ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Кафедра «Политология и международные отношения»

РЕФЕРАТ

по дисциплине «История и философия науки»

ТЕМА

«Современная философия языка»

Выполнила:

Аспирантка Фетисова Валерия Владимировна

Проверила:

Д. филос. н.,

профессор Жиртуева Н.С.

Севастополь

ПЛАН РЕФЕРАТА

ВВЕДЕНИЕ. 3

РАЗДЕЛ I ИТОРИЯ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ ЗЫКА: РЕТРОСПЕКТИВА И ТЕНДЕНЦИИ XX ВЕКА.. 5

1.1. Ретроспектива философии языка – развитие философской мысли со времен Античности. 5

1.2. Лингвистический поворот в философии XX века – ключевые изменения и этапы развития. 7

РАЗДЕЛ II ЗНАЧЕНИЕ ФИЛОСОФИИ ЯЗЫКА В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ 17

2.1. Триада особенностей философии языка в современном понимании. 17

2.2. Актуальные проблемы философии языка. 24

ВЫВОДЫ.. 27

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ.. 30

ВВЕДЕНИЕ

В человеческой культуре язык занимает особое место и является важнейшей ее частью. Язык – это своего рода посредник между различными формами культурного пространства человечества, и в то же время он сам является материалом этих форм. Существует множество определений языка, но в качестве стандартного может быть предложено следующее: «Язык – система знаков, служащая средством человеческого общения, мышления и выражения. С помощью языка осуществляется познание мира, в языке объективируется самосознание личности. Язык является специфически социальным средством хранения и передачи информации, а также управления человеческим поведением»[6].

Рассмотрение философских проблем сквозь призму языка уверенно вошло в стилистику мышления философов, принадлежащих к самым разным философским традициям и направлениям. В XX веке произошло глобальное переосмысление роли языка, как в философском, так и научном контексте.

Актуальность исследования определяется тем, что сегодня различные языковые изменения и преобразования занимают ведущее место в коммуникации, оказывают ощутимое влияние на развитие лингвистической культуры и становление языковой личности, а философия языка, обобщая данные не только лингвистики, но и смежных отраслей гуманитарного знания, позволяет выстроить парадигматические категориальные системы.

На мой взгляд, ключевые вопросы философии языка тесно связаны с принципами, регулирующими коммуникативную деятельность человека, поэтому в фокусе внимания неизбежно оказывается проблема специфики трансляции информации, а также особенности ее восприятия. Кроме того, философское осмысление языка предполагает влияния на становление языковой личности.

Важность данного исследования также обусловлена многообразием онтологических проектов, представленных в современной лингвистически ориентированной философии, отражающее многообразие научных языков в области гуманитарного знания. В современном мире, когда междисциплинарное взаимодействие и тенденции интернационализации науки - это многообразие порождает проблему коммуникации между носителями разных научных языков (представителями разных дискурсов, традиций, школ:). Будучи одним из существенных инструментов образования и научного исследования, научная коммуникация во многих случаях существенно затруднена несовпадением терминологических систем, дискурсивных правил и неявных предпосылок, принятых в различных научных школах и традициях. Эта проблемная ситуация обусловливает острую необходимость (не только теоретического, но и практического характера) исследований основных концепций, представленных в современной философии.

Целью данной работы является изучение истории философии языка с акцентом на современные идеи в рамках данного направления. Определение основных тенденций и проблем, которые были выявлены учеными и философами в ХХ веке – позиционируются центральной темой изучения в работе. Также, особое внимание уделяется эволюции подхода к философии языка и разнообразия подходов и точек зрения мыслителей.

РАЗДЕЛ I
ИТОРИЯ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ ЗЫКА: РЕТРОСПЕКТИВА И ТЕНДЕНЦИИ XX ВЕКА

1.1. Ретроспектива философии языка – развитие философской мысли со времен Античности

Исторически, интерес к языку и его осознанное изучение возникает в связи с появлением письменности еще во времена античности. Также, важным аспектом является возникновение особых языков – литературных и культовых, которые значительно отличились от общеупотребимых.

Для Древней Индии и средневекового Китая было характерно развитие описательного языкознания, а Древняя Греция отличалась основами собственного языкознания. Она формировалась на основе аристотелевской грамматики, а язык, прежде всего, являлся предметом философских рассуждений о возможностях познания и истины. Центром внимания древнегреческих философов являлось отдельное слово, имя и его соотношение с установлением и природой. Можно выделить основных мыслителей таких как: Демокрит, Гераклит, Эмпедокл, Анаксагор, Протагор, Платон.

Аристотель и стоики различают слово внутреннее и произносимое, впоследствии, выделяя вторичность письменности. Еще во времена античности складываются гипотезы о происхождении языка, которые имеют абсолютно разные основания: под влиянием природных условий обитания (Эмпедокл), как результат коллективной договоренности (Демокрит), как результат богатой эмоциональной жизни человека (эпикурейцы), как звукоподражание (стоики).

Интерпретация языка в античности ведется согласно содержанию философии. Слова выражают сущность (сущность - это идея Платона или форма Аристотеля).

Религиозная философия в свою очередь выделяет идею о едином праязыке, которая набирает популярность уже в эпоху Возрождения (Данте «О народном красноречии»). Схоластическая философия на основе идеи о единстве логического и грамматического разрабатывают институциональную систему языка.

Философией Нового времени возвращается понимание языка как инструмента познания истины и на первое место вновь становятся проблемы правильного использования языка. В Новое время в соответствии с философией разумного человека большое внимание стали уделять соотношению слов и понятий; слова считались обозначениями мыслей (а также чувств). Основными сторонниками данных идеи выступали Декарт, Ф.Бэкон, Локк, Гоббс, Лейбниц.

Развитые в Новое время воззрения, интерес к научному пониманию истины привели к выдвижению в центр анализа предложения, а не слова. Огромное значение в этой связи имели разработки аналитиков (Рассела, Фреге, Витгенштейна, Карнапа). Законченная мысль выражается не словом, а повествовательным предложением, высказыванием. К повествовательным предложениям в отличие от слова применимо представление об истинности/ложности.

Язык издавна привлекал внимание философов. Целый ряд интересных соображений о языке мы находим уже в античности — у Сократа, Платона, Аристотеля. Итальянские гуманисты эпохи Возрождения, пристально изучая древнегреческий и латинский языки, заложили основы классической филологии, ставшей впоследствии родоначальницей целого семейства наук о языке. Интерес к философскому осмыслению языка резко возрастает с конца XVIII — начала XIX в. Немецкий естествоиспытатель и философ В. Гумбольдт (1767— 1835) сформулировал положение о том, что язык представляет собой особого рода реальность, характерной чертой которой является саморазвитие, производство самого себя. Г. Гегель подчеркивал роль языка в процессе формирования человека, его сознания и мышления. В целом в XIX в. сложилось философское представление о языке, ставшее классическим. Оно явилось отправной точкой и основой для осмысления языка философами XX столетия.

Философия языка претерпевала изменения во взглядах мыслителей и развивалась на протяжении длительного периода времени. За многие века была разработана масса концепций и идей, которые приближали развитие к современным положениям по поводу роли языка в рамках как философской мыли, так и науки в целом. Можно отметить, что начиная с XX века роль языка значительным образом изменилась и стала доминирующей в контексте развития философской мысли.

1.2. Лингвистический поворот в философии XX века – ключевые изменения и этапы развития

Интерес к языку повысился в условиях второй половины XIX в., когда совершался переход от классической науки к неклассической. В этот период происходила дифференциация знаний, расширялись коммуникативные, этнические, межкультурные, а следовательно, и языковые отношения. Язык стал самостоятельным предметом исследования не только философов, но и лингвистов, логиков, психологов.

Однако философское обращение к анализу языка имеет свои исторические предпосылки. С античных времен мыслителей интересовали проблемы соотношения между мышлением языка, словом и предметом, которое озвучивается. Замечалось, что сложно облечь мысль в нужную словарную форму, чтобы суждение было истинным, чтобы избежать парадокса. Парадоксы (греч. ‘неожиданность’) – это такие высказывания, которые одновременно нечто утверждают и отрицают, т. е. содержат в себе возможность истинного вывода и ложного, что приводит к заблуждению. Парадоксы возникают на обыденном и научном уровнях.

Вступив в XX в., философская мысль столкнулась с новыми противоречиями-парадоксами, которые отражали иную социокультуру, особенности неклассической и постнеклассической науки. Новейшие достижения в естествознании ломали прежние представления о структуре материального мира, требовали разработать новые понятия, категории, которые бы более объективно соответствовали научным открытиям. Поэтому появилась необходимость анализа языка науки, понятийного аппарата, составляющих неотъемлемую часть общего процесса познания и развития знаний.

Обращение философов к проблематике языка как самостоятельного предмета исследования также определялось огромной дифференциаций наук. Я полагаю, что данный аспект весьма интересен для рассмотрения, поскольку именно появление столько разветвлённой сети различных научных дисциплин, обуславливает сложность развития современной философии языка.

В классический период господствовала механика Ньютона, на основе которой формировалась жестко детерминированная картина мира. Методы механики переносились не только на исследование материального бытия, но и на живую природу, общество и человека. Начиная со второй половины XIX в., подобный метафизико-механистический подход себя не оправдывал. Формировались социология и антропология, лингвистика и психология, культурология и другие социально-гуманитарные дисциплины со своими специфическими предметами, методами исследования, понятийно-категориальным аппаратом. Почти все науки как бы заново открывали понятийно-языковые аспекты своего предмета. Формировалась не только дифференциация научных дисциплин, но и их интеграция. На стыках разных учений возникали психолингвистика, социолингвистика, герменевтика, семантика и т. п. Усиливались межкультурные коммуникации, повышалась значимость лингвистики. Пристальное внимание стало обращаться на выявление смысловых выражений языка, его понимание и интерпретацию.

Философский анализ языка становился необходимостью для дальнейшего развития научных знаний, социальной коммуникации. Обозначается лингвистический поворот в философии, представителями которого являлись не только философы, но и математики, логики, лингвисты. Появились философские школы (аналитическая, герменевтическая, экзистенциальная и др.), объединенные общей задачей анализа языка как основы философского исследования понятий, мышления, структуры научного знания, разделение научных высказываний от не научных.

В своем развитии лингвистический поворот в философии можно условно разделить на ряд этапов.

Первый этап связан с воззрениями Б. Рассела и Л. Витгенштейна. Они считали, что целью философии является логическое прояснение содержания мысли. Философия должна достигнуть ясности высказываний, которые облекаются в языковую форму и выражаются в предложениях, что позволило бы избавиться от парадоксальных двусмысленных утверждений, которые складываются из набора бессмысленных слов, их многозначности смыслов и т. п. Для очищения языка от противоречивых, ошибочных высказываний выдвигалось требование логического анализа языка.

Так, Б. Рассел – философ, логик, математик – выступил с критикой в адрес классической философии. Вселенная, считал он, не монистична, а многообразна, состоит из отдельных предметов-фактов. Они находят свое отражение в языке, в словах, предложениях. Факты могут быть простые (атомарные) и сложные (молекулярные). Всё сложное состоит из простого. Подобным же образом выстраиваются и наши предложения: простые и сложные. Атомарные описывают чувственно данные отдельные факты, что вполне проверяемо и отражается в языковом выражении. Что касается философских утверждений относительно первичности материи или сознания, объективен ли мир и т. п., то подобные абстрактные положения нельзя отнести к группе истинных или ложных. Они просто бессмысленны, ибо не подвергаются требованиям фактов. Научный язык может выражать лишь факты опыта. Все не эмпирические знания он относит к области «мистического», не имеющего к науке никакого отношения. Чем же тогда должна заниматься философия? Деятельностью по разъяснению смысла предложений. Это предотвратит появление бессмысленных высказываний. Следует заметить, что философия оперирует категориями, которые фиксируют всеобщие связи и отношения, имеющие свою значимость для всех наук. Язык он стал рассматривать как орудие общения между людьми. Ученый обратил внимание на смысловую сложность, противоречивость человеческого языка, что неизбежно приводит к парадоксальным проблемам, к недоразумениям. Здесь он склонен к признанию конвенционального характера языка, согласно которому значение слова определяется общепринятыми указаниями его использования.

Поставленные Б. Расселом и Л. Витгенштейном проблемы относительно языка науки, соотношения мышления и слова, речи оказали свое влияние на дальнейший лингвистический поворот в философии.

Второй этап связан с представителями «Венского кружка». Первоначально в 1922 г. оформился семинар, организованный физиком М. Шликом при кафедре философии индуктивных наук Венского университета. Через год семинар «перерос» в научный кружок, в котором принимали участие А. Айер, О. Нейрат, Р. Карнап, К. Гёдель, Ф. Франк и др.

В работе «Поворот в философии» М. Шлик рассматривает новые задачи исследования проблемы языка. Практически все великие мыслители, отмечал он, считали для себя важной задачей провести радикальную реформу философии и каждый надеялся, что сможет превратить философию в науку. И сегодня мы стоим на пороге нового поворота в философии. Математики разработали новые логические методы, которые должны помочь решать философские проблемы. Речь идет о природе логики понятий, о сущности языка, его использования, проверки его смыслового значения. В нашем познании, рассуждает далее Шлик, даются опытные факты, которые фиксируются с помощью любой произвольной системы знаков. Все возможные способы репрезентации (показатели каких-либо наблюдений), если они действительно выражают одно и то же знание, должны иметь что-то общее. И это общее в них есть их логическая форма. Поэтому знание является таковым лишь в силу его логической формы. Это, казалось бы, простое замечание, по мнению Шлика, имеет чрезвычайно важные последствия. Они проявляются в том, что вопросы об «истинности» и «границах познания» исчезают. Познаваемо всё, что может быть выражено языком. Не существует вопросов, на которые в принципе нельзя дать ответа. Даже философские вопросы удовлетворяют правилам грамматики, но не отвечают опытному доказательству истинности утверждений. Поэтому философия, делает вывод Шлик, не наука. Можно ее назвать царицей наук, но она не обязательно должна быть наукой. Философия – это такая деятельность, которая позволяет обнаруживать или определять значение предложений. С помощью философии предложения объясняются, с помощью науки они верифицируются, т. е. проверяются. Шлик в работе «Всеобщая теория познания» сформулировал термин «верификация» (проверка), т. е. прием доказательства истины высказывания. Высказывание является осмысленным (имеет значение), если возможна его верификация. При этом важна логическая, а не только фактическая возможность верификации. Например, мы не можем наблюдать какие-либо физические явления (движение электронов), однако высказывание о них считается осмысленным, содержание можно представить и смоделировать. Другое дело, что наше представление может оказаться истинным или ложным. Но нельзя говорить о ложности или истинности относительно бессмысленных высказываний: один километр меньше одного килограмма.

Концепция Шлика стала подвергаться критике, ибо с точки зрения верификации все универсальные высказывания, формирующие законы (детерминизм, энтропия и т. п.) оказываются тогда бессмысленными утверждениями. Почему? Потому что сам закон невозможно верифицировать, а только его наблюдаемые процессы, т. е. отдельные факты. Тем самым ставится под сомнение возможность верифицировать все факты опыта, высказывания о них, выражаемые языком.

Влияние «Венского кружка» уже не так сильно, но проблема логического анализа языковых выражений остались. За философией закрепляется критико-аналитическая деятельность по прояснению значения, смысла слов, предложений, претендующих на истинность.

Наступает третий этап поворота в лингвистической философии, связанного с анализом обыденного языка. Это направление возникло в 30-е гг. XX в. в Великобритании (Г. Райл, П. Стросон, Дж. Остин и др.), в США (М.Блэк, Н. Малкольм и др.). Акцент исследования делался на проблематику семантических парадоксов (антиномий), придавая значение изучению понятий и суждений. Актуализируется как философская проблема выявление смысла, значения того или иного понятия или высказывания. Подобный аспект исследования имел своей направленностью прежде всего философские понятия (бытие, смысл, интерпретация, значение и т. п.). Ставилась задача философской защиты здравого смысла, анализа фраз естественного языка, вводящих иногда в заблуждение в силу своих различных смысловых интерпретаций. Представители лингвистической философии объясняли причину философских заблуждений не в сознательном использовании метафизиками двусмысленных форм выражений, а самой стихией естественного языка, грамматическим строем, что порождает парадоксальные предложения и всевозможные лингвистические «ловушки». Заблуждения устраняются путем прояснения и описания «обычных» способов употребления слов и выражений, включение слов в органически присущие им контексты человеческой коммуникации.

Остин подчеркивает, что необходимо анализировать не отдельное слово, а его место в структуре предложения. Только предложение несет в своем содержании значение. Правда, поясняет он, можно в словаре посмотреть значение какого-либо слова. Тем не менее, смысл слова связан со значением предложения. Следовательно, сказать, что слово «имеет значение» значит сказать, что существуют предложения, в которых они содержатся, и эти предложения «имеют значение».

Ошибка предшествующих философов состояла в том, делает заключение Остин, что они обсуждали «значение слова». Сегодня философы обсуждают проблему «значение предложения».

Другая проблема, отмечает Остин, которая ведет к непониманию не только философского текста, но и обыденного – это использование одного имени-слова (термина) называя им различные вещи. Одно слово может обозначать разное содержание, что также может увести от истины [5, с.120]. И представители лингвистической философии усматривали задачу в детальном анализе фактического употребления естественного разговорного языка, что позволит устранить недоразумения, которые возникают при его неправильном употреблении.

Для представителей лингвистической философии принципиально важно установление отношения философских высказываний к «обыденному языку». Если оказывается, что между ними имеет место противоречие, то это будет означать опровержение философского высказывания. Сами же обыденные выражения не могут быть противоречивыми, ибо они успешно употребляются нами для описания тех или иных ситуаций и выполняют роль критерия правильности высказывания. Следует отметить положительный момент, который содержится в лингвистической философии данного этапа развития. Это внимание на анализ логической структуры обыденного языка и на изучение его семантических (обозначение) возможностей.

В рамках лингвистической философии следует выделить экзистенциально-герменевтический подход (М. Хайдеггер, Г. Гадамер и др.). Ими язык стал рассматриваться не только как система знаков и значений, но и как культурно-исторический феномен. В своих исследованиях языка они опираются на положения В. Гумбольдта: «Расчленение языка на слова и правила – это лишь мертвый продукт научного анализа» [3, с. 70]. Язык – это речевая деятельность, которая предполагает не просто констатацию отдельных слов, а их целостность, взаимосвязь. Это живой язык, его энергия, постоянная работа духа. Она включает в себя общение, субъектно-объектные отношения и способствует не только осмыслению, но и преодолению заблуждений. В общении речевая деятельность предстает как соединение индивидуальных восприятий с общей человеческой духовной культурой. Язык выступает мировидением, связкой между внешним миром и внутренним – миром субъекта. Язык принадлежит народу, передается, очищается, обогащается. Это средство преобразования индивидуального в объективное, всеобщее бытие. «Не будет заколдованного круга, если языки считать продуктом силы народного духа и в то же время пытаться понять дух народа посредством построения самих языков: поскольку каждая специфическая духовная сила развивается посредством языка и только с опорой на него, то она не может иметь иной конструкции, кроме как языковой» [3, с. 11].

М. Хайдеггер, продолжая традиции Гумбольдта, рассматривает язык в его социокультурном бытии – «дом бытия». Бытие языка состоит в том, что в нем выражается мир, в котором человек живет и высказывает свое мнение, используя слово. И в самом «говорении» может возникнуть парадокс, который состоит в следующем: сказать и говорить – это не одно и то же. Можно много рассуждать и много говорить, но ничего при этом не сказать. Но можно, не используя вербальную форму, промолчать и выразить многое. «В жилище языка обитает человек. Мыслители и поэты – хранители этого жилища. Их стража – осуществление открытости бытия, насколько они дают ей слово в своей речи, тем сохраняя ее в языке. Мысль не потому становится прежде всего действием, что от нее исходит воздействие или что она прилагается к жизни. Мысль действует, поскольку мыслит» [4, c. 192].

Язык – это живая смысловая деятельность, отражение индивидуального и общекультурного, национального. Гадамер посредством герменевтического опыта выделяет три основные характеристики языка:

1. Так называемое реальное забвение языка, т. е. в живом языке мы не осознаем его структуру, грамматику, синтаксис. И чем более живой язык, тем он менее осознается. Это означает, что в живой речи, если не пытаться логически-абстрактно выявлять лингвистические характеристики, обозначаются традиции культуры, менталитет говорящего и тех, кто мыслит на этом языке, что весьма значимо для гуманитарного знания.

2. Так называемое безличность языка, т. е. говорение относится не столько к сфере «Я», сколько к сфере «Мы». Это диалог, игра вопросов-ответов. Здесь духовная реальность языка. За словами не простое проговаривание, а мысль, страсть, личность.

3. Так называемая универсальность языка как универсальность разума. Диалог можно прервать, возобновить, мысленно вернуться к сказанному ранее. Тем самым познание осуществляется только внутри человечески-языкового видения мира [2, с.704].

Таким образом, лингвистический поворот в философии обусловлен не только внутренней структурой языка, но и научными, социальными, национальными, общекультурными факторами. Язык – сложная система, взаимодействующая с мышлением, и позволяющая человеку познавать объективную и субъективную реальность, накапливать знания, передавать информацию другим людям, вступая с ними в различные виды коммуникации. Мысль выражается не только с помощью речи, но и невербальными средствами, которые имеют не менее важное значение, чем высказанное слово. Аналитические и экзистенциально-герменевтические направления в исследовании языка – это как бы разные «срезы» единой и важной проблемы философии языка. Представители лингвистической философии внесли определенный вклад в разработку логического анализа языка, который включен в область специального научного исследования.

РАЗДЕЛ II
ЗНАЧЕНИЕ ФИЛОСОФИИ ЯЗЫКА В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

2.1. Триада особенностей философии языка в современном понимании

Многие философы XX в. пришли к выводу, что власть языка простирается настолько, что в известном смысле язык творит реальность. Власть слова такова, что, используя те или иные слова, мы создаем или исключаем из жизни те или иные предметы. Один из тезисов современной философии языка можно сформулировать так: «Сказать — значит в определенном смысле создать, сотворить». Однако этот тезис нуждается в правильном истолковании. Например, в обществе, взявшемся строить капитализм, под словом «капитализм» молчаливо подразумевается состояние, в котором за норму приняты алчность, стремление к наживе, пренебрежение к жизни и достоинству человека, разбой и стяжательство, то будет построено именно такое общество. И оно будет разительно отличаться от того, где в слово «капитализм» вкладывается совсем иной смысл, например тот, который придал ему известный немецкий философ и социолог М. Вебер. Согласно последнему, капитализм связан, в частности, с этикой аскетизма, т.е. с готовностью и умением отказывать себе в жизненных удовольствиях, с верностью избранной профессии, с чувством долга, с незыблемостью правила выполнять взятые на себя обязательства, с уважением к чести и достоинству личности и т.п.

Таким образом, следует признать, что отношение языка и реальности отличается особой сложностью. Обратим внимание на некоторые из вскрытых современной мыслью особенностей этого отношения.

Первую из особенностей можно проиллюстрировать своеобразным примером. Известный лингвист, академик Л.В. Щерба (1880-1944) предложил однажды на лекции студентам-филологам разобрать по частям речи и членам предложения фразу: «Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокренка». Очевидно, что ни одно слово в данной фразе не имеет смысла, однако она построена в полном соответствии с правилами грамматики русского языка. Можно указать в ней подлежащее, сказуемое и т.д., обнаружить существительные, прилагательные, глаголы и т.д. Вместе с тем эта фраза является бессмысленной. Говорить о ее истинности или ложности невозможно. Ее пример наводит на размышления о природе языка, подводит к определенным выводам. Я считаю, что данный пример максимально наглядно иллюстрирует суть того, как с развитием научных знаний в различных отраслях, происходит осложнение восприятия новых языковых принципов и насколько разный контекст они могут подразумевать.

Фраза, придуманная академиком Л. Щербой, ярко свидетельствует, что правильность языковых конструкций не является гарантией правильности суждения. Более того, возникает вопрос о существовании объектов, соответствующих словам, запечатленным в языке, поэтому в философии принято говорить о проблеме существования. О том, существуют ли объекты, которые запечатлены в языке, мы можем судить либо по грамматической правильности, либо по логической непротиворечивости понятий или суждений. Понятно, что, например, понятие «круглый квадрат» логически противоречиво, поэтому ему ничего не соответствует в действительности. В случае с «пегасом» или «кентавром», так же как с упомянутой «глокой куздрой», может быть относительная уверенность, что в реальности соответствующих этим словам объектов не существует. Но где гарантия, что так же обстоит дело в более сложных случаях? Не пользуемся ли мы словами, реальных аналогов которым в действительности просто нет? Как найти критерий отличия тех случаев, в которых речь идет о реальных объектах, от тех, где нечто утверждается о фактически несуществующем, притом что никаких логических или грамматических ошибок не обнаруживается? Проблема существования стала центральной для ряда течений в философии.

Вторую из отмеченных философией XX столетия особенностей отношения языка и реальности можно усмотреть в следующем. Очевидно, что богатство или, наоборот, бедность языка (т.е. характерный для него набор слов и выражений, конструкций и т.д.) так или иначе, влияет на возможности языка. Более богатый язык позволяет выразить больше оттенков мысли, обнаруживает глубину и высокую развитость мышления. Бедный язык свидетельствует о неразвитости мысли. Однако можно заявить и обратное – обширный словарный запас не свидетельствует о богатстве, подлинности и глубине мысли автора.

Противоречивость факторов духовной ситуации современности способствует тому, что усвоение языка, увеличение разнообразия словарного запаса может и не сопровождаться соответствующим повышением уровня мышления. Порой язык усваивается, но не влияет или почти не влияет на развитие мышления. Сегодня легко встретить людей, говорящих на вполне «интеллигентном» языке, широко использующих в речи множество «умных» слов, за которыми в действительности скрывается лишь узкость мысли или пустота. Человек, способен пользоваться языком, который не стал частью его жизненного мира.

Понятие «жизненный мир» было введено немецким философом Э. Гуссерлем (1859-1938). Оно подразумевает ту сферу бытия, которую субъект считает «своей», в рамках которой он ощущает себя нестесненным, где все представляется ему объяснимым и близким. За пределами жизненного мира остается многое из того, что известно, но осталось не своим, сохранило элемент чуждости, знание о чем может быть и достаточным, но не ощущается как свое. Поэтому общий объем языка любого субъекта (индивида, группы людей, принадлежащих к данной национальной культуре, и т.д.) распадается на две части. Одна часть принадлежит жизненному миру, другая остается за его пределами. Первая ощущается как «своя», вторая же, владение которой может порой достигать степени виртуозности, не перестает ощущаться как не вполне своя.

Я считаю, что особенности современного мира таковы, что часть, находящаяся за пределами жизненного мира, неизмеримо возросла. Человек не успевает осваивать потоки разноречивой информации, обрушивающейся на него, делать эту информацию в полной мере своей. При этом он нередко неплохо усваивает язык, на котором информация делается для него доступной. Таким образом, можно сделать вывод, что объем языка всегда несколько больше, шире объема мышления — мышления как процесса, являющегося собственным, непосредственным и живым достоянием субъекта. По словам X. Гадамера, мышление всегда движется, в границах «колеи, пролагаемой языком»[1, с.24].

Третья особенность, вскрытая современной философией в отношениях языка и реальности, тесно связана с достижениями лингвистики — науки о языке, прежде всего с возникновением направления, получившего название «структурная лингвистика». Ее основателем стал Ф. де Соссюр (1857-1913), впервые изложивший основные теоретические положения нового направления в книге «Курс общей лингвистики» (1916). Возникновение структурной лингвистики, знаменовавшее революционный шаг в развитии языкознания, оказало в дальнейшем существенное влияние на самые различные области научного познания, на особенности всей культуры. Предложенный Ф. де Соссюром структурный подход к языку позволил во многом переосмыслить роль языка в составе бытия. Язык предстал как феномен, далеко выходящий за рамки сознания, т.е. того, что осознается. Выяснилось, что язык запечатлевает бессознательные (неосознанные) структуры, скрытые за внешним слоем того, что осознается и выражается непосредственно и прямо. Неосознанные структуры связаны с языком как знаковой системой и лежат не в сфере непосредственных значений языка, а в сфере его организации. Поскольку без языка ни одна из сфер культуры, как и культура в целом, существовать не может, то посредством структурного анализа языка оказывается возможным исследование культур разных эпох, народов и т.д. Структурный подход к изучению многих явлений общественной жизни получил широкое распространение в гуманитарных науках. В то же время он поставил и множество вопросов, в том числе и философского характера.

Открытие бессознательных структур означало, в частности, признание того, что человек и его сознание подчинены действию независящих от воли людей безличных начал, которым сознание подчинено, поскольку связано с языком и не может функционировать иначе как посредством языка. Язык же всегда определенным образом организован, структурен, задан. Следовательно, сознание оказывается целиком запрограммировано языком той культуры, к которой принадлежит, становится своего рода пленником языка. В этой связи с особой остротой встают вопросы о свободе человека, а также о принципиальной возможности взаимопонимания людей, принадлежащих к культурам с различным строем языка. Структурный метод, открыв перспективу объективного исследования языка, а через него — явлений общественной жизни, вместе с тем неожиданно поставил под сомнение свободу человеческой индивидуальности, с одной стороны, а с другой — грозил подорвать тезис о единстве человеческого рода. Проблемы, связанные с применением структурного метода, оказывались предметом оживленных дискуссий на всем протяжении XX в., вплоть до наших дней. Постепенно происходило сближение структурных взглядов с позициями, поначалу представлявшимися противоположными, основанными на идеях феноменологии, герменевтики, экзистенциализма.

В массовом обществе процесс социализации индивида сопряжен с «диктатурой языка». Общество «входит в человека» посредством стандартизированного и схематического языка массовых коммуникаций. Вместе с освоением такого языка человек невольно становится пленником ходячих мнений, представлений, предрассудков, усваивает готовые варианты оценок тех или иных общественных явлений. Особый трагизм ситуации состоит в том, что массовый язык тотален, т.е. охватывает все сферы, все участки жизнедеятельности человека. Поэтому даже свой протест против различных сторон существующего порядка человек вынужден формулировать на том же массовом языке или на одной из его разновидностей. Тиранию языка невозможно победить.

Важно, тем не менее, подчеркнуть, что осмысление тиранической роли языка в массовом обществе привело современную философию отнюдь не к обоснованию призывов к «восстанию» против языка. Язык при всех условиях остается важнейшим «местом встречи» человека и общества. Посредством языка человек обретает действительную возможность стать человеком. Язык наряду с моралью, правом, традициями, обычаями и через них формирует человеческие черты, выделяющие род человеческий из природного царства.

У человека остается хотя и не абсолютная, но достаточная для сохранения с