Село Яковщина-история села.. За что и как убивали первую женщину-чекиста Мордовии Прасковью Путилову.. Она являлась членом подпольного революционного кружка, пережила переломный 1917 год, переехала из сибирской глубинки в Мордовию «для борьбы с белочехами

Село Яковщина-история села.

За что и как убивали первую женщину-чекиста Мордовии Прасковью Путилову.

Прасковья Путилова сложила голову в борьбе за счастье трудового народа далеком 1918 году. А счастья все нет…

Она являлась членом подпольного революционного кружка, пережила переломный 1917 год, переехала из сибирской глубинки в Мордовию «для борьбы с белочехами» и погибла от рук толпы в стенах монастыря. Ей было всего 18 лет. В честь Прасковьи Путиловой назвали улицу в Рузаевке и открыли мемориальную доску. Первую в Мордовии женщину-чекиста можно поставить в один ряд с легендарными советскими героинями — крановщицей Таней Бибиной, летчицами Полиной Осипенко и Мариной Расковой. Эти имена ныне забыты. Справедливо ли? ДЕНИС ТЮРКИН изучил в архиве республиканского УФСБ недавно рассекреченное «Дело номер 173 крестьян села Яковлевщины», которые обвинялись в зверском убийстве Путиловой.

…1918-й. В стране продолжается кровавая бойня. В Поволжье новой власти упорно противодействуют белочехи – бойцы восставшего Чехословацкого корпуса. Ими захвачены Сызрань и пензенский Кузнецк. Мордовский край в кольце контрреволюции! В регион стягиваются опытные большевики. Среди них – 18-летняя уроженка сибирского города Минусинска Прасковья Путилова. Еще учась в гимназии, он была членом подпольного революционного кружка. Уже подержала в руках настоящий наган. Сама попросилась в прифронтовые районы для борьбы с белочехами…

Выдержка из некролога «Еще одна жертва белого террора», опубликованного в «Еженедельнике ЧК» (автор — предположительно Г.И. Бруно): «В первые дни пролетарской революции, когда на долю Чрезвычайной комиссии выпала самая тяжелая роль борьбы с контрреволюцией, она явилась одной из первых сотрудниц для этой работы, выполняя и роль секретаря, и делопроизводителя, и следователя по спекулятивным делам, а иногда и ездила на обыски. Такой молодой (18 лет), ей была совершенно чужда та напускная революционность, каковая еще не покидает большинство женщин, работающих для пролетарской революции. Это была твердая революционерка, коммунистка, беззаветно преданная делу пролетарской революции».

Изымать все лишнее – с таким девизом в села приходили революционеры

22 августа 1918 года Путилова вступила в только что созданную Рузаевскую уездную чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией, саботажем и преступлениями по должности. Сидеть без дела не пришлось. В начале сентября были получены сведения о том, что в расположенном под Рузаевкой женском монастыре «антисоветские элементы свили гнездо и ведут по деревням уезда черносотенную пропаганду, готовят против Советов кулацкое восстание». Обитель располагалась рядом с селом Яковлевщина (Ключищи, современное название — Яковщина). В свое время оно уже в прямом смысле попадало в историю. Во время Пугачевского бунта там жестоко расправились с семьей помещика Кожина. Бунтовщики, поддержанные местными крестьянами, не пощадили даже женщин и детей. Убитых поименно в своем знаменитом произведении «История Пугачева» перечислил Александр Пушкин. Выжили лишь двое родственников Кожина – его брат Василий Иванович вместе со своей дочерью. После подавления бунта этот помещик не стал мстить крестьянам. «В память погибших и в укор злодеям» он построил в Яковлевщине Знаменскую церковь. Дочь Кожина в 1860-х годах помогла создать Знаменский женский монастырь.

Именно среди монашек, по мнению большевиков, в 1918 году укрывались подозрительные элементы.

Из некролога: «Местность… характерна именно тем, что в ней кишмя кишели англо-французские шпионы и кулачество представляло из себя элемент, живейше поддерживающий эту чехословацкую авантюру…»

С теми, кого советская власть назначала кулаками, разговор был коротким

Рузаевская ЧК выдает предписание об аресте подозрительных лиц в монастыре и проведении обыска. Путилова вместе с еще одним чекистом Шкурихиным и четырьмя вооруженными красноармейцами прибыла туда 4 сентября. Вскоре в обители обнаружили помещицу из Рязанской губернии Екатерину Слепцову. Ее супруг до революции владел небольшими деревеньками в Касимовском уезде. В архивных документах УФСБ нет сведений по поводу того, в каком качестве Слепцова находилась в монастыре. Известно лишь, что она жила отдельно от монашек и имела прислугу – местную послушницу Феклу Объезчикову. Во время обыска у помещицы нашли дамский револьвер системы «бульдог» и фотографию царя Николая II с семьей. Перепуганные прибытием вооруженного отряда, крестьяне пришли в монастырь. Они попросили представителей власти объяснить цель визита. Гости показали мандат, чем успокоили сельчан. Но на следующий день — 5 сентября – явились уже другие крестьяне. Согласно показаниям Шкурихина, в руках у них были колья и вилы. Разъяренные люди окружили его и Путилову, стали избивать, отобрали у красноармейцев несколько винтовок. Отряд рассыпался — некоторые бойцы бежали в соседнее село Болдово. На выручку к чекистам поспешили 50 человек с двумя пулеметами и на двух автомобилях. В деле зафиксированы слова председателя Рузаевской ЧК Михаила Альфина: «Подъехав к селу, я узнал, что уже поздно: Путилову растерзали».

Из некролога: «Сознание таких горьких, тяжелых утрат было бы прямо непосильно, если бы мы не знали, что с нами идет великая истина социализма, великое раскрепощение всех угнетенных и обездоленных. Только это сознание утешает нас в горькой утрате. И мы поднимаем еще выше святое знамя борьбы, орошенное новой чистой кровью революционерки, отдавшей свою жизнь во имя светлого будущего трудящихся масс всего мира…»

Допросы

Взбунтовавшихся жителей Яковлевщины быстро успокоили, арестовав несколько человек. На сельских кулаков наложили «контрибуцию» в 50 тысяч рублей. Выплатить ее полагалось до 28 сентября — до этого срока запрещалось отпускать задержанных. Началось следствие. Первой допросили 53-летнюю Екатерину Слепцову. Женщина рассказала, что утром 5 сентября к ней пришли члены чрезвычайной комиссии и стали отбирать мебель. Она просила оставить хотя бы постель, так как была больна. Чекисты ответили отказом и начали складывать вещи на повозку. Затем Слепцова услышала шум на улице и увидела собравшихся крестьян… «Путилова успела крикнуть: «Товарищи!» — и наставила на толпу револьвер…» — такие слова зафиксированы в показаниях помещицы. Дальнейших событий Слепцова якобы не видела. Затем допросили 35-летнюю послушницу Феклу Объезчикову. Она рассказала, как упрашивала солдат не забирать вещи барыни, которая «болела воспалением легких». Ее не послушали. Тогда Фекла отправилась за пределы монастыря к некоему местному жителю, чтобы тот мог подтвердить болезнь Слепцовой. По дороге встретила крестьян. Они стали снимать с повозки сложенные чекистами вещи. Завязалась потасовка, в ходе которой и была убита Путилова. Молодую девушку били — кто кулаками, кто кнутом, кто кирпичами…

Сельский староста привел свои причины бунта крестьян. По его словам, красноармейцев и чекистов приняли… за неизвестный вооруженный отряд, который вторгся в село, остановился в женском монастыре и ночью открыл «громадную стрельбу, вследствие чего народ взволновался и не спал всю ночь». Неизвестные начали делать обыск в кельях монашек. Цитируем архивные документы: «На вопрос, почему вы отнимаете у людей вещи, Путилова ответила: «У народа нужно изъять все лишнее». Народ стал спорить, а она открыла стрельбу, вследствие чего народ причинил самосуд». Версию старосты подтвердили многие сельчане. Но в деле присутствует и другой документ, в котором сход жителей Яковлевщины открещивается от прежних показаний, называя их ложными и «подписанными лишь кучкой крестьян». Также они сообщают о священнике Максиме Панине. Он, мол, к убийству не причастен, так как в это время «соборовал больную Марфу Левину». «О политике с нами никогда не разговаривал», — предупредительно отмечают крестьяне.

Приговор

Следователи установили подозреваемых в убийстве, которые сразу перешли в разряд обвиняемых. Это жители Яковлевщины Александр Кадыков, Иван Костин, Иван Аношин, Андрей Пасынков и Навлют Довлятшев. Все они показали, что подошли к толпе, когда та уже бунтовала, и в убийстве участия не принимали. «Кто бил — не знаем», — заявляют крестьяне.

Из некролога: «Не бывает дня, когда бы работники Чрезвычайных комиссий, неся на своих плечах непосильно тяжелую работу, не находились под угрозой какого-либо предательского выстрела из-за угла. Таким предательским ударом 5 сентября 1918 года была сражена эта молодая революционерка… В этом подлом убийстве, кроме штатских белогвардейцев, принимали деятельное участие и черные вороны ближайшего женского монастыря. После нанесения первого удара каким-то тупым орудием товарищ Путилова была зверски растерзана всей этой сволочью».

В деле находится опись имущества некоторых крестьян, которое после бунта переходило Васильевскому обществу села Яковлевщины. Речь идет об одном из обвиняемых — Иване Аношине. Выясняется, что у него есть 60-летняя жена Ирина и два сына – 18-летний Петр и 15-летний Михей. Старший тоже женат – на 18-летней Татьяне. «Постройка, две избы – каменная и деревянная, между ними – сени, — говорится в документе. — Одна конюшня и двор, два амбара. Лошадь, жеребенок, корова, теленок, 13 овец. Хлеба 2 тысячи снопов. Ржи и овса одна тысяча снопов». У обвиняемого Андрея Пасынкова есть и просо, и конопля, и овес, и поля с озимыми. Остальные крестьяне тоже не бедствовали. Некоторые имели сады с пчелиными ульями…

Рассмотрев дело, председатель Рузаевской ЧК Михаил Альфин постановил «разстрелять» (так указано в документе — «С») пятерых непосредственных убийц.

Аналогичная участь постигла Слепцову и послушницу Феклу Объезчикову, как «виновных в косвенном возбуждении убийства». После того, как приговор привели в исполнение, были выпущены на свободу взятые в заложники шестеро крестьян и «первый кулак в селе Александр Лагунов» с обязательством внести штраф 5 тысяч рублей. Путилову похоронили 8 сентября на рузаевском кладбище. Был салют. В 1969 году на месте ее гибели установили мемориальную доску.

Из некролога: «На это злодейское убийство мы можем только ответить двумя вещами: еще более сильным ударом против контрреволюционной буржуазии и созданием совершеннейших органов в лице Чрезвычайных комиссий, которые бы с неумолимой методичностью и беспощадностью проводили диктатуру пролетариата и крестьянской бедноты. Знайте же, продажные слуги капитала, на ее убийство мы ответим только этим!»

Заканчивается дело листом со следующей «добивкой»: «02.12.1997. И.о. помощника прокурора республики Инчин В.М. (ныне – начальник Управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами Прокуратуры РМ – «С»), рассмотрев архивное уголовное дело №6297-п, установил, что все семь человек, проходивших по делу и осужденных к расстрелу, реабилитации не подлежат, так как осуждены за убийство. Дело пересмотру не подлежит».