ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Понятие международного преступления развивалось в недрах концепции международно-противоправного деяния, коллективного противостояния международным преступлениям и постепенной институционализации международной уголовной юстиции. Для становления института уголовной ответственности за международные преступления важное значение имела систематизация международно-правовых норм об этих преступлениях и попытки кодификации международного уголовного права. Особую роль в этом процессе сыграла Комиссия международного права ООН, подготовившая три проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954, 1991 и 1996 гг. иСтатьи об ответственности государств за международно-противоправные деяния 2001 г. В создании унифицированного определения «международного преступления» и его систематики свою роль сыграло доктринальное толкование вопросов, связанных с формированием отрасли международного уголовного права и появлением в науке международного права самостоятельного направления по разработке общего понятия международного деликта на основе формальных критериев.

В своем развитии концепция «международного преступления» прошла четыре основных этапа: 1) «нюрнбергская модель» преступлений государств-агрессоров, в рамках которой международно-правовое преступление стало рассматриваться как «наднациональное политическое» преступление, предполагающее индивидуальную уголовную ответственность отдельных лиц; 2) «постнюрнбергская модель» международного преступления, свидетельствовавшая о постепенном расширении этого понятия благодаря дополнению «Гаагского права» нормами «Женевского права» и выделению из состава военных преступлений «серьезных нарушений международного гуманитарного права»; 3) «гаагская модель» международного преступления, понятие которого было расширено за счет его распространения на ситуации вооруженного конфликта немеждународного характера и исключения непосредственной связи преступления индивидов с правонарушением государства; 4) «римская модель» международного преступления, сформировавшаяся на основе Римского Статута 1998 г. и закрепленного в нем понятия «самых серьезных преступлений, вызывающих озабоченность всего международного сообщества».

В науке международного уголовного права по-прежнему сохраняется дефиниционная неопределенность понятия международного преступления и отсутствует согласованное формально-юридическое определение преступлений против мира и безопасности человечества. В решении этой непростой задачи могут помочь четко выделенные специфические признаки международных преступлений в собственном смысле слова, отличающие их от общеуголовных преступлений и преступлений международного характера (конвенционных преступлений). В целом, преступления против мира и безопасности человечества (преступления по общему международному праву) представляют собой подлежащие солидарному уголовному преследования государств и посягающие на мировой правопорядок виновно совершенные деяния, противоправность которых и индивидуальная ответственность за которые установлены в международном уголовном праве.

Отдельные составы преступлений против мира и безопасности человечества, закрепленные в источниках международного уголовного права, являются основанием для привлечения к международной уголовной ответственности. В качестве образца нормативного закрепления этих составов выступили, с одной стороны, уставы различных международных судов (Нюрнбергского, Токийского, Югославского, Руандийского и Международного уголовного суда), а с другой, – проекты Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества и Элементы преступлений 2001 г. Выделяется несколько групп преступных деяний по международному уголовному праву: 1) преступления против международного мира (акт агрессия, угроза, подстрекательство или публичные призывы к агрессии); 2) преступления против стабильности международных отношений (нападение на лиц и учреждения, которые пользуются международной защитой, в том числе преступления, направленные против персонала ООН и связанного с ней персонала, а также международный терроризм); 3) преступления против безопасности человечества: 3.1) преступления против человечности (геноцид, апартеид, биоцид, широкомасштабное и систематическое нападение на гражданское население и др.); 3.2) военные преступления (серьезные нарушения «Женевского права», в том числе направленные против основных прав человека в период вооруженных конфликтов; другие серьезные нарушения законов и обычаев войны, в том числе «Гаагского права»; наемничество и др.); 4) международные преступления, находящиеся на стадии становления (клонирование человека, экоцид, этноцид, расовая дискриминация и др.). Под влиянием трагических и весьма тревожных событий последних лет такая подгруппа международных преступлений, как преступления против стабильности международных отношений, должна быть существенно дополнена и прежде всего за счет нормативного признания преступления международного терроризма, направленного против основ общественной безопасности как важной составляющей всего мирового правопорядка.

К сожалению, несоразмерное применение силы, чрезмерное использование вооруженной силы, недискриминационное применение оружия большой мощности и плохое обращение с пленными привели к тому, что положения международного гуманитарного права, права прав человека, беженского права и международного уголовного права во многом теряют сегодня свою эффективность. Для того, чтобы обратить вспять эту неприемлемую тенденцию, необходимы решительные действия со стороны всего международного сообщества. В этой связи встает актуальная задача обеспечения выполнения норм международного права вооруженных конфликтов и права прав человека, в том числе по вопросам борьбы с безнаказанностью за совершение международных преступлений. В современную эпоху интернационализации преступности основополагающее значение приобретает универсализация принципа неотвратимости наказания. Крайне важно, чтобы те, кто нарушает нормы международного права, несли за это реальную международно-правовую или уголовную ответственность. Определенного прогресса в борьбе с безнаказанностью удалось достичь благодаря созданию специальных трибуналов по бывшей Югославии, Руанде, Сьерра-Леоне и в особенности МУС. Международные трибуналы, тем не менее, могут выступать лишь как вспомогательные органы в рамках внутренней юрисдикции государства, в котором были совершены преступления против гражданского населения, поскольку именно государство несет основную ответственность за арест, привлечение к судебной ответственности и вынесение приговора в отношении виновных.

В свете сказанного необходимо продолжать работу по унификации правил, связанных с институтом выдачи (экстрадиции) и передачи тех лиц, которые подпадают под конкурирующую юрисдикцию МУС и международных соглашений об экстрадиции и/или соглашений в сфере оказания правовой помощи по уголовным делам. Еще один путь обеспечения принципа неотвратимости наказания за международные преступления видится в будущем распространении юрисдикции МУС на некоторые преступления международного характера, которые, несмотря на все возрастающую степень их повышенной международной опасности и глобальный характер воздействия, по-прежнему не признаются преступлениями против мира и безопасности человечества (международный терроризм, экоцид, клонирование и др.).

Сравнительный анализ законодательного опыта различных стран мира в сфере установления уголовной ответственности за преступления против мира и безопасности человечества позволяет сделать следующие выводы.

Применительно к Российской Федерации пока отсутствует необходимый опыт судебной практики по преступлениям против мира и безопасности человечества. Долгожданным нововведением УК РФ 1996 г. стало выделение самостоятельного Раздела XII и одноименной Главы 34 «Преступления против мира и безопасности человечества», состоящей из восьми уголовно-правовых статей, которые по своим конструкциям в основном соответствуют международным конвенционным нормам, но нуждаются в юридической коррекции в свете готовящейся ратификации Римского Статута 1998 г.

В целях развития концепции международных преступлений на постсоветском пространстве важное значение приобретают компании по ратификации Римского Статута в отдельных странах СНГ. Возможность прямого обращения представителей государств в МУС и выработка общих принципов судебного разбирательства для стран с различными правовыми системами неизбежно приводит к необходимости модернизации судебной системы и повышения качества судопроизводства в ряде стран СНГ. Некоторые общие закономерности можно выявить в регламентации уголовной ответственности за международные преступления в УК стран СНГ и стран Балтии. Следует особо отметить наличие дефинитивных норм, закрепляющих общепризнанные конвенционные и доктринальные определения тех или иных преступлений против мира и безопасности человечества, многие из которых содержатся в специальных примечаниях к статьям и описывают целые классификационные группы преступлений (например, «преступления против безопасности человечества» и «военные преступления»). В числе недостатков следует отметить многочисленные оценочные признаки в составах международных преступлений, наличие бланкетных диспозиций, отсылочных и расплывчатых по содержанию норм в кодифицированных законах стран СНГ и Балтии, а также порой чрезмерную детализацию при описании международных преступлений, что особенно характерно для норм об ответственности за преступления против международного гуманитарного права. В ближайшем будущем следует ожидать дальнейшей криминализации и введения новых составов международных преступлений, в частности, на основе ратифицируемых межгосударственных конвенций и Римского Статута 1998 г. При этом необходимо проводить законодательную коррекцию существующих диспозиций уголовно-правовых норм с учетом имеющегося наиболее удачного опыта закрепления тех или иных составов международных преступлений как в уголовном законодательстве стран СНГ и Балтии, так и в других зарубежных государствах.

В уголовных кодексах иных зарубежных стран составы международных преступлений начали обособляться еще в XIX в. (УК Швейцарии 1853 г., УК Индии 1860 г., Уголовное уложение Германии 1871 г.). В начале XXI в. в отдельных странах на волне компаний по ратификации Римского Статута 1998 г. стал накапливаться интересный опыт разработки имплементационного законодательства. Ярким примером может служить Закон Германии о введении в действие Кодекса преступлений против международного права от 26 июня 2002 г., представляющий собой новое и улучшенное юридическое основание для осуществления внутренними судами уголовного преследования за совершение международных преступлений. В этом же ряду находятся уголовно-правовые акты стран англосаксонской правовой системы, куда нормы международного уголовного права стали активно проникать главным образом в конце ХХ в. Так, Закон Канады о преступлениях против человечности и военных преступлениях от 29 июня 2000 г. является одним из наиболее удачных актов в сфере регламентации уголовной ответственности на внутригосударственном уровне за международные преступления. В Австралии в этой же сфере действует крупнейший консолидированный акт – Закон об изменении Уголовного кодекса 1995 г. и иных законов для приведения их в соответствии со Статутом Международного уголовного суда 2002 г. и для других целей.

В условиях происходящего под влиянием глобализации и интеграционных процессов сближения национальных уголовно-правовых систем, в том числе в части нормативного закрепления составов международных преступлений, заметно возросла роль межгосударственной кооперации по вопросам уголовной политики. Важными тенденциями в этой сфере становятся обеспечение единого подхода в уголовно-правовой борьбе с тяжкими, организованными и транснациональными преступлениями, дальнейшее развитие сложившихся традиционных форм межгосударственного антикриминального сотрудничества и укрепление новых направлений сотрудничества по вопросам противодействия международной преступности.

Первостепенное значение приобретают следующие средства и формы межгосударственного взаимодействия: 1) выработка единых нормативных основ ответственности за международные преступления и преступления международного характера; 2) подготовка согласованных предложений и рекомендаций по эффективному обеспечению сближения (гармонизации и унификации) уголовно-правовых систем и законодательств различных государств; 3) проведение мониторинга действующего наднационального, регионального, внутригосударственного, а также модельного антикриминального законодательства; 4) практическая реализация и пропаганда важнейших международных документов в сфере борьбы с преступностью; 5) расширение договорно-правовой основы сотрудничества государств в деле противодействия и превенции международного преступности, обеспечение конвенционного пути развития национальных уголовно-правовых систем.

Нуждается в упорядочении процесс взаимодействия международного и внутригосударственного уголовного права в целях конвергенции и усовершенствования самого механизма правового регулирования в сфере борьбы с международной преступностью. В этой области наметились три основных направления: 1) правотворческое, обеспечивающее создание новых международно-правовых и национальных норм и их дальнейшую систематизацию и унификацию; 2) правоприменительное, в ходе которого происходит реализация принципов и норм международного и внутригосударственного уголовного права, в условиях приоритета национальной юрисдикции, но при наличии комплементарной юрисдикции МУС и возможной параллельной юрисдикции ad hoc трибуналов; 3) коллизионное, в рамках которого при обнаружении или выявлении противоречий между принятыми ранее международно-правовыми нормами и закономерностями развития межгосударственных отношений вносятся соответствующие изменения в процесс правотворчества или применения.