Эли Истон. Во всем виновата омела. Аннотация

Эли Истон

Во всем виновата омела

Перевод выполнен специально для группы https://vk.com/beautiful_translation

Над книгой трудились:

Перевод — Анастасия Цветочкина

Редактор — boomaga

Внимание!

Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчиков и редакторов строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного чтения, запрещено.

Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Если вам понравился ознакомительный перевод, купите оригинал книги.

Аннотация

Неожиданно став соседями, аспирант-физик Филдинг Монро и футболист-волокита Мик Колман получили совершенно новый жизненный опыт. Мик начал присматривать за рассеянным гением, помогая Филдингу преобразиться и наверстать то, чего вундеркинд был лишен из-за строгого воспитания. Эти двое быстро стали лучшими друзьями.

Все шло просто замечательно, пока одна чирлидерша не заявила, что Мик целуется лучше всех в кампусе. Филдинг еще ни разу не целовался, и он решает, что Мик — и только Мик — во что бы то ни стало должен научить его этому. В конце концов на рождественской вечеринке факультета физики Филдингу наверняка предстоит целоваться под омелой. Он хочет произвести впечатление и не ударить при всех в грязь лицом. Стоит этой идее поселиться в его голове, как он безнадежно зацикливается на ней и его уже невозможно отговорить. Филдинг просто не понимает, почему его лучший друг-натурал отказывается провести небольшую демонстрацию.

Мик уверен, что затея с поцелуями — опасная игра. Если он поддастся на уговоры, лишь чудо может спасти их от неминуемой катастрофы. Но когда уроки поцелуев выйдут из-под контроля, всегда можно свалить вину на омелу.

— О-о, гляди-ка! У них новый вкус латте — «Смерть Санты от перечной мяты». Я возьму это, — сказал Филдинг.

На календаре второе декабря, и мы зависли в очереди в кафе «Клатч». Кофейня кампуса ослепляла рождественской атмосферой: разноцветными гирляндами, микроскопическими плюшевыми колпаками Санта-Клауса на краниках кофемашины и разнообразием праздничной выпечки. Великолепно. От передозировки сахаром Филдинг будет скакать по потолку весь месяц.

— Ты хоть представляешь, какое количество калорий в этом латте? — спросил я его. Впрочем, это был риторический вопрос.

— Вагон и тележка, — с энтузиазмом ответил Филдинг. — О-о-о! Печеньки!

Я уже собирался всерьез начать свою анти-сахарную лекцию, но внезапно кто-то прижался ко мне со спины. И судя по ощущению мягких выпуклостей вдоль моего позвоночника, этот кто-то оказался женщиной. В другое время это вызвало бы у меня неподдельный энтузиазм, но сейчас я не был расположен к тому, чтобы меня облапали посреди кофейни, пока я пытаюсь поговорить с лучшим другом. Да еще и до того, как получил свою утреннюю дозу кофеина. В легком раздражении я обернулся.

Стройная блондинка с голубыми тенями на глазах и в обтягивающем розовом свитере улыбнулась и накрыла своей ладошкой мою руку.

— Привет, Мик, — прощебетала она. — Давненько не виделись.

На девушке не было броской красно-белой формы чирлидерши футбольного клуба Корнеллского университета, но я узнал ее, Реджину. Разве мы когда-нибудь мутили? Мне пришлось напрячь извилины. А, нет, когда я играл за команду, Реджина была с Диланом МакДермонтом. Но ее полный надежды взгляд ясно дал понять, что Дилан давно покоится на кладбище заброшенных интересов. Возможно, прямо рядом с деликатностью.

— Привет, Реджина. Эм… это мой сосед, Филдинг.

— Привет, — сказал Филдинг.

Реджина одарила его быстрым взглядом и вежливо поздоровалась, а затем вновь осчастливила меня своим вниманием.

— Не могу поверить, что ты ушел из команды! — она мило надула губки. — Как раз на днях девчонки вспоминали, как тоскливо без твоей прекрасной задницы на поле.

И что мне ответить на это? «Да, у меня отличная задница, спасибо, что заметили?» Или, может быть: «Хотите обсудить это с моей накачанной задницей?» Я остановился на варианте: «Решил, что мне нужно сосредоточиться на учебе».

— Что ж, тебя не хватает! Я надеялась познакомиться поближе. Прошлым вечером за ужином девчонки только о тебе и говорили. Бытует мнение, что… — Регина сделала паузу, застенчиво хлопая ресницами, — …ты целуешься лучше всех в кампусе.

Я раздраженно фыркнул. Звучало довольно сомнительно.

— И я надеялась, что у меня будет шанс проверить эти слухи. — Реджина прелестно покраснела от собственной смелости и скользнула рукой по моей груди.

Будь я первокурсником — непременно повелся бы. Поблагодарил бы свою счастливую звезду и внутренне сплясал джигу в духе Riverdance[1]. Реджина миленькая и с огоньком, а этот свитер идеально облегал грудь третьего размера. Но у меня никогда не было проблем с девушками. От мамы я унаследовал светло-русые волосы и голубые глаза, а от отца —лицо с грубоватыми чертами. Мне говорили, что я похож на Дэниела Крейга. Честно говоря, не особо улавливал сходства. Как бы то ни было, уже в старшей школе мне было проще закадрить девчонок, чем избавиться от них. Так что в моей голове над Реджиной большими красными буквами загорелся предупреждающий знак.

— Извини, я кое с кем встречаюсь. — Послал Реджине улыбку сожаления. — Но было действительно здорово повидаться с тобой. Передавай привет остальным девушкам.

Люди перед нами отошли от прилавка, и настала наша очередь сделать заказ. Спасибо тебе, Господь, за неловкие моменты.

На улице стояла довольно приличная погода, учитывая, что в Итаке, штат Нью-Йорк, начался декабрь, поэтому мы взяли наши напитки и вышли наружу посидеть у фонтана. Я пил свой традиционный зеленый чай с соевым молоком, а Филдинг, проигнорировав мое предупреждение, сосал сладкую гадость Санта-Клауса. Я наловчился определять, в каких сражениях стоит биться до победного, а в каких — благоразумно отступить. У меня двойная специализация — питание и физиотерапия — и серьезный подход к здоровому рациону. Но Филдинг выглядел слишком счастливым, чтобы я включил брюзгу Скруджа по поводу небольшого праздничного угощения.

— Почему ты сказал Реджине, что встречаешься с кем-то? — спросил Филдинг, как только мы сели.

Я мысленно вздохнул. Предчувствие, что эта встреча мне аукнется, не подвело.

— Это ложь во благо, чувак. Было бы слишком грубо сказать: «Мне это неинтересно, проваливай».

— А! Понял, — ухмыльнулся Филдинг. — Прочь, сладкоречивый дьявол!

Я расхохотался.

—Держи при себе свои шаловливые ручки!

Низкий хрипловатый смех Филдинга заставил меня улыбнуться. Мой помешанный на науке сосед едва ли родился и рос жизнерадостным балагуром. Но сейчас Филдинг смеялся. С тех пор как мы начали жить вместе, он стал по-другому смотреть на многие вещи, которых раньше не делал. И от этого я чувствовал себя чертовски здорово. Даже несмотря на мятный латте.

— Но почему ты не хочешь с ней замутить?

Я пожал плечами.

— Плавали-знаем. Пришел, увидел, победил.

Филдинг недоуменно свел брови, моргнув пару раз.

— Ты спал с ней? Но ведь она сказала, что хочет проверить теорию, насколько ты хорошо…

Черт. Филдинг ничего не упустит.

— Я спал не конкретно с ней, а с такими девушками, как она. — Ну правда, иметь дело с тремя чирлидершами из группы поддержки футбольной команды Корнелла более чем достаточно для любого мужчины. Если будет еще одна, мне на полном серьезе придется обратиться к мозгоправу.

Филдинг все еще выглядел озадаченным.

— Значит, когда ты говоришь: «Я встречаюсь с кем-то», — на самом деле это не так, и ты имеешь в виду: «Давай останемся просто друзьями»? Расхожая отмазка, верно?

Он произнес это с легким румянцем, будто сам слышал эту фразу пару раз. Ох, вот теперь я почувствовал себя подонком из-за того, как обошелся с Реджиной.

— Наверное. Так, эм-м, слушай, ты сегодня допоздна в лаборатории? — спросил я, виртуозно меняя тему разговора.

— Сегодня вторник, — сухо сказал Филдинг, как будто я должен помнить его расписание. Я помнил, конечно, но нужно было как-то уйти от неловкого разговора.

— Точно. В морозилке остались две порции куриной запеканки, которую ты любишь. Так что поужинаем часов в семь. Ладно?

Я попытался поймать взгляд Филдинга, чтобы получить ответ, или, по крайней мере, какой-то знак, что он услышал меня. Не было ничего необычного в том, что все сказанное мной, влетев в его ухо, терялось в огромных коридорах интеллекта Филдинга и никогда не доходило до центрального процессора. Но сейчас Филдинг уставился не в пустое пространство, сосредоточившись на решении какой-то физической задачи. Нет, он смотрел на меня. Точнее, он, нахмурившись и покусывая нижнюю губу, разглядывал мой рот.

Господи Иисусе. Волна жара прокатилась по моим внутренностям. Это странное чувство беспокойства делило комнату с паникой. И, кажется, возбуждение проживало где-то по соседству с ними. Это было не очень приятно. Я спешно глотнул из своего стакана, пытаясь спрятать рот от пристального взгляда Филдинга. И еще это не позволило мне заверещать, как девчонка.

Филдинг перестал пялиться на мой рот и посмотрел в глаза. В его взгляде мелькнула та самая вспышка света, которая меня вот совсем не волновала. Когда глаза Филдинга вопили «Эврика!», и цивилизации рушились, а боги рыдали.

— Пока, — резко сказал Филдинг. Он натянул рюкзак и поспешил прочь, низко опустив голову.

Филдинг Монро. Нужно быть необыкновенной личностью, чтобы соответствовать подобному имени. А он таков и есть. Филдинг — мой лучший друг, настоящий гений, самый странный тип из всех, кого я знаю (в хорошем смысле слова), а также мой единственный сосед по дому. Последнее могло и не войти в этот ряд достоинств — из-за матери Филдинга.

Я познакомился с обоими Монро в августе, за неделю до начала занятий. В тот момент, развесив в кампусе объявления о поиске соседей по дому, я проводил собеседования с кандидатами. Видите ли, мой приятель по футбольной команде Коннор окончил учебу в июне и предложил мне перехватить его арендованное жилье. В Корнелле нелегко найти такое место — небольшой дом с тремя спальнями и одной ванной в нескольких минутах ходьбы от кампуса. Я был третьекурсником и мне осточертело жить в общаге. Слишком шумно и слишком воняет. Кроме того, хоть я и решил завязать с футболом спустя два сезона, футбольное прошлое все равно меня не отпускало. Постоянно кто-то долбился в мою дверь, желая позависать, поиграть в видеоигры или напиться. Но хуже всего дела обстояли с девицами. Абсолютно все знали, где меня найти. Словно неоновая вывеска «Мик живет здесь» с огромной стрелкой в форме пениса от заката до рассвета покачивалась над моими дверями. Шикарно, конечно, но на двойной специализации довольно много сложных предметов вроде физики, анатомии, физиологии и статистики. Приходилось изрядно надрывать задницу, чтобы не отставать в учебе. А постоянное отвлечение просто убивало меня.

Так что я ухватился за возможность арендовать жилье Коннора, хотя немного опасался, подписывая договор. Родители помогали по возможности, но папа — агент по недвижимости, мама — медсестра, а еще у меня есть младшая сестра. Так что предки не могли позволить себе мою учебу в Корнелле. Я пахал на двух работах, брал студенческие ссуды и… соседей. А трем парням жить в бывшем доме Коннора будет немногим дороже, чем прозябать в общаге.

Но я и не представлял себе, как трудно найти хороших соседей. Я не стал сообщать о своих планах футбольным приятелям, потому что это лишало смысла всю идею. Реклама на досках объявлений до сих пор приводила к порогу только тусовщиков, неблагонадежных и придурков. Один парень с порога заявил, что время от времени может «слегка опаздывать» с арендой, как будто нужен он мне на моей шее. Другой пришел с тремя приятелями-бугаями, и они разглагольствовали о том, какие замечательные вечеринки могли бы устраивать здесь. А двое из соискателей вообще были девушками, хотя я специально указал в объявлении, что рассматриваю только мужчин.

Вникайте в то, что читаете, народ. Это очень печально, правда.

Когда раздался очередной стук в дверь, я уже порядком нервничал из-за этой ситуации и размышлял о перспективе жить на бобах и рисе весь год. Я открыл, и в дом вошла женщина. В одной руке блокнот, на запястье другой болтается сумочка, на лице страдальческое выражение человека, не надеющегося увидеть что-то стоящее. На вид этой сухопарой женщине было лет сорок, и выглядела она как монашка, даже без рясы.

— Миссис Монро, — она протянула руку с болтающейся сумочкой для вялого рукопожатия. — По поводу комнаты.

Я вздохнул.

— Извините, но я ищу студента. Студента мужского пола.

Она бросила на меня испепеляющий взгляд, как будто я в одиночку попрал принципы социального дарвинизма.

— Речь не обо мне, а о моем сыне.

— О-о.

Не спрашивая разрешения, миссис Монро протиснулась мимо меня, чтобы осмотреть кухню и гостиную. Лицо ее оставалось хладнокровным и в то же время странно осуждающим.

— Какая спальня будет принадлежать ему?

Решив, что просто покажу все вокруг и покончу с этим, я провел ее по коридору и открыл дверь в большую из двух свободных комнат. Там стояла двуспальная кровать и комод, сдававшиеся вместе с домом. Войдя, женщина огляделась по сторонам, открыла раздвижные дверцы шкафа и принюхалась.

Я тоже принюхался. Вообще ничего не почувствовал.

Повернувшись к ней спиной и закатывая глаза, я вернулся в гостиную. Плюхнулся на стул и взял журнал. Слушая, как она роется в ящиках в ванной — в ящиках, где лежали моя зубная щетка, бритва и остальные принадлежности — я тихонько скрежетал зубами. У меня была коробка с презервативами, но она валялась в шкафу спальни. Я подосадовал, что не оставил ее на виду в ванной, с какими-нибудь зажимами для сосков и пушистыми наручниками. У меня никогда не было таких вещей, но внезапно я начал сожалеть об этом.

Я расплылся в улыбке, представив, как миссис Монро бежит в ужасе. В этот момент она вернулась в гостиную.

Отложив журнал, я собирался уже выпроводить ее, но женщина уселась на стул рядом с диваном. Стряхнула с рукава какие-то невидимые пылинки и устроилась поудобнее, словно собиралась задержаться еще на некоторое время. Сумочку поставила на пол, на колени положила блокнот, а поверх – карандаш.

— Как тебя зовут? — небрежно поинтересовалась она.

Я пристально посмотрел на нее.

— Мик Колман.

Она сделала запись.

— И сколько же людей будет жить здесь, кроме тебя и моего сына, Мик?

— Э-э… Я сдаю две комнаты.

Она оглядела меня с головы до ног, словно оценивая мои моральные качества или, возможно, выискивая признаки заразной болезни. И казалось, приняла какое-то решение.

— Мой сын Филдинг — уникальный мальчик. Он очень умный, но немного рассеянный. Я не могу допустить, чтобы он жил в доме, где водятся вечеринки, алкоголь, наркотики и тому подобное. Учеба всегда на первом месте. Ему нужно место, где тихо и спокойно.

Первым порывом было сразу же указать ей на дверь. Любой парень, которого мать называет «уникальным мальчиком», должен быть реально стремным. С другой стороны, мне как раз и нужен сосед, который только и делает, что учится.

— Видите ли, миссис Монро, я не отношусь ни к святым, ни к трезвенникам. Но изучаю нутрициологию, поэтому также не отношусь к тем, кто разрушает свое тело большим количеством дерьма. В том числе наркотиками.

— Превосходно! — миссис Монро сделала очередную пометку в блокноте. — А секс? У тебя есть постоянная девушка, которая будет посещать это место? Я не ожидаю, что ты станешь монахом, но не хочу, чтобы Филдинг каждую ночь сталкивался с полураздетыми женщинами в ванной или громким сексуальным шумом. Ему нужен отдых.

Вдруг я понял, что у меня отвисла челюсть, и с треском захлопнул ее.

— Я, эм-м, не планирую водить сюда девушек, нет.

Во всяком случае, таков был план. Дабы избежать ситуации, которая сложилась в общежитии, я собирался держать свое новое место обитания в строгой секретности, а для перепиха использовать машину, свою или девчонки. Если подумать, идеальный расклад для моего будущего соседа.

Конечно, миссис Монро не нужно было знать таких подробностей. Но мой ответ, казалось, вполне осчастливил ее, и она одарила меня заговорщической улыбкой.

— Прекрасно! Мы возьмем обе комнаты. Филдинг может использовать одну из них в качестве кабинета. Видит Бог, чем меньше соседей, тем лучше.

— Стоп. Вы имеете в виду…

Она набрала сообщение на своем телефоне.

— Кроме того, мы заплатим за стационарный телефон. Мне нужно иметь возможность связаться с сыном в любое время, а он иногда забывает зарядить мобильный. Итак. Сколько требуется внести за аренду? — она достала из сумочки чековую книжку и деловито застыла в ожидании.

— Подождите. Хотите сказать, что заплатите за обе комнаты? Это же тысяча двести в месяц!

— О, это не мои деньги, — сказала миссис Монро, раздраженно хмыкнув. — Моего бывшего. Именно он настаивает на том, чтобы Филдинг переехал в колледж в этом году и начал жить собственной жизнью. Что ж, в таком случае пусть потратится на приличное жилье.

— Но я…

Миссис Монро отмахнулась от меня рукой.

— Не волнуйся. Отец Филдинга — банкир с Уолл-Стрит. Он установит автоматический платеж, который никогда не опаздывает. Поверь мне. Я уже много лет получаю от него пособие на ребенка.

Мои протесты тут же потухли. Серьезно?

Слушайте, звучит заманчиво: два в одном. Придется делить кухню и эту мизерную ванную комнату с одним-единственным человеком — парнем, который только и делает, что учится. И, судя по всему, не придется беспокоиться о задержках арендной платы.

Но потом я еще раз пригляделся к миссис Монро. Она в нетерпении смотрела на меня, и… нет. Если эта женщина должна стать частью сделки, дело того не стоило. Я не хотел, чтобы какая-то высокомерная, помешанная на контроле женщина совала свой нос в мои дела днем и ночью, постоянно вынюхивая, проверяла ванную в белых перчатках и возмущенно косилась на пиво в холодильнике. Нет. Без шуток. Лучше вернусь в общагу. Да черт возьми, я бы лучше поселился у родителей в подвале, штат Пенсильвания. По крайней мере, моя мать не была такой наседкой.

Я выдавил фальшивую улыбку.

— Отлично. Вы можете, эм-м, оставить контактную информацию. Я сообщу вам о своем решении. У меня сегодня еще много других встреч, так что…

В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в дверном проеме появился парень, такой задрот, что я чуть не покатился со смеху. Высокий, по крайней мере, на несколько дюймов выше моих шести футов, тощий, бойскаутская стрижка 1950-х годов, короткая по бокам и, Богом клянусь, — с челочкой. На носу черные очки в роговой оправе, не скрывающие кустистую моно-бровь. Из одежды — брюки цвета хаки явно на размер больше, чем нужно, и клетчатая рубашка на пуговицах. Он затаскивал внутрь два огромных чемодана, в которые можно запихнуть весь Букингемский дворец.

— Э-э… — протянул я, вставая.

Парень бросил чемоданы прямо у открытой двери и подошел ближе, протягивая руку с широкой улыбкой.

— Филдинг Монро.

Я ответил рукопожатием. В улыбке Филдинга было что-то заразительное, и я поймал себя на том, что улыбаюсь в ответ.

— Филдинг, дорогой, — начала миссис Монро. — Думаю, этот джентльмен предпочел бы…

— Пока, мам, — объявил Филдинг с холодной решимостью.

— Но мы же еще не…

Филдинг взял ее за плечи, подвел к входной двери и вытолкал наружу.

— Филдинг! Мы еще ни о чем не договорились.

— Я все улажу и позвоню тебе в отель. Спасибо за все! — радостно сказал Филдинг, захлопнул дверь и повернул замок.

Едва слышно из-за двери донеслось смиренное:

— Хорошо. Но позвони мне! — и звук удаляющихся шагов.

Филдинг повернулся ко мне с выражением неподдельного ликования на лице.

— Она живет в четырех часах езды отсюда! — маниакально прошептал он. А потом, проскакав на цыпочках, изобразил что-то вроде танца счастливчика.

Я не смог удержаться от смеха. Неприязнь, закравшаяся в мое сердце из-за миссис Монро, немного растаяла. А может, и вовсе.

— Хм… твоя мама права. Я еще не принял решение о соседстве. Мне нужно еще кое с кем увидеться, так что…

Но Филдингу было по барабану. Он заметил мою полку с DVD-дисками и уже стоял там, просматривая названия. Внезапно мою тираду прервал его возбужденный возглас:

— О, Боже мой! «Звездные войны»! Я слышал об этом!

Я изумленно уставился на него, и остатки моего недовольства растворились в воздухе.

— Чувак! Всего лишь слышал?

Филдинг небрежно отмахнулся рукой, чем напомнил мне свою маму.

— У нее никогда не было телевизора, и она заблокировала Netflix и Amazon на моем ноутбуке. Вредно для мозга, представь себе. Гнусная чушь. Так мы можем посмотреть? Сейчас?

В его взгляде была такая надежда и тоска. Сказать «нет» — все равно что пнуть проповедника из телека Мистера Роджерсапо яйцам.

И вообще, почему бы и нет? Учеба еще не началась, а на работу мне только завтра. На самом деле, у меня больше не было собеседований в этот день. И идея просветить этого парня в «Звездных войнах» казалась… странно привлекательной.

— Э-э… Ладно.

— Превосходно! — Филдинг подпрыгнул от восторга, сжимая диск в руках. — У меня есть сырные палочки.

Он подскочил к одному из грандиозных чемоданов и вытащил из него огромный пластиковый пакет с… да, сырными палочками.

Я с ужасом посмотрел на него.

— Знаешь, эта дрянь убьет тебя.

Филдинг озадаченно нахмурился, заглядывая внутрь упаковки, словно ища доказательство моего комментария. Например, ядовитых пауков.

— Вот что, я сделаю попкорн.

Я направился на кухню. Ароматы морской соли и сливочного масла — звучит неплохо.

— Отлично! — крикнул Филдинг с набитым ртом. Я выглянул в гостиную как раз вовремя, чтобы увидеть, как он плюхнулся на диван с пакетом сырных палочек в руке. Выглядел парень так, будто ему там самое место.

Во время приготовления попкорна я с удивлением обнаружил, что счастливо напеваю. А почему бы и нет? Мне не нужно ни на работу, ни на учебу, и я предвкушал киномарафон. Это совсем не отстой.

Я отнес попкорн в гостиную, где на экране уже поплыли вступительные титры и знакомая музыка заполнила пространство. Забрав у Филдинга пакет с полупластиковой пищей, я протянул ему миску с попкорном. Он и глазом не моргнул — прервался лишь для того, чтобы облизать измазанные приправой кончики пальцев.

— Итак… ты уже выбрал специализацию? — поинтересовался я, усаживаясь рядом.

Филдинг одарил меня удивленным взглядом.

— Естественно, перед поступлением в аспирантуру принято решать, на чем ты специализируешься. Физика элементарных частиц.

— Ты учишься в аспирантуре?!

Я предположил, что Филдинг первогодка, учитывая всю драму с его матерью. Да и выглядел он молодо, очень молодо. Филдинг только отмахнулся своим пренебрежительным жестом.

— Сколько же тебе лет? — спросил я его.

— Девятнадцать, — ответил Филдинг, протягивая мне миску с попкорном. — Интересно, что это за шрифт, который двигается будто в трехмерном пространстве. Хотя выглядит олдскульно.

— Этот стиль так и называется — «титры «Звездных войн». Так тебе девятнадцать, и ты аспирант-физик?

— Перепрыгнул несколько классов. Я так понимаю, мы на стороне повстанцев в этом фильме. Не возражаешь, если мы поговорим позже? Согласен, что это важно для соседей по дому — поближе познакомиться, но я не очень хорош в многозадачности. Мой психотерапевт говорит, что у меня чрезмерно развита способность концентрироваться.

Я хлопал глазами глядя на него.

— Ну… Конечно.

— Превосходно! — он свернулся калачиком на диване и уставился в телевизор.

Вот так Филдинг Монро стал моим соседом по дому.

У Филдинга есть особенность: всегда доводить начатое до конца. Потому что он — ходячая база данных. Ничто сказанное или сделанное в его присутствии не остается незамеченным, тщательно проанализированным, законспектированным и не вытащенным на обсуждение позднее.

Так что меня не должен был удивлять тот факт, что неудачный комментарий, брошенный Реджиной в кафе, вернулся ко мне бумерангом позже в тот же вечер, во время ужина.

Должен признаться, я зациклен на здоровом питании. Первая лекция по нутрициологии, которую я посетил в Корнелле, изменила мою жизнь. Нет ничего более мотивирующего, чем видеокадры вскрытия забитых жиром артерий или легких престарелого курильщика, чтобы воплотить в жизнь некоторые диетические концепции.

Но наладить правильное питание сложно, учитывая тот факт, что я был полностью загружен учебой, а остаток дня впахивал неполные смены на двух работах. Поэтому по воскресеньям во второй половине дня приходилось готовить большие партии разнообразных блюд и складывать в холодильник в пластиковых контейнерах. Филдинг приводил меня в ужас своими стаканчиками лапши быстрого приготовления, наполненными до краев усилителями вкуса, и набитыми трансжирами замороженными куриными наггетсами, поэтому я начал готовить для нас обоих. Это сработало на удивление хорошо. Его отец одобрил мое начинание и предложил оплачивать все продукты, такие как органическая курица и черный рис (что было совсем не дешево). А Филдинг стал помогать мне готовить по воскресеньям. Он никогда раньше даже чай не заваривал, так что я учил его нарезать овощи, лук, чеснок и прочее. Мне не очень нравилось готовить, но с Филдингом это было даже забавно. И совсем не отстойно.

В тот вечер я разогрел запеканку из курицы с брокколи и грибами. Филдинг, как обычно, проглотил еду меньше чем за десять минут. Однако он казался рассеянным, когда я пытался завязать с ним светскую беседу. Мыслями он явно находился далеко-далеко отсюда. Сдавшись, я начал убирать тарелки. Вот тогда и была сброшена бомба.

— Я хочу, чтобы ты научил меня целоваться, — заявил Филдинг своим самым высокомерным тоном. Это прозвучало как требование, что-то вроде: «Подай мне лампу из буфета, девка».

Обычно Филдинг использовал командный тон, чтобы скрыть свою неуверенность, поэтому я не впал в ярость. Но застыл посреди кухни со стопкой тарелок в руках. Пересилив себя, все же отнес посуду к раковине и аккуратно положил, благородно не разбив ее вдребезги. Затем вернулся к столу и сел.

Филдинг уставился на меня, скрестив руки на груди.

— Ну, так что?

— Нет, — ответил я.

— Можно поинтересоваться, почему «нет»?

— Потому что это не произойдет, — мне казалось, что мой голос звучит на удивление спокойно. На самом деле, я практически причислил себя к лику святых, потому что не рассмеялся и не заехал Филдингу по лицу.

— Но Реджина сказала, что у тебя репутация лучшего целовальщика в кампусе.

— Пожалуй, выпью пива. Хочешь пива? — спросил я, резко встав.

— Сегодня вторник, — напомнил Филдинг, как будто я не в курсе. Филдинг никогда не пил в будние дни. Он был легковесом, и даже с банки пива его могло унести так, что на следующий день будет трудно учиться.

Я и сам обычно не пил в течение рабочей недели. Но чтоб меня, сейчас мне реально нужно выпить. Выхватив бутылку из холодильника, я откупорил ее. Филдинг притащился за мной на кухню.

— Ну, так что же? Какие проблемы с моей просьбой?

Я сделал большой глоток.

— Проблема в том, Филдинг, что этого не случится.

— О, как убедительно. Ты изменил мое мнение своим превосходным аргументом, — усмехнулся Филдинг.

Я протопал в гостиную. Филдинг следом за мной.

— А почему бы и нет?

— Потому что я сказал — нет.

— Это не ответ.

Я вздохнул и сосчитал до десяти, напоминая себе, что Филдинг не обычный парень. Он просто не понимает таких вещей, как социальные сигналы. Он был гребаным гением с IQ на уровне стратосферы, но вырос в удушающей изоляции, курсируя между уроками в школе и прочими семинарами. Он свободно владел французским и русским языками, играл на пианино как вундеркинд, но, насколько мне было известно, друзей у него — раз-два и обчелся. Так что, вероятно, Филдинг просто не имел ни малейшего представления о том, насколько неуместна его просьба.

— Потому что я не гей, — твердо сказал я. — О чем ты, наверное, уже догадался, будучи моим соседом. Это значит, что я не целую мужчин.

Филдинг выглядел смущенным.

— Я не прошу тебя целовать меня, как будто ты этого хочешь. Я говорю о простой передаче навыков. Так же, как ты учил меня бегать.

Да, я научил Филдинга бегать. Каждое утро я пробегаю по три мили, и теперь Филдинг бегает со мной. Не подталкивай я его, этот парень, вероятно, сидел бы вечно за компьютером, а это домоседство никому не несет пользы.

— То, что я учил тебя основам бега, вовсе не означает, что я засуну язык тебе в рот. Ты ведь об этом говоришь, верно? Ты же явно не просишь рисовать диаграммы или, проводить демонстрацию на манекене? — мой голос уже начал звучать немного истерично.

Филдинг насмешливо изогнул бровь.

— Предположу, что здесь необходим эмпирический метод, да.

— Тогда забудь об этом.

Рухнув на диван, я схватил пульт от телека. По ящику шла одна мура, но мне удалось нащёлкать старый эпизод X-Files. Я отпил еще пива. Сердце бешено колотилось, а ладони вспотели. Мне было очень не по себе. А Филдинг просто стоял посреди гостиной с этим выражением мыслителя на лице.

— Может быть, дело в слюне? — спросил Филдинг. — В микробах? Хотя, конечно, ты не требовал справку от врача у десятков девиц, которых целовал. И уж я совершенно здоров.

— Дело вовсе не в микробах! Господи. Ты ведь знаешь, что есть два пола, верно? Мужчина и женщина? Я имею в виду, что ты не настолько забывчив.

Филдинг выглядел оскорбленным.

— Я хорошо знаю концепцию и назначение полов, Мик. Я же не прошу тебя сделать мне ребенка.

— Нет, потому что это было бы неразумно, — саркастически усмехнулся я.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь. Хочешь сказать, что если я мужчина, то не можешь поцеловать меня так же, как целовал бы женщину?

— Да, именно это я и говорю.

Филдинг слегка покачал головой, как делал всегда, когда не мог понять чего-то.

— Суть в ртах, не так ли? В губах и языках, в положении головы, в том, куда поместить руки, какое давление приложить и тому подобное?

— Да. Но…

— Насколько мне известно, у обоих полов имеются данные части тела. Предполагаю, что не обязательно щупать грудь или пах во время поцелуя, не так ли?

— Нет.

— В таком случае не понимаю, какое отношение к этому имеет мужская и женская анатомия.

Я завалился вперед и стукнулся головой о кофейный столик. Действительно, зачем я вообще пытался?

— Ну, очевидно, ты злишься на меня, — сказал Филдинг немного обиженно. — Но не нужно разбивать себе череп.

Я выключил телевизор.

— Знаешь что? Я реально устал и собираюсь лечь спать пораньше. Спокойной ночи.

Войдя в свою комнату, я закрыл дверь. Теперь мне больше не нужно думать о поцелуе с Филдингом. Я просто вырубился. В восемь часов вечера.

— Возможно, ты передумаешь, если я объясню, почему мне нужна твоя помощь, — начал Филдинг на следующее утро, когда мы сидели у фонтана, потягивая очередную порцию «Мятного Санта-Клауса» и зеленый чай.

— А? Помощь с чем?

Я спрятал вчерашний разговор в глубины моего сознания. Под семь замков и с табличкой «Осторожно! Злая собака!».

— С поцелуями. Видишь ли, в моей лаборатории есть девушка. Ее зовут Сьюзен Деври. Общепринятый термин для таких, как она, — «истребительница девственников».

Отхлебнув зеленого чая, я улыбнулся. Да. Знавал парочку таких. Отличные были времена.

— И что же?

— По всей видимости, я нахожусь на вершине списка ее целей. Вероятно, она мечтает отпилить мне голову и повесить ее на стену в качестве трофея.

Я усмехнулся.

— Она угрожала —по факту, здесь следует применить синоним с большей эмоциональной окраской — «прижать» меня под омелой на рождественской вечеринке факультета физики. Что свершится за день до зимних каникул: через семнадцать дней и двенадцать часов, если быть точнее.

— А, ясно, — я обрадовался, узнав, что за странной просьбой Филдинга о поцелуе стоит реальная причина. — И ты хочешь произвести впечатление, чтобы она встала на колени, причитая «О, Филдинг, Филдинг!»

Я не мог удержаться от смеха. Два влюбленных ботаника. Это довольно мило, честное слово. Филдинг бросил на меня обиженный взгляд.

— Если ты намекаешь на то, что я хочу заинтересовать ее, то мой ответ — категорически нет.

— Отчего же? Рано или поздно это должно случиться. Может, она страшная?

Филдинг пожал плечами:

— Полагаю, она достаточно привлекательна. Но она хочет меня только потому, что я девственник. А я не собираюсь стать очередной галочкой в ее списке. Кроме того, она не очень хороший человек, и у нее реально раздражающий смех. Она ревет, как осел.

— Да, в такие моменты лучше не думать о скоте, — серьезно согласилсяя.

Филдинг сильно пихнул меня в плечо, будто это совсем не смешно.

— Это ты виноват, что она преследует меня.

— Я? Почему?

— Ты сделал меня слишком красивым, — пожаловался Филдинг.

Не удержавшись, я закатился. И это был дикий хохот с прихрюкиванием. К счастью, Филдинг не выглядел обиженным.

«Слишком красив». Это нереально смешно. О, я понимал, о чем говорил Филдинг. Когда бедняга переехал ко мне в августе, он был просто жалок. Пришлось действовать решительно. В итоге парень обзавелся приличными очками и прической, пополнил гардероб джинсами и футболками. Что касается моноброви, за нее взялась Саманта, моя подруга. Она научила Филдинга пользоваться воском. До сих пор помню, какое испытал потрясение, когда Филдинг вышел из ванной следом за торжествующей Самантой. Без этих мега-зарослей мы наконец-то смогли увидеть его глаза.

Яркие, серо-голубые с черными ресницами и, сказать по правде, очень красивые. Но все же назвать Филдинга «слишком красивым»… Повернув голову, я пристально посмотрел на него.

И ощутил странные вибрации. Возможно, это была мягкая форма шока.

Сидя здесь, в этом холодном свете зимнего утра я будто впервые увидел своего соседа. Только на этот раз передо мной был не восхитительный болван. Красивая, поджарая фигура — возблагодарим за нее бег и здоровое питание. Темные волосы слегка отросли и стали шелковистыми. Сильный подбородок, симпатичное лицо и эти большие светлые глаза за очками в стильной черной оправе, в которых Филдинг похож на сексуального библиотекаря. Я мельком взглянул на губы. Они были слегка пухлыми. «Сочными», если бы мы говорили о губах девушки.

Сбитый с толку новым образом Филдинга Монро, я отвернулся. Когда он успел так сильно измениться? И почему я не заметил раньше?

Я прочистил горло.

— Ну, э-э… Коли ты не хочешь произвести впечатление на эту Сьюзен, не понимаю, почему ты беспокоишься о поцелуе.

Филдинг фыркнул. И начал объяснять таким тоном, будто мне лет пять.

— Все очень просто. Я не могу пропустить вечеринку. Доктор Джеймисон назначил мне встречу