ГЛАВA XXIII.

ГЛАВA XXIII.

ДЕЙСТВИЯ ГРАФА ВИТГЕНШТЕЙНА.

Цель действий Графа Витгенштейна. – Начало наступательных движений – Сражение под Полоцком. – Покорение Полоцка. – Состояние сего города. – Граф Витгенштейн переправляется через Двину. – Ссоры неприятельских генералов. – Дело под Чашниками. – Покорение Витебска. – Отряд Князя Волконского. – Дело при Смольне. – Граф Витгенштейн останавливается на берегах Улы.

Схема 76

Изложив действия главных армий от Москвы до Днепра, доведя повествование до переправы Наполеона в Орше и прибытия Князя Кутузова в Копыск, обратимся к тому, что тогда происходило у Графа Витгенштейна, Чичагова, и в неприятельских корпусах, им противопоставленных. Изображение сих действий составит введение к предстоящему нам описанию того периода войны, когда большая часть отдельных армий и корпусов вошли в непосредственную связь с главными армиями, от коих они до тех пор находились на великом расстоянии. Начнем с Графа Витгенштейна[272]. Мы оставили его в Соколищах, впереди Полоцка, 3-го Октября, когда прибыла к нему последняя колонна Петербургского ополчения, и корпус Графа Штейнгеля пришел из Риги в Придруйск. Неприятели, занимавшие Полоцк, находились под начальством Сен-Сира и состояли из двух корпусов: 6-го, или Баварского, Вреде, и 2-го, Удино, место коего, после полученной им 5-го Августа раны, заступил Сен-Сир. Он имел назначение удерживать Русских на правом берегу Двины, не перепускать их на левую сторону реки, и тем обезопасить главный путь неприятельских сообщений, шедший от Минска к Смоленску. По общему операционному плану Граф Витгенштейн должен был переправиться через Двину выше Полоцка, близ устья реки Оболи, обойти Полоцк с тыла, отрезать корпуса Сен-Сира и Удино от главной армии Наполеона, отбросить их к Литве, а потом идти к Докшицам на соединение с Чичаговым, предоставив Графу Штейнгелю преследование выгнанных из Полоцка неприятельских войск. Исполнение в точности сего предположения оказалось невозможным, после неудачного похода, предпринятого Графом Штейнгелем в Курляндии, в половине Сентября. Другая причина, побудившая Графа Витгенштейна отступить отчасти от операционного плана, состояла в невозможности переправиться выше Полоцка. У него не было понтонов, а построить мост скоро искрытно от неприятелей было нельзя, потому что близ устья Оболи стояли наблюдательные посты Сен-Сира[273]. Однако Граф Витгенштейн сначала не отчаивался перейти через Двину у Горян, но для того нужно было предварительно вогнать в самый Полоцк Сен-Сира, занимавшего впереди города крепкую позицию. С сею целью, наши войска, коих, 1-го Октября, считалось под ружьем 39.846 человек, разделены были на 3 колонны. Первые две, под личным начальством Графа Витгенштейна, должны были соединиться на Невельской дороге у Юровичей, а 3-й колонне, под командою Князя Яшвиля, предписано идти к Полоцку по Себежской дороге. Графу Штейнгелю, имевшему под ружьем до 13.000 человек, послано повеление переправиться через Двину в Друе и подступить к Полоцку левым берегом реки для атаки города с тыла.

4-го Октября тронулись наши войска из Сивошины. Граф Витгенштейн выступил к Юровичам, и Князь Яшвиль к Белому; Граф Штейнгель перешел через Двину, и 5-го был в окрестностях Десны. После мрачной Октябрьской ночи, в пасмурное утро, подходя к Юровичам первые две колонны нашли, что сие селение было занято неприятелем, под начальством Мезона, и вытеснили его оттуда. Пушечные выстрелы и треск ружейного огня в лесу возвестили начало наступательных действий на берегах Двины. При сем случае Петербургское ополчение увидело в первый раз неприятелей. Проходя мимо лежавших на дороге и ядрами размозженных Французов, ратники приговаривали: «Не ходить бы вам, басурманам, на святую Русь!». Имя непобедимого, которое старые солдаты единогласно приписывали Графу Витгенштейну, подкрепляло безбоязненность ратников, вселяя в них надежду несомненной победы. Заключая по движениям наших войск о скором на него нападении, Сен-Сир поставил корпуса в боевой порядок по обоим берегам Полоты и в редутах вокруг Полоцка, обороненного палисадами. Обезопасив таким образом фронт свой, он опасался обхода с тыла и послал для обозрений на левый берег Двины большую часть конницы, которая была малочисленна, потому что много лошадей пало от недостатка кормов. Беспечность Французских генералов была непостижима. Из Записок Сен-Сира видно, что до 5-го Октября не имел он никаких сведений о приближении Графа Штейнгеля, бывшего в тот день уже около Десны, в 35-ти верстах от Полоцка[274]. С другой стороны, Макдональд, расположенный между Митавою и Дюнабургом, не послал никого вслед за Финляндским корпусом, и Граф Штейнгель, как будто в мирное время, никем не тревожимый, продолжал свое движение в краю, занятом неприятелем.

6-го Октября, в день Тарутинского сражения, вознамерился Граф Витгенштейн атаковать неприятеля, с целью; оттеснив его к Полоцким укреплениям, переправиться у Горян и обеспечить движение Графа Штейнгеля, имевшего назначение идти из Десны к Полоцку. Авангард получил приказание выбить Французов из леса, находящегося между деревнею Громами и неприятельским лагерем; боевой корпус выступил из Юровичей для подкрепления авангарда[275]. Князю Яшвилю, стоявшему на правом берегу Полоты, послано повеление также начать дело, стараясь привлечь на себя внимание Сен-Сира. Авангард выгнал неприятеля из Громов и преследовал его по лесу, но когда приблизился к опушке и начал выходить на поляну, был встречен огнем орудий и атакован конницею. Русская кавалерия схватилась с Французскою и прогнала ее к окопам. За нашим авангардом шел тремя дорогами боевой корпус, и стал выстраиваться впереди леса. Граф Витгенштейн поехал для обозрения на Витебскую дорогу. Замечая, что еще не все наши войска вышли из леса, Сен-Сир послал кавалерию в атаку, в промежуток нашего левого крыла ицентра.

Схема 77

Французы овладели нашею батареею и потом разделились на две части, желая отбросить наше левое крыло к Двине, и оттеснить центр на правый фланг; но для исполнения такого отважного предприятия были они слишком малочисленны. К угрожаемому месту понесся Граф Витгенштейн лично, по самой цепи, осыпаемой пулями. Несколько Французских эскадронов напали на его конвой иедва не взяли в плен победоносного предводителя. Скоро подоспела наша конница; неприятель был опрокинут и принужден оставить только что перед тем схваченную им батарею. По всей линииоткрылся огонь. Наши стрелки центра, большею частью ополченные воины, заметив, что Французы начинали подаваться назад, бросились на них без приказания и взяли передовые укрепления. За стрелками пошли колонны. Граф Витгенштейн сам повел войска против левого неприятельского крыла. Сен-Сир двинулся вперед, обошел с тыла потерянные редуты и овладел ими, но был снова обращен вспять. В колоннах нашего центра находились, вновь сформированные, два резервные гвардейце батальона. Хотя не велено было вводить их в огонь без крайней нужды, однако по неотступной просьбе их находиться в голове атаки, дали им желанное позволение, и они ознаменовали первый шаг свой на поле чести таким ударом в штыки, какой прославил бы и старые, отборные полки. Подкрепившись всем резервом, Граф Витгенштейн двинулся к Воловому озеру. Раненый пулею, но не оставляя поля сражения, Сен-Сир делал несколько нападений на ваше правое врыло, и атаковал кавалериею стрелков центра. Не видя успеха, он стал отходить в укрепленный лагерь. Граф Витгенштейн не продолжал наступления, узнав, что Финляндский корпус еще далеко от Полоцка. Оставив для наблюдения за Французами авангард и очистив два взятые редута, где по причине сильного неприятельского огня держаться было нельзя, он отвел войска на ночь к Громам.

Во время сего кровопролитного сражения происходило также дело на правом берегу Полоты. В 4-м часу по полудни, Князь Яшвиль получил повеление начать атаку и двинулся против редутов, бывших на его пути. Неприятель оставил их без сопротивления, потому что редуты находились далеко от Полоцка и Сен-Сир не хотел завязывать дела в удалении от города, стараясь иметь свои войска сколько можно более сосредоточенными. По данному приказанию неприятель отступал отстреливаясь, и держался только там, где местоположение дозволяло останавливаться. Сражаясь таким образом, Князь Яшвиль подошел под вечер к Полоцку и протянул вокруг него цепь. Правый фланг ее примкнул к Двине, левый к Присменице. Граф Штейнгель дошел в тот день до Полюдовичей, а авангард его до Рудни, откуда донес он Графу Витгенштейну, что корпус его на следующие сутки будет в состоянии атаковать Полоцк.

В сражении 6-го Октября, Петербургское ополчение было впервые в огне и ознаменовалось храбростью и любовью к Отечеству. Начальники и офицеры, хотя большею частью были из гражданской службы, но являли прекрасные примеры соревнования, друг перед другом кидаясь в опаснейшие места. Истекая кровью, раненые не хотели оставлять поля сражения; другие при последнем издыхании кричали дружинам: «Вперед! Ура!» Ратники не уступали офицерам. Сбросив с себя полушубки и кафтаны, стрелки выбегали из цепи, устремлялись на неприятеля, дрались прикладами и топорами. Когда к дружинам приходило повеление идти в дело, они, перекрестившись, говорили: «Господи, Благослови!» и бесстрашно шли в град пуль и картечей. Три раза перекрестный огонь батарей принуждал колонны ратников отступать, но при словах главного своего начальника, Сенатора Бибикова: «Стой ребята! Куда вы? Мы Русские, православные, с нами Бог! Вперед! Ура!» воины с новым мужеством возвращались в бой. Видя с какою неустрашимостью ратники бросались на явную смерть, Граф Витгенштейн приказал щадить и не посылать их в стрелки.

Худое состояние дорог, испорченных дождями, не дозволяло свести поспешно леса, нужного для постройки моста у Горян, а потому Граф Витгенштейн, полагая, что Сен-Сир мог воспользоваться сим промедлением и устремиться на Графа Штейнгеля, решился не переправляться в Горянах, но атаковать Полоцк с правого берега Двины, как скоро Граф Штейнгель подойдет и будет в состоянии содействовать нападению. Для того, 7-го Октября, поутру, Граф Витгенштейн подвинул корпус из Громов, поставил его позади авангарда и послал находившемуся на правой стороне Полоты Князю Яшвилю приказание открыть огонь из всей артиллерии, когда приметит он появление Графа Штейнгеля, а когда по движениям в городе можно будет заключить об отступлении Сен-Сира, немедленно идти на приступ Полоцка. Во время сих приготовлений получил наконец Сен-Сир достоверные известия о приближении Финляндского корпуса к Полоцку левым берегом Двины и вступлении авангарда нашего в Рудню. Угрожаемый таким образом с тыла, Сен-Сир положил оставить Полоцк и отойти за Двину, для чего однако хотел выждать вечера, а до тех пор решился стоять в прежней позиции и для безопасной переправы за Двину, удерживать Графа Штейнгеля. Он послал против него по одному полку из каждой пехотной дивизии, избрав полки, бывшие менее прочих в виду Графа Витгенштейна. Между тем Граф Штейнгель, действуя медленно, стоял с корпусом в Бононии, и авангардом занимал Рудню, где происходила перестрелка. Французам надобно было, во что бы то ни стало, держаться у Рудни и не дозволять Финляндскому корпусу подвинуться вперед, в чем они и успели, потому что наши не напирали сильно. Пока Сен-Сир распоряжался отступлением, отравляя из Полоцка артиллерию, тяжести, больных и раненых, войска его, не трогаясь, стояли в виду Графа Витгенштейна, ожидавшего только от Князя Яшвиля условленного сигнала для нападения. Часу в 4-м приказал наконец Сен-Сир отступать дивизии, далее всех стоявшей от Полоцка. Перед самым движением ее один Французский генерал возымел мысль, названную Сен-Сиром «непостижимою глупостью»[276], зажечь шалаши, в намерении не оставлять их Русским. Быстро разнесся по лагерю пожар, и послужил нам самым достоверным указанием неприятельского отступления. Немедленно с поставленных по обоим берегам Полоты Русских батарей открылся огонь. Повсюду, но в порядке, начали неприятели отступать к городу. Наши орудия подвигались за ними, стреляли по Полоцку и зажгли его в нескольких местах. Пальба с обеих сторон продолжалась весь вечер и часть ночи, а между тем вокруг укреплений Полоцка кипел ружейный огонь. Французам непременно надобно было удерживаться в городе, доколе не вывезли они оттуда всех своих тяжестей, во множестве накопившихся во время пребывания их в Полоцке, с Июля по Октябрь.

В 2 часа по полуночи Граф Витгенштейн велел идти на приступ, с одной стороны Генерал-Майорам Властову и Дибичу, с другой Полковнику Ридигеру. Топкие и грязные места, глубокие рытвины и двойные палисады не удержали наших, и они быстро ворвались с трех сторон в Полоцк, объятый пламенем. Всего более трудностей предстояло на западной части города, где был деревянный, рогатками закинутый мост на Полоте, протекающей в глубоком овраге. Мост висел над пропастью и примыкал к городскому въезду, прорытому сквозь высокую гору; на ее вершине были батареи, а внизу бойницы. За крепкою оградою неприятель защищался упорно. Одна из дружин ополчения, Статского Советника Николева, первая подошла к мосту. Охотники бросились в рытвину, перешли Полоту в брод, закричали: ура! и тем подали знак к нападению. Почитая себя обойденными, Французы оробели и не успели даже, как им было приказано, взорвать моста. Ратники, которых Сен-Сир называет «les hommes a grandes barbes,» бросились на мост, откинули рогатки, и пролагая себе путь штыками и топорами, явились первые с левой стороны в Полоцке. Сен-Сир уже был за Двиною, с артиллериею, конницею и большею частью пехоты. Арьергард его продолжал отступать по городу, защищался в улицах шаг за шагом, и перейдя по мостам, разломал их, оставив во власти победителей пушку и более 2.000 пленных. Граф Витгенштейн въехал в город до света; поутру вошли с торжеством прочие войска, ступая по телам убитых. Сгоревшие дома еще дымились, другие были разорены, опустошены, кровли прострелены ядрами, окна выбиты, церкви ограблены; обращены в магазины и конюшни. По грязным улицам и в домах валялись человеческие трупы; всюду были кровь и нестерпимый смрад. Евреи, составлявшие большую часть населения, проклинали изгнанных неприятелей и радостно приветствовали избавителей своих. Граф Витгенштейн оставил в городе только небольшую часть войск, а другую вывел в бывший Французский лагерь, где неприятель построил множество дерновых домиков с каминами. Внутренность офицерских шалашей оклеена была даже обоями, но повсюду являлась величайшая, сродная Французам неопрятность.

В благодарственном приказе войскам, Граф Витгенштейн назвал Петербургское ополчение «Защитниками России». Отзывом на тот день было: «Мы Россы!». В следующее утро совершены в соборе молебствие о победе и панихида по убитым. Двери и окна собора были выбиты, полы разворочаны, покрыты всякою нечистотою, Царские врата разломаны, иконы святотатственно прободены, престол обнажен, священнослужители ограблены. Сам Архимандрит отправлявший службу, едва двигался от увечья, нанесенного ему злодеями, допытывавшимися у него денег. В Записках своих, описывая пространно поход, Сен-Сир умалчивает о сих богомерзких поступках, но глядя на них, легко себе представить, сколь искренно было моление Всемогущему, освободившему град и храмы от нечестия. Едва окончились торжественные выстрелы победы, прибыл из Петербурга Фельдъегерь, с рескриптом, который, по Высочайшей воле, Графу Витгенштейну не прежде должно было распечатать, как по взятии Полоцка. Имея покорением города право на вскрытие конверта, Граф – нашел в нем рескрипт, возводивший его в чин полного Генерала.

Тотчас начали наводить мост, чего однако нельзя было сделать скоро по быстрому течению Двины. Сен-Сир воспользовался этим временем и усилил войска против Графа Штейнгеля, поручив начальство над ними Генералу Вреде. Он напал, врасплох на наш авангард и совершенно разбил его. Граф Штейнгель поспешно отступил к Десне и переправился там на правый берег Двины, в намерении соединиться с Графом Витгенштейном, который, узнав о сем движении Финляндского корпуса, послал ему пехотную дивизию на подкрепление и приказал перейти опять через Двину. Покорение Полоцка, важное тем, что очищен был правый берег Двины, не могло однако иметь последствий, сообразных с целью общего операционного плана, которым назначалось Графу Витгенштейну обойти правый фланг Сен-Сира, пресечь его сообщение с Смоленском, следовательно, с армиею Наполеона, и отбросив его в Литву, соединиться на Березине с Чичаговым. Государь приказывал переправиться через Двину при устье Оболи, но нашедши в том затруднение, Граф Витгенштейн атаковал Полоцк спереди. Таким образом ведущие к Смоленску дороги остались во власти Сен-Сира, и хотя он с потерею Полоцка лишился сильной оборонительной линии на Двине, но положением своим все еще прикрывал главный путь неприятельских сообщений от Минска через Борисов на Оршу, и мог заслонять отступление Наполеона по сей дороге к Березине.

Октября 11-го был окончен мост в Полоцке и Граф Витгенштейн перешел на левый берег Двины. Втот же день переправился у Десны на левую сторону реки Граф Штейнгель, вместе с дивизиею, отряженною на его подкрепление. Отряд, под начальством Властова, был послан вниз по Двине, для наблюдения за Макдональдом, не выходившим из своего бездействия в Курляндии. Сен-Сир отступал к Лепелю на Уле, в намерении соединиться с Виктором, стоявшим между Сенно и Оршею. Виктор, имея от Наполеона назначение вспомоществовать тем войскам, которые будут более других теснимы, и узнав о покорении Русскими Полоцка, немедленно выступил на подкрепление Сен-Сира. Присутствие Виктора на сем театре войны тем более становилось нужным для неприятелей, что Сен-Сир, за полученною 6-го Октября раною, принужден был через два дня сдать старшему по себе генералу Леграну начальство над предводимыми им войсками, состоявшими из двух соединенных корпусов, 2-го и 6-го, или Баварского, находившегося в непосредственной команде генерала Вреде. Легран командовал только три дня. Вреде, под разными предлогами, не хотел исполнять его приказаний. Раздраженный непослушанием, Легран отказался от главного начальства, и его место занял генерал Мерль, но с условием не иметь никакого дела с Вреде. Желая положить конец раздорам и сохранить единство в действиях, Сен-Сир, хотя и удерживаемый раною в постели, снова принял на себя объявление приказаний Баварцам. Вреде и его не слушался, и через несколько дней, как далее увидим, совершенно отделился от него[277].

12-го Октября, в день Малоярославецкого сражения, началось наступательное наше движение на левом берегу Двины[278]. Граф Витгенштейн, из Пoлоцка, а Граф Штейнгель из Дисны направлялись на Ушач. Принявший опять начальство над 2-м корпусом, Легран, в главной квартире коего находился раненый Сен-Сир, стоял с войском между Ушачем, и Черетьею, а Баварцы, или 6-й корпус, в Бабиничах, вопреки повеления Сен-Сира, приказывавшего им быть у Селища, позади протекающего там ручья. Вреде не повиновался и дорого заплатил за свое ослушание. Он был настигнут Графом Штейнгелем, тесним весь день, обойден справа, и принужден с потерею нескольких пушек и всех 22-х знамен Баварского корпуса, спрятанных в обозе, отступить на Коблучи, чем лишился сообщения с бывшим при Ушаче корпусом Леграна, следовательно и с главною неприятельскою армиею. Отрезанный от Французов, Вреде не старался более соединиться с ними. Увидев, что дело шло уже, как говорит его историк, «не о лаврах»[279], он только помышлял о сохранении остатка своих войск, потерпевших во время похода необыкновенную убыль в людях, и обратился на Глубокое, под предлогом защиты Вильны, но в самом деле в намерении обеспечить свое отступление и выбраться на Виленскую дорогу, где были амуничные вещи, парки и казна его корпуса. Он увел с собою находившуюся при нем и принадлежавшую корпусу Леграна, кавалерийскую бригаду генерала Корбино. О сем, в существе своем маловажном обстоятельстве, упоминаем для того что оно, как увидим в последствии, нечаянно облегчило Наполеону отыскание переправы через Березину. Для наблюдения за Вреде был послан Графом Витгенштейном отряд Гельфрейха, который, преследуя Баварцев, отбил у них 8 орудий.

17-го Октября, в тот день, когда главная армия Наполеона, на отступлении своем от Малоярославца, прибыла на Можайскую дорогу, Граф Витгенштейн соединился близ Ушача с Графом Штейнгелем, поступившим с того времени под непосредственное его начальство, ибо до тех пор он действовал отдельно. Граф Витгенштейн разделил все свои войска на два корпуса: один поручил Графу Штейнгелю, другой Бергу. В то же время был он усилен частью Новгородского ополчения. Вся дорога от Полоцка до Ушача являла признаки беспорядочного отступления неприятелей, была покрыта брошенными фурами, издохшими и подстреленными лошадьми, ранеными и изнуренными голодом солдатами. Из Ушача Граф Витгенштейн продолжал, движение к Лепелю, откуда, при его приближении, Легран отступил к Чашникам и соединился там с Виктором, пришедшим усиленными маршами на подкрепление Сен-Сира. Уходя из Лепеля, неприятели испортили в нем шлюзы и сожгли мост, но тем мало остановили победителей. Жители Лепеля с трудом верили глазам своим, видя Русских, потому что накануне Французы уверяли их, будто Русские везде разбиты, и тщательно скрывали взятие нами Полоцка. Наполеон был в Вязьме, когда узнал о выступлении Виктора на помощь Сен-Сиру, одобрил его движение, приказал ему оттеснить Графа Витгенштейна за Двину и взять Полоцк, дабы отступавшая тогда к Днепру главная неприятельская армия не имела в тылу своем Русских войск. В заключение повеления Виктору сказано: «Главная армия на марше. Его Величество находит, что зима слишком продолжительна, и не желает провести ее в отдалении от боковых корпусов». О бедственном положении войск, лично ведомых Наполеоном, не было упомянуто ни словом в повелении. Гибель их была умышленно скрываема Наполеоном от Виктора и других отдельных корпусных командиров, дабы не поселить в них робости и уныния, обуявших главную неприятельскую армию.

Схема 78

Виктор принял верховное начальство над обоими корпусами, соединившимися в Чашниках. Войска его корпуса не участвовали еще ни в одном сражении, данном в России, были, как изображает их Сен-Сир, в самом блистательном виде и горели нетерпением вступить в бой. «Они не походили на моих солдат», говорит Сен-Сир, «чрезвычайно тощих, и так почерневших от биваков, что нельзя было узнавать лиц их. Мундиры их были в лохмотьях, но за то оставались у меня под ружьем люди самые крепкие, выдержавшие великие труды»[280]. Следственно, Графу Витгенштейну, победителю двух Французских маршалов, Удино и Сен-Сира, приходилось теперь переведаться с третьим – Виктором. Не зная о приходе его, Граф Витгенштейн подвинулся, 19-го Октября, к Чашникам. Впереди сего селения, на правом берегу Уды, стоял корпус Леграна; корпус Виктора расположен был за рекою Лукомлею[281]. Авангард, под командою Князя Яшвиля, атаковал Чашники в 7 часов поутру; завязалось жаркое дело. Вскоре подошел Граф Витгенштейн, с главными силами. Князь Яшвиль возобновил нападение и ворвался на штыках, в Чашники. Легран, отошел, на вторую позицию, тщетно упрашивая Виктора о подкреплении. Виктор, не трогался с места, и отвечал, что он сперва хочет высмотреть число Русских войск, а потом уже начнет действовать согласно принятому им плану, о содержании коего он однако никому не сообщал[282]. Между тем, сбитый и со второй позиции, Легран, отступил и стал, на правом берегу Лукомли и Смольны, чем и кончилось дело. Ополчение Петербургское сражалось также мужественно, как и под Полоцком. Французы с изумлением спрашивали наших пленных: от куда взялись эти бесстрашные люди, с крестом на фуражке, пришедшие на их пагубу? По прекращении дела, в нашем лагере были ликование и радость, ни с чем несравнимые, по случаю приезда курьера от Князя Кутузова, с известием об успехах главной армии, освобождении Москвы и повсеместном, отступлении неприятеля. Все желали удостовериться в истине происшествий и с жадностью читали тот час же объявленный приказ Князя Кутузова, приводившего в нем вечнопамятные слова ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА: «Потушите кровью неприятельскою пожар Московский!».

В следующий день Французы продолжали отступление к Сенно. По разным направлениям посланы были за ними передовые войска; сам Граф Витгенштейн остановился в Чашниках, где пробыл до 9-го Ноября. Его цель, при нападении на неприятеля у Чашников, состояла в занятии крепкого от природы левого берега Улы. Достигнув своего намерения, он не пошел далее, желая предварительно собрать сведения о Дунайской армии, для чего партии и лазутчики были немедленно отправлены к Борисову и Минску. «Узнав же и Чичагове и соединясь с ним», доносил Граф Витгенштейн Государю, на другой день после Чашниковского дела, «оставлю отряд на Уле, начну опять наступательные действия, пойду к Вильне, чтобы истребить собирающуюся там конфедерацию, после обращусь на Макдональда, если он еще не отступил, и очистив весь этот край, надеюсь тогда выполнить план, полученный мною от Вашего Императорского Величества». Граф Витгенштейн не привел однако в исполнение предположенного движения к Вильне. Не стоило заниматься конфедерациею, то есть, сбродом завербованных Наполеоном праздношатавшихся Шляхтичей, и даже корпусом Макдональда, в такое время, когда дело шло о действиях в тылу главной армии Наполеона и истреблении ее до последнего человека. Из Чашников послал Граф Витгенштейн Генерал-Майора Властова к Друе и Браславлю, наблюдать за Макдональдом и быть в сношении с Ригою, а отряд Генерал-Майора Гарпе для занятия Витебска, где Французский малочисленный гарнизон вознамерился было защищаться, стрелял из двух бывших при нем пушек и наконец зажег мост. Солдаты и ратники ополчения выбежали из строя, погасили огонь, перешли по мосту и выгнили неприятеля из Витебска, при чем отбили 2 орудия и взяли в плен более 300 человек; в числе их находились Французский Губернатор и чиновники, служившие в управлении, по повелению Наполеона учрежденном в Витебске.

К Витебску подходил в то время из Осташкова отряд Генерал-Адъютанта Князя Волконского, сформированный по следующему случаю. В половине Октября посланный Графом Витгенштейном в северную часть Витебской губернии, партизан Дибич перешел оттуда к Белому и донес прямо Государю, что три неприятельские отряда идут от Смоленска к Белому, Торопцу и Сычевке. Для охранения сего края не было там никаких войск, и Император велел Князю Волконскому ехать в Новгород, взять часть ополчения, несколько линейных войск и артиллерии, остановить на дороге шедшие к Графу Витгенштейну 3 Башкирские полка, и составив отряд, расположиться между Торопцом и Белым[283]. Собрав в Новгороде свой сборный корпус и прибыв с ним в Осташков, Князь Волконский разослал во все стороны партии, но они единогласно показали, что неприятеля нигде нет. В тоже время известил и Дибич, что донесение его к Государю было основано на известиях, оказавшихся в последствии несправедливыми. Таким образом, наскоро пришедший в Осташков отряд сделался там бесполезен, и Государь велел Князю Волконскому отправить его на усиление Графа Витгенштейна. Сие повеление застало Князя Волконского на марше к Витебску.

Посланные Графом Витгенштейном разъезды и лазутчики для открытия Дунайской армии, возвратившись донесли, что не могли собрать никаких об ней сведений, и что Борисов и Минск заняты неприятелем. Безизвестность места нахождения Чичагова и соображение обстоятельств вообще начали порождать в Графе Витгенштейне основательную заботливость о его положении. Против него стоял Виктор в превосходных силах, и большею частью с свежими войсками. Вреде, отступивший с Баварцами к Глубокому, мог присоединить к себе Литовскую конфедерацию, и подкрепленный частью Макдональдова корпуса, угрожать правому крылу и тылу его, даже пресечь сообщение его с Двиною[284]. С Князем Кутузовым также не имел он прямых, непосредственных сношений. Повеления от Фельдмаршала не приходили к нему скоро, потому что посылались окольными дорогами. И так Граф Витгенштейн, находясь в неизвестности о действиях Князя Кутузова и Чичагова, и подвергаясь опасности быть отрезанным от Двины, почел за лучшее оставаться в позиции при Чашниках. Виктор, с своей стороны, опасаясь наступления Графа Витгенштейна, перешел 23-го Октября, из Сенно в Черею, для удобнейшего прикрытия дороги из Орши в Борисов. Это движение не удовлетворяло видам Наполеона. Он считал, что Граф Витгенштейн, находясь в Чашниках, стоял слишком близко от главного пути сообщений Французов, и потому, 26-го Октября, накануне своего возвращения в Смоленск, велел Бертье послать Виктору следующее повеление, писанное цифрами: «Император приказывает вам собрать тотчас все 6-ть дивизий ваших, ударить на Графа Витгенштейна, оттеснить его за Двину и овладеть Полоцком. Действия сии чрезвычайно важны. Через несколько дней ваш тыл может быть наводнен казаками. Завтра Император и армия будут в Смоленске, но очень усталые от безостановочного марша в 120 лье. Начните действовать наступательно, от чего зависит спасение армии; всякое промедление будет бедствием. Кавалерия главной армии без лошадей: они все издохли от холода. Ступайте вперед. Того требуют Император и необходимость».

Схема 79

По получении столь настоятельного предписания, Виктору не оставалось ничего другого, как атаковать Графа Витгенштейна, но в исполнении произошло колебание от особенного обстоятельства. За несколько дней перед тем приехал в Черею Удино, вылечившийся в Вильне от раны, полученной им в Августе под Полоцком, и вступил, по прежнему в командование корпусом, временно находившимся под начальством Леграна. Быв по службе моложе Виктора, он явился под его начальство, но Виктор, хотя и старший, не хотел однако начать наступательного движения не посоветовавшись c Удино. В совещании произошло разногласие о способах приведения в действие предписанного Наполеоном нападения на Графа Витгенштейна. Удино настаивал внеобходимости идти прямо на фронт нашей позиции, а Виктор находил позицию слишком крепкою и думал обойти ее справа, через Бойчеково. Разномыслие начальников было причиною вялости в их движениях. 31-го Октября выступили они из Череи к Лукомлю и 1-го Ноября приблизились к Смольне, куда отступили авангард Графа Витгенштейна на соединение с корпусом, стоявшим впереди Чашников[285]. 2-го Ноября Виктор атаковал центр нашей позиции, давая вид, будто имеет намерение обойти оба фланга. Прикрытый озерами, Граф Витгенштейн не трогался, отражая неприятеля пушечным и ружейными огнем. Шесть раз атаковали Французы Смольну, стараясь овладеть ею, и потом подойти к нашим батареям, защищавшим фронт позиции, и шесть раз были опрокидываемы[286]. Изредка покушался неприятель на кавалерийские атаки, но они в самом начале своем были отражаемы батареями. Французские лошади, изнуренные и не подкованные на шипы, по гололедице едва держались на ногах. Видя неудачу атаки на Смольну, Виктор, согласно первоначальному своему намерению, послал дивизию в большой обход против нашего левого крыла и тыла, намереваясь идти туда же со всем своим корпусом, но вскоре, по убеждению Удино, упорствовавшего в мнении о бесполезности сего движения, воротил дивизию назад. Под вечер неприятели прекратили нападение, не имевшее решительно никакого успеха[287] и, простояв до ночи на месте, отступили на другой день обратно в Черею. Наш авангард последовал за ними и подобрал дорогою 600 пленных. Таким образом Виктор не выполнил повелениия Наполеона, состоявшего в оттеснении Графа Витгенштейна за Двину, и не упорствовал в нападении, почитая сохранение своего корпуса необходимым для прикрытия главной армии Наполеона, о расстройстве коей начинали до него доходить слухи, почитаемые им однако преувеличенными. Последствия доказали основательность расчета его: если бы он понес поражение, то некому было бы заслонить переправы Наполеона через Березину.

Сражение при Смольне увенчало новыми лаврами Графа Витгенштейна, и имело на продолжение похода важное влияние, тем, что было одною из причин, побудивших Наполеона не отступать на Лепель когда он узнал, как крепка занимаемая нашими войсками позиция на Уле. Граф Витгенштейн не пошел за неприятелем, но остался по прежнему у Чашников. Ему нельзя было отходить от Двины на большое расстояние, потому, что хотя он и отразил французов у Смольны, однако же положение его от того не изменялось. Он все еще имел справедливое опасение: не вознамерятся ли Макдональд и Вреде атаковать его с правого крыла и тыла, и отрезать от Двины, а между тем получил от Князя Кутузова извещение, что «может быть, Наполеон обратится на него из Орши, в намерении пробраться в Литву через Сенно, Лепель и Докшицы»[288]. После сего, Графу Витгенштейну надлежало принимать меры величайшей осторожности, имея неприятеля впереди себя и во флангах, и ожидая не ударит ли на него Наполеон, о чем кроме Князя Кутузова, писал к нему и Государь. Такое движение Наполеона было правдоподобно, ибо оно удаляло его от двух армий, Князя Кутузова и Чичагова. Потому, в ожидании какой оборот примут дела, Граф Витгенштейн пробыл в Чашниках до 9-го Ноября, когда Наполеон выступил из Орши, а Князь Кутузов был на марше в Копыс. Корпус Графа Витгенштейна, с начала похода подвизавшийся с постоянным успехом, ждал повеления к наступлению с нетерпением, возраставшим по мере того, как получались от Князя Кутузова известия о победах главной армии. Объявляя о них в приказе, Граф Витгенштейн говорил:

«Воины! Мы уже близки к цели желаний наших. Геройские подвиги наши, единодушное рвение всех состояний Государства к пользе его и славе, усердие и преданность к Августейшему Государю нашему, и наконец вера и любовь к Богу, соединенные с несомненною надеждою на всемогущий промысел Его, уже торжествуют. Враги кичливые, изнуренные гладом, усталостью и холодом среди самой Москвы, изумленные чрезвычайною храбростью войск и неимоверными пожертвованиями соотчичей наших, истреблявших сверх всего даже самую собственность свою, могшую послужить к пользе врагов, уже бегут из пределов наших. Печати варварства их, оставленные на градах наших, и даже на самой древней столице, да послужат залогом непримиримого мщения к пагубе врагов. Друзья! Довершим, с помощью Всевышнего, великий подвиг наш, оправдаем доверенность к нам Государя и Отечества, преодолеем все труды, еще предстоящие, и наказав тем хищника многих престолов за дерзость его нарушить покой любезного Отечества нашего, заставим удивленную Европу воскликнуть вместе с вами: Велик Бог Русский! Кто против Бога и России!».

Описав действия Графа Витгенштейна от 6-го Октября до 9-го Ноября, обозрим совершавшееся в то время в Дунайской армии.

[272] Карта действий Графа Витгенштейна в Октябре, № 76.

[273] Донесение Графа Витгенштейна Государю, от 19-го Октября, № 50.

[274] «Je croyois toujours les troupes de Steinghel en presence de Macdonald», говорит Сен-Сир в записках своих, III, 131.

[275] План сражения при Полоцке, 6-го октября, № 77.

[276] «Un exces inconcevable de stupidite». Memoires de St. Cyr. III, 165.

[277] Memoires de St. Cyr, III, 192.

[278] Карта действий Графа Витгенштейна, в октябре, № 76.

[279] «Es was hier fur den General Wrede durchaus nicht Zeit und Ort Lorbeeren zu erringen». Volderndorff, Kriegsgeschichte der Bayern, III, 236.

[280] Memoires de St.-Cyr, III, 199.

[281] План дела при Чашниках, № 78.

[282] Memoires de St.-Cyr, III, 202.

[283] Высочайший рескрипт Князю Волконскому, от 13-го Октября.

[284] Донесение Графа Витгенштейна Князю Кутузову, от 30-го Октября, № 160.

[285] План сражения при Смольне, № 79.

[286] Донесение Государю Графа Витгенштейна, от 5-го Ноября, №66.

[287] «Chefs et soldats, tous ont fait leur devoir et pourtant le resultat est nul. C'est un de ces combats, ou chaque cote se reserve pour sa part un succes d'estime». Fain, Manuscrit de 1812, II, 268.

[288] Повеление Князя Кутузова, от 3-го Ноября, №426.