Тема (предметы, события, явления, попадающие в поле зрения автора).

Проанализировать текст по плану (в виде СВЯЗНОГО текста):

1.Тема (предметы, события, явления, попадающие в поле зрения автора).

2. Обозначить проблему (противоречие, требующее разрешения).

3. Смысл заглавия.

4. Пафос:

4.1. героический (служение идее)

4.2.комический (юмористический, сатирический, иронический)

4.3. трагический (конфликт внутренний, смерть героя)

4.4. драматический (конфликт внешний, смерть героя необязательна)

4.5. романтический (двоемирие)

5. Словесный ряд, связанный с темой или идеей.

6. Субъектно-речевая организация текста (автор внетекстуальный, внутритекстовой, повествователь персональный или неперсональный, рассказчик)

7. Хронотоп в тексте.

8. Образность в тексте.

А.И.Солженицын «Один день Ивана Денисовича» (отрывок)

Павло сел со своей двойной порцией Шухов со своими двумя. И больше у них разговору ни об чем не было, святые минуты настали.

Снял Шухов шапку, на колена положил. Проверил одну миску ложкой, проверил другую. Ничего, и рыбка попадается. Вообще-то по вечерам баланда много жиже, чем утром: утром зэка надо накормить, чтоб он работал, а вечером и так уснет, не подохнет.

Начал он есть. Как горячее пошло, разлилось по его телу – аж нутро его все трепыхается навстречу баланде. Хор-рошо! Вот он миг короткий, для которого и живет зэк.

Сейчас ни на что Шухов не в обиде: ни что срок долгий, ни что день долгий, ни что воскресенья опять не будет. Сейчас он думает: переживем! Переживем все, даст Бог кончится…. Картошинка ему попалась на две миски одна – в Цезаревой миске. А рыбки почти нет, изредка хребтик оголенный мелькнет. Но и каждый рыбий хребтик и плавничок надо прожевать – из них сок высосешь, сок полезный. Шухову спешить некуда, у него сегодня праздник: в обед две порции и в ужин две порции оторвал.

Шухов доедал свою баланду и не очень старался замечать, кто вокруг, потому что не надо было: за новым ничем он не охотился, а ел свое законное. И все ж он заметил, как прямо через стол против него освободилось место и сел старик высокий Ю-81.

Об этом старике говорили Шухову, что он по лагерям да по тюрьмам сидит несчетно, сколько советская власть стоит, и ни одна амнистия его не прикоснулась, а как десятка кончалась, так ему сразу новую совали.

Теперь рассмотрел его Шухов вблизи. Изо всех пригорбленных лагерных спин его спина отменна была прямизною, и за столом казалось, будто он еще сверх скамейки под себя что подложил. На голове его голой стричь давно было нечего – волоса все вылезли от хорошей жизни. Глаза старика не юрили вслед всему, что делалось в столовой, а поверх Шухова невидяще уперлись в свое. Он мерно ел пустую баланду ложкой деревянной, надщербленной, но не уходил головой в миску, как все, а высоко носил ложки ко рту. Зубов у него не было ни сверху, ни снизу ни одного: окостеневшие десны жевали хлеб за зубы. Лицо его все вымотано было, но не до слабости фитиля-инвалида, а до камня тесаного, темного. И по рукам, большим, в трещинах и черноте, видать было, что не много выпадало ему за все годы отсиживаться придурком. А засело-таки в нем, не примирится: трехсотграммовку свою не ложит, как все, на нечистый стол в росплесках, а -- на тряпочку стираную.