Ранние формы верований

Ранние формы верований

Как уже отмечалось, в ходе изучения происхождения религии были выделены различные формы верований: фетишизм, тотемизм, магия, культ предков, анимизм.

В дальнейшем внимание исследователей привлекла теория преанимизма и прежде всего концепция мана. Миссионеру и антропологу Р. Кодрингтону, работавшему в Меланезии, принадлежит исследование, которое стало классикой теории динамизма. Объясняя своеобразие религии меланезийцев, он писал: "Меланезийское мышление подчинено верованию в некую силу или некое сверхъестественное воздействие, которое почти повсеместно называют мана. Мана присутствует в атмосфере жизни, она выступает принадлежностью отдельных людей и вещей, она проявляет себя посредством таких событий, которые могут быть поняты не иначе, как следствия деятельности этой силы" (Codrington R. The Melanesians: Studies in Their Antropology and Folk-lore. Oxford. 1891. P. 118.). Кодрингтон подчеркивал, что мана для туземцев - сила автономная и. имнерсональная.

Широкую известность среди европейских религиоведов сведения, собранные Р. Кодрингтоном. приобрели благодаря историку религии М. Мюллеру, который получал, публиковал и интерпретировал присланные ему из Меланезии материалы. В переложении Мюллера мана приобретает расширительное толкование: он увидел в этом понятии одно из наиболее ранних представлений о бесконечном, от которых, по его мнению, берет начало религия. Более того, у Мюллера мана становится религиоведческим термином и обозначает первоначальную фазу религии, возникают первые очертания новой теории происхождения религии - мана-концепции.

В научных кругах изучение культуры аборигенов Меланезии встретило благожелательный прием. На рубеже XIX-XX вв. в Англии и во Франции набирали силу противники теории анимизма. Антропологи утверждали, что древнейшие верования строятся не столько на анимистических представлениях, сколько на основополагающем чувстве присутствия в мире сверхъестественной силы. Р. Маретт, антрополог и один из крупнейших религиоведов начала века, допускал, что оно может служить психологической предпосылкой анимизма и даже исторической ступенью религиозности и в этом смысле обозначаться как преанизм.

Маретт полагал, что сверхъестественная (сверхнормальная) сила воспринимается архаическим сознанием двояко - как позитивная и негативная. Мана - позитивный аспект сверхъестественной силы. Представление о ее негативном воздействии заставляет ограждать общение с ней системой запретов - табу. Совокупность мана и табу образуют первичный уровень религиозного сознания. Маретт не раз уточнял выдвинутые им положения, однако неизменной оставалась его уверенность в том, что именно через понятие силы, "сверхнормального" могущества формируется первичная, "рудиментарная" религия. Этот подход сочетался с его общим пониманием религии, психологическое назначение которой состоит, по его мнению, в "восстановлении человеческой уверенности, поколебленной кризисом" (Marret R.-R. Antropology. L., 1919. P. 211-212). Перед лицом последнего слабые люди теряются и готовы принять смерть, но смелые духи бесстрашно противостоят ему - тем самым религия поддерживает и ободряет человека. Упование на могущественную силу выступает основанием религиозной уверенности.

С позицией Маретта в целом был солидарен антрополог К. Прейс, который выводил происхождение религии, культа духов и богов из веры в магическую силу, сходную с мана. Ее описание, сделанное Р. Кодрингтоном, послужило эмпирическим подтверждением положений преанимизма.

Взгляд теоретиков религиоведения на универсальность архаических представлений о мана оказал серьезное влияние на историков религии. Некоторые из них под углом зрения динамизма попытались описать начальные ступени развития религий, применяя понятие мана, например, к европейской религиозной архаике.

Идею демона в греческой религии рассматривали в тесной связи с мана-концепцией. Работы известного историка античности А. Гренье, исследовавшего религии этрусков и римлян, очевидным образом выдержаны в духе теории динамизма (Cf.: Grennier A. Le genie romain dans la religion, la pensee et l'art. Paris, 1925. P. 108-117; Idem. Les religions etrusque et romaine: Les religions des celtes, des germains et des anciens slaves. Paris, 1948). Он писал: "Одна из характерных концепций римской религии - концепция numen'a. Numen есть, в сущности, воля. Римляне, как и другие первобытные народы, проецировали на внешние объекты и всю природу явления, сходные с их собственной жизнью. Они еще не проводили различия между одухотворенным, душой или духом и действующей материальной реальностью. Эти numina были разом и духом, и телом, но прежде всего они были действием. Их тела обычно были сокрыты или проявлялись лишь украдкой. В каждый момент своего существования, в каждом своем поступке человек ощущал себя во власти воздействующих внешних сил более могущественных, чем он сам. Эти силы есть numina" (Grenier A. Les religions etrusque... P.82). К сущностным свойствам нумена историк относил, помимо могущественности, его присутствие во всем и всегда, таинственность, бесполость, безымянностъ, безликость.

В нумене, отмечал Гренье, римляне видели самостоятельную силу, которая действовала как посредством "живых" явлений - людей, зверей и птиц (например, орла), так и посредством предметов - камней, оружия: "Убивает не копье, это питеп убивает посредством копья" (GrenierA. Les religions etrusque... P. 83). С развитием представлений об антропоморфных богах ряд наиболее устойчиво связанных с идеей нумена предметов приобрел значение атрибутов божества - так, копье стало атрибутом Марса, кремень и орел - Юпитера. Римские боги, согласно Гренье, "первоначально - numina, и они ими всегда оставались" (Ibid). Историк обращал внимание на то, что в эпоху империи coeli numina означало небесных, великих богов, тогда как silvarum numina указывало на более скромных богов, населявших леса.

Гренье сближает римскую идею нумена с верованиями в мана, которые требовали предельно осторожного обращения с тем, на чем лежит печать присутствия этой магической силы.

Лингвист Ф. Пфистер занимал ту же позицию. В своей работе он трактовал нумен, как идею, близкую родственному мана понятию оренда, которым пользовались ирокезы. Нумен, согласно Пфистеру, есть действующая энергия, свойственная каждому божеству и всем сакральным предметам, - именно обладание нуменом составляет сущность того, что имеет отношение к божественному. Идея персонального бога наследует представление о нумене (s.: Pfister F. Numen // Paulus Real-Encyclopadie der Classichen Alterlumswissenschaft. Stuttgart, 1937, Bd. 17. S. 1274).

В завершенном виде подход к древнеримской религии с точки зрения теории динамизма был представлен в книге крупного историка античных религий М. Вагенворта "Римский динамизм" (Q. v,: Wagenvort M.-H. Roman dynamism: Studies in Ancient Roman Thought, Language and Custom. Oxford, 1947.). Он пришел к выводу, что древнейшие римские представления о священном обусловливались верой в магическую силу, сходную с описанной Кодрингтоном мана. Последняя толковалась Вагенвортом как "сверхъестественная сила" в качестве атрибута богов, как "власть", "величие", "магия", "энергия", "свойство", "дух", "слава", она есть также "наименование места поклонения в храме" (Q. v.: Wagenvort M, H. Op. cit. P. 7.). Римляне почитали ее, называя нуменом (Q. v.: Ibid. P. 75).

Нумен, по мнению религиоведа, приобретает качества имперсональной магической силы, вера в которую предшествовала представлениям римлян об индивидуальных божествах. Эта сила пребывает всюду - в копье, в озере, в каждой пещере, дереве, в лесу, "Numen обнаруживался тотчас, как только люди с содроганием замечали, что нечто приходит в движение, что невидимая, неизвестная сила вдруг проявляет себя", - писал Вагенворт (Ibid. P. 78). Эволюция слова "нумен" позволяет приблизиться к пониманию древнеримских идей о божествах. Римляне не знали ни божественного образа, ни небесного брака, не имели генеалогии богов. "Римской мифологии в собственном смысле слова никогда не существовало, однако - продолжал Вагенворт - нельзя представлять римскую религию на начальной стадии сухим и скучным церемониалом в честь незримо летающих фантомов, - напротив, тут мы вступаем на электродинамическую почву волшебства" (Ibid. P. 78-79).

Обстоятельному критическому анализу мана-концепция как теория подвергнута Ф. Леманом (См.: Леман Ф.-Г. Мана // Происхождение религии в понимании буржуазных ученых. М.. 1932; Hopkins E. The Origin and Evolution of Religion. New Hawen, 1924; Saintyves M. La force magique clu mana des sui dyiirimisme scientifique. Paris, 1914). В историко-религиоведческом плане ее содержание ставили под сомнение и антропологи, обнаружившие существенные неточности в материалах Р. Кодрингтона и его сторонников, и историки древних религий, которые указывали на персоналистический и теистический характер древних верований. Тем не менее научную ценность сохранили многие положения мана-концепции, не предполагающей отказа от основных принципов эволюционизма Э.Тайлора. Однако дискуссия по поводу его взглядов в результате выступлений теоретиков преанимизма обнаружила небесспорность прежней методологии и создала предпосылки для появления новых подходов.

Ныне ученые пришли к выводу, что постановка вопроса о первоначальной форме верований неплодотворна. Фетишизм, культ предков, тотемизм, магия, преанимизм (мана) и т. п. находились в устойчивой связи, были частями единого целого и не исчезли навсегда, войдя в более поздние, развитые религии.

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒