Глава 14. В середине мрачной зимы (Часть 3)

Глава 14. В середине мрачной зимы (Часть 3)

С большей самоиронией Рикман продолжил начатое в «Догме» в фильме "В поисках галактики", идеально спародировав самовлюбленного шекспировского актера на закате своей карьеры. Герой играет инопланетянина в большом научно-фантастическом сериале, а затем настолько вживается в свой персонаж, что кучка настоящих пришельцев приняла его за своего. Если бы он был более ограниченным актером, можно было бы сказать, что он рисковал сожрать самого себя точно так же, как и "вышедшие в тираж" актеры в «Ужасно большом приключении» Майка Ньюэлла. Интересно, что звезда «В поисках галактики», комик Тим Аллен с той же роковой внешностью, кажется сверхъестественно похожим на Алана Рикмана в юности, хотя Рикмана никогда не видели таким бесстыдным хулиганом, каким может быть Аллен. «Как же я опустился до этого? Я играл Ричарда III, и пять раз меня вызывали «на бис»; когда-то я был актером», - мрачно сказал персонаж Алана, глядя на незнакомое отражение в гримерном зеркале. И действительно, он мог бы и дальше глазеть на себя вместе с Рикманом, на голове которого красовалась своего рода окаменевшая баранья голова, превратившая его героя в дальнего родственника мистера Спока из "Звездного пути".

Фильм был ловким, хорошо продуманным развлечением, с множеством тонких шуток о шоу-бизнесе по пути, таких как, например: можно ли отличить инопланетян от одержимых фанатов? Иногда и отличий-то нет... Конечно, высшая награда для любого актерского мастерства - это до такой степени вдохновенно вжиться в образ инопланетного существа, что на нём основывается целая культура жителей другой планеты. Кроме того, в своей кинокарьере Алан должен был вступить в поединок с тщеславным исполнителем главной роли Алленом. Так много говорят о том, что он никак не сочетается с этим; что он слишком отрешен; и в глубине этой ледяной английской внешности есть ирландско-валлийский великан.

Такое разнообразие трех ролей, следующих одна за другой, значительно дистанцировало Алана от экранного злодейства, которое прославило его. Но затем, как гром среди ясного неба, в октябре 1998 года последовала великая, предательская неудача которая, по крайней мере, на некоторое время, разрушила его сценическую карьеру и обнажила его дефект речи, который никогда не был заметен в фильмах, в которых он раскрепощался. И все же, если быть справедливым к Рикману, этого никогда не было так заметно на сцене, как в злополучном спектакле "Антоний и Клеопатра". Относительно Алана, которому всегда требуется целая вечность, чтобы решить, в чем поучаствовать, можно задаться вопросом, почему он совершил настолько крутой поворот, что отважился на главную роль Антония на беспощадно открытой сцене Театра Оливье, да ещё и в постановке Шона Матиаса, популярного молодого режиссера, который засветился на Вест-Энде, благодаря пропитанной сексом постановке чувственной пьесы Ноэла Коварда «Серенада трех сердец»[1]. И он никогда раньше не ставил Шекспира.

Возможно, судьба была против этого с самого начала, потому что Рикман заменил в этой роли Алана Бейтса, который некоторое время играл Антония, но потом сослался на травму колена. Трудно сказать, что Рикмана беспокоило то, что он подъедает объедки с чужого стола — у него, конечно, есть самолюбие, но не до такой степени. И эта профессия полна историй о людях, которые приходили на чьи-то роли почти по умолчанию только для того, чтобы почувствовать триумф; начиная с мюзикла «42-ая улица», этой легенды шоу-бизнеса.

Тем не менее, это было важное решение, которое следовало поспешно принять. «Для меня загадка, почему Алан Рикман согласился на роль Антония, - раздраженно говорит Питер Барнс. - Когда-то он играл крохотную роль в пьесе Питера Брука "Антоний и Клеопатра", так что, может быть, именно поэтому он захотел сыграть главную роль годы спустя. Но я сказал ему: «Какого черта ты решил ввязаться в это с этим режиссером?».

Истина заключается в том, что актеров часто привлекают к проекту вместе с другими именитыми актёрами в составе. Хелен Миррен уже была в составе в роли правительницы Нила, поэтому Рикман сделал галантный поступок, заполнив собой брешь, оставленную Бейтсом, чтобы сыграть противоположность одного из самых величайших исполнителей в мире. Миррен не только получила международное признание, сыграв Джейн Теннисон в революционном детективном сериале Линды Ла Плант "Главный подозреваемый", но также считалась выдающейся классической актрисой с самой неанглийской чувственностью, благодаря которой ее прозвали секс-символом RSC ещё в начале карьеры. Она не утратила сексуальности в свои 50 лет, решившись сыграть топлесс в сцене смерти Клеопатры. Сценическое воссоединение Рикмана и Миррен расценивалось как лучший дуэт, и это стало залогом хороших кассовых сборов, в ходе которых билеты были распроданы задолго до того, как были опубликованы отзывы.

И все же громоздкое и тяжеловесное сценическое оформление Тима Хэтли затмило актеров и чрезвычайно важную камерность пьесы, которую лучше было бы поставить в Театре-студии Коттслоу (выбор для актёров есть всегда), чем в проблемном театре Оливье. Голос Рикмана слегка приглушали короткие борода и усы, которые он отрастил для этой роли, Алан погружался в себя, и часто его было просто не слышно – от спектакля к спектаклю проблема усугублялась, поскольку влияние плохих отзывов набирало обороты. Большинство из них были невыносимы, и авторы заголовков спешили воспользоваться случаем, хотя некоторые треклятые из них содержали похвалу. "Великое низвержение великого воина становится больше похожим на пьяное блуждание в разочаровании и отчаянии",- писала Тара Конлан в «Тhe Stage», признавая, что Рикман "действительно обнажает обычную человечность Антония и его усталость от войны, когда вы можете его услышать".

Вот вам и единственная оригинальная идея в постановке Матиаса: утомленный битвой Антоний вполне может оказаться алкоголиком. Казалось, все пошло так же на протяжении всего вечернего спектакля, поскольку Матиасу не хватало опыта в Шекспире, чтобы четко оформить своё видение темы.

Но Рикман никогда не был идеальным для самого действия; скорее, он был идеальным для бездействия. На самом деле, соотносясь с его последней шекспировской ролью, Гамлетом, который все еще жил в его памяти, Антоний Алана оставался больше постаревшим Датским принцем, нежели разукрашенным героем старого Рима, как полагал Майкл Ковени в одной проницательной рецензии: «Марк Антоний Рикмана - бесхребетный воинствующий поэт, пойманный в минуту трагического великолепия». Ковени добавил, что артикуляция Рикмана может быть более четкой. Разве это новость в его случае? Он представляет собой удивительно хаотичную и харизматичную фигуру. Но поскольку в самой постановке не выражена идея о том, что невнятная дикция Рикмана намеренно имитировала речь алкоголика, это стало непростительным недоразумением, которое оставило незадачливого актера в незавидной роли. Тем не менее, для человека с дефектом речи всегда оставался огромный риск говорить менее внятно, чем обычно, и многие критики просто предположили, что он не может декламировать стихи.

Почти три года спустя, когда всё улеглось, Рикман попытался защитить постановку в интервью BBC News 24: «Я сыграл кого-то, кто в основном был алкоголиком. И я думаю, что люди были очень разочарованы тем, что они не видели великого героя. Суть пьесы, по-моему, в том, чтобы увидеть этих ребячливых людей, которые когда-то были великими, а теперь опустились до того, что напиваются, скандалят, швыряются друг в друга вещами… Это самый необычный взгляд на великую пару, в котором они сродни маленьким детям». Он должен вернуться к этой же теме в том же году и таким же образом посмотреть на испортившихся Элиота и Аманду в «Частных жизнях» Ноэла Коварда; но в случае с Марком Антонием такое понимание героя стало слишком далеким, превратившись в попытку привнесения в Шекспира элементов пьесы «Кто боится Вирджинии Вулф?». Особенно когда некоторые из самых несравненных стихов на английском языке должны были быть произнесены в середине их размолвки.

Некоторые СМИ, почуяв, что пахнет жареным, и обнаружив отсутствие на сцене химии между двумя ведущими актерами, взбудоражили и раздули ситуацию ещё больше, сославшись на то, что Рикману и Миррен просто не судьба играть вместе, и в этом в первую очередь причина фиаско. Но с отзывами, подобными тем, которые получала постановка, предполагаемое отсутствие химии станет сбывшимся пророчеством. "Я не слышал, чтобы они ссорились, но легко поссориться, если вы играете в провальной постановке, - говорит Барнс. - Ты доходишь до того, что ненавидишь выходить на сцену".

Истории о трудных репетициях, где отсутствие связи между режиссером и, по крайней мере, одним из ведущих актёров труппы было очевидным, действительно просочились наружу. Шеридан Морли попал в точку в своем "Обозрении", когда писал об Алане Рикмане, как о «настолько измученном и подавленном, по-видимому, репетициями, что это напоминало поражение от рук римлян и самой Клеопатры". . . и это тоже не было сюрпризом. Вопрос остается спорным.

Однако Рикман резко опроверг обвинение в том, что Клеопатра и ее Антоний не ладили: "Я никогда настолько не был близок к актрисе на сцене, чем в этой постановке. И вне сцены мы оставались отличнейшими друзьями. Люди просто хотели создать какой-то фурор вне сцены, а также на сцене".

Было хорошо, что для постановки «Антоний и Клеопатра» было запланировано только 54 спектакля за сезон, ибо карьера может быть серьезно подпорчена таким неимоверно уродливым зрелищем.

Есть, конечно, исключения: сильно потрепанного "Макбета" Питера О'Тула нужно было обязательно увидеть, однако он скорее напоминал автокатастрофу на сцене, и это просто закрепило за ним славу сильного человека.

Хотя позже Алан сказал на ВВС, что "Антоний и Клеопатра" имели успех благодаря тому, что касса была распродана, и в то же время он был настолько опустошен негативной реакцией, что поведал своему другу-продюсеру Пэдди Уилсону, что сомневается, выйдет ли он ещё когда-нибудь на сцену. И это в то время, когда американские кинозвезды уже выстраивались в длинные стройные очереди, чтобы всерьез проявить свои актерские способности, появляясь вживую на большой лондонской сцене. Однако, как слишком хорошо было известно Пэдди из их совместных репетиций, когда пассивно-агрессивный Рикман действительно недоволен постановкой, он упорно настаивает на своём и уходит в себя, и в результате выдаёт слабое, невнятное исполнение роли.

Но конечно самым большим потрясением было то, что он уже стал притчей во языцех, играя на сцене героев, олицетворяющих порочную власть и контроль. И вдруг внезапно мне показалось, что Алан Рикман утратил это.

Перевод – Е. Н.

*конец 14-ой главы.

[1] В оригинале «Design for Living» - пьеса, написанная Ноэлом Ковардом в 1932 г.

12 Следующая ⇒