Павлов Евгений. рассказ)

Павлов Евгений

«Грех»

(рассказ)

…Серый стоял на общем балконе на последнем, четырнадцатом этаже, и курил. Его глаза - цвета светлой стали - рассеянно сканировали городской пейзаж, уходящий в перспективу: серые кирпичные высотки, облезлые, в пятнах содранной ветром краски, пятиэтажки, мрачные мачты труб какого-то неизвестного завода, которые вязко дымили на фоне тусклого октябрьского заката. Картина была не ахти. От её созерцания тянуло повеситься, или, на худой конец напиться.
Серый вновь и вновь прокручивал перед своим мысленным взором то, что произошло на чердаке дома, этажом выше, всего полчаса тому назад. И почему-то ему было не по себе…

Началось всё вообще-то утром, когда Серый встретил одного из знакомых пацанов около подъезда. Тот, поручкавшись, выдал с горящими глазами и заговорщицким видом новость. Мол, вечером на чердаке кое-что намечается. Хочет ли Серый поучаствовать в «этом интересном дельце»? Когда пацан рассказал о «дельце» и об условиях, Серый задумался: пойти или нет? Тем более, не бесплатно. Однако, интерес подогревался чересчур возбуждённым видом пацана, да и собственные мысли Серого уже потекли в «интересном» направлении, - и он согласился. «Ну, тогда в семь вечера подходи на чердак…» - знакомый назвал адрес и пошёл прочь пританцовывающей походкой.
Весь день Серый во всяческих подробностях представлял себе вечернее «дельце»; наконец, часы показали без пятнадцати семь, он, быстро одевшись, вышел из дома и отправился по назначенному адресу.

Поднявшись на лифте на четырнадцатый этаж, Серый взбежал вверх ещё на один лестничный пролёт и оказался перед дверью, которая вела на чердак. Там уже кто-то был – Серый уловил приглушённые голоса. Он толкнул дверь, пригнулся, сделал шаг и оказался в тускло освещённой комнате с низким потолком. На импровизированных скамейках из досок сидело человек десять пацанов, некоторых Серый знал близко, а других не очень хорошо – он иногда встречал их на районе; скорее всего, они были из другой «конторы». Парни потягивали пиво прямо из горла, передавая бутылки друг другу и смачно затягиваясь после очередного глотка. Серый поздоровкался с пацанами и был принят в общий круг с предложением пива и затяжки. Когда он отхлебнул горьковатого на вкус «жигулёвского» и затянулся обмусоленной сигаретой, заговорил Муха – он был старшой в «конторе», которая имела вес в районе, где жил Серый.
- Деньги принёс? – взгляд Мухи, мрачный от неяркого света единственной лампочки, шарил по фигуре Серого.
- Принёс, - Серый вытащил из кармана олимпийки десять рублей.
- Хорошо, - осклабился Муха, протянув руку к купюре, - жди своей очереди, будешь за Саньком.
Санёк, по прозвищу Белый – из-за седой пряди волос на виске - повернулся в сторону Серого и подмигнул ему. «Интересно получается, - подумал Серый, - сперва Белый, потом – Серый… Не хватало ещё Чёрного» Но Чёрного среди них не было, и он лишь усмехнулся своей мысленной шутке.
Время шло. Пацаны, один за другим, сперва заходили и через какое-то время выходили из двери, которая вела в ещё одну смежную комнатёнку. Серому стал наблюдать за выходящими. У одних на лице читалось довольство, и даже гордость, у других – какое-то смущение. Тем не менее, все, кто выходил, на нетерпеливые вопросы ещё не вошедших - «ну как оно?» - отвечали с задором, что всё «ништяк! и по кайфу!» Серый подумал о том, какое, интересно, у него будет выражение лица, когда и он выйдет из заветной комнатки.
Наконец, наступила его очередь. Белый вышел с довольной физиономией и широко улыбнулся. «Следующий, сказал заведующий», - шутканул он и, сев, протянул руку за пивом. «У тебя десять минут», - напомнил Муха. Серый, пригнувшись, вошёл в зовущий чёрный зёв.

Там было совсем темно: лампочка была выкручена, комната освещалась лишь неярким лучом света, проникавшим в неё из вентиляционного отверстия под потолком. Именно в этом световом квадрате, прямо на полу, на подстилке из какой-то старой одежды, лежала молоденькая девчонка. Её белое тело как бы светилось во мраке комнаты, и в первые несколько секунд Серый застыл на месте, уставившись на эту - распластанную перед ним - красоту. Девушка лежала неподвижно. Серый подошёл ближе, присел рядом с ней на корточки. Она скосила на него глаза, и он только сейчас заметил, что она жуёт жвачку. Пожалуй, её губы были единственным, что двигалось в этот момент. Стояла напряжённая тишина. Даже снаружи затихли голоса парней. Серый и девушка смотрели друг на друга: он – со смущением и любопытством, она – с усталостью и отвращением. Наконец, раздался её хриплый голос: «Давай уже быстрей!» Серый, спохватившись, стал суетливо стягивать штаны, лихорадочно думая, снимать ли олимпийку - и не снял.
- Чё делать-то? – спросил он девушку, удивлённый её равнодушной отстранённостью.
- Ложись сверху, - ответила она, продолжая жевать жвачку, - и делай что надо, только быстро.
Серый неловко, придерживая вес тела на руках, опустился на нежную белизну её тела. Он думал, что оно будет холодным, ведь на дворе было довольно прохладно, но к его удивлению тело оказалось очень тёплым. «Наверное, потому, что здесь тоже трубы, как в подвале», - пришла Серому нелепая мысль. Он лежал сверху, не двигаясь, ощущая под собой все впадины и выпуклости тела девушки. Она тоже не двигалась, - лишь немного раздвинула ноги, - продолжая сосредоточенно жевать и глядя в потолок. Серый вдруг понял, что он не сможет ничего сделать. Желание и интерес пропали, вместо этого в голове крутились какие-то размазанные образы, мысли играли в чехарду. Почему-то вспомнилась первая, детсадовская, любовь: как вместе играли в песочнице, как он ей лепил ведёрком башенки из песка. Он встал, отвернулся, стесняясь, и натянул штаны. Повернувшись к девушке, снова присел рядом, рассматривая её лицо. Она опять скосила на него глаза, но на этот раз с немым удивлением.
- Как тебя звать? – спросил Серый.
- Какая тебе разница, - немного помолчав, ответила девушка и уставилась в потолок. Подумав, что, в принципе, разницы никакой нет,
Серый встал и, согнувшись, вышел из тёмной комнатки. Войдя в тускло-жёлтый круг света лампочки, он получил очередную порцию вопросов от пацанов. Неопределённо махнув рукой, он скорчил кислую мину, что должно было, как он думал, означать «фигня, второй сорт», и попросил пива. Отхлебнув, спросил у Мухи:
- Чё за чикса? – и постарался, чтобы его голос звучал как можно естественней.
- Так, шалава одна из соседнего, - ответил Муха и, видимо решив разъяснить ситуацию, продолжил, - короче, девка – давалка, но за так просто не ложится, за бабки только. Ей взбрендило цепочку золотую купить, вот и согласилась на групповушку. Поэтому со всех и собрали по десятке – ей на цепочку (Муха сделал ударение на первом слоге) и мне – процентик за сводничество. Он отхлебнул пива, сплюнул на пол и криво усмехнулся.
- Понятно, - сказал Серый, допил пиво одним глотком, поднялся и, попрощавшись с пацанами, вышел с чердака на лестницу.

И вот теперь, стоя на общем балконе, Серый мучительно думал, а правильно ли он поступил, и вообще, правильно ли было то, что здесь произошло. Затуманенный пивом и произошедшим мозг почему-то отказывался давать оценку своему хозяину, однако Серого что-то тревожило, и он не мог понять что именно. Ему вспоминались поочерёдно: то жёлтый круг света, то тёмный круг ждущих пацанов, то мрак чердачной комнатушки, то белеющее пятно обнажённого девичьего тела. Вдруг в его щеку сперва ударилось, а затем потекло по ней, что-то мягкое и мокрое. Серый поднял глаза и увидел, как с неба падает снег. Крупные пушистые хлопья кружились в воздухе, словно исполняя неведомый танец под одну, только ими слышимую, музыку. Город размазался в одно бесформенное серое пятно.
Серый спустился вниз и вышел на улицу. Стоя у подъезда, он ещё раз поднял голову к небу, поймал ртом несколько снежинок и медленно пошёл куда-то, постепенно скрываемый белёсой завесой, опускающейся с неба. А снег всё падал и падал, словно кто-то очень большой и добрый хотел накрыть, замести, спрятать под этой белой пеленой грех Серого, Мухи, Санька и всех людей на земле…