку. Она потеряла ее много лет назад. – Как?

Старушка тепло улыбнулась ей.

- Я – богиня потерянных вещей и утраченных возможностей. Это подарок от твоей бабушки. Часть набора, - это была одна фигурка, Пешка, самая слабая из всех. Ю потерла большим пальцем солдатика из Хосы. Его копье было обломано над ладонью, на его плаще и шлеме было несколько дырочек. Часть дерева потеряла цвет после лет использования, жир кожи впитался в фигурку. Этой пешкой Ю одолела Императора бабушки, когда впервые победила ее. Она потеряла фигурку в пути, ей пришлось бросить фигурку, когда бандиты напали на нее ночью. Она убежала в лес, бандиты преследовали ее. Они поймали бы ее, если бы она не столкнулась со Стальным Принцем. Он спас ее, убив бандитов. Это была та же шахматная фигура. Но так не могло быть.

Ю крепко сжала Пешку и закрыла глаза, вспоминая, как много раз играла с бабушкой. Сколько раз она проиграла, единственный раз, когда она победила. Она убрала фигурку в карман своей робы с заплатами, открыла глаза. Богиня печально улыбалась ей. Ю шмыгнула носом и вытерла глаза. Это все от выпивки. Она не могла поддаваться эмоциям, ей нужна была ясность разума.

- Нацуко? Допустим, я тебе верю. Что богине от меня нужно?

- Ты слышала о Небесном Жребии? – спросила Нацуко.

Ю покачала головой. Кроме нескольких имен, она мало знала о богах и их ритуалах. Они требовали молитвы, но особо не влияли на повседневные жизни людей. И все же нельзя было отрицать, что они существовали.

Нацуко вздохнула.

- Мы многое от вас скрываем. Ты замечала, как последние сто лет мир знал только войну?

Ю пожала плечами. Война была тем, как жил мир и люди в нем, жили те, кто правил им. Да, она ненавидела войну, жестокость и смерть, болезни и голод. Так много жизней были потеряны из-за войны, и не только те, кто был убит в бою. С другой стороны, она сделала себе имя в войне, как стратег Стального Принца из Цинь. Тогда положение делало ее властной и уважаемой. Теперь это вызывало презрение, на нее охотились. Она ненавидела войну, но была должна ей за все, что у нее было, за все, чем она была, плохое и хорошее.

Нацуко ждала мгновение, что Ю что-то скажет. Когда она промолчала, богиня продолжила:

- Это из-за Бату, бога войны, на троне Тянмэня. Его правление было кровавым и жестоким. Он – бог войны, и война – его единственная цель. Он принес ее во все уголки Хосы, Ипии, Нэш и Кохрана, искупал мир в резне. И никто из нас не может остановить его, - сказала Нацуко, ее морщинистое лицо исказило горе.

- Почему нет?

- Потому что он – тянцзюн, - Нацуко посмотрела на Ю, словно это было просто. – Его слово закон. Его власть абсолютна. Мы должны слушаться его законов.

- Я не понимала, что у богов есть император, - Ю жалела, что у нее не было еще бутылки вина или двух. Ей казалось, что ей не понравится, куда шел разговор, и плохие новости всегда усваивались лучше, когда она понимала только половину слов.

Нацуко кинула.

- Каждый сто лет мы проводим состязание, Небесный Жребий. Победитель становится тянцзюнем на следующий век.

- Это сейчас, да? – спросила Ю. Она видела только одну причину, по которой богиня рассказывала ей об этом. – Это состязание, - она подняла бутылку вина и снова заглянула в ее глубины. Все еще пустая.

- Да.

- И ты ищешь стратега, чтобы помочь тебе воевать с богом войны? – Ю рассмеялась от идеи и покачала головой. Войны серьезнее еще не было, но она больше не была стратегом. Она больше не была Искусством Войны. – Поищи где-то еще. Я это не делаю. Я не хочу участвовать в войнах. Я просто хочу играть в шахматы и…

- И выпивкой завести себя в могилу?

Ю помахала пустой бутылкой в воздухе.

- Так я отплачиваю уважение Женжень.

Нацуко вздохнула.

- Это не война. Это состязание.

- Тогда лучше выбрать воина, - Ю снова отмахнулась. – Я не знаю, как биться, - это было не совсем правдой, у нее были основы владения мечом, но это нельзя было сравнить с героями, которые бродили по Хосе, или бандитами, которые мучили крайние деревни империи. Или даже одиноким головорезом с одним ржавым мечом. Любой из них был лучшим выбором, чем опозоренный стратег. Она выиграла в любом бою, даже в войне, но она пожертвовала своим императором… своим Стальным Принцем. Это был плохой обмен.

- О, помолчи и дай мне закончить. Это не война, не сражение. Это задание. Боги выбирают чемпионов. Людей. В Хосе скрыты божественные артефакты. Победитель – бог, чей чемпион найдет и заберет больше всего артефактов к следующему полнолунию.

Ю захихикала.

- Правда? Боги выбирают своего императора охотой за сокровищами.

- Да, - бодро сказала Нацуко, хлопнула кривыми ладонями. – Отличный способ описать это.

Ю опустила пустую бутылку на стол, медленно покрутила ее.

- Почему я? – она не была воительницей или воровкой, была плоха в поиске вещей. Насколько она понимала, ей не было места в этом состязании. Ей не было места нигде, кроме стола с шахматной доской, где она вытягивала монеты у стариков. Она нашла свою нишу в жизни, и ее устраивало все. Империи больше не были в опасности, короли и принцы не умирали от ее слова, больше не было жертв в сотни жизней солдат ради уловки. Больше нет. Ей нужно было найти еще бутылку вина, пока реальность всего, что она сотворила, не сделала ее полностью трезвой.

Морщинистое лицо Нацуко смягчилось.

- Потому что мы хотим одного: закончить войну. Всю войну. Потому что я – богиня упущенных возможностей, и ты упустила слишком много в твоей жизни. И потому что, пока другие боги могли выбрать воинов, которые заберут артефакты силой, или воров, которые заберут их хитростью, я решила нанять ту, которая видит путь, а не только следующий шаг. Ту, кто может планировать наперед и использовать ресурсы, которые идут дальше ее навыков. Я выбрала тебя, Дайю Линсен.

Ю с недовольством скривила губы.

- Тогда ты выбрала плохо, потому что та женщина не существует. Дайю Линсен мертва, туда ей и дорога. Спасибо за мою фигурку, богиня Нацуко, - Ю склонила голову. – Теперь уходи.

Богиня помрачнела, морщины вокруг ее рта опустились.

- О, хватит быть такой ничтожной. Я – богиня упущенных возможностей, так что ты простишь меня, если я отмечу, как глупо тебе упускать такой шанс. Я даю тебе шанс принести мир четырем империям. Истинный мир. А ты слишком занята, утопая в жалости к себе и запивая горе, чтобы видеть это. Как насчет этого? Сделки? – она указала на шахматную доску. – Если я выиграю, ты помогаешь мне. Если ты выиграешь, я отдам тебе то, чем ты дорожишь больше всего, но потеряла.

- Ты не можешь, - печально сказала Ю. – Ты не можешь вернуть мертвых.

Старая богиня хитро улыбнулась и снова указала на шахматную доску.