ВАСИЛИССА

Мария Малухина

letters4maria@gmail.com

ВАСИЛИССА

Действующие лица:

Василисса;

Мать Василиссы;

Отец Василиссы;

Жители деревни:

Потап – деревенский старшина;

Фрол – мужик;

Матрена – баба;

Микола – молодой парень;

Обитатели леса:

Берендей – хозяин леса;

Белояр – волколак;

Летавец – Берендеев гонец;

Старичок Болибошка;

Полуденница;

Лихо Одноглазое;

Череп Черепо́вич;

Русалки;

Змейка лесная.

Сцена 1

Ночь. Полная луна. Ярко сияют звезды. На опушке леса стоит одинокая избушка. Рядом с ней хозяйственные постройки и огороды. Вокруг ни души. Вдруг одно из окон избушки открывается, и из него вылезает девчонка – это Василисса. Ловкой ящеркой она залезает на крышу избушки и подставляет свое лицо под яркий лунный свет.

Василисса. Встану я, Василисса, посеред ночи, из дверей дверями, из сеней сенями, из ворот воротами. Выйду я в чистое поле. В чистом поле стоит окиян-остров, у окияна-острова стоит баня, на бане доска, на доске тоска. Тоска тоску тоскует, сухота сухоту сухотует. Эту тоску, эту сухоту ни сном бы заспать, ни хлебом, солью заесть, ни водой бы запить. Вылечи, матушка луна, грусть мою выправи, светом напои, тоску прогони!

Василисса кружится в лунном свете, на лице у нее улыбка. Она балансирует на козырьке крыши, ловко делает сальто, хохочет.

Василисса. Светом напои, тоску прогони!

Из избушки раздается шум, зажигается свет в окне. Из окна высовывается мать Василиссы.

Мать. Василисса! Что ты там шумишь?

Василисса резко замирает на месте, и… просыпается. Трясет головой, трет глаза, пытаясь понять, где она и как тут очутилась.

Василисса. А? Что? Кто?

Мать. Вася?

Василисса. Ничего, маменька… Я это… Тут…

Мать. Что ты тут?

Василисса. Подышать вышла…

Мать. Сколько раз тебе говорено, ночью нормальные люди спят!

Василисса. Не спалось мне…

Мать. Гляди, Вася, сколько раз мы говорили – не лазай на крышу. Нога соскользнет, оступишься, шею себе свернешь. И что мы с отцом делать будем?

Василисса. Н-не знаю… По кусочкам соберете как-нибудь…

Мать. Типун тебе на язык, Васенька. Думаешь, если вдруг какая беда, ее волшебством как в сказках решить можно? Нет никакого волшебства, дочка. Только эта жизнь, она одна. Все, не испытывай мое терпение, Вася! Слезай быстро, пока отец не проснулся!

Василисса. Ладно, ладно. Иду!

Василисса слезает с крыши, залезает обратно в окно.

Мать укладывает Василиссу, целует ее, укрывает одеялом и уходит. Василисса смотрит в окно.

Василисса (шепотом). Помню, как спать ложилась, а дальше… Ничего…

Сцена 2

Вечер. Отец Василиссы колет на дворе дрова. Мать сидит за столом, перебирает крупы. Появляется Василисса.

Василисса. Настроение такое! Хочется чего-нибудь….ух! А потом ах! А потом бах!

Василисса бежит к отцу, прыгает ему на шею, тот ее кружит, смеется, потом ставит на место.

Василисса. Может, на речку пойдем? Или на луг цветы собирать? Или птиц слушать, и по пению угадывать. Все вместе, а?

Отец. Ты же знаешь, дочка, нам по хозяйству надо работать. Мы и так ничего толком не успеваем.

Василисса. Маменька, тятенька, неужели правда кроме нас в окрестностях никого? Ни одного человека? Хоть косого, хоть хромого, да любого вообще, мне все равно!

Мать (вздыхает). В сотый раз тебе говорю, на триста верст вокруг никого, дочка. Так уж нам не повезло. Зато место какое дивное – поля, луга, речка, лес…

Отец выразительно прокашливается, мать осекается.

Василисса. Ага, в который мне нельзя…

Отец. Ни ногой, Вася. В лесу такое зверье водится… Лучше маленьким девочкам о таком и не знать.

Василисса. Я, вообще-то, не маленькая. И чего вы тогда про этот лес говорите, раз все равно потом…

Мама. Ладно, беги, помощница, сами разберемся. Только к ужину, смотри, не опоздай!

Василисса. Спасибо, маменька!

Василисса убегает.

Отец. И что ей не нравится? Такую красоту ей на заднем дворе из дуба выстрогал – и качели, и лошадки, и теремок резной…

Мать. Да какие ей лошадки с теремками. Выросла наша Вася, отец. Выросла. Не малыш-несмышленыш больше. От этого-то сердцу и неспокойно. Неровен час, пойдет в лес…

Отец. Не выдумывай… Никуда она не пойдет. И вообще, мать, ты думай, что при ней говоришь-то! Лес… (чешет бороду, кричит) Василисса, в лес ни ногой!

Сцена 3

Ночь перед рассветом. Василисса стоит на опушке леса. Лес темный и страшный, но Василиссу как будто магнитом туда тянет. Она почти делает первый шаг, но вдруг начинает покачиваться в трансе и что-то бормотать. От ее движений из кармана фартука выпадает клубочек ниток и катится прямо в лес.

Василисса (бормочет). Батюшка-лес не шуми, поделись на четыре стороны: на сторону западную, сторону восточную, сторону северную, сторону южную…(приходит в себя).Какой еще батюшка-лес? (впадает в транс) Пусть те стороны меня берегут, от зла стерегут, не дают зверям листовым, травяным, кустовым, сподорожным, с тропинок, с сухих былинок. (приходит в себя). Нет! Перестань! Прекрати за меня говорить! (впадает в транс) Все четыре стороны меня сберегут, ни одному зверю хватать не дадут! (приходит в себя окончательно). Перестань! Прекрати! Не хочу!

Больше ничего странного не происходит.

Василисса. Вроде, всё… (видя укатившийся клубочек) Ой! Куда же ты …

Василисса пытается как-то достать клубочек, не заходя за линию деревьев, но тот укатился слишком далеко. Она опасливо озирается, потом делает неуверенный шаг на территорию леса, за ним еще один. Она вся сжимается, ожидая, что сейчас на нее нападут те самые дикие звери, но ничего не происходит. Немного расслабившись, она делает несколько более уверенных шагов вглубь леса. Клубочек, тем временем, продолжает катиться по наклонной тропинке. Немного осмелев, Василисса двигается вглубь леса по тропинке.

Василисса. Хм… Никакого зверья вокруг. И совсем не страшно. Разве что страшно интересно!

Василиссаследует за клубочком.

Василисса. Катись клубочек, да через лесочек, по узким тропинкам, сквозь дикий малинник, катись, мой хороший, куда приведешь ты?

Василисса выходит на опушку леса. Светает. Вдруг она слышит звуки – детский смех, голоса взрослых, мычание коров.

Василисса. Ничего себе, клубочек, куда это ты нас вывел?

Василисса подбирается поближе к опушке и видит деревню.

Василисса. Люди! Ой, люди настоящие! И колодец у них как у нас…Вон, воду набирают... И корова! А это кто с ней рядом? На девочку не похоже…А если не девочка, значит … мальчик? Это получается, у них тут и мальчики водятся? Это ж, наверное, и есть – де-рев-ня. А я о них только в сказках и слышала! А маменька с тятенькой-то и не знают! Что никакого зверья, а совсем наоборот! Вот это, я понимаю, ух! И ах! И бах!

Василисса хватает клубочек, разворачивается, бежит обратно через лес.

Вдруг тропинка как будто исчезает, Василисса оказывается в тупичке среди деревьев. Сзади нее появляется Болибошка – лесной дух, принявший образ маленького старичка-замухрышки.

Болибошка. Ох, девица, ох, хорошая, на лицо пригожая, ох, тяжко мне.

Василисса. А ты кто?

Болибошка. Я Болибошка, ягод полное лукошко, на плечах котомка, в голове соломка. Ох, мне прилечь бы, так тянет сердечко, грудь жжет боль обида-окаянная, нежданная- незванная, но очень незаслуженная.

Василисса. Так что случилось-то?

Болибошка. Котомочка моя, а на ней тесемочка шелковая, а в ней все мои пожитки, все, что собрал за жизнь-то, все в ней-родимой…(рыдает, конец фразы не слышен).

Василисса. Что за котомочка?

Болибошка. Так говорю же, котомочка, на ней тесемочка, по краям вышивка, сам шил-вышивал, пальцами скрюченными от жизни невезучей …

Василисса. Так ты потерял котомку, что ли?

Болибошка. Ох, потерял, и как себя клял, света белого не вижу, заработал себе грыжу – так плачу, аж жить не хочу! Помру от расстройства скоро…

Василисса. Так давай вместе поищем, дедушка!

Болибошка. Ох, спасибо, милая! Ох, спасибо, родимая! Ты к земле-то наклонись, глазками-то присмотрись. Ты молодая, глазастая такая, авось котомочку-то и увидишь!

Василисса наклоняется, начинает осматривать полянку.

Василисса. Нет, дедушка, никакой тут котомочки с тесемочкой нет, тут вообще кроме травы ничего…

Она не успевает договорить, потому что Болибошка накидывает ей на шею веревку и начинает затягивать петлю.

Болибошка. Стану, не благословясь, пойду, не перекрестясь, не из дверей в двери, не из ворот в ворота. Выйду в чистое поле. В чистом поле стоит огненный столб, из-под этого столба течет огненная река, по этой реке плывет лодка, в этой лодке сидит чёрт с чертихой, вместе хребтами, зубами грызутся, метутся, друг друга ненавидят. Так же и я тебя, девица, дитя человечье, ненавижу, не сидеть нам в одной лодке, не ходить в лесу по одним тропкам, я тебя со свету сживу, веревкой задушу, зубами разорву за просто так, токмо для собственной моей радости и превеликой услады…

Болибошка затягивает веревку, Василиссе удается развернуться к нему лицом, она пытается что-то сказать, ослабить веревку на шее, но Болибошка затягивает все сильнее. Вдруг Василисса кричит, и, сама не понимая, что делает, одним взглядом превращает Болибошку в камень. Веревка на ее шее тут же ослабевает.

Василисса. Эй! Эй! Старичок! Оживай давай! (трясет каменную фигуру Болибошки, но ничего не происходит). Не оживает. Не оживает! Ой, мамочки. Оно само! Это не я! Оно само!

Василисса в панике убегает.

Василисса прибегает домой. Мать и отец еще спят. Она проскальзывает в свою кровать, укрывается с головой одеялом.

Василисса (шепотом). Что же теперь будет? Ну, вообще, он сам виноват! Он меня задушить хотел! А может, и не задушить вовсе, а так? Безобидный, все-таки, старичок. А веревку он мне на шею красоты ради накинул. Вместо бусиков. Ага, конечно. И вообще, он сам сказал, он меня ненавидит… Так что, наверное, поделом я его…Если это, вообще, я… А если он никогда обратно не оживет? Нет, надо все-таки рассказать маменьке. Так она заругает, что опять ночью не спала. Или рассказать тятеньке? Так он еще больше заругает, что в лес ходила. А если обоим, то это вообще можно из-под одеяла больше не вылезать.

Мать. Вася, вставай! Что, опять ночью гуляла?

Василисса. Нет, маменька! Спала с самого заката.

Мать. Так что ж лежишь тогда? Должна была выспаться!

Василисса. Встаю, маменька! (Бормочет). Ничего, придет вечер, я что-нибудь придумаю.

Сцена 4

Наступает вечер. Мать, отец и Василисса сидят на крылечке.

Василисса. Смотрите, смотрите, какой звездопад!

Мать. Что-то рано он в этом году.

Отец. Не к добру это. Сердцем чую, не к добру. Василисса, ты пошла бы, погуляла за домом, дочка…

Василисса. Но отсюда же лучше видно!

Отец. Василисса! Марш на задний двор!

Василисса. Ладно, ладно…

Василисса уходит было на задний двор, но по дороге передумывает и тихонько залезает на крышу. Она удобно устраивается так, что ей видно все происходящее.

Тем временем с неба падает самая большая звезда, она разрушает пару построек, пугает кур и скотину. Остановившись, звезда отряхивается, поднимается, расправляет плечи и оказывается крепеньким мужичком средних лет с большими опаленными на кончиках усами.

Летавец. Встречайте, хозяева дорогие, встречайте гостя званого!

Мать. Это кто ж тебя звал, а, Летавец?

Василисса (на крыше). Что еще за летавец?

Летавец. Али вы мне не рады?

Мать. Как же, всех кур мне перепугал, коров переполошил, в сарае, вон, дырищу какую пробил. Стыд-то твой где? А совесть? Не слышал про такое? Еще бы, куда вам, лесным…Так хоть бы прицел потренировал! Каждый раз как из рогатки подбитый приземляешься.

Летавец. Такая уж моя планида, матушка. Как могу, так и приземляюсь. Неуклюжий я от рождения, такое мое исконное качество, но за то разве можно на меня так серчать? А ты вон какая злющая, скоро пар из ушей повалит. Али не ждали вы меня?

Отец. Ждали-ждали, упырь лесной. Только в этом году ты к нам что-то раньше срока.

Летавец. А и прав ты, батюшка. Но то не я, то година такая.

Отец. Какая это такая?

Летавец. А вот такая вот. В хороший год хорош и приплод. А в этом году… Тьху! Посевы сохнут, скотина дохнет, и в целом жизнь печальна и лишена всяческого душевного благоприятствия.

Отец. Но-но, ты еще скажи, что мы тебя пожалеть должны. Зачем пожаловал?

Летавец. Так оброк собрать прилетел по Берендееву поручению. (Вынимает из кармана обгорелый пергамент, разворачивает, зачитывает).Пуд зерна и пуд картошки, из кладовки все до крошки, липов цвет и цвет сирени, три полуденные тени, все, чем полнятся амбары, склоки, страхи и кошмары, из крыжовника варенье, ветра в полночь дуновенье, два теленка, три цыпленка, чтоб не тронули реб…

Отец. Хватит! Размечтался!

Мать (шикает). Тихо! Не кричи! Не дай бог Вася…

Отец (тише). Берендей-то, вижу, губу раскатал…

Летавец. Так у Берендея губа не дура…

Василисса (с крыши, прислушивается) Берендей?

Отец. Это же грабеж среди бела дня! Раньше половину всего, что наживаем, отдавали, а теперь все до крошки? А самим-то нам на что жить? На что ребенка кормить?

Летавец. Все понимаю, батюшка, от сочувствия, можно сказать, всей организмой болею, но в нашей стороне тяжкий год, всяк вертится, как умеет. ..

Отец. Так и тут неурожай! И тут не медом намазано!

Летавец. Так и положение у вас, прямо скажем, деликатное. Не заплатите, так мы быстро…

Отец. Хватит болтать. (нервно оглядывается, проверяя, не показалась ли Василисса с заднего двора) Лети, откуда прилетел.

Мать. Подожди, отец… Разве можно? Летунчик-Летавец, миленький, а может как в прошлые годы? Половину всего? Да даже три четверти? По старой дружбе, а?

Летавец. От копья-то рана — на теле, от речей — в душе. И вдруг теперь, значится, мы снова друзья-приятели? Дак и я обиды не держу, такая уж у меня планида, горю ярко, да отгораю быстро. Но не я, матушка, решаю. Как Берендей приказал, так я и действую покорно.

Мать. Да как же нам жить-то, если мы все Берендею отдадим?

Летавец. А вот этого я, матушка, скудным своим умом не разумею. Скорость, знаешь, в полете большая, мысли-то ветром из ушей выдувает, не способен я к подобной калькуляции. Но ладно уж, дам вам неделю на сборы. Но через неделю ровно опять прилечу, и дальше уж по писаному, как договаривались. Или вы нам оброк, или мы…

Отец. Лети уже, от греха подальше…

Летавец. Что, и простоквашей на дорожку не попотчуете?

Мать. Нет у нас простокваши. Последнее доедаем.

Летавец. Жалко, жалко. Уморился я, да и годков мне уже за тридцать. Организма поизносилась, бренчать начинает. Без простокваши высоко не взлечу… Ну, на нет, стало быть, и суда нет. Пора и честь знать. Но про уговор помните. Что единожды кровью подписано, за давностью лет не истекает!

Летавец пытается разгореться ярким светом, но у него плохо получается. Он разбегается, взлетает в воздух и улетает в сторону леса. Полет его неровный, да и сам он мигает, как барахлящая лампочка. За собой Летавец оставляет на земле выжженный черный след.

Мать Василиссы начинает плакать. Отец обнимает ее, пытаясь утешить.

Отец. Ничего, ничего. Что-нибудь придумаем. Как-нибудь справимся…

Василисса задумчиво смотрит на оставленный Летавцом выжженный след, и вдруг резко вскакивает на ноги.

Василисса (слезая с крыши). Ну уж нет! Сегодня же ночью пойду за этим Берендеем!

Василисса выходит из-за угла дома, мать торопливо вытирает слезы.

Мать. Набегалась, Васенька?

Сцена 5

Ночь. Василисса с узелком за плечами идет по темному лесу, она следует по выжженному следу, проложенному Летавцом. Где-то рядом ухает сова, но девочке совсем не страшно, скорее любопытно – она вертит головой по сторонам, восхищенно осматривая темный лес. Вдруг Василисса замечает, что за ней кто-то идет, слышен шорох и скрип веток, который замирает, когда Василисса останавливается.

Василисса. Эй! Кто это?

В ответ тишина. Василисса идет вперед, оглядывается, шорох продолжается.

Василисса. Эй! Прекрати! Не смешно!

Шорох продолжается. Василисса останавливается. Шаги тоже замирают. Она делает шаг, другой – снова слышен шорох листьев.

Василисса (себе под нос). Ну, ладно…

Девочка резко ускоряет шаг, почти бежит, преследователь ускоряется вместе с ней. Вдруг Василисса останавливается, раздается хруст ветки.

Василисса. Ага! Попался! Ты! Да, ты! Который за мной по пятам идет! Выходи сюда!

Белояр. Не выйду.

Василисса. Так я тебя все равно уже заметила. Давай вылезай!

Белояр. Нет. Иди дальше. Давай-давай!

Василисса. А ты что, так и будешь за мной красться?

Белояр. Именно.

Василисса. Это как-то глупо.

Белояр. Ну, извини, уж как есть.

Василисса. Ой, ну и ну тебя тогда. Сиди и дальше за деревьями. Больно надо, тоже мне!

Василисса продолжает идти, фигура продолжает следовать за ней, перебегая от дерева к дереву.

Василисса. Нет, ну так невозможно! Чего ты за мной идешь тогда?

Белояр выходит из-за дерева. Это симпатичный молодой человек немногим старше Василиссы.

Белояр. Надо.

Василисса. Кому надо? Мне лично не надо!

Белояр. Мне надо. У меня своя задача.

Василисса. Что-то незаметно.

Белояр. Так и не должно быть. Моя задача – незаметно охранять.

Василисса. Кого это? Меня, что ли? Я, кажется, охранника не нанимала.

Белояр. Это благородная миссия. Я сам нанялся несмышленого человека охранять. Тебе по закону в лес нельзя, тебя тут сожрут до последней косточки и правы будут.

Василисса. Я зверей лесных не боюсь.

Белояр. Так я разве о зверях? Нет тут никаких зверей. Я о нечисти.

Василисса. Какой такой нечисти?

Белояр. А всякой разной. И двоедушники, и коргоруши, и ночницы, и полуденницы, и мавки, и навки, и подменыши, да кого тут только нет…

Василисса. Ой, напугал. Сейчас умру прямо от страха. И кстати, раз зверей тут нет, чего это мне сюда нельзя?

Белояр. Так по закону же. Неужто не слышала никогда?

Василисса. Что еще за закон?

Белояр. О перемирии.

Василисса. Не слышала я ни о каком перемирии.

Белояр. Ты что, в подызбице живешь, что о перемирии не слышала?

Василисса. В подызбице? Это где?

Белояр. Как где – место такое под полом…

Василисса. Погреб, что ли? Пфф, подызбица какая-то. Кто ж так говорит?

Белояр. Мы так говорим.

Василисса. Ладно, иди куда шел. Я, вообще-то, сама за себя постоять могу.

Василисса поворачивается, хочет сделать шаг, но Белояр одним прыжком выпрыгивает из-за дерева и сбивает ее с ног.

Василисса (кричит) Эй! Пусти! Ты чего!

Белояр. Наверх посмотри.

Василисса поднимает голову наверх, видит веревки.

Белояр. Это Лихо тут на прохожих ловушку поставило. Еще бы шаг ступила, висела бы теперь на веревках вниз головой, ждала бы, пока тебе голову откусят.

Василисса. А ты, значит, и сам из этих?

Белояр. С чего ты взяла?

Василисса. Ну, хотя бы с того, что вон у тебя волчий хвост торчит.

Белояр (поправляя хвост). Я не из тех, и не из этих. Я сам по себе.

Василисса. А хвост тогда откуда?

Белояр. Вот пристала. Волколак я. И человек и волк. Когда хочу, могу человеком быть, когда хочу, в волка превращаюсь. А чаще вот так, наполовинку, с хвостом хожу. Нравится он мне. Красиво!

Василисса. Ну ладно, волколак. Спасибо за помощь, дальше я сама пойду.

Белояр. И куда ты одна через лес собралась?

Василисса. К Берендею.

Белояр. К Берендею? А дорогу-то знаешь?

Василисса. Знаю. Я, вон, по следу иду. Его этот… летучий оставил.

Белояр. Летавец, что ли? Так к нему в берлогу по следу и придешь. А к Берендееву терему никакие дороги прямиком не ведут. Места знать надо. И, вообще, зачем тебе к нему?

Василисса. Дело есть. Срочное.

Белояр. Ну, раз срочное…

Василисса поднимается, делает пару шагов, но действительно не знает, куда дальше идти.

Василисса. Так как до Берендея, говоришь, добраться?

Белояр. Я никак не говорю. Я молча сижу, птичек ночных слушаю. Мог бы, конечно, и показать дорогу, но меня об этом попросить надо.

Василисса. Ну ладно, ну пожалуйста…эээ… покажи мне дорогу…

Белояр. Это соловей, кажется, да? Не знаешь? Ох и красиво поет!

Василисса. Ладно, без «ну»! Как тебя зовут?

Белояр. Белояр.

Василисса. А меня Василисса. Можно Вася. Белояр, покажи мне, пожалуйста, дорогу до Берендеева терема. Так лучше?

Белояр вскакивает.

Белояр. Лучше. Только ты меня слушай. В лесу ловушек много – один раз сглупишь, и все, поминай, как звали. Так что ступай за мной след в след и не зевай. Есть вопросы?

Василисса. Есть. Зачем тебе это все вообще надо? Ну, провожать меня куда-то, охранять, дорогу показывать…

Белояр.Я же сказал, благородная миссия.

Василисса. А серьезно?

Белояр. Скучно мне! Ску-чи-ща! Нечисть вся – взрослые, и все, главное, со своими проблемами. Ноют, жалуются, а если не жалуются, так поучать начинают. А к людям мне по закону нельзя. Все, что лес – наше, что за лесом – ваше. А тут – ты! Целый человеческий человек! Я вас раньше только издали и видал. Вот и скажи, чем не миссия?

Василисса. Ну ладно, раз так. Тут я тебя хорошо понимаю. А долго до Берендеева терема идти?

Белояр. Да как сказать. Едешь на день, бери хлеба на седмицу. (поправляется) Неделю, то есть, по вашему.

Василисса. Так на день или на неделю?

Белояр. Быстрая водица, говорят, до моря не доходит.

Василисса. Много у вас всего говорят, я вижу.

Белояр. Говорится на глум, а ты бери себе на ум. Пошли-ка, Вася-Василисса.

Василисса. А ты точно дорогу знаешь?

Белояр. Обижаешь! Я в этом лесу каждую травинку знаю!

Василисса. Ну хорошо, пойдем тогда…

Василисса и Белояр уходят вглубь леса.

Сцена 6

Василисса и Белояр выходят из леса на просторное поле.

Василисса. Ой, а я думала лес бесконечный, а тут вот оно что…

Белояр. Тут чего только не бывает. Даже поле посреди леса. Нам его перейти надо, а там на другой стороне опять лес начнется. (смотрит на небо) Вот только солнце как раз в зенит вошло. Не нравится мне это. Вот что, Вася, пересидим тут пару часов, а потом пойдем.

Василисса. Ну уж нет! Я к Берендею тороплюсь! Да что там поле перейти – одна нога здесь, другая там!

Белояр. Говорю же, солнце в зените, значит, полдень сейчас. А в полдень по полю Полуденница ходит. Хотя….

Василисса. Тут бегом пять минут!

Белояр. Ай, ладно. Только, действительно, бегом!

Василисса и Белояр берутся за руки, бегут через поле. Вдруг прямо перед ними появляется красивая белокурая девушка в белом сарафане. На голове у нее венок из полевых трав, в руке она держит серп. Полуденница разбивает замок их рук, дует на Белояра, и тот начинает кружиться на месте. Василиссу же просто отбрасывает на землю.

Василисса. Эй, ты! Дай нам пройти!

Полуденница. Чегой-то? Ты мне не указ!

Василисса. Отпусти его! Прекрати! Ему же плохо будет!

Полуденница. И-и-и, милая! Кому ж сейчас жить хорошо? А у меня своя воля: хочу — смеюсь, хочу — плачу. Я туточки всему хозяйка – от опушки до опушки, все полюшко – мое. Захочу – отпущу, захочу, до смерти закручу. И ничего-то ты мне не сделаешь. Тем более, тебя, дитя человечье, на моем поле по закону быть не должно. А где закон, там и обида…

Василисса. Подожди, подожди, я тебе ничего не сделала!

Полуденница. Слышать не желаю. Обидела ты меня, а за обиду я жестоко плачу. Так-то, девонька.

Полуденница продолжает вертеть Белояра вокруг своей оси, тот еле держится на ногах.

Белояр. Вася… Помоги…

Василисса. Полуденница, миленькая, ну пусти его! Он не виноват!

Полуденница. Виноват-виноват! Кто же в полдень по полю путляет?

Василисса. Это я его потащила! И вообще, он просто мне дорогу до Берендеева терема показывает.

Полуденница. К Берендею, значит, собралась? Ох, и дура же ты, девка! Ну хорошо же. Загадаю тебе три загадки. Отгадаешь – отпущу твоего дружка-приятеля. Не отгадаешь – пеняй на себя. Только ты никогда не отгадаешь, ежели сама по доброй воле к Берендею собралась. Умных-то по умам разослали, а тебя — к моей милости.

Василисса (в сторону) Сама ты дура…

Полуденница. Что сказала?

Василисса. Загадывай, говорю!

Полуденница. Хорошо же! Загадка первая…Над бабушкиной избушкой висит хлеба краюшка. Собаки лают, а достать не могут!

Василисса (бормочет) Так, хлеб на небе висеть не может. Край, краюшка, и собаки на нее лают... Месяц! Это месяц!

Полуденница. Ну ладно, повезло тебе по первой. Слушай вторую загадку. Стоит дуб, на дубу двенадцать ветвей, на каждой ветке по четыре отростка, на каждом отростке по семи прутьев.

Василисса(бормочет). Всего двенадцать… Так, четыре … Если семь – это дни, то четыре – недели, тогда двенадцать это месяцы… Это год!

Полуденница. Хм. Странно. Ну ладно же, вот тебе третья загадка. Когда звонят во все колокола?

Василисса(бормочет). Когда звонят во все колокола? Ну, на Пасху, наверное. Или на Рождество. Какой-то церковный праздник… Я о церквях только их книжек знаю. Рядом-то нет ничего. Только лес. Ну, и деревня…А так мне маменька с папенькой рассказывали… Кстати… Если я о церквях только из книжек знаю, то откуда про них нечисти знать? Вряд ли она читать умет...Может, она вообще колоколов никогда и не слышала. Шатается только по своему полю…Тут одна рожь да ове… Когда звонят во все колокола… Когда звонят в овсе колокола! Точно! Да никогда не звонят! Нету их тут!

Полуденница. Нету…

Василисса. Пусти его! Ты обещала!

Полуденница. Ничего-то тут нету. Овес, да рожь, да мышки-полевки бессловесные. А древле иначе все было. Видишь руину у самого у лесочка?

Василисса. Что это?

Полуденница. Стояла на опушке церковка для путников и для пахарей, что в поле трудились. Махонькая, да такая ладная. Вечно я у оконца вилась, на службы одним глазком глядела… Внутрь-то нельзя мне было.

Василисса. Почему?

Полуденница. Не для нас церковки, не для нечисти лесной. У вас, у людей, свой бог – небесный, один, да далече, у нас свои боги – лесные, с нами бок о бок живут. Мне вашего бога не понять, да и незачем…Только вот когда в церковке огонь свечной горел, когда псалмы пелись, да под купол высокий улетали, хорошо мне на сердце было, покойно. А уж когда на Пасху в колокола звонили – самый любимый мой день был…

Василисса. Погоди, людям же, вроде, в лес нельзя…

Полуденница. Так то сейчас. А до войны, да до перемирия в поле-то всегда полно народу было, земля тут в междулесье больно плодородная. У нас с людьми уговор негласный был – я тех, кто в церковку хаживал, не трогала, от жары лютой спасала, коли дурно кому в поле становилось, в тень относила. А они знали – около полудня не работать, отдыхать да тихариться надобно, иначе Полуденница приберет, право свое только час в сутках имеет. А как перемирие-то настало, всё! Совсем перестали люди сюда хаживать. (Полуденница утирает слезы). И воробей не живет без людей… (Всхлипывает) Церковку время сточило. (Всхлипывает) И тихо во поле моем стало…

Василисса. Это…это грустно.

Полуденница. Да знамо, что не весело. Вот что я тебе скажу. Пущу я твоего приятеля, пусть идет на все четыре стороны. А ты тут со мной оставайся. Девица ты умная, а умный товарищ половина дороги. Подружками будем.

Василисса. Нет, не могу.

Полуденница. Одной рукой и узла не завяжешь, а вдвоем мы с тобой горы свернем!

Василисса. Мне к Берендею надо!

Полуденница. Да на что тебе Берендей? Одна головня и в печи гаснет, а две и в поле курятся.

Василисса. Нет!

Полуденница. Нет? Ну, на нет и суда нет! Иди!

Василисса. Пусти Белояра!

Полуденница. Не будешь моей подружкой, так я его в женихи возьму. Я тут полвека одна-одинешенька куковала, хватит с меня!

Василисса. Как в женихи? Он ведь тебя даже не любит!

Полуденница. Эй, волк-волколак, люба я тебе?

Белояр, которого продолжает кружить, еле поднимает голову.

Белояр (сдавленно) Н-нет.

Василисса. Видишь? Видишь? Пусти его!

Василисса. Где двое, третий — лишний. Беги, девица, пока не поздно.

Полуденница обращается к Белояру, останавливает его кружение, смотрит прямо ему в глаза.

Полуденница. Встану я, благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота. Выйду я на крутое крыльцо. Спущусь по той частой лестнице, погляжу по матери по сырой земле, по синему облаку, там летит злый, огнедышащий, палящий змий. Я спрошу у этого змея: — Куды полетел змей палящий? — Я полетел за тридевять гор, за тридевять земель, в тридесятое царство к мужику зажигать белодубова костра. — Я обо всем тебя змей попрошу. Не летай к мужику зажигать белодубова костра. Залети лучше в Белояра и разожги, распали ретиво сердце, черную печень, горячую кровь и всю стать человеческую. Чтоб не мог Белояр ни жить, ни быть без Полуденницы, ни пить, ни есть, ни спать. Постоянно чтоб была на уме и на разуме. И каждый час и каждое мгновение. То моим словам ключ и замок. (поворачивается к Василиссе). Теперь дружок твой моим станет.

Василисса вдруг оборачивается к Полуденнице, смотрит на нее немигающими глазами.

Василисса (измененным, не своим, шипящим голосом). Ни ключа тебе, ни замка, к змею боле не обращайся, к змею тебе лиха дорожка, к змею тебе путь заказан, а то возьмет тридевять лесных змей, тридевять полевых, тридевять водяных, да даст им ход, да вокруг тебя соберет. Полуденная полуденница, денно, нощно, полунощно не вейся, не смейся над Белояром, волком- волколаком, вейся над черной сажей, над поперечной патицей, а иначе пусто тебе будет, дурно тебе будет, черно тебе будет.

Рядом с Василиссой сам собой вспыхивает стог сена, из него валит черный дым. Полуденницу как магнитом притягивает к дыму, дым опутывает ее, держит на месте, не дает пошевелиться.

Полуденница. Прикинулась овечкой, дочкой человечьей, а сама …

Василисса кидается к Белояру, поднимает его на ноги, практически на себе тащит на другой конец поля на опушку леса.

Василисса. Бежим! Бежим скорее!

Полуденница. Погоди, девица! Воротись! Все обиды прощу! Не сдюжу я боле одна! От тоски зачахну!

Сцена 7

Василисса и Белояр идут по лесу.

Белояр. Ну ничего себе! Как ты ее!

Василисса. А… как я ее?

Белояр. Вот уж не знал, что люди так лихо ворожить могут!

Василисса. Да разве ж это ворожба? Это просто слова… Они ко мне сами приходят.

Белояр. Просто слова? Да они даже к нечисти не всегда приходят. У меня вот серединка на половинку – иногда получается, иногда нет… Ну, так и я сам такой, серединка на половинку. О! Дай-ка проверим одну штуку. А ну скажи: "Стану я на восток и слышу шум пчел. Беру я пчёлу роя и сажаю в улей. Не я тебя сажаю, а чист месяц, красно солнце и ясны звёзды».

Василисса послушно повторяет. Ничего не происходит.

Белояр. Не жужжит?

Василисса прислушивается. В лесу тихо.

Василисса. Н-нет вроде.

Белояр. Так и знал! Врет, как сивый мерин!

Василисса. Кто?

Белояр. Да отец мой. Как все родители. Он такой ворожбой мед в лесу ищет. Все лучшие места находит, а у меня не получается. Он говорит, это потому, что я плохо стараюсь, но я всегда знал, что эта ворожба только у него и работает. Что и требовалось доказать!

Василисса и Белояр подходят к болоту. От земли идут странные испарения, становится жарко.

Василисса. Где это мы?

Белояр. На болотах. Иначе к Берендееву терему не пройти. Смотри под ноги, Вася, и ни с кем не заговаривай.

Василисса. Да с кем тут говорить, кроме тебя? Нет никого!

Они продолжают идти, Василисса явно устала, ей хочется отдохнуть.

Василисса. Подожди, Белояр! Давай посидим, отдохнем немножко! Устала!

Белояр. Потом отдохнем! Болота не для отдыха!

Белояр уходит вперед, Василисса медленно плетется за ним. Вдруг откуда-то сбоку раздается шепот.

Череп. Пс-с-ст! Красна девица! Поди-ка сюда!

Василисса поворачивается, видит череп, висящий на ветке дерева.

Череп. Ты-ты! Тебе говорю! Иди сюда!

Василисса. Ты кто?

Череп. Череп Черепо́вич я, а тебя я раньше тут не встречал. Не устала ли ты, девица?

Василисса. Очень устала.

Череп. Не хочешь ли отдохнуть с дорожки?

Василисса. Очень хочу!

Череп. Тогда отломи ветку, на которой я вишу, и подыми повыше, а я тебе путь к избушке освещу не хуже лучины. Избушка пустая, просторная, внутри перина пуховая, спать будешь крепко, спать будешь сладко, Черепу Череповичу спасибо скажешь!

Василисса отламывает ветку, на которой висит череп, поднимает ее над головой, череп освещает ей путь лучами из глазниц. Белояр ушел так далеко вперед, что не замечает исчезновения Василиссы.

Череп, тем временем, выводит Василиссу к избушке на болоте.

Череп. Вот и пришли! Ты меня тут на воротах оставь, а сама в избу иди, там все уже готово, милая моя.

Василисса. Спасибо, Череп Черепович!

Василисса заходит в избу.

Череп. Пожалуйста, вкусная моя.

Василисса заходит внутрь, осматривается. Василисса видит, что на печи действительно лежит пуховая перина. Она уже готова забраться на печь, когда в избушку врывается Белояр.

Белояр. Ты что? Ты как сюда, вообще, попала?

Василисса. Мне Череп Черепович дорогу показал.

Белояр. Ух, и мерзкая скорлупка! Вечно он с кем попало водится. Идем отсюда быстрее!

Василисса. Так куда спешить? Смотри, тут и постель накрыта, и еда, наверняка, какая-нибудь найдется. Давай отдохнем, а утром с новыми силами…

Белояр. Да какая еда, с ума сошла? Знаешь, чья это избушка? Ну-ка, бежим!

Белояр хватает Василиссу за руку, тащит ее к двери, но тут дверь открывается, и в избушку вваливается Лихо Одноглазое – высокое, чрезвычайно тощее существо.

Белояр (шепотом). Ч-ч-черт! Не успели. Может, не заметит?

Лихо(принюхиваясь) Э, да у меня, гости! Никак услышаны мои молитвы-то, не покинул меня лес-батюшка. (апарт) Будет мне, Лиху, чем потрапезничать: давненько я мяса не едало. С полвека скоро будет… (вслух) Одно я совсем, одинешенько…Не житье, а каторга! (Принюхивается еще раз, апарт) Только что за дух такой стоит – то ли змеей, то ли волком несет, так сходу не разберу!

Белояр и Василисса пытаются проскользнуть мимо Лиха ко входной двери, но Лихо ловит их за шкирки.

Лихо. Добро пожаловать, гости нежданные! Спасибо, что забрели на огонек! Дайте-ка я вас получше рассмотрю, ступайте-ка к окошку, а то глаз у меня один, да и тот плохо видит!

Лихо тащит Белояра и Василиссу к окну.

Василисса. Пустите нас, пожалуйста! Мы быстренько уйдем. Я думала, это пустая избушка, так Череп Черепович сказал!

Лихо. Ай да Череп, ай да помощничек! Добро! Будет и ему от вас кусочек в награду!

Лихо начинает ощупывать Василиссу.

Василисса. Ай!

Лихо. Чегой-то ты такая тощенькая? Али проголодалась? Не ела давно?

У Василиссы громко урчит в животе.

Лихо. А и я давно не едало, девица, вишь, одни кости остались. Зато с вами, гости дорогие, такой пир закатим – ух! Любо дорого! Легенды о нем сказывать будут! Песни сочинять!

Лихо ощупывает Белояра.

Лихо (апарт). Может, второй, пожирнее. Пфуй, волчара! Вот откуда шерстью несет! (вслух) Что ж, и тебе я радо, добрый молодец. (апарт) Думало я волки умные, сюда не сунутся. Есть его не буду, а вот на ковер теплый пущу. Зимой ножки больные греть.

Василисса. Может, помочь тебе на стол накрыть?

Белояр(тихо). Вася, ты что?

Василисса. Вон человек как старается!

Белояр. Да не человек оно вовсе!

Василисса