Глава 2. Фостер Найт

Глава 2

Фостер Найт

У меня достаточно провизии, чтобы обеспечить троих в течение нескольких дней, прежде чем возникнет потребность пополнить запасы еды и воды где-нибудь на побережье. Это двухнедельная поездка для одной пары. Когда заказы поступали, – и имена клиентов указывали на то, что это двое мужчин или две женщины, – главный офис обычно бронировал их у меня.

Будучи сам геем, я не возражал против парней, ведущих себя откровенно у меня на глазах, да и лесбиянки обычно предпочитали мою ориентацию. Я думаю, что представлял меньшую угрозу, чем натурал, который может захотеть присоединиться к двум дамам.

Потому что когда мы находимся в нескольких милях от берега, в окружении одной лишь воды в течение нескольких дней, клиенты должны чувствовать себя комфортно рядом со мной, и быть уверенными не только в моей способности управлять судном, но и в том, что я не буду мешать их уединению.

Моя яхта всего четырнадцать метров, или сорок пять футов, в длину. Три каюты и общая гостиная, камбуз и ванная комната. Не так много места, чтобы спрятаться друг от друга, и обычно я достаточно хорошо узнавал своих клиентов. Я всегда рад встретить новых людей, и, как правило, в течение первых пяти минут после встречи с ними я уже знал, чего они ожидают от меня. Они либо хотели болтающего прибрежного гида, рассказчика забавных историй и шуток, чтобы посмеяться, либо не хотели ни видеть меня, ни слышать.

Стоя у входа в гавань и ожидая появления двух парней, я удивился, что прибывший парень, который, казалось, чувствовал себя некомфортно, был один.

— Вы ищете Tropic Heat Tours? — спросил я.

Парень остановился, взглянул на меня, отвернулся и снова посмотрел.

— Да, да. Кажется, да.

— Стюарт Дженнер и Джейсон Хардгрейв? Два человека? — уточнил я.

Он улыбнулся и протянул руку.

— Стюарт Дженнер. Один. Вы не против?

Ой. Один?

— Нет, конечно, это замечательно. — Я взял его спортивную сумку и пожал парню руку. — Фостер Найт. — Я указал на причал, и мы направились к нему. — С вашим другом все в порядке?

— Если вкратце: он не приедет, — отрезал Стюарт.

Ладно. Господи. Это будут интересные и более чем неловкие две недели, если парень собирается вести себя как придурок.

Он вздохнул, и его плечи поникли.

— Извините. Это... Простите. Он решил сообщить мне прошлой ночью, что не едет.

Я рассматривал своего пассажира, пока мы шли к краю причала. Шорты цвета хаки и голубая рубашка на пуговицах с короткими рукавами. Коротко остриженные сзади и по бокам каштановые волосы, темно-карие глаза и острая линия челюсти. Но темные круги под глазами, и вид такой, будто парень не спал нормально несколько лет. Он щурился на солнце, и я напомнил себе, что он расстался со своим бойфрендом прошлой ночью, и с раннего утра уже Бог знает сколько времени находился на ногах. А может быть и вообще не спал.

— Все в порядке. Не нужно извиняться, — сказал я, одарив его лучшей улыбкой. — Как прошел ваш полет? Вы из…

— Брисбен, — ответил он. — Полет был нормальным. Без происшествий, что всегда хорошо. Могу ли я поделиться с вами, с каким нетерпением я ждал предстоящего отпуска? Вы даже не представляете.

Я остановился, и он тоже.

— Ну, я надеюсь, что все будет именно так, как вы себе и представляли.

— Солнце, сон, плавание, парусный спорт, морепродукты, — ответил Стюарт.

Господи, он действительно выглядел изможденным.

— Тогда вы попали в нужное место. — Я повернулся к своей гордости и радости. Моему дому. — А вот и она.

Моя яхта модели Beneteau Oceanis 45. Гладкая и обтекаемая, белая, с темными тонированными окнами, а задняя палуба выбелена деревянными рейками. Название, «Белый Рыцарь», было написано сзади, и абстрактный контур профиля рыцаря завершал дизайн.

Все предполагали, что упоминание рыцаря связано с моей фамилией (Прим. пер.: Knight (англ.) – «рыцарь»), и это верно, по большей части. Я никогда не утруждался объяснить игру слов, не то чтобы кто-то когда-либо спрашивал.

— Ваш дом в течение следующих двенадцати дней, — сказал я, ступая на борт. — Давайте, я покажу вашу каюту.

Стюарт последовал за мной на яхту. Его расширившиеся глаза и улыбка говорили мне, что ему нравится то, что он видит.

— Вот это да. Фотографии не соответствуют действительности, — сказал он, когда мы спускались по лестнице в каюту.

Я указал в сторону гостиной, затем на камбуз.

— Полностью укомплектованный холодильник и кладовая. Угощайтесь чем угодно в любое время. Я буду вашим персональным шеф-поваром. Вы предварительно выбрали меню, но мы можем немного изменить его, если захотите. Здесь только вы и я, так что, если что-то понадобится – просто спросите.

Он медленно кивнул.

— Полагаю, вы заказали продуктов для двух клиентов. Извините за это.

Я отмахнулся от него.

— Нет проблем. Значит, вам достанется больше пива. — Он явно чувствовал себя очень подавленным, поэтому я улыбнулся ему. — У нас просто будет всего побольше. Но мы запланировали причалить к нескольким пристаням вверх и вниз по побережью, поэтому, если захотите чего-нибудь другого, просто дайте мне знать, и я захвачу это для вас. Ничего страшного.

— Хорошо, спасибо, — рассеянно пробормотал Стюарт, осматривая интерьер. — Тут красиво.

Мне нравилось первое впечатление людей. Это никогда не надоедает.

— Конечно, так и есть. — Я показал ему ванную, затем открыл дверь в главную каюту в носовой части лодки. — Это ваша комната. Здесь есть своя собственная ванная.

Он просунул голову в каюту.

— Это самая большая комната?

— Да. Невелика, конечно, но вы же на яхте, а не в отеле. — Я старался сохранять веселый тон, но его что, действительно расстроил размер комнаты?

— О, нет, — быстро ответил он. — Я просто предполагал, что самая большая комната должна принадлежать вам.

Ой.

— Все лучшее для клиента, правильно? Моя каюта на корме по левому борту, — объяснил я, указывая на одну из двух дверей рядом с лестницей. — Мне много не нужно. Я бы предпочел, чтобы вам было удобно.

Стюарт вошел в свою каюту и положил сумку на кровать. Обвел взглядом комнату, и, казалось, слегка поник.

— Ну что ж, это здорово, спасибо.

— Почему бы вам не устроиться? Может быть, даже вздремнуть? Сначала мне нужно вывести судно из гавани на юг, и это всегда довольно долгий процесс, пока не выйдем в открытые воды.

— Долгий процесс?

— О, да. Здесь базируется крупный терминал по экспорту сахара, действующая военно-морская база, склады таможни и водной полиции, коммерческий рыболовный флот, эллинги и плавучие доки, судоходные компании, рыболовные и дайвинг турфирмы…

— Ох, — Стюарт засмеялся. — Я не знал, что тут так загружено.

Я улыбнулся ему.

— Вы в порядке?

Он устало улыбнулся в ответ, и изгиб губ смягчил напряженные черты лица.

— Да, я в порядке. Просто немного устал, — пробормотал он, рассеянно играя ремешком своей сумки и глядя на кровать.

— Тогда я оставлю вас отдыхать, — ответил я и сделал именно так. Я поднялся на палубу и запустил двигатель. Яхта зарокотала, оживая, я отшвартовал ее и оттолкнулся от причала, затем медленно вывел из пристани Мэрлина.

Порт был загружен, но я протиснулся, пытаясь выбраться из гавани. Мне нравилась эта часть моей работы: только я в кабине капитана, и ничего, кроме голубого неба и океана цвета аквамарина. Я объехал весь мир, но ни одно место не могло сравниться с тропиками Северного Квинсленда, Уитсанди (Прим. пер.: тихоокеанский архипелаг в Коралловом море к северо-востоку от Квинсленда в Австралии) и Барьерного рифа.

Но что я действительно любил по-настоящему – это возможность поднять паруса, отключить двигатель и плыть по ветру.

Вот где было мое сердце. Быть подхваченным ветром по милости матушки-природы и стихий, которыми она управляла.

Я любил эту силу и бросал ей вызов. Это никогда не надоест. Никогда.

Я раньше держал в руках корпоративную власть. Я знал эту спешку, эту зависимость. Этот душераздирающий, разрушающий жизнь вакуум. Но здесь была сила и свобода, и это самый большой кайф для меня. И я никогда не чувствовал себя более живым.

Я повел нас на юг, как и обещал, только на сниженной скорости, вокруг глубин острова Фицрой, и не спеша поплыл вдоль побережья. Мой график больше не требовал спешки, и единственные временные показатели, за которыми я следил, – солнце, луна и графики приливов. Единственные сроки, которые мне приходилось соблюдать, – мои собственные. Доберемся мы до нашей первой остановки сегодня или завтра не имело никакого принципиального значения. У меня почти две недели, чтобы показать Стюарту Уитсанди.

И пока он спал внизу, мне стало интересно, что же с ним произошло. Он приехал один, и было совершенно ясно, что это не его выбор. Он симпатичный парень, я не мог этого отрицать. Я просто надеялся, что эти две недели не будут неловкими. Я никогда раньше не плавал один на один с клиентом. Я понятия не имел, каковы его ожидания или намерения.

Но он истощен, я отчетливо видел это. Так что, как только мы удалились от других судов и, не зная, как долго Стюарт может проспать, я решил лечь в дрейф, что на морском языке значило отдохнуть. Я сел за штурвал, положил ноги по бокам от него и откинулся назад, глубоко вдыхая, набирая полные легкие соленого морского воздуха и позволяя звукам океана омывать меня. Над головой кричали чайки, и вода плескалась о корпус яхты. Симфония безмолвия, и я мог слушать ее вечно.

Но вскоре утро сменилось днем, а Стюарт так и не вышел. Я не был уверен, избегал ли он меня, или, может быть, обнаружил ситуацию неловкой из-за того, что мы одни. И существовал один верный способ вытащить его из каюты, не вламываясь в дверь.

Я зажег гриль.

Пока готовились королевские креветки, я нарезал кубиками манго и авокадо и добавил немного заправки с достаточным количеством перца чили, чтобы губы слегка покалывало. И, конечно же, как раз, когда я накрывал на стол, дверь каюты открылась, и появился заспанный Стюарт.

— О, как раз вовремя, — сказал я с улыбкой, протягивая тарелку.

Он взял свой обед, сморщив по-прежнему полусонное лицо, пытаясь стряхнуть остатки сна.

— Простите. Собирался всего лишь немного вздремнуть. Не думал, что так вырублюсь.

— Все нормально. — Я протянул ему вилку. — Вы не так уж и много пропустили. Я замедлил ход. Не хотел проплывать мимо того, что вы захотели бы увидеть.

Я взял две бутылки воды из холодильника, сунул их под руку, взял тарелку и поднялся по лестнице в рубку. Стюарт последовал за мной и, когда поднялся наверх, оглянулся на бескрайний сине-зеленый океан по правому борту и великолепную прибрежную лесную зону. Он улыбался.

— Вот это да.

Я засмеялся и сел за штурвал, а Стюарт присоединился ко мне, сев на длинную скамью, которая занимала всю рубку по ширине. Солнце было ярким и теплым, а ветер приносил прохладу и облегчение.

— Неплохой вид, да?

— Вы когда-нибудь устаете от этого?

— Никогда.

Он улыбнулся на это и откусил креветку.

— Боже мой. Это вы только что приготовили?

— Две минуты назад.

Я закинул в рот очередной кусок и улыбался, пока жевал. У большинства людей была точно такая же реакция.

— Это потрясающе.

— Свежие креветки, пойманные сегодня утром, с заправкой тропической сальсы по рецепту моей тети. Занимает всего три минуты.

Он помахал вилкой в воздухе, пока жевал и глотал.

— Тогда передайте спасибо своей тете от меня. Это божественно.

Я усмехнулся.

— Передам. Она будет рада.

Стюарт съел еще кусочек и вздохнул, прикрыв глаза от солнца и наслаждаясь теплом и ветром. И повторял так до тех пор, пока тарелка не опустела. Я видел, как парень расслаблялся с каждой секундой, просто дыша.

— Хорошо поспали?

— Очень хорошо, — ответил он, не открывая глаз. Его голова была откинута назад, лицо подставлено лучам солнца, что дало мне возможность изучать его, не будучи пойманным. Да, Стюарт действительно красив. Линия подбородка была острой, и я мог бы охарактеризовать ее, как равнобедренный треугольник. — Серьезно. Кровать, покачивание на волнах, и я моментально вырубился.

Я усмехнулся.

— Да, неплохо.

Он открыл один глаз.

— Значит, вы плаваете в тропиках, чтобы зарабатывать на жизнь, и готовите, как шеф-повар, и люди платят вам за это небольшое состояние. Разве это не самая лучшая работа в мире?

Я улыбнулся ему.

— Думаю, да. Но другие могут не согласиться.

Стюарт закрыл глаза и улыбнулся:

— И будут неправы.

Глава 3

Стюарт

Не могу сказать, когда разговор между нами превратился во флирт. Фостер чертовски сексуален – солнце оттенило его кожу, отбелило кончики волос. Он был загорелым, с песочного цвета волосами и голубыми, как небо над нами, глазами. С глубоким голосом, теплым смехом и сильными руками. Он ходил босиком, в коричневых шортах-карго и синей рубашке с логотипом «Tropic Heat». Фостер выглядел таким же холёным и безупречным, как его роскошная яхта, и таким же свободным и диким, как побережье, на котором он работал.

Это была интересная комбинация. Как я уже заметил, чертовски сексуальная комбинация.

Мне стало интересно, как пройдут двенадцать дней наедине с капитаном, и я беспокоился, что это может быть неловко. Хотя, насколько я мог судить, учитывая, что прошло всего несколько часов, мы могли бы прекрасно поладить.

Я даже не осознавал, что когда-нибудь захочу узнать что-либо о парусном спорте, пока Фостер не упомянул об этом. И это было похоже на вызов, а если и существовало что-то, что точно могло заинтересовать меня – так это познание новых и сложных вещей. Фостер показал мне гик (Прим. пер.: горизонтальное рангоутное дерево, одним концом (пяткой) подвижно скреплённое с нижней частью мачты парусного судна), грот (Прим. пер.: нижний прямой парус на грот-мачте парусного судна), фаловый угол грота, или кливер (Прим. пер.: косой треугольный парус, прикреплённый к снасти, идущей от мачты к бушприту), чехол для паруса, лини (Прим. пер.: тонкий (до 0,5 дюйма) корабельный трос из растительного материала) и такелаж.

— Лини? Разве это не просто веревки?

Фостер засмеялся.

— Нет. У моряков другие термины. Хотите техническое обоснование, почему их не называют веревками, или вам все равно?

— Хочу техническое обоснование.

Он слегка покачал головой. Я думаю, ему понравился мой честный ответ.

— Лини – из натуральных волокон, а трос – из синтетических или стальных, и он не предназначен для специфической работы. Это и есть просто веревка в общем понимании. Но у линей как раз определенное применение. Якорный или швартовый линь. А линь, предназначенный для подъема грот-мачты, или грота, как мы его зовем, называется фал.

— Морские термины сбивают с толку. Как левый борт и корма. Я имею в виду, кто придумал всю эту хрень?

Фостер засмеялся.

— Я полагаю, что это произошло в средние века, когда морякам по всему миру понадобился общий язык.

— Наверное. Похоже, я просто не задумывался об этом в таком ключе, — пробурчал я.

Фостер прошел по периметру яхты так, словно находился на суше, хорошо знакомый с каждым ее дюймом. И там, где я чувствовал себя неуверенно и неустойчиво, он двигался тягуче и осторожно, словно являлся продолжением яхты и океана.

Он показал мне GPS, как работает двойной штурвал, как завести двигатель, как бросить якорь.

— На этой яхте все оснащение – сплошная электроника, — объяснил он. — За такую цену так и должно быть, — он улыбнулся, сказав это.

— Не хочу даже думать, сколько стоит эта яхта, — вслух размышлял я.

— Ну, это мой дом и офис, — добавил Фостер, проводя рукой по белому краю корпуса кабины. То есть каюты. Тьфу, Боже. Я никогда не запомню эту терминологию.

— Ваш дом?

— Конечно. Я живу на борту.

Я уставился на него.

— Это все, что у вас есть? Ни дома, ни другого имущества?

Мои тупые вопросы не задевали его. Он только улыбнулся шире.

— Это все, что мне нужно. Поверьте, у меня были квартиры, машины, дорогие костюмы, все доступные современные устройства. Я счастлив, что это все осталось в прошлом.

Я прокрутил его слова в голове. Я счастлив, что это все осталось в прошлом. Господи, если бы только.

— Ничего себе!

Мужчина долго смотрел на меня, а потом сочувственно улыбнулся.

— Как насчет того, чтобы поплавать?

Я медленно выдохнул.

— Звучит неплохо.

— Полагаю, вы сможете поднять главный парус?

— В одиночку? Вы с ума сошли?

Он посмеялся над моим выражением лица.

— Ладно, я сделаю это сам. Запоминайте на будущее.

Он легко справился с парусом, прилагая не больше усилий, чем нужно, чтобы дышать, и разговаривая в процессе.

— Когда я был ребенком, мне приходилось справляться с линями и парусами вручную. Теперь я просто нажимаю кнопки для большинства действий. Я могу управлять парусами из кабины. Что весьма удобно, учитывая, что я делаю все в одиночку.

Я наблюдал за всеми манипуляциями.

— Вы всегда плавали под парусами? Даже в детстве?

— Мой папа отплывал из Рашкаттерс (Прим. пер.: портовый восточный пригород Сиднея, в штате Новый Южный Уэльс, Австралия).

— Сидней?

Он кивнул.

— Я там родился и вырос.

— Как долго вы этим занимаетесь?

— Шесть лет. — Фостер сверкнул мне победной улыбкой, когда затянул веревку... линь... фал. Без разницы. И вскоре парус развевался на ветру, и яхта начала двигаться. — Вы готовы к этому? — спросил он, перемещаясь быстро и умело обратно на сиденье, которое занимало всю ширину лодки, и взял одно из рулевых колес.

Я попытался присоединиться к нему, двигаясь со всей доступной мне грацией, что больше напоминало движения слона в противовес газели.

— Вот, садитесь за руль, — сказал он.

— Черт.

Я сделал, как он просил. Само колесо было огромным и гладким, обтянуто тонкой кожей, чтобы не скользить.

— Расслабьтесь. Это как вождение автомобиля. Вроде того. — Затем он бросил на меня взгляд. — Вы ведь умеете водить машину, верно?

На что я рассмеялся:

— Да, конечно.

И Фостер оказался прав. Как только я немного расслабился, то действительно начал наслаждаться. Ветер, крейсерская скорость. Фостер помогал мне управлять немного, – потому что это совсем не похоже на вождение автомобиля, – и довольно скоро мы обогнули мыс и нашли небольшой уединенный пляж, о котором Фостер упоминал ранее.

— Ох, ничего себе, — пробормотал я.

Это было потрясающе. Абсолютно потрясающе. Белоснежный песок, сине-зеленое море, пальмы и тропический лес.

Фостер прошел мимо меня, поднялся на палубу что-то проверить, затем вернулся в капитанскую рубку и свернул главный парус внутрь в мгновение ока. Все выглядело так просто. Затем он вернулся и похлопал меня по колену.

— Подвиньтесь.

Я скользнул в угол, и он сел рядом со мной, управляя лодкой, пока мы плавно входили в залив. Когда он нашел место, которое считал идеальным, то позволил мне бросить якорь. Что означало просто нажать кнопку, но все же. Я сделал это сам.

Я улыбался, как ребенок в магазине конфет, и Фостер усмехнулся, когда посмотрел на меня.

— Это довольно круто, правда?

— Это потрясающе. — Я указал на пейзаж вокруг. Триста шестьдесят градусов тропического совершенства. — Мне нужны слова получше, чем «ух ты» и «потрясающе».

Он посмеялся.

— Вы взяли с собой плавательные принадлежности?

— О, конечно.

Я спустился в свою каюту, чтобы переодеться в плавки и вспомнил, что упаковал только белые. Я же думал, что буду загорать с Джейсоном, а он всегда предпочитал видеть мою задницу максимально открытой. И сейчас я жалел, что не положил пляжные шорты. Я вытащил все, что упаковал, но у меня не оказалось ничего, кроме шорт-карго и шорт для гольфа. Я не смог бы хорошо плавать в них.

Блядь.

Обреченно вздохнув, я переоделся в плавки, поправил член, схватил полотенце, обернул его вокруг талии и вернулся в капитанскую рубку. Фостер регулировал что-то в задней части лодки.

— Вы нормально? — спросил он, и я понял, что это его способ спросить, все ли в порядке.

— Да. Все хорошо.

Он одарил меня улыбкой и вернулся к делу.

— Хорошо, есть кое-что, что мне нужно показать вам. Это важно.

Его тон был серьезным, поэтому я догадался, что дело касается безопасности. И я был прав.

— Вы должны убедиться, что лестница опущена, прежде чем нырнуть. Я особо это подчеркиваю.

— Я видел тот фильм, — признался я, — где все спрыгнули в воду, а лестницу опустить забыли. Они не могли вернуться на корабль и утонули.

Он кивнул.

— Правдивая история. Обычно нас в круизе больше двух человек, и я остаюсь на борту, пока они плавают, затем ныряю очень быстро после того, как все благополучно вернулись на борт целыми и невредимыми.

Он снова упомянул, что мы только вдвоем.

— Да, простите. Он не предупредил меня.

— Нет, все в порядке. Меня это не волнует. Нам просто нужно приспособиться, вот и все. — Фостер посмотрел на небо и океан вокруг. — Условия идеальные. Нам не о чем волноваться. По правилам, я просто должен ввести вас в курс дела.

— Да, справедливо. Я очень признателен за это.

Наконец-то он улыбнулся.

— Теперь о солнцезащитном креме?

— Ой. — Было совершенно очевидно, что я не думал об этом. — Я взял какой-то. Просто еще не нанес его.

— У меня есть. — Он прочистил горло и поморщился. — Нужна… эм-м... нужна помощь в нанесении? — Он поднял сиденье в кабине и достал бутылочку солнцезащитного средства с защитой SPF-50. — Раз вы из Брисбена, то должны быть привычны к солнцу, но у меня были люди из других частей света, и они после первого же дня напоминали лобстеров.

— Могу себе представить. — Я, затаив дыхание, посмотрел на крем, который он держал, а затем выдохнул, произнося: — Если бы вы помогли мне намазать спину, было бы здорово. — Я повернулся и услышал щелчок крышки, а затем сильные, теплые руки легли мне на плечи. Крем был прохладным, но Фостер втирал его, слегка надавливая.

— Ваши мышцы надо разрабатывать, они чертовски тугие.

Я фыркнул.

— Вы не первый мужчина, от которого я это слышу.

Его руки замерли, а голос стал ниже:

— Ой. Я имел в виду напряжение в плечах.

Я усмехнулся ему через плечо:

— Знаю. Я просто не мог оставить такую забавную двусмысленность повисшей в воздухе без ответа.

Он закончил втирать крем уверенными движениями рук и сильными надавливаниями. Стоило признать, мне понравились его прикосновения.

— Вы тренируетесь, — сказал он. Это было утверждение, а не вопрос. Действительно ли его голос стал хриплым? Или это мое воображение?

— Да. Помогает при стрессе.

Он снова сжал мои плечи.

— Не похоже, что хорошо помогает.

Я откинул голову назад, когда он сильнее вдавил большие пальцы.

— Это помогает в процессе. И вообще, для этого я здесь. Чтобы расслабиться и снять стресс.

— Тогда вы попали в нужное место, — сказал он, убирая руки.

Я повернулся к нему лицом, радуясь, что полотенце было завязано спереди, оставляя мне немного пространства, чтобы скрыть некоторую благодарность, которую не смогли бы скрыть мои плавки.

— Нужно ли мне оказать ответную услугу?

Он быстро повернулся и стянул с себя рубашку.

— Конечно.

Его плечи были широкими, руки – мускулистыми, а талия – тонкой. Я намазал всю его спину кремом и начал втирать.

— А у вас мышцы совсем не тугие.

Теперь фыркнул он.

— Не могу похвастаться, что мне когда-либо говорили об этом.

Я рассмеялся.

— Надеюсь, что нет.

Он покрутил плечами.

— У меня не было ни одного стрессового дня за шесть лет.

Затем я пробежался пальцами по его ключицам и бицепсам, втирая и туда немного крема. В действительности не было никакой необходимости дотрагиваться там, но у меня было хорошее оправдание. Под моими руками были упругие мышцы, загорелая и красивая кожа, и мне хотелось увидеть его тело и спереди.

— Вы везунчик. Звучит так, будто это лучшее, что вы когда-либо сделали.

— Это действительно так. — Он повернулся ко мне лицом, и я не разочаровался, взглянув на его грудь. О, нет… совсем не разочаровался. Загорелая, с идеальным количеством волос, более темными, чем на голове. Его пресс не имел отчетливых кубиков, но проступал везде.

Эта мысль пустила по мне волну дрожи.

К счастью, Фостер не обратил на это внимания. Он был слишком занят; выдавил на руку крем, затем передал флакон мне, прежде чем распределить его по груди и животу, по рукам, а затем, наконец, по лицу. А я застыл, все еще пялясь на него. Он был великолепен.

Чёрт.

Ну почему на мне должны были оказаться крошечные белые плавки?

Нуждаясь в отвлечении, я занялся нанесением на себя солнцезащитного крема и, когда закончил, невозможно было откладывать неизбежное. Я подошел к корме, сбросил полотенце и нырнул в кристально чистую аквамариновую воду.

Интересно, наблюдал ли Фостер, как я скинул полотенце? Часть меня надеялась, что да.

Наверное, это было смешно. И совершенно бесполезно. Даже если бы он интересовался парнями, наверняка существовала политика компании о соблюдении дистанции с клиентами, оплатившими тур. Так же, как и у меня – никогда не завязывать личных отношений с клиентами. Это правильная профессиональная этика, и если я сам ее придерживался, то конечно не мог винить Фостера за то, что он поступает так же.

Но, черт возьми, он так горяч. И мы только вдвоем…

Господи, Стюарт. Возьми себя в руки.

Я вынырнул на поверхность и позволил соленому воздуху наполнить легкие. Вода была великолепным и долгожданным облегчением от жары и влажности тропического лета. Я видел белый песок под собой на дне. Мы остановились достаточно близко к берегу, чтобы я мог доплыть до пляжа. Примерно пятьдесят метров. Я сплавал десять раз, чтобы получилась полноценная тренировка… А потом подумал, что это отличная идея. Поэтому отправился в неторопливом темпе, хорошими длинными гребками, и контролируя дыхание, до тех пор, пока не нащупал дно.

Я встал на глубине по пояс и повернулся к яхте. И вот это да, разве на этом фоне она не выглядела потрясающе? Красивая лодка. Фостер стоял на краю борта и махал мне, и я мог видеть его улыбку с места, где стоял. Я помахал в ответ, затем поплавал на спине еще пару-тройку минут. Волн не было совсем. Вход в бухту был защищен, и я мог легко плавать.

Это потрясающие ощущения.

Я, погруженный в прохладную воду, ласкаемый теплыми лучами и тишиной. Ощущение уединения. Здесь нет никакого стресса. Никаких сумасшедших сроков, никаких криков начальника, никаких жалоб клиентов или, что еще хуже, слез. Никаких коллег, успокаивающих самих себя перед зеркалом в туалете, никаких помощников, нервно оглядывающих офисы.

Ничего, кроме звуков моего собственного сердцебиения в ушах и воды, плещущейся о кожу.

Как раз то, что доктор прописал.

Я снова встал на ноги и пошел к пляжу. Он был абсолютно уединенным, ни одной живой души на многие мили вокруг, за исключением Фостера, но даже он давал мне личное пространство. Я бродил по самому белому песку, который когда-либо видел, шелковистому и горячему от солнца, и положил руку на одну из многочисленных пальм. Жесткая и теплая древесина под руками ощущалась удивительно.

Мне всегда нравилась текстура разных предметов, незнакомых вещей, и это прекрасно. Все просто потрясающе. Здесь я ощущал себя по-другому. Как и должно быть в отпуске.

Конечно, я разочарован тем, что Джейсон отказался ехать, но сейчас не мог этого изменить, и, во всяком случае, мне нравился Фостер. И я уверен, что он не поделился бы со мной историями и не стал бы учить основам парусного спорта, если бы Джейсон был здесь. И он бы точно не предложил намазать мне спину солнцезащитным кремом.

И, конечно же, небольшой флирт на отдыхе вполне допустим. Это необязательно должно привести к чему-либо, но сексуальная улыбка, смех и простой разговор иногда обладали таким же терапевтическим эффектом, как и секс. Особенно секс, который ничего не значил.

Я вовсе не устал от отношений на одну ночь. Не так ли?

Не то чтобы это действительно имело значение. У меня не было выбора. Я так отдавался работе, что времени не оставалось ни на кого. Это стало бы несправедливым по отношению к тому, кто рядом. Нет, моя карьера стояла на первом месте, и все, что мне нужно, – это случайные связи.

Я немного прогулялся по пляжу, задаваясь вопросом: было ли нанесение крема всем, что интересовало Фостера? Его руки ощущались на мне так здорово, что я, конечно, не стал бы возражать против его прикосновений и к другим частям тела. Станут ли отношения между нами неловкими, если я спрошу?

Что, если он откажет?

Что, если он согласится?

Господи. Несмотря на то, что я уже знал, Фостер мог быть, к примеру, счастлив в браке.

Я оглянулся на яхту. Фостера не видно ни на палубе, ни в кабине, ни в воде, поэтому я предположил, что он в каюте. Я не возражал. Я чувствовал себя в миллионе миль от всего, но каким-то образом был уверен, что Фостер знал о моем местонахождении каждую секунду. Поэтому я продолжал медленно прогуливаться, и к тому времени, когда я вернулся на пляж, Фостер уже сидел на корме яхты, опустив ноги в воду. Теперь он был одет в пляжные шорты. Он махнул мне, и я увидела его улыбку.

Я подумал, что достаточно дал ему отдохнуть от себя, или, наоборот, доставил беспокойство тем, чем, черт возьми, я тут занимался, поэтому зашел в воду и медленно, томно поплыл обратно на яхту. Я остановился в нескольких метрах, держась на воде, осматривая его практически обнаженное сексуальное тело.

— Присоединитесь? — спросил я.

— Возможно.

— Это божественно.

Он одарил меня обиженной улыбкой и поболтал ногами в воде, а потом откинулся на руки и уставился на меня, словно что-то решая. Это был пытливый взгляд, а потом Фостер прикусил нижнюю губу, как будто взвешивал, пересекать линию или нет.

О, да. Я отчетливо распознавал конфликт интересов, когда видел его.

Может быть, он читал мои скрытые сигналы. Вероятно, он и сам подавал их. Возможно, он спал с каждым клиентом, который садился на его яхту; и, наверное, ему было интересно, каким образом предложить мне свои особые услуги.

Может быть, мне стоило упростить ему задачу. Наверное, я должен был выложить свои карты на стол, заставить его сделать то же самое, и посмотреть, кто из нас держит туз.

Я подплыл к яхте, взялся за лестницу обеими руками и поднялся из воды медленно, шаг за шагом. Фостер наблюдал за каждым движением и выдохнул, когда я сел рядом с ним. Так что, может быть, белые плавки были не такой уж плохой идеей, потому что он упивался каждой частью меня.

Я мог бы устроить небольшое шоу, вытираясь полотенцем. Фостер старался не смотреть на моё тело, но потерпел в этом неудачу, и я улыбнулся, когда он облизал нижнюю губу.

— Вы должны полностью погрузиться прямо внутрь, — сказал я, акцентируя внимание на каждой капле двойного смысла, который вложил в эти шесть слов. — Это того стоит.

Фостер прочистил горло и оглянулся на пляж, прежде чем провел рукой по волосам.

— Вероятно, вы правы, — ответил он, поднялся на ноги и нырнул, прежде чем я успел ответить.

Я довольно хорошо умел считывать людей. Это качество делало меня блестящим специалистом. И я был уверен, что понял Фостера правильно. Да, взять белые плавки, определенно, оказалось правильным решением.

Глава 4

Фостер

Белые плавки. Такие крошечные белые плавки. Ну почему из всех вещей он должен был надеть именно их? Мне все равно, сколько в них слоев ткани, этот белый лоскуток почти ничего не скрывал. Словно они и так недостаточно откровенны сухими, но мокрые? Я мог видеть все. Каждую линию, каждую венку, каждую деталь.

Стюарт не обрезан, почти полностью лишен волос. Его яйца туго натянуты, а член уютно уложен на левую сторону.

Как я должен выдержать эту картину на протяжении двух недель? Я едва пережил сегодняшний день.

Белые плавки были моими любимыми. Крошечный кусочек ткани заставил мой рот наполниться слюной, а член – взять это на заметку. Как будто это уже не замечено.

Мне нравилось, как Стюарт слушал о яхте, как задавал вопросы, как напряженная морщинка появлялась между его бровей, как он покусывал нижнюю губу. Мне понравилось, как он использовал свои руки; он любил прикасаться ко всему. Гладкий стеклопластик каюты, деревянные рейки на капитанской рубке, шнуры скрученного троса и веревки в линях. Стюарту нравились прикосновения к предметам, это было абсолютно ясно. Чувствовать, соотносить текстуру со словом, объектом.

Он был кинестетиком.

Мне это очень нравилось.

Он заботился о своем теле. А сюда прибыл, чтобы позаботиться о своем уме. И мне пришлось напомнить себе, что он – клиент. Последнее, что мне было нужно – судебный иск за сексуальные домогательства, если бы я попробовал подкатить, а Стюарт отверг бы меня.

Несмотря на его взгляд.

Несмотря на его игру слов.

Несмотря на откровенную демонстрацию своего тела.

Несмотря на его гребаные белые плавки.

Его крошечные белые плавки.

Господи.

Мне пришлось нырнуть, чтобы очистить голову, и надеясь, что вода охладит и мое либидо. Это ничем хорошим не кончится. Как, черт возьми, я должен пережить следующие две недели со Стюартом наедине? Сбежать было некуда, кроме погружения в океан, чтобы между нами было хоть какое-то расстояние. Я не ожидал, что из-за уединения между нами возникнет близость. Больше некому было компенсировать общение, чтобы отвлечь наше внимание. Я должен включить телевизор и притвориться, что нужно присматривать за разными вещами на нижней палубе. Черт, если бы мой член не успокоился, мне пришлось бы запереться в своей комнате.

Я притворялся, что проверяю корпус яхты по периметру, пока у меня была такая возможность, и к тому времени, когда поднял свою задницу обратно на борт, Стюарт уже лежал на спине на палубе, наслаждаясь солнцем. По крайней мере, полотенце было обернуто вокруг его талии.

Слава Богу.

Я высох, делая вид, что не замечаю парня. Он поднял одну ногу, согнув в колене, и полотенце соскользнуло, открывая белые плавки на его бедрах.

Попытка раздразнить.

— Освежает, правда? — спросил Стюарт, не открывая глаз.

О, да.

— Очень.

— Возможно, мне никогда не захочется возвращаться назад, — пробормотал он. Затем настежь распахнул полотенце, демонстрируя свою выпуклость. Он открыл глаза, просто чтобы увидеть, как я смотрю на него. Потом он очень медленно перевернулся, приподнял бедра и поправил член, затем снова опустился и раздвинул ноги.

Блядь.

Стюарт вздохнул, и мой взгляд метнулся к его лицу. Он улыбнулся и закрыл глаза.

— Вы не возражаете, если я снова попрошу намазать меня солнцезащитным кремом? — спросил он.

Блядь.

Как будто почувствовав мою нерешительность, даже с закрытыми глазами, он добавил:

— Мне очень не хотелось бы обгореть.

На долю секунды я застыл, что было очень на меня не похоже. Это была ужасная идея, но я не мог признаться почему, не выдав себя. Я нанес крем ему на плечи и начал втирать. Стюарт крутил плечами и вытягивал шею, пока я выполнял свою работу. Играл ли он, или действительно реагировал на прикосновения, я мог только догадываться. Но эта мысль уводила мой разум туда, куда не следовало. Несмотря на то, что я хотел задержаться, втирая крем жестче, – черт, да я хотел оседлать его бедра и сделать ему массаж, который он никогда не забудет, – я вспомнил о своей работе и, не обращая внимания на твердеющий член, быстро закончил.

— Готово. — Я вытер руки о полотенце. — Я приготовлю что-нибудь перекусить, — сказал я, быстро шагая в кабину.

Я прислонился к кухонным шкафам и глубоко вздохнул.

Забудь об этом, Фостер. Просто делай свою чертову работу.

Я поправил полотенце вокруг талии, сжал член, в попытке призыва к повиновению, затем тщательно вымыл руки, перед тем как выложить на тарелку сыр, фрукты и крекеры. Я подумал, что после плавания и прогулки по пляжу, а теперь и солнечных ванн, у Стюарта разыгрался аппетит, так что я также захватил ему бутылку пива.

Я понес все н

⇐ Предыдущая 1 23