М.Стеклов, Центр научных исследований МГИМО

М.Стеклов, Центр научных исследований МГИМО

Энергетические аспекты отношений в «треугольнике» КНР-КНДР-РК

В свете взятого Россией курса на географическую диверсификацию энергетического экспорта в восточном направлении представляется важным исследование энергетических аспектов отношений между странами Северо-Восточной Азии, являющихся нашими основными потенциальными партнерами по энергетическому сотрудничеству в этом регионе. Очевидно, что главными направлениями энергетического российского энергетического экспорта на Востоке в близком будущем станут Китай, Япония и Индия наиболее крупные потребители энергии в Азии.

Хотя для России отношения стратегического партнерства с Китаем является естественной необходимостью, но, как показывает опыт последних лет, реализовать ее Москва собирается не путем создания с Пекином нового антизападного блока, в основу которого были бы положены военно-политические приоритеты, а постепенно добиваясь консенсуса более широкого формата, охватывающего политические, экономические, энергетические, экологические и другие интересы всех государств региона, как это происходит в рамках Шанхайской организации сотрудничества, поставившей перед собой цель поиска компромиссов, помогающих сглаживать противоречия между глобализацией, национальными интересами и суверенитетом государств.

В этом смысле свое слово могут сказать обе Кореи, для которых вопросы энергообеспечения являются жизненно важными. Исследование энергетических проблем в «треугольнике» КНР—КНДР-РК представляют интерес для выстраивания энергетической политики России в отношении наших дальневосточных соседей. Основанием этого «треугольника» является Китай, занимающий второе после США место в мире по потреблению энергии. Ожидается, что к 2010 г. он обретет статус ведущего мирового импортера нефти. Количество энергоресурсов, которое потребуется Китаю в период 2010 - 2020 гг., станет критическим для обеспечения его модернизации и развития. На решение этих проблем приемлемым образом, исходя из национальных и государственных интересов КНР, направлена энергетическая дипломатия Пекина, что отражается на его отношениях с другими государствами, зависимыми от внешних источников энергии. К их числу относятся и ближайшие соседи – КНДР и РК. Отношения Китая с двумя корейскими государствами строятся на разной основе – союзнической с КНДР (превалируют политические интересы) и партнерской с РК. (превалируют экономические интересы). Отсюда и разное наполнение энергетической составляющей этих отношений. Посмотрим на эти отношения с точки зрения различных заинтересованных сторон.

КНДР с позиции Китая. Хронический энергетический голод в Северной Корее требует от китайского руководства действий, отвечающих статусу союзного государства. При этом учитывается, что КНДР обеспечивает буферное прикрытие Китая на востоке, где Китаю противостоят американские войска, расквартированные в Южной Корее, и Япония. Заинтересованный в предотвращении обострения ситуации на Корейском полуострове, угрожающей его национальной безопасности, Китай поддерживает требование Пхеньяна об оказании энергетической помощи со стороны мирового сообщества в обмен на отказ от продолжения национальной ядерной программы. Пекин, хотя и не требует напрямую от Пхеньяна отказаться от ядерной программы, но не может допустить, чтобы она послужила детонатором кризиса на Корейском полуострове. При рассмотрении различных схем оказания энергетической помощи КНДР Пекин весьма прохладно реагирует на варианты маршрутов, выводящие энергопотоки из России напрямую на Корейский полуостров. В Пекине опасаются, что продвижение российских энергоресурсов через КНДР в РК в обход КНР, может привести к усилению зависимости Пхеньяна и Сеула от Москвы, предоставит России возможность вести более жесткую ценовую политику в торговле энергоресурсами, отвлечет часть необходимой Китаю энергии в корейские государства.

Китай, прежде всего, заинтересован в таких формах энергетической помощи Северной Корее, которые зависели бы от его политической воли (энергетический транзит через китайскую территорию, дозированные льготные поставки энергоресурсов китайского происхождения). До 2000 г. Китай поставлял в КНДР большую часть необходимых ей энергоносителей (нефть, уголь) на льготных условиях. Так, в частности, в 1998 г. было установлен верхний ценовой потолок на поставляемую в КНДР сырую нефть - 127 долл. за тонну.[1] И хотя в последующие годы Китай стал подтягивать цены на энергетическую продукцию, поставляемую в КНДР, к мировому уровню, он по-прежнему остается одним из основных источников энергоресурсов для пхеньянского режима. До сих пор в торговле между двумя странами значительная часть приходится на товары энергетического назначения. По данным китайской таможенной статистики в 2005 г. Китай поставил в Северную Корею энергоресурсов и нефтепродуктов на 286 млн. долл. (26% от всего объема китайского экспорта в КНДР) и импортировал на 112 млн. долл. (18,7% от северокорейского экспорта в КНР). Сокращение поставок в КНДР энергоресурсов на льготных условиях. привело к существенному снижению физического объема экспорта китайских энергоресурсов по сравнению с 1995 г. : - нефти и нефтепродуктов в 2,5 раза, энергетических углей в 4 раза. Поставки китайской нефти в КНДР осуществляются спорадически без какого-либо графика в зависимости от конъюнктуры цен на мировых рынках и политической ситуации вокруг Корейского полуострова.

С 2000 г., когда произошло резкое сокращение китайского энергетического экспорта в КНДР, отмечается стремление Китая получить компенсацию за счет поставок северокорейского антрацита, которые фактически с нуля доведены до 2,8 млн. т. (т.е. 11,7% от годового производства в КНДР). Единственная уступка со стороны Китая – согласие на увеличение экспортных цен на северокорейский уголь и электроэнергию при одновременном снижении цены на китайский уголь.

В то же время при обострении энергетической проблемы до критического уровня, Китай увеличивает поставки в КНДР электроэнергии из провинции Гирин, как это было в 2003 г., когда был зафиксирован рост объемов продаж электроэнергии на 25,6% по сравнению с 2002 г.[2]

РК с позиции Китая. Что касается Южной Кореи, то Китай заинтересован в ней как в рынке сбыта своего угля, экспорт которого в 2000.г. составил 14,2 млн. тнэ. В то же время РК – это набирающий силу конкурент по закупкам энергоресурсов. Китай хотел бы занять ключевую позицию в прокачке российского газа в РК, определять объем и условия транзита. Китай не очень был заинтересован в привлечении РК к Ковыктинскому проекту, т.к. появление на сцене еще одного игрока грозило повышением цен на российский газ. Однако Пекину и Сеулу удалось договориться о совместном отстаивании своих интересов в переговорах с российской стороной, на которых они настойчиво добивались установления выгодной для себя цены на газ.

Китай с позиции РК. Китай занимает важное место в энергетической политике и дипломатии РК.

На Китай приходится значительная часть южнокорейского импорта угля (в 2000 г. - 7,9% всего энергетического импорта РК[3]).

Китай с его бурно развивающейся энергетической базой стал для РК важным рынком сбыта нефтепродуктов, энергетического оборудования и технологий. КНР является перспективным направлением перевода избыточных нефтеперерабатывающих мощностей, сдерживающих повышение энергоэффективности южнокорейской промышленности.

Южнокорейские инвесторы имеют большой интерес к участию в энергетических проектах на территории Китая. В Китае южнокорейские компании строят новые НПЗ, продают технологии для АЭС, а также энергосберегающее и природозащитное оборудование. «Хёндэ Хэви Индастриз» получила заказ на строительство нефтепровода стоимостью 130 млн. долл.[4]

Кроме того, в Сеуле Китай рассматривается как более надежный и безопасный по сравнению с КНДР транзитный коридор для транспортировки энергоресурсов из России и Центральной Азии.

С Китаем предстоит решать вопросы разграничения нефтегазоносного шельфа в Желтом море и вопросы прокладки трубопроводов по морскому дну.

Учитывая изложенное, Сеул стремится наладить с КНР конструктивные отношения в энергетической области, добиваясь признания со стороны Пекина южнокорейских интересов в использовании энергетического потенциала Ближнего Востока и России. В ряде случаев это бывает весьма затруднительной задачей, как это имело место на переговорах по Иркутскому газовому проекту. Опасаясь, что газа в иркутской трубе может не хватить (Китай запросил 20 млрд. кубометров в год), Сеул настойчиво добивался гарантированных поставок для себя в объеме 7 – 10 млрд. кубометров. Но в Сеуле прекрасно понимают, что без Китая реализация этого проекта стоимостью 17 млрд. долл. невозможна. В идеальном варианте для Сеула подошел бы международный консорциум с привлечением инвестиционных возможностей международных финансовых институтов и направляемый региональным координирующим центром Pan Asia Gas Pipeline, где Корея могла бы играть более активную роль и в то же время минимизировать риск.

Китай неотъемлемая часть продвигаемой РК идеи энергетической интеграции в СВА. Однако, формирование в СВА согласованной энергетической политики является сложной задачей в условиях острой конкуренции между Китаем и Японией за ближневосточную (а в перспективе и за российскую) нефть. Отсутствие взаимопонимания между Пекином и Токио по этим вопросам усиливается напряженностью, вызванной разработкой китайцами газового месторождения Чуньсяо в Восточно-Китайском море в районе разграничительной линии. Учитывая это обстоятельство, РК объективно заинтересована в объединении усилий с Японией по вовлечению Китая в многостороннее региональное сотрудничество в области энергетики. Это способствовало бы ослаблению напряженности в китайско-японских отношениях и открывало бы путь к совместному освоению и использованию энергоресурсов России.

С корейской стороны также отмечен интерес к совместной с Китаем организации закупок и транспортировки нефти в целях усиления позиций на переговорах со странами-экспортерами и снижения расходов на логистику.Руководствуясь выше изложенными соображениями, в ноябре 2004 г. председатель Комитета по сотрудничеству в СВА Мун Чен Ин выступил с предложением о создании единого фронта нефтеимпортеров СВА в составе Китая, Японии, и РК.

Обоюдный интерес к сотрудничеству в энергетической сфере был подтвержден китайско-южнокорейскими договоренностями, достигнутыми в ходе встречи министра торговли, промышленности и энергетики РК Чон Сё Кюна с председателем Госкомитета КНР по развитию и реформам Ма Каем (Сеул, август 2006 г.).

КНДР с позиции Южной Кореи. Среди стран, которые могут оказать КНДР энергетическую помощь, Южная Корея занимает особое место. Сеул рассматривает энергетические трудности КНДР как серьезное препятствие для стабилизации положения на Корейском полуострове. Ухудшение энергетической ситуации в Северной Корее повышает вероятность возникновения вооруженного конфликта между США и КНДР из-за обостряющихся разногласий по поводу развития атомной энергетики в Северной Корее. С учетом этих обстоятельств Юг заинтересован в оказании помощи Северу в развитии энергетического сектора, не выходя при этом за рамки своих особых отношений с США, при условии свертывания Пхеньяном своей ядерной программы.

Оказание энергетической помощи КНДР являлось одним из важных направлений, взятого Ким Дэ Чжуном и поддержанного Но Му Хёном курса на развитие конструктивного диалога с КНДР, что нашло отражение во Втором государственном энергетическом плане и в предложенной РК на шестисторонних переговорах формуле «газ в обмен за мир».

Развивая сотрудничество с Северной Кореей в сфере энергетики, РК рассчитывает решить целый ряд важных экономических и политических задач, к которым относятся:

- обеспечение транзита энергоресурсов из России в РК через КНДР;

- удержание экономической неустойчивости КНДР в пределах, не допускающих резкой дестабилизации обстановки на Севере;

- обеспечение энергией предприятий, создаваемых в КНДР с участием южнокорейских инвесторов, а также объектов транспортной инфраструктуры, которые могут потребоваться для соединения Транскорейской железнодорожной магистрали с железными дорогами России и Китая;

- вовлечение КНДР в региональную экономическую интеграцию в СВА и АТР в целях нормализации обстановки на Корейском полуострове.

На концептуальном уровне южнокорейские эксперты рассматривают данную проблему в краткосрочном и долгосрочном и плане. В близкой перспективе помощь предлагается оказывать на льготных условиях или безвозмездно, если КНДР откажется от реализации ядерной программы. Впоследствии передачу электроэнергии на Север предполагается перевести на компенсационную основу. Одним из вариантов может быть использование северокорейских железных дорог для транспортировки угля, закупаемого Южной Кореей в Китае.

В более отдаленной перспективе предусматривается переход к более сбалансированному взаимовыгодному сотрудничеству, основой которого может стать участие РК в строительстве энергетических объектов на Севере для снабжения энергией обоих корейских государств (с учетом низкой стоимости рабочей силы и земли, меньшей нагрузки на экологию себестоимость произведенной на Севере энергии будет значительно ниже).[5]

Среди возможных направлений оказания энергетической помощи КНДР рассматриваются:

- Выделение для КНДР энергетических мощностей, расположенных на южнокорейской территории (в июле 2005 г. министр по делам объединения РК Чон Дон Ён заявил о готовности РК с 2008 г. начать передачу электроэнергии в КНДР общей мощностью 2 МВт при условии отказа Пхеньяна от своей ядерной программы). Это позволит Сеулу усилить влияние на экономику КНДР и обеспечит благоприятные условия для активного проникновения южнокорейского капитала в северокорейскую экономику (пилотный проект отрабатывается в Кэсоне - в 2005 г. КЕПКО завершила строительство 25-километровой ЛЭП, через которую с Юга подается электроэнергия на предприятия комплекса).[6]

- Реконструкция северокорейских электростанций и линий электропередачи. По оценкам южнокорейских специалистов, общий объем капиталовложений при этом составят 2,3 млрд. долл., а в случае подключения Севера к южнокорейским энергоблокам мощностью 2 МВт - 800 млн. долл. ежегодно.[1][7]

- Поставка Северу антрацита и угледобывающего оборудования.В потреблении первичной энергии в КНДР в 2001 году 71,2% пришлось на местный уголь,[8] однако его добыча в последние годы падает в связи с выводом из строя шахт, пострадавших от наводнения в 1995 г. В то же время по причинам, изложенным в Главе 1, спрос на антрацит в РК падает, что ведет к сокращению местной угледобычи и закрытию шахт. Однако правительство РК сочло целесообразным поддерживать в рабочем состоянии часть предприятий угольной индустрии, чтобы иметь основу для сотрудничества с Севером в этой области. В мае – июле 2005 г. между Угольной корпорацией РК и Министерством энергетики и угольной промышленности КНДР проведены переговоры о возможности совместной разработки северокорейских угольных резервов КНДР.[9] Институтом энергетической экономики РК подготовлено предложение о поставке в КНДР 7 млн. тонн антрацита в обмен на поставки с Севера железной руды и магнезита.[10]

- Разведка на нефть и газ на шельфе КНДР.По оценке южнокорейского концерна «Хёндэ», являющегося пионером южнокорейских инвестиций в северокорейскую экономику, запасы нефти на шельфе КНДР составляют от 100 млн. до 1 миллиарда баррелей. Из 10 скважин, пробуренных с участием западных компаний, 2 показали положительный результат, и, начиная с 1999 г., Северная Корея ежегодно добывает по 2,2 млн. баррелей нефти.[11] Работами по поиску нефти и газа в Северной Корее руководит Министерство нефтяной промышленности, созданное в 1993 г. на базе Главного управления нефтяной промышленности КНДР. К 1997 г. по результатам поисково-разведочных работ было выделено 7 перспективных газонефтеносных районов, среди которых наиболее значимыми являются шельф Желтого моря на западном побережье, шельф Японского моря на восточном побережье и Пхеньянский бассейн. Для организации геологоразведочных работ на шельфе проведены переговоры со шведской компанией «Таурус Петролеум», английской «Соко Интернэшнл» и норвежской «Джи Джи Эс». В июне 2004 г. северокорейское правительство заключило соглашение с «Аминэкс Пи Эл Си» сроком на 20 лет, предоставляющее британской компании эксклюзивное право на разработку и эксплуатацию жидких углеводородов на территории КНДР. Разведанные на Севере месторождения нефти и газа, позволит на 40-60% обеспечить спрос КНДР на это сырье.[12]

С южнокорейской стороны интерес к энергетическим ресурсам КНДР проявляют Корейская национальная нефтяная корпорация (КНОК) и «Хёндэ», установившие контакты с «Тарус Петролеум» и «Соко Интернэшнл». В мае 2004 г. состоялись переговоры относительно возможности участия КНОК в разработке открытого в 1997 г. месторождения нефти на северокорейском шельфе в заливе Соан около г. Нампхо. Однако в активную фазу освоение шельфа в Желтом море может перейти только после того, как между двумя Кореями и Китаем будет решен вопрос о его разграничении. Переговоры по данному вопросу на уровне экспертов были проведены в апреле 2004 г. в Пекине, но к взаимоприемлемому решению стороны пока не пришли. [13]

- Строительство нефтехимического комбината в рамках Кэсонского индустриального комплекса планирует южнокорейская группа «Хёндэ». Предприятие намечено сдать в эксплуатацию в 2008 году.[14]

- Развитие в КНДР атомной энергетики. Отношение РК к развитию ядерной энергетики в Северной Корее не столь категорично, как у США. Южная Корея, являясь самым крупным донором программы КЕДО (70%) и вложив в ее реализацию 1,54 млрд.[15] долл., не заинтересована в полном отказе от планов строительства в КНДР двух ЛВР. В длительной перспективе Сеул видит возможность использования атомной энергии для решения энергетической проблемы Севера[16] и надеется, что при благоприятных условиях в будущем программа КЕДО может быть возобновлена под эффективным международным контролем. По мнению Пан Ги Муна, бывшего министра иностранных дел РК, избранного на пост Генерального секретаря ООН, Северная Корея должна иметь право в будущем развивать невоенные ядерные программы в области энергетики.

- Вовлечение КНДР в региональную энергетическую структуру, которая позволит не только снизить остроту энергетического голода в Северной Корее, но и будет способствовать развитию энергетической интеграции в СВА, в которой Сеул планирует играть одну из центральных ролей.

Являясь заинтересованной стороной в решении энергетической проблемы в КНДР, Южная Корея выражает готовность взять на себя значительные финансовые обязательства по оказанию КНДР энергетической помощи (доля финансовых обязательств РК в проекте КЕДО составляла 70% от его общей стоимости – 3,2 из 4,6 млрд. долл.).[17] С этой целью может быть использован основанный в 2001 г. южнокорейский Фонд экономического сотрудничества между Севером и Югом. [18] (около 1,9 млрд. долл.[19] ). Другие источники (компенсация со стороны Японии за аннексию Кореи, прямые иностранные инвестиции) пока рассматриваются только гипотетически в связи с нерешенностью вопроса об отказе КНДР от ядерной программы. Не. могут быть использованы и льготные кредиты от международных финансовых институтов, так как КНДР не является их членом (по оценке Банка Кореи, став членом МВФ КНДР сможет получить от него кредит в размере от 2,7 до 4,5 млрд. долл. [20]).

Учитывая, что на реконструкцию энергетического сектора КНДР потребуется значительные средства, Сеул хотел бы разделить финансовую нагрузку в рамках международной помощи, в первую очередь среди стран, участвующих в Шестисторонних переговорах по урегулированию ситуации на Корейском полуострове.

Для Южной Кореи наиболее важно обеспечить безопасность маршрутов доставки энергоносителей. По этой причине хотя и хозяйственные связи между двумя Кореями постепенно налаживаются, она не согласится на прокладку маршрута через РК пока не будет решен вопрос о гарантиях со стороны участников шестисторонних переговоров. РК вынуждена также считаться и с позицией Вашингтона.

Вместе с тем РК за счет экономического, в частности энергетического, сотрудничества с КНДР стремится сдержать рост китайского влияния. В Сеуле вызвало озабоченность подписание китайско-северокорейского соглашения о совместных разработках нефти в Желтом море[21]

Китай с позиции КНДР. Пока Пхеньян фактически не имеет альтернативы китайским поставкам нефти и нефтепродуктов, угля и электроэнергии. В настоящее время построена инфраструктура, обслуживающая энергопотоки между КНДР и Китаем, которая практически отсутствует на российском и южнокорейском направлениях. Так, между китайской провинцией Гирин и КНДР проложена ЛЭП, обеспечивающая взаимные поставки электроэнергии. В конце 2003 г. в западных СМИ появились сообщения о существовании нефтепровода, построенного в 1976 г. и соединяющего нефтегазовое месторождение в Дацине с северокорейским Анчжу.[22]

Россия, хотя и предлагает различные варианты утоления энергетического голода КНДР, но подводит под эти предложения чисто коммерческую базу, что не представляет интереса для пхеньянского режима. На этом фоне условия энергетических поставок из Китая имеют более выраженную политическую окраску, что более важно для северокорейского руководства, которое, прежде всего, заинтересовано в получении льготной энергетической помощи в обмен на уступки по ядерной программе.

Принимая во внимание интерес РК к сдерживанию китайского влияния на КНДР, последняя на данном этапе делает ставку на китайско-южнокорейское соперничество, что может побудить их сделать дополнительные уступки Пхеньяну.

РК с позиции КНДР. Энергетическое сотрудничество с РК до 2002 г. носило в основном характер энергетической помощи в рамках контролируемого США международного проекта КЕДО, который был нацелен на свертывание ядерной программы КНДР, что изначально предопределяло его ограниченные и жестко регламентированные рамки. В практическом плане реализация данного проекта не могла существенно изменить энергетической ситуации в Северной Корее. Независимые эксперты пришли к заключению, что в основе данного проекта лежат главным образом политические соображения, не согласующиеся с реальными экономическими и техническими возможностями. Как выяснилось, технико-экономическое обоснование проекта сделано с грубейшими нарушениями без учета реального плачевного состояния северокорейских энергетических сетей, неспособных принять энергию от сооружаемых атомных энергоблоков. Пхеньян не мог себе позволить попасть в зависимость от реализации данного проекта и использовал его, главным образом, для торговли с США по вопросам, представляющим для него интерес.

Вопрос об оказании энергетической помощи со стороны РК в виде поставок электроэнергии стал предметом обсуждения в рамках межкорейских контактов, начиная с декабря 2000 г., когда во время четвертого раунда министерских переговоров КНДР обратилась к РК с просьбой о поставках электроэнергии общей мощностью 2 МВт. В итоговом совместном заявлении сообщалось о создании двусторонней комиссии по экономическому сотрудничеству, в рамках которой в феврале 2001 г. в Пхеньяне проведена первая рабочая встреча по энергетическому сотрудничеству. Сформировать объединенную рабочую группу по изучению ситуации не удалось в связи с очередным обострением ситуации вокруг северокорейской ядерной программы.

КНДР заинтересована в прокладке газопровода и ЛЭП через ее территорию, т.к. получила бы энергетический рычаг влияния на РК.

[1]

[1] Nathaniel Aden. DPRK Energy and Energy-Related Trade with China. Recent Trends and Implications. June 26-27, 2006. DPRK Energy Experts Study Group Meeting.

[2] New Culture Newspaper, Jan.13, 2004 KOTRA-North Korea Team, Koo Kyung-hee

[3] http://www.mocie.go.kr/policies/energy/energy.asp

[4] Oil & Gas News- Online Edition. Vol.21 No7 Feb.23-29, 2004

http://www.oilandgasnewsonline.com/News.asp?Article=11467

[5] Чон У Чжин. Анализ экономического влияния межкорейского энергетического сотрудничества на Северную Корею(2004-18) Корейский институт энергетической экономики, Сеул ( кор. яз.)

[6] «Единство» №3/58, март 2005, Международная корейская ассоциация «Единство»

[7] Чон У Чжин. Анализ экономического влияния межкорейского энергетического сотрудничества на Северную Корею(2004-18) Корейский институт энергетической экономики, Сеул ( кор. яз.)

[8] K.S.Kim. Study on strategies to enhance energy and environmental cooperation between two Koreas.

(2004-01-30) KEEI, Seoul

[9] Joong-Ang Ilbo 04.07.2005

[10] Пан Ги Ёль. Исследование эффективности торговли энергией и минеральными ресурсами между Северной и Южной Кореей. (2003-18) Корейский институт энергетической экономики, Сеул ( кор. яз.)

[11] UK Trade & Investment. Oil & Gas – South Korea Profile.

http://www.uktradeinvest.gov.uk/oilandgas/south korea/profile/overview.shtml

[12] Российская бизнес-газета 06.07.04 http://www.rg.ru/business/rinky/16.shtm

[13] По сообщению агентства Ёнхап ньюз от 19.05.2004

[14] Oil & Gas Journal Online, January 29, 2004 www.ogj.com

[15] Korea Times 12.07.2005

[16] Чон У Чжин. Анализ экономического влияния межкорейского энергетического сотрудничества на Северную Корею(2004-18) Корейский институт энергетической экономики, Сеул ( кор. яз.)

[17] Korea Times 12.07.2005

[18] Ян Ы Сок. Исследование источников финансирования реконструкции и развития энергетической

промышленнности КНДР. (2004-17) Корейский институт энергетической экономики, Сеул ( кор. яз.)

[19] Сеульский вестник 05.03.2005

[20] www.consulatekorea-for.org/html

[21] See Wonhyuk Lim, “Kim Jong Il’s Southern Tour: Beijing Concensus with a North Korean Twist?” Nautilus Policy Forum Online 06-16A, February 2005, 2006, at http://nautilus.org/fora/security/616lim.pdf.

[22] Alexander’s Gas & Oil Connections. Volume 9, issue#1-January15, 2004