ГЛАВA XVI.

ГЛАВA XVI.

ОТ МАЛОЯРОСЛАВЦА ДО РЕШИТЕЛЬНОГО ОТСТУПЛЕНИЯ НЕПРИЯТЕЛЕЙ.

Ночное нападение Платова. – Колебание Наполеона. – Дело при Медыни. – Записка Бертье к Генералу Сансону. – Отступление Кутузова к Детчину. – Причины его движения. – Наполеон решается возвращаться по Смоленской дороге. – Занятие Малоярославца Милорадовичем. – Паскевич идет к Медыни. – Движение Русской армии на Медынскую дорогу. – Отступление Наполеона.

Октября 13-го, Наполеон хотел атаковать, а Князь Кутузов намеревался принять сражение. На рассвете не видно было в обгорелом, дымившемся Малоярославце ни одного неприятельского стрелка: все они, попрятавшись, сидели за развалинами домов и заборов. Мертвая тишина согласовалась с пасмурным днем и предметами опустошения, нас окружавшими. Во все утро Французы не трогались. Князь Кутузов приказал Милорадовичу отойти назад и присоединиться к армии. Полки авангарда, стоявшие всю ночь под ружьем, отступали медленно. Неприятель пустил в них из города несколько гранат; они лопнули на воздухе, не причинив вреда. Одна легкая кавалерия наша осталась перед Малоярославцем, откуда неприятель, при отступлении Милорадовича, вывел несколько войск, протянул свое правое крыло по направлению к Медыни, и по временам, но без цели, стрелял из пушек. Готовый принять Наполеона, Князь Кутузов ожидал известий об его движениях от Платова, который во время происходившего накануне сражения, с 20-ю казачьими полками, стоял отдельно от армии, влево, по берегу Лужи. Отсюда должен был Атаман наблюдать дорогу, ведущую из Боровска в Малоярославец, тревожить неприятелей в тыл и правый фланг, и тем разделять внимание и силы Наполеона. В продолжение 12-го Октября, когда шло сражение под Малоярославцем, не сделано было Платовым наступательного движения. Раздраженный бездействием его, Князь Кутузов послал ему строжайшее повеление непременно произвести ночной поиск.

Схема № 61.

В ночь с 12-го на 13-е Октября, Платов отрядил три сильные партии на левый берег Лужи[171]. Выступив из лагеря, партии шли на одной высоте, находясь между собою в расстояние версты. Часу в 4-м по полуночи переправились они через Лужу, двинулись с величайшею тишиною к столбовой дороге и остановились, увидев за нею бивачные огни неприятелей. Стали всматриваться и приметили тянувшееся по дороге войско, пешее и конное, имевшее между собою частые промежутки. То была неприятельская артиллерия, следовавшая из Боровска к Малоярославцу. Начальники казачьих партий съехались и, переговорив, положили ударить на орудия. Сперва Донцы пошли шагом, потом рысью, наконец с обычными криками высыпали на дорогу. Завидев их, Французская артиллерия своротила в сторону, стараясь спастись по полям, но была настигнута, при чем схвачено более50-ти орудий. Пока одни из казаков поворачивали пушки, в намерении увезти их, другие кинулись на обозы, а иные понеслись далее за дорогу и наскакали прямо на три кавалерийских взвода, стоявшие неподвижно на месте. Посреди их находился Наполеон. Заря только что занималась и во мраке нельзя было приметить его. Казаки не атаковали регулярной кавалерии, и продолжали в рассыпную колоть, забирая что попадалось. Наполеон очутился тут следующим образом. В 5-м часу поутру поехал он из Городни в Малоярославец, в сопровождении только 3-х взводов, ибо остальной конвой не успел еще отправиться за ним. Дорогою, у одного из его генералов, Паца, упал эполет. Он сошел с лошади поднять его, и наклонившись к земле услышал справа конский топот и ржание лошадей. Едва успел он доложить о том Наполеону, как вся окрестность наводнилась казаками. Наполеон обнажил шпагу, принял влево, на поле, и остановился с 3-мя конвойными взводами и находившимися при нем чиновниками. Суматоха подле дороги продолжалась. Тщетны были усилия и крики казачьих начальников, старавшихся собрать войско, ибо оно нашло в обозах бочонки с золотом. Между тем появились из Городни конвойные драгуны и конные гренадеры. Вместе с свитою Наполеона атаковали они Донцов и принудили их отступить. Наши благополучно переправились через Лужу, увезя с собою богатую добычу деньгами и 11 орудий, заблаговременно, при начале нападения, отправленных в лагерь Платова. В то же самое время Генерал-Майор Кутейников сделал набег близ Боровска, взял много пленных, отбил обоз с церковным серебром, и между другими бумагами одну весьма важную, о которой вскоре будем говорить.

После тревоги Наполеон продолжал путь к Малоярославцу, обозревал поле сражения и нашу позицию, но не делал распоряжений к бою. Все сопровождавшие его Маршалы, без исключения, советовали не завязывать дела и поспешнее отступать. Они основывали свои заключения на двух причинах: 1), что Кутузов непременно примет сражение, которое как ни кончилось бы, но во всяком случае должно расстроить Французскую армию; 2), что раненые останутся без приюта и помощи, а потому единогласно говорили о необходимости отступать к Смоленску, как можно скорее. Долго продолжались совещания и обозрение нашей позиции. Наполеон, ни на что не решившись, поехал обратно в Городню, в 5-ть часов после обеда. Так предложенное в течение 13-го числа Князем Кутузовым сражение не было принято неприятелем. Бездействие Наполеона повело нашего Полководца к заключению, что без сомнения грозный противник его имеет какие-либо новые замыслы, и что не успев при Малоярославце пробиться на Калугу и изобильные места, вероятно, хочет открыть себе туда путь через Медынь на Юхнов, Князь Кутузов укрепился еще более в сем мнении, получив рапорт находившегося на Медынской дорог Генерал-Майора Иловайского 9-го, о появлении авангарда Понятовского при Медыни, и удачном с ним деле, подробности коего были следующие: стоявший между Медынью и Кременским казачий Полковник Быхалов известил Иловайского 9-го, что неприятель, с 4-мя полками кавалерии, одним пехотным и артиллериею, выступил из Кременского к Медыни. Иловайский пошел туда с отрядом, и увидев неприятелей на марше, в 6-ти верстах от Медыни, устроил засаду, поставил один казачий полк на левом крыле, а другой на правом, и в таком положении ждал Поляков, тянувшихся по большой дороге за Быхаловым. Как скоро они поравнялись с засадою, сделано на них стремительное нападение с флангов, а Быхаловым с фронта. Неприятель обратился в бегство, потерял 5 орудий и много пленных, в том числе Генерала Тишкевича, объявившего, что он составляет авангард корпуса Понятовского. Разбитые Поляки отступили к Кременскому[172].

Схема № 62.

Тогда же получена Князем Кутузовым найденная Генерал-Майором Кутейниковым, в отбитом близ Боровска обозе, собственноручная записка Маршала Бертье к Начальнику топографического депо Сансону. Содержание ее было следующее: «Постарайтесь собрать сведения о старой дороге из Москвы через Боровск, Малоярославец, и Песок, из Песок в Медынь, из Медыни в Вязьму, из Вязьмы и Калуги в Масальск, из Масальска в Ельню, из Ельни в Смоленск»[173]. Сия записка, появление Понятовского на Медынской дороге, и соображение обстоятельств, что для отступления своего должен Наполеон избрать какой-либо другой путь, кроме голодной, разоренной Смоленской дороги, все заставляло заключать о намерении его обратиться на Медынь и Юхнов. Желая предупредить Наполеона со стороны Медыни, и в тоже время не упустить из вида новой Калужской дороги, Князь Кутузов отошел, в ночь с 13-го на 14-е к Детчину, а на позиции, занятой армиею при Малоярославце, оставил Милорадовича[174]. Платову и партизанам, Князю Кудашеву, Сеславину и Фигнеру, велено наблюдать неприятеля, подходя к нему сколь можно ближе. Фельдмаршал доносил Государю о своем движении в следующих словах: «Легкие наши войска, простиравшиеся до дороги, ведущей к Медыни, по которой неприятель мог еще пробраться в Калугу, стали единогласно уведомлять, что корпуса его стремятся по сей дороге. Сие тем вероятнее, что на ней были уже сражения между нашими легкими войсками и неприятелями. Очевидно, что намерение Наполеона клонится к тему, чтобы всеми способами обойти нас к Калуге, почему, оставив сильный авангард под командою Милорадовича, 14-го числа пошел я к селу Детчину»[175].

Не было причины стоять долее при Малоярославце. Удержание сего города было необходимо для прикрытия флангового марша из Тарутина на новую Калужскую дорогу, но когда марш совершился удачно, дело шло не об обладании Малоярославцем, но о преграждении Наполеону пути на Калугу и Юхнов, что было гораздо удобнее исполнить при Детчине, чем при Малоярославце. Позиция у Детчина крепче и расстояние от нее к Медынской дороге вдвое ближе, нежели от Малоярославца. Возражение, что удаляясь к Детчину, Князь Кутузов лишал себя возможности преследовать Наполеона при его отступлениик Можайску, уничтожается тем, что тогда и повода не было думать о намерении Наполеона обратиться на Можайск, в страну, лишенную всех способов продовольствия, чему, кроме донесений от казаков о движении неприятелей на Медынь, служит доказательством и собственное, два дня продолжавшееся в Городне колебание Наполеона, касательно выбора путей отступления. Коль скоро Князь Кутузов приблизился к Медынской дороге, и потом вышел на нее, Наполеону не оставалось ничего другого, как отступать на Можайск, Гжатск и Вязьму, по пепелищам сожженных городов и селений, где не было заготовлено никаких запасов и ожидал его голод. Но при отступлении Наполеона даже и по этой дороге, Князь Кутузов, приблизившись к Медыни, приобретал возможность предупредить его кратчайшим путем у Вязьмы, Дорогобужа и Смоленска.

Когда наша армия прибывала к Детчину, 14-го Октября поутру, Наполеон отправился опять из Городни к Малоярославцу. За ним шли гвардия и два кавалерийские корпуса. На половине дороги привезли ему из авангарда донесение об отступлении передовых постов наших от Малоярославца. Наполеон остановился, велел на поле разложить огонь и сел возле него. Куда и с какою мыслью отходил Князь Кутузов? Наполеону не было известно, и потому надлежало решиться на одно из двух: или идти вслед за Русскою армиею, сразиться с нею и оттеснив ее обеспечить свое движение на Юхнов, или тотчас, без сражения, отступать к Днепру. Избрать первое значило предаваться случайностям битвы и при поражении подвергнуться самым гибельным последствиям, не имея нигде твердой точки для опоры и сбора разбитой армии. Что касалось до второго предположения, идти к Днепру, то в сем случае предстояли два пути: на Медынь и Ельню, или Можайск и Вязьму. Дорога на Ельню была короче, край цел, но Наполеон был уверен, что на нем встретит Русскую армию. От его прозорливости не ускользнуло, что конечно дальновидный Князь Кутузов отошел от Малоярославца только потому, что проникнув в замыслы своего противника, хотел заградить ему все пути на полдень. Наполеон положил обратиться по Смоленской дороге, предпочитая бороться на ней с недостатком в продовольствии, нежели на другой быть поставленным в необходимость пробиваться силою туда, куда замышлял идти, выступая из Москвы. Повеления, тут же с поля между Городнею и Малоярославцем разосланные Наполеоном, заключались в следующем: 1), Даву, с двумя пехотными дивизиями и кавалериею его корпуса, идти весь день за Русским арьергардом, а вечером, в 10 часов, следуя общему отступательному движению армии, возвратиться к ней через Боровск и Верею, истребляя дорогою все, что можно[176], дабы тем остановить Русских и замедлить наше преследование. 2), Гвардии, корпусами. Нея в Вице-Короля и всем тяжестям идти через Верею на Можайск. 3), Понятовскому остановиться на Медыньской дороге у Егорьевского, для прикрытия отступления, и потом повернуть на Гжатск. 4), Корпусу Жюно, стоявшему в Можайске, и всем войскам высланным, по прежде данным повелениям из Вязьмы к Юхнову и Ельне, возвратиться в Вязьму, и 5), выслать из Вязьмы сколь можно более продовольствия на встречу армии, долженствовавшей возвращаться от Малоярославца к Вязьме. Разослав повеления, или, как последствия показали, произнеся смертельный приговор своей армии, и занеся первый шаг, низвергавший его с высоты беспримерного могущества, Наполеон возвратился в Боровск. Так совершился перелом похода и счастья Наполеона! От Малоярославца до Ватерлоо, поприще завоевателя представляет не что иное как цепь поражений, изредка освещаемую проблесками победы.

В молчании, с видом унылым, как будто предчувствуя свой тяжкий жребий – они были уже обреченными жертвами судьбы – тронулись неприятели в обратный путь к Смоленску. Посреди печальных полков ехал Наполеон, задумчивый, рассчитывая с Бертье огромное, предстоявшее ему расстояние и время, когда можно будет достигнуть Смоленска и Минска, единственных на пути до Вильны городов, где были заготовлены запасы и снаряды. Только Даву остался у Малоярославца и прошел вперед еще несколько, но уже последних верст по земле Русской. Милорадович вскоре остановился, заметив, что неприятельская армия отступила и что за ним идет только авангард. С обеих сторон открылась канонада, и без всяких последствий продолжалась несколько часов, после чего Даву тихо пошел назад к Малоярославцу, переправился через Лужу и расположился в 5-ти верстах за нею, на дороге к Городне. Милорадович занял Малоярославец, откуда писал Князю Кутузову: «Я оставил против Даву казаков, 4 полка регулярной кавалерии и 4 конных орудия для преследования. Пехоту разместил я по сю сторону города; егерей, с подкреплением двух полков, за городом на высотах, тоже по сю сторону Лужи»[177]. В Малоярославце из 200 дворов сгорело 180. Улицы были устланы трупами, обгорелыми и раздавленными проездом Французских пушек. Сотни раненых и умиравших лежали среди смрада курившихся домов. Одна церковь оставалась на площади, до половины сверху обгоравшая; в каменных стенах нижней ее части были пробиты неприятелями бойницы. Ее вход был так унизан Русскими пулями, что едва можно было различить находившийся над ним образ Спасителя. Содранные с образов медные оклады, с слабою позолотою, или посеребренные, обманувши блестящею своею наружностью алчность грабителей, валялись по полу, вместе с расколотыми образами и лоскутьями риз, среди всякой нечистоты. Царские двери были выломаны, алтари исколоты, священная утварь разбросана. Образ Святые Присно-Девы лишен очей, а образ небесного нашего Искупителя изъязвлен поругательно оружием осатанелых Европейцев. На одной церкви была Французская надпись: «Конюшня Генерала Гильемино»[178]. Кто из Русских, взирая на такие ужасы, не призывал небесного гнева на главу святотатцев?

Князь Кутузов остановился 14-го Октября у Детчина, ожидая донесений о движениях неприятеля. Из Детчина отправил он на Медынскую дорогу младшего из всей армии по летам, но уже громкого своею службою, дивизионного начальника Паскевича, усилив 26-ю дивизию его одним драгунским полком, батарейною и конною артиллериею, и дав ему следующее повеление:

«Вы назначены следовать к Полотняным Заводам, на дорогу, идущую из Медыни в Калугу. Прибыв к Полотняным Заводам, сделайте привал на 2 часа, следуйте потом к Медыни и не доходя 15-ти верст остановитесь в удобном месте. Казачьи полки Быхалова и Иловайских 9-го и 11-го, находящиеся в Медыни, имеют состоять в вашей команде. Предмет назначения вашего заключается в том, чтоб иметь сию дорогу во власти нашей, и воспрепятствовать покушению неприятеля, который был бы в равных силах с вами, и имеющего намерение идти по сей дороге в Калугу, для чего давайте как можно чаще известия о неприятеле. Если все силы Наполеона оставят новую Калужскую дорогу, в таком случае наша армия перейдет к Полотняным Заводам»[179].

Прибытие армии к Детчину, в 37-ми верстах от Калуга, исполнило Калужан опасением. Они прислали нарочных в главную квартиру, узнать о предстоявшей им грозе. Князь Кутузов писал к Градскому Главе следующее:

«Именем моим поручаю вам успокоить купеческое и мещанское сословия, которые, как я слышал, пустыми слухами приведены в волнение и опасность. Уверьте их, что я ищу дать врагу сражение, но никак не ретируюсь, и что цель моя не в том состоит, чтоб выгнать неприятелей из пределов наших, но чтоб, призвав в помощь Всемогущего Бога, изрыть им могилы в недрах России. Уповайте на Бога, молите Его о поддержании храбрости нашего воинства, исполняйте ваши обязанности и будьте спокойны. Вы есть и будете защищены».

Уверения Князя Кутузова не были напрасны. Едва Паскевич, перед рассветом 15-го Октября, пошел к Медыни, как в 6 часов поутру получено от Милорадовича известие об отступлении неприятелей от Малоярославца к Боровску. Немедленно отдано было Фельдмаршалом три повеления: 1), Паскевичу как можно ускорять марш, и не останавливаясь идти в Медынь[180]. 2),Армии выступить из Детчина на Медынскую дорогу, к Полотняным Заводам. 3), Милорадовичу фланговым движением перейти из Малоярославца в Медынь, оставив для наблюдения неприятелей между Малоярославцем и Боровском Генерал-Майора Карпова, с пехотною бригадою, 3-мя полками казаков и несколькими орудиями[181]. 15-го Октября поутру совершалось движете армии к Полотняным Заводам, откуда можно было действовать кратчайшим путем на Юхнов и Вязьму. Ежечасно стали приходить донесения, что Наполеон потянулся со всеми силами к Верее и отправлял обозы на Смоленскую дорогу. Отступление Наполеона обозначилось ясно, но еще нельзя было видеть: пойдет ли он из Боровска на Верею и Можайск, или на Медынь и Юхнов, а потому, в ожидании полного развития предположений Наполеона, Князь Кутузов имел в Полотняных Заводах дневку. Она была также нужна для присоединения к армии парков и провиантских фур, отставших от армии при быстром переходе ее с старой Калужской дороги на новую. Стараясь не выпускать Наполеона из вида, Князь Кутузов послал вперед большое число легких войск. Платов, с 15-ю казачьими полками, и партизаны: Кайсаров, Князь Кудашев, Сеславин, Ефремов и Фигнер должны были в самой близости наблюдать неприятеля и теснить его. Графу Орлову-Денисову, с 6-ю казачьими полками, велено идти к Гжатску, имея в подкрепление 26-ю пехотную дивизию Паскевича. Давыдову, находившемуся с партиею близ Вязьмы, послано в подкрепление 2 казачьих полка. Тогда же отовсюду партизаны извещали, что Французы при отступлении взрывают зарядные и патронные ящики. Платов доносил собственноручно так: «По всему видно, что гордый и дерзкий неприятель испошовал и поколебался; теперь направил лыжи. Бог, да поможет! Еще не то ему будет: по повелению Его Светлости Фельдмаршала нашего и совсем побежит»[182].

[171] План ночного нападения казаков, с 12 го на 13-е октября, №61.

[172] Донесения Иловайского 9-го Князю Кутузову, из Медыни, от 13-го Октября, № 56.

[173] Подлинная в делах нашего Генерального Штаба.

[174] Карта движения к Детчину, № 62.

[175] Донесение от 16-го Сентября, № 251.

[176] «Il fut ordonne au marechal Davoust de bruler en se retirant tout ce qu'il pourroit atteindre». Chambray, Histoire de l'Expedition de Russie, II, 340. «L'ordre avoit ete donne de bruler tout ce qui se trouveroit sur notre chemin». Labaume, Relation complete de la campagne de Russie en 1812, 267. «Vint alors 1'ordre de tout detruire derriere soi». Segur, Histoire de Napoleon et de la grande armee, II, 156.

[177] Собственноручное донесение Милорадовича Князю Кутузову.

[178] «L'ecurie du general Guilleminot».

[179] Повеление Паскевичу, от 14-го Октября, за № 235.

[180] Повеления Паскевичу, от 15-го Октября. №№ 237 и 244.

[181] Повеление Милорадовичу, от 13-го Октября, №232.

[182] Донесение Платова на походе к стороне Боровска, от 13-го Октября.