Сергей Лукьяненко. Сердце снарка

Сергей Лукьяненко

Сердце снарка

Темное дерево палубы было влажным, там, где въелась соль, шероховатым и очень, очень теплым.

Роберт уселся на сложенный бухтой гарпунный трос. Достал портсигар. Закурил. Папиросы были настоящие, с Земли. Хорошо размороженные — не потеряли ни формы, ни вкуса.

Клиенты запаздывали. Они всегда запаздывают, даже если им нужно спешить, если счет идет на дни и часы. Им все в новинку — небо в сплошной пелене фиолетовых облаков, горные пики на западе, бескрайний океан на востоке, узкая лента города между предгорьями и берегом...

Город они называют поселком. Роберт их понимал. Он видел земные города — на экране. Для землян Лазарь-сити не город.

С соседнего судна его окликнул Мигель. Попросил закурить. Роберт кивнул. Мигель позвал сынишку, но тот возился со стоячим такелажем, придирчиво, как это умеют только влюбленные в море дети, проверяя ванты и штаги сантиметр за сантиметром. Мигель махнул рукой, сошел по мосткам на пристань, поднялся на «Напасть». Роберт протянул ему портсигар, Мигель закурил и уселся прямо на палубу, у ног Роберта. Некоторое время они молчали. Смотрели на север, где над посадочной площадкой тревожно вились птицы.

— Говорят, их всего четверо, — сказал Мигель.

Роберт пожал плечами. Корабль с Земли прилетал раз в три месяца. Иногда он привозил больше десятка клиентов. Иногда, очень редко, одного или двух. На памяти Роберта не было случая, чтобы никто не прилетел.

— Мне Дэнис сказал, — пояснил Мигель. — У него сестра в диспетчерской. Знаешь?

— Знаю.

Роберт сплюнул через борт. Мигель неодобрительно поморщился. Пока судно у берега — плевать или гадить в море, значит гневить судьбу. Но Роберт плевал в море. На судьбу он тоже плевал. Роберт был моложе Мигеля. Он был удачлив. И они были друзьями.

— Кому-то не повезет, — сказал Роберт.

— Хосе, — сказал Мигель убежденно. — Он без клиента.

Они посмотрели направо — будто в первый раз видели «Счастливый шанс». Судно Хосе и впрямь не внушало доверия. Когда-то это была крепкая, надежная фелюка, но пару лет назад она потеряла одну мачту. Восстанавливать ее Хосе не стал, и теперь судно выглядело, будто непомерно большая баланселла. По сравнению с ухоженными шлюпами и тендерами она казалась неуклюжей, по сравнению с маленьким кечем Мигеля — несуразной.

— Хосе без клиента, — согласился Роберт.

Они успели выкурить еще по папиросе, когда на Портовой улице показались земляне.

Мигель заторопился.

— Чтоб тебе провести эту ночь с соседской дочкой, — пожелал он напоследок.

— Она уродина, — ответил Роберт.

Клиентов было четверо. С ними шли еще несколько человек из команды, но экипаж выдавала форма. Один клиент Роберту понравился — крепкий парень, одет правильно, из багажа — лишь маленькая сумка, по сторонам не глазеет. Такой на борту не помеха. Второй клиент ехал на инвалидной коляске, с трудом вращая руками никелированные ободья колес. Шедший рядом корабельный стюард время от времени ему помогал. Роберт только покачал головой.

А еще были парень и девушка. Или мужчина и женщина. Не важно. У землян никогда не поймешь возраст. Они шли рядом, и сразу было понятно, что рядом они и останутся.

Земляне подошли к пристани. Мигель с сыновьями встал на корме, другие команды тоже выстроились, стараясь принять позы поэффектнее.

Роберт остался сидеть.

Первым свой выбор сделал клиент на инвалидной коляске. Подъехал к кечу и властно махнул рукой. Мигель со старшим сыном спустились вниз — помочь. Коляску они оставили на берегу, а инвалида понесли на руках.

Правильный парень выбрал шлюп Даниэля. Роберт про себя одобрил выбор. Лучшее судно и лучший экипаж. Еще он заметил, как часто подергиваются у парня веки. И пожелал ему удачи.

А потом парень и девушка поднялись на его шлюп.

— Вас зовут Роберт, — сказала девушка. — Мне вас рекомендовали.

Роберт кивнул. Редко, очень редко, но ему доводилось отказываться от клиента. Он не всегда мог объяснить себе, почему это делает. Но если клиент не нравился — отказывал.

— Мы хотим нанять ваше судно и вас, — продолжила девушка.

— Вы знаете правила? — спросил Роберт.

— Да.

— Тысяча кредитов. Срок — не больше трех дней. Никаких гарантий: если мы не найдем снарка, если не сможем его убить, вы все равно платите полную сумму. На борту мое слово — закон. Если потребуется работать, вы будете работать.

Девушка кивнула. Казалось, что она играла главную роль в паре, но Роберт посмотрел на юношу — взгляд того был твердым, собранным. Он тоже кивнул.

— Не больше ста граммов металла с собой, — продолжил Роберт. — А лучше не берите вообще ничего. Никакой техники. Абсолютно никакой. Никаких электрических устройств и источников энергии. Если у вас есть импланты, то охота бессмысленна.

— Мы знаем, — сказала девушка. — Снарк чует металл и электромагнитные поля, да? У меня был имплант, но я его удалила перед полетом.

— Это все правила? — спросил юноша. Голос у него был уверенный, внушающий доверие. Люди с таким голосом привыкли убеждать — им даже не требуется командовать.

— Да.

— Мы согласны.

Роберт помедлил еще секунду. Когда капитан делает выбор, он уже не вправе отказаться от охоты.

Они ему нравились. Так что же тревожило?

— Сколько вам лет? — спросил Роберт.

— Мне двадцать шесть. Алине двадцать семь, — он помедлил и добавил: — Мы муж и жена. По земным законам мы полностью дееспособны.

Это показалось Роберту важным. Он ничего не имел против омоложенных, которые и в сто выглядят юнцами. Если человек в состоянии продлить молодость и получает от жизни удовольствие — что плохого? Но омоложенные казались ему непредсказуемыми. Зрелый ум в юном теле коварнее старого вина в большом бокале.

— По рукам, — сказал Роберт, вставая.

Парень обменялся с ним крепким, надежным, мужским рукопожатием. Произнес:

— Спасибо за доверие, капитан. Мы в вашем распоряжении. Меня зовут Александр-младший. Но вы можете звать меня просто Александр.

— Я буду звать тебя Алекс. Александр — если заслужишь.

— Идет.

К вечеру они были в пяти милях от берега. Роберт держал курс на север. Снарки любят холод. Всего сутки пути — при хорошем ветре, — и шансы на успех растут.

Кеч Мигеля тоже двигался к северу. Он ушел почти вдвое дальше от берега и опережал «Напасть» миль на семь-восемь.

Роберт не переживал. Охота на снарка — это всегда лотерея. Неважно, кто первым придет в зону охоты. По большому счету, не обязательно вообще туда идти. Снарка можно поймать прямо у пристани. А можно месяцами скитаться по северным водам, но так и не увидеть над водой тонкую белую шею, увенчанную большеглазой головой с трепещущим венчиком вибрисс.

Но все-таки на севере шансов больше.

Стукнула дверь каюты. Роберт посоветовал охотникам выспаться, и они честно проспали шесть часов. Сейчас Алина выбралась на палубу. Лицо свежее, умытое. Наверное, у нее с собой гигиенические салфетки — умывальник имелся только на камбузе.

— Добрый вечер, капитан, — сказала женщина.

Она пошла к корме, не ожидая ответа. Но не как надменная хозяйка, равнодушно поприветствовавшая слугу, а как мудрая женщина, не требующая от мужчины отвлекаться ради пустых слов.

Роберт улыбнулся. Достал драгоценную папиросу и закурил. Потом посмотрел назад.

Полускрытая мачтой и такелажем Алина, приспустив брюки, отвесилась над кормой. В некотором смятении Роберт отвернулся.

Женщинам приходилось объяснять, как это делается в море. Обычно они не верили. Зачастую терпели до полусуток. И уж в любом случае строго предупреждали: не оглядываться.

Эта женщина вела себя так, будто давно ходила в море.

Хорошие клиенты.

Кто из них болен? И чем?

Рак на Земле лечат. Почти любой. А те, у кого совсем уж запущенная и страшная форма, не ведут себя так спокойно и не выглядят такими здоровыми внешне.

У старика в коляске наверняка позвоночная гниль. Это больно, трудно, но может длиться десятилетиями.

У парня, который пошел к Даниэлю, цисты крутенника. Когда человек так часто и непрерывно моргает, до выхода личинок остается три-четыре дня. Либо Даниэль найдет снарка, либо личинки сожрут у парня мозг.

А у этих?

Роберт немного подумал. Руки работали сами по себе. Подтянуть фал. Посмотреть на небо. Глянуть на картушку компаса. Переложить штурвал на два румба к западу...

Они оба больны, решил Роберт. А значит, это синдром Мишель. Болезнь, передающаяся половым путем. Нестерпимая боль, паралич и смерть в любой момент.

Ничего. Все шансы успеть. Он подумал о тех мужчинах, женщинах и детях, которые побывали на его шлюпе. О больных, искалеченных, парализованных, безумных. Им всем нужно было одно — снарк. Сердце снарка. И почти все его получили.

Роберт подумал, что успеет. Обычно те, кто был ему симпатичен, успевали.

Алина поднялась к нему, достала из кармана бинокль. Роберт посмотрел на него с подозрением. Но это был правильный бинокль — керамика и стекло, ни одной железной детали, никаких чипов и батареек. Алина поднесла бинокль к глазам, некоторое время следила за корабликом Мигеля, потом принялась осматривать пустынный берег. Обычно Роберт гнал женщин с мостика. Но для этой сделал исключение.

— На берегу, — сказала Алина. — Звери вроде тюленей, но с длинной шеей. Это снарки?

— Детеныши снарков, — ответил Роберт.

— О! — некоторое время Алина смотрела на берег, не отрываясь. Потом призналась: — Я не думала, что они такие... грациозные. И что их так много... Почему нельзя поймать детеныша?

— Поймать легко. Они очень доброжелательны, с ними любят играть дети.

— И вы играли?

— Играл. С ними можно заплывать в море. Далеко. Они понимают, когда их просишь вернуться. Можно играть с ними в мяч.

— Они... не разумны? — спросила Алина.

— Как собаки. Или как дельфины. Комиссия признала, что они не разумны.

Роберт не уточнил, что в комиссии было два десятка старых, больных ученых. А вернулись они на Землю крепкими, с ясной памятью и без малейшей хвори. Земная медицина может вернуть человеку молодость. Но даже она не способна вылечить все. Вылечить все могут только снарки.

— Так почему мы не охотимся на детенышей? — спросила Алина.

— Вы знаете, что у снарков нет сердца?

— Конечно, — она посмотрела на Роберта с возмущением. — У них сосудистый контур кровообращения. То, что называют «сердцем», это единая гормональная железа, сквозь которую... Я поняла!

— У детенышей нет тех гормонов, что у взрослых. Они уходят в море на пятый год жизни. С семи-восьми лет их сердце начинает функционировать полноценно. Это сразу видно — на голове вырастают вибриссы.

— Ясно, — она опустила бинокль. — Вас подменить, капитан?

Роберт колебался. Он не привык доверять так быстро. И еще — она женщина.

— Справитесь?

— Я готовилась. Год ходила на яхтах.

— На каких?

— На таком же шлюпе, как ваш. Я еще на Земле выбрала «Напасть».

Роберт посмотрел ей в глаза и отошел от штурвала. Она встала на место рулевого.

— Следуйте этим курсом. Береговая линия уходит почти ровно на север. Держитесь в пяти милях от берега. Поглядывайте на небо. Здесь нередки шквалы.

— Не беспокойтесь, капитан.

Роберт спустился в кают-компанию. Он был уверен, что Александр еще спит. Но тот стоял у плиты на крошечном камбузе. Шторка была отдернута, и Роберт видел все его движения.

На маленьком очаге в ровном пламени угольного брикета кипел маленький котелок жаропрочного стекла. Александр с двумя длинными ножами в руках нарезал на столике рыбу. Серые матовые лезвия вскидывались вверх, на долю секунды зависали — и мягко рубили жирную тушку хепуса. Казалось, из-под ножей должна брызгать кровь, должны лететь слизистые комки внутренностей вперемешку с обломками костей. Но чудесным образом ножи выхватывали из тушки тонкие пласты рыбы, подбрасывали в воздух; один клинок быстрым взмахом срубал кожу вместе с чешуей, второй рассекал пласт на два тонких слоя и отбрасывал их в сторону, на тарелку, к уже нарезанной рыбе.

Роберт представил, каким острым должен быть нож, рассекающий плотное, вязкое мясо хепуса. Спросил:

— Это металл?

— Керамика, — сказал Александр, не оборачиваясь. — Хорошие ножи.

Роберт любил хорошие ножи. Дома у него был нож с Земли. «Золинген». Хороший нож, он стоил пятьдесят кредитов. Роберт не мог представить, сколько стоят эти ножи.

— Хепус не самая лучшая рыба, — сказал он, извиняясь. — Я ее прихватил, потому что хорошо хранится... У меня есть морской глог, он вкуснее.

— Ничего-ничего, — пробормотал Алекс. — Ничего, приготовим.

Роберт подумал и сел на стул. Сон мог и подождать.

Удивительные ножи превратили тушку хепуса в горку мяса и горку отбросов. Отбросы Алекс смел в помойное ведро. Тщательно протер ножи тряпочкой и вложил в ножны на поясе. Роберт нахмурился. Когда они поднялись на борт, Алекс этого пояса не носил.

— Хепуса лучше жарить, — сказал Роберт. — Вареный хепус совсем не вкусен.

— Ничего-ничего, — повторил Алекс. Откуда-то появился холщовый мешочек, из мешочка — сиреневые листья понго. Алекс кинул пять листьев в котелок. Понюхал пар. Добавил еще один лист. Щепотку соли.

Роберт покачал головой. Никто и никогда не варит рыбу с листьями понго. Это верный способ испортить продукт.

Дальше началась полная ерунда. Двумя палочками, вроде тех, какими в колонии едят чины и джапы, Алекс подхватывал пластинку рыбьего филе, окунал в кипяток, через три секунды извлекал — и отбрасывал на новую тарелку. Он что, решил делать суси?

Когда все мясо прошло через кипяток, Алекс слил часть жидкости из котелка. В оставшуюся выдавил лимон, высыпал полчашки какого-то порошка, похожего на муку, но серо-сиреневого, и несколько щепоток сушеных трав. Часть трав пахла знакомо. Часть, в стеклянных пузырьках, наверное, была с Земли.

— Сейчас-сейчас, — сказал Алекс, хотя Роберт ничего не говорил. — Я понимаю, вы голодны.

Со стоявшей в сторонке сковороды он снял перевернутую тарелку, послужившую крышкой. Обнаружилась стопка тонких лепешечек. Видимо, тортильи Алекс испек заранее... Сложив лепешку кулечком, он бросил туда пару кусочков филе и залил двумя ложками соуса из котелка. Соус стал густым и синим. Хорошая пища такого цвета не бывает.

Но пахло вкусно.

— Прошу, капитан, — Алекс вручил ему кулечек и принялся сворачивать себе точно такой же.

Роберт осторожно откусил. Лепешка была еще теплой, рыба и соус внутри — горячими.

Вкусно. Очень! Он никогда не думал, что хепус может быть таким вкусным. Соус, несмотря на устрашающий внешний вид, оказался спокойным — легкая кисловато-терпкая нота, оттеняющая жирное мясо. Роберт не успел опомниться, как съел кулечек и даже облизал перемазанные соусом пальцы.

— Держите, капитан, — перед ним оказалось блюдо с двумя свернутыми лепешками. Еще одно блюдо с кулечками из тортильи (как он успевал так быстро их вертеть?) Александр унес наверх.

Роберт ел, подбирая языком капли соуса с пальцев. Великолепно! Мужчина не обязан хорошо готовить. Но если мужчина готовит, он должен готовить великолепно. Мужчина должен делать только то, что у него получается великолепно. Все остальное могут делать женщины.

Он заглянул на камбуз. Там еще осталось немного рыбы, две лепешки и соус в котелке. Роберт понял, что еда предназначена ему. Налил стакан холодного чая из фарфорового чайника. Жадно выпил. Потом свернул себе еще один кулечек и поднялся на палубу.

Остановился.

В миле по курсу раскачивалась над водой шея снарка. Открытая пасть была обращена к небу. Едва слышный тонкий звук разносился над волнами. Снарк пел. Алекс и Алина, обнявшись, стояли у штурвала. Шлюп шел на снарка.

Роберт знал, когда снарки поют небу свои песни.

— Алекс! — рявкнул он. — Взять рифы! Идет шквал!

Песня снарка завораживает, особенно когда слушаешь впервые. Ему пришлось встряхнуть парня, чтобы тот пришел в себя. Роберт взял Алину и Алекса за плечи, развернул. Со стороны океана стремительно надвигалась фиолетовая бурлящая облачная гряда. В какой-то миг ее совершенно беззвучно прошила белая ветвистая молния. Песнь снарка стала громче.

— Он близко! — закричала Алина. — Снарк! Видите? Снарк!

Глаза женщины были веселые и безумные.

— В каюту! — Роберт оттолкнул ее от штурвала. — Живо! Задрай люки, закрепи вещи!

Фиолетовые тучи стремительно закрыли садящееся в море солнце. Сразу стало темно и холодно. Еще один разряд молнии огоньками отразился в глазах Алины. Громыхнуло. Снарк пел торжественно и победно. На вибриссах плясало бледное пламя коронного разряда.

Алина последний раз взглянула на снарка и метнулась в каюту. Хлопнул деревянный люк. Александр уже был на наветренном борту, опираясь на гик, брал рифы. Он заканчивал, и Роберт не стал ему помогать. Закрепил на поясе страховочный конец. С сомнением глянул на пряжку. Надо было поменять ремень, но на это не осталось времени...

— Страховка! — крикнул он. — Алекс! Закрепись!

Александр услышал. Под негодующим взглядом капитана метнулся за поясом. Он едва успел застегнуть ремень и закрепить конец на мачте.

Их накрыло.

«Напасть» скользнула по набегающей волне. Застыла над пропастью черного стекла. Ухнула вниз — в облаке соленых брызг. Взмыла вверх, поддев носом новую волну. Шлюп запрыгал на великанских качелях.

Роберт смеялся, вцепившись в штурвал. Солнца не было. Небо в пене. Пение стихло. Холод воды...

— Капитан!

Александр добрался к нему по скачущей, взбрыкивающей палубе. Схватил за плечо. Роберт не услышал, а прочел по губам его слова: «Долго еще?».

— Пять... десять... — для доходчивости он на мгновение оторвал руки от штурвала. И океан воспользовался этим — коварно ударил шлюп под днище. Очередная волна, на которую взлетела «Напасть», вдруг рассыпалась. Шлюп скакнул было вверх — и тяжело ушел вниз. Роберт, подброшенный толчком, осознал, что остается висеть в воздухе, будто персонаж мультфильма, из-под которого выдернули опору. Палуба уходила вниз, покрытая бурлящей, стекающей водой. Черные стены волн торжествующе плясали вокруг. Александр, перехватив штурвал, цеплялся за него обеими руками.

Но краткий миг нереального парения прошел, Роберт рухнул вниз, палуба косо ударила в подошвы, его оторвало от обретенного на мгновение штурвала, поволокло по палубе, впечатало в леера левого борта, и он услышал, как с мокрым хлопком лопается страховка. Расстегнутый пояс пролетел мимо, будто страховочный конец был резиновым и стремился сократиться.

Роберт почувствовал, как проскальзывают между палубой и леером ноги. Он безнадежно попытался вцепиться в мокрую палубу. Пальцы скользили. Роберт понял, что сумеет ухватиться за леер, уже соскользнув за борт. Ухватиться — чтобы провисеть десять-двадцать секунд и быть оторванным следующей волной...

Что-то прошило воздух, мягко стукнуло в палубу. Он еще ничего не успел увидеть — ладони сами сжались вокруг рукояти керамического ножа. Александр, уже выхвативший из ножен второй клинок, убрал его и снова взялся за штурвал. Несколько секунд Роберт висел, держась за нож. Потом палуба наклонилась вперед, и он вскочил, метнулся, подхватил еще один пояс, закрепленный на матче. Застегнул.

Александр вел шлюп прямо на волну. Стоял напряженно, судно чувствовал плохо, делал все словно по учебнику. Но сейчас и не нужно было ничего большего.

Роберт остался у мачты, позволив Александру оставшиеся минуты вести шлюп сквозь бурю. Шквал кончился так же быстро, как и начался — тучи ушли к берегу и пролились недолгим ливнем, молнии отгремели, волны утихли. Где-то далеко в море сверкнуло белоснежное пятнышко снарка — и исчезло в волнах. После бури снарки уходили в глубину — на час, на пять, на десять.

«Топят в бездне силу молний...» — говорилось в каком-то стихе, который Роберт учил еще в школе. На самом деле все куда прозаичнее. Накопленным электричеством снарки глушили жирных глубоководных крабов, совершенно неуязвимых в своей броне, но беспомощных против высоковольтного разряда.

Поэты всегда врут.

Роберт подошел к Александру. Похлопал парня по плечу. Тот с усилием оторвал взгляд от спокойного океана — будто все еще ждал волну.

— Ты молодец, — просто сказал капитан.

Александр кивнул. Посмотрел в сторону берега.

— Шквал ушел, — сказал Роберт.

— И снарк ушел, — сказал Александр. Расстегнул страховку. Подошел к воткнутому в палубу ножу. Раскачал, выдернул.

— Снарк еще будет.

Ночные вахты Роберт и Александр отстояли на двоих. Алина не спорила.

Утро застало за штурвалом Александра. Он держал курс на север, сверяясь с Солнцем. Случайность, ирония судьбы — для этой планеты земное Солнце выполняло роль Полярной звезды. Желтая искорка над горизонтом — мир, откуда он пришел и куда вернется... Так ли это? Александр чувствовал, как сомнение все сильнее охватывает его. Шумные города, дремучие леса, блага цивилизации — где они? Были ли на самом деле? Есть плывущий сквозь ночь шлюп, есть наполняющий паруса ветер, есть черное небо с раскиданными по нему звездами, есть плещущая за бортом холодная вода, есть заснеженные горы на западе...

Но океан посветлел, тучи на востоке вспыхнули розовым, солнце — почти такое же, как земное — вынырнуло из воды. Посвежел ветер, море засверкало, чуть крепче стала волна. Качавшиеся всю ночь на воде колючие розовые мячики ежей-поплавочников потемнели, набрали воду и начали погружаться. Александр проводил их задумчивым взглядом. Говорили, что у поплавочников вкусная икра. Собирать их со дна очень трудно, а вот ночью, когда они дрейфуют с одного пастбища на другое, достаточно бросить за борт сеть, и к утру она будет полна ежами и ошметками случайно попавшихся рыбин.

Александр решил, что вечером они забросят сеть.

Поднялся Роберт. Принес чашку ароматного горячего кофе и разогретые на сковородке круассаны, уже надрезанные и напичканные джемом. Александр с сомнением попробовал кофе — но напиток ему понравился. Местные ухитрялись выращивать кофе в предгорьях, почти на самой границе снегов. На туристов, скупающих мешочки с зернами, Александр смотрел с улыбкой, но теперь решил захватить килограмм-другой на Землю. Круассаны были хуже. Местный хлеб ему вообще не нравился. Зато джем был вкусный.

На каждой планете найдется что-то интересное.

— Как себя чувствуешь? — спросил Роберт.

Шквал и оборвавшийся пояс сплотили их. Это была еще не дружба, но уже не отношения хозяина и работника.

— Замерз, — сказал Александр, подумав.

Роберт понимающе кивнул. Синдром Мишель. Капиллярные спазмы. Мерзнут руки и ноги...

— Мы обязательно поймаем снарка, — сказал Роберт.

— А правда, что снарк может исцелить только одного человека? — неожиданно спросил Александр.

— Чушь, — ответил Роберт. — Дело в том, что гормоны быстро выдыхаются. И они нестойки. Сердце снарка нельзя заморозить или законсервировать. Его надо съесть в течение получаса после убийства.

— После забоя, — поправил его Александр.

Роберт пожал плечами. Он никогда не играл словами. Слова все равно не меняют дел.

— Одного, двоих, пятерых, — сказал Роберт. — Больше — вряд ли. Но вовсе не обязательно каждому больному добывать своего снарка. Этот слух пустили жадные капитаны. Это бесчестно.

— Значит, мы все могли поплыть на одном судне? — заинтересовался Александр.

— Чем больше судно и экипаж, тем осторожнее будет снарк, — дипломатично ответил Роберт.

Александр кивнул, удовлетворенный ответом.

Они увидели снарка в полдень. Может быть, того же самого, что пел перед бурей. Может быть, другого.

Снарк плыл к берегу, за ним гнался кеч Мигеля. Это не было настоящей погоней. Снарк способен несколько часов плыть глубоко под водой, его не догнать на самой быстрой шхуне. Снарк играл с кечем в догонялки. Быть может, так же, как в детстве играл в полосе прибоя с горластыми голыми детишками. Родители любят, когда дети играют с детенышами снарков. Во-первых, детям ничего не грозит. Во-вторых, какие-то флюиды исходят даже от маленьких снарков — дети реже болеют.

Ну а в-третьих — тех снарков, что играли с детьми, будет проще убить.

— Можем перехватить, — азартно сказала Алина. — Капитан?

Роберт молча покачал головой. На подобную глупость даже не стоило отвечать. Капитаны не отбивали друг у друга добычу. Даже если клиенты трясли пачками денег.

Клиент съест кровоточащее сердце снарка и улетит — на Землю, Эдем или Олимп. Капитанам жить рядом до следующего корабля. Ходить по одним и тем же улицам в одни и те же таверны. Их женам и дочерям — встречаться в лавках и на рынках. По воскресеньям — сидеть рядом под укоризненным взглядом пастыря.

Есть вещи, которые стоят слишком дорого, чтобы их продавать.

Снарк играл. Это был молодой снарк, лет двенадцати, не более. Он наполовину выпрыгивал из воды, уходил вперед — чтобы тут же по дуге обогнуть кеч и пристроиться в корме. Мигель и не пытался соревноваться с ним в скорости. Он просто ждал, когда снарку захочется подплыть ближе.

Роберт встал на носу, взмахнул руками, привлекая внимание Мигеля. Свел руки крест-накрест. Опустил левую. Правую вытянул горизонтально.

Александр и Алина молча смотрели на Роберта.

Язык жестов — плохая замена радио, но адекватная сигнальным флажкам. Мигель подошел к своему клиенту — тот сидел в просторном деревянном кресле, укрепленном на палубе. Что-то спросил. Переспросил. Пожал плечами. Встал у борта — его руки взметнулись, сигналя «нет».

Роберт так и предполагал. Старик с позвоночной гнилью не захотел делиться сердцем снарка. Видимо, верил, что один снарк может исцелить только одного человека.

— Они не хотят совместной охоты, — сказал Роберт.

Александр и Алина не расстроились. Стояли, наблюдая за движениями грациозного белого зверя. Вот снарк закружился вокруг кеча. Вот лениво поплыл назад, будто ему наскучила забава. Вот снарк нырнул и несколько минут не показывался. Вот гибкой белой торпедой вылетел из воды у самого борта кеча.

Мигель метнул гарпун. Одновременно его сыновья бросили дротики, чтобы обескровить и утомить зверя.

Гарпун скользнул по гладкой шкуре и ушел в воду. Кажется, прошли мимо и дротики.

Снарк испустил тонкий возмущенный крик и нырнул. Он проплыл под водой с полмили, прежде чем вынырнуть прямо у борта «Напасти». Похоже, испуг мешал ему ориентироваться. Плавники ударили по воде, длинная шея вытянулась, голова снарка повисла у самого борта, глаза испуганно смотрели на Роберта.

Роберт развел руками. Это был не его снарк.

Зверь мягко погрузился в воду и исчез. Роберт вздохнул и повел шлюп вдаль от берега. Кеч остался и пошел по расходящейся спирали в тщетной надежде, что снарк подранен. До Роберта донеслась брань Мигеля и пронзительный голос старика.

— Красивый, — неожиданно сказала Алина. — Господи, какой же он красивый!

Роберт поморщился. Так нельзя думать и говорить. Существом, которое собираешься убить и съесть, нельзя восхищаться. У него был случай, когда женщина отказалась от убийства снарка, после того как увидела его вживую. Отказалась — и улетела на Землю умирать.

— Сильный зверь, — сказал Александр. Это уже было лучше. — Роберт, возьмите к берегу.

— Зачем?

— Я вас прошу.

Роберт повернул штурвал. Шлюп двинулся к скалистому берегу, оставив кеч искать подранка.

— Если мы снова встретим этого снарка — можно его брать?

— Когда уйдем от кеча на две мили. И если они прекратят погоню.

— Ага, — сказал Александр. — Роберт, держите к тем скалам. Я займусь парусами.

Роберт стоял у штурвала, не задавая вопросов. Потом произнес:

— Я хожу в море тридцать лет. Десять из них — в одиночку. Я знаю повадки снарков. Они не прячутся у берега.

— Снарк вовсе не у берега, — ответил Александр. Он стоял у борта и смотрел в пенящуюся воду.

Роберт взглядом подозвал Алину, отошел от штурвала и перегнулся через борт.

Снарк плыл под килем, прячась в тени, которую отбрасывала на морское дно «Напасть». Прижатые потоком вибриссы вились вокруг головы снарка, будто волосы.

— Умный зверюга, — сказал Александр. — Раз мы не напали, то за нами можно прятаться. Вы попадете в него?

— На глубине? — Роберт засмеялся. — У меня нет гарпунной пушки. У меня ручной гарпун. Если он всплывет...

— Возьмите гарпун, — посоветовал Александр.

Далеко за кормой кеч прекратил кружение. Развернулся и двинулся дальше на север, в край льдин и снарков. Роберт достал гарпун из чехла. Закрепил трос. Взвесил в руке, вспоминая ощущение готового убивать оружия. Лезвие из керамики на прочном деревянном древке, прочный нейлоновый трос. Снарки ловки и быстры, но они не отличаются силой и выносливостью. Китобоям из земной древности приходилось куда труднее.

— Убирай паруса, — велел он Александру. — Если шлюп остановится, снарк вынырнет.

Александр возился с такелажем, Роберт стоял у борта и смотрел на снарка.

Снарк плыл все медленнее, не выходя из тени. Но вот шлюп остановился, покачиваясь на волне. Снарк закружился на месте. Но шлюп медленно разворачивало носом к солнцу, тень сокращалась...

Снарк ударил плавниками и всплыл. Из воды поднялась голова в венчике вибрисс, длинная шея, грудные плавники, часто и сильно бьющие по воде. Темные глаза посмотрели на капитана. Снарк издал тихий, мяукающий звук.

Роберт поднял гарпун.

Глаза снарка сузились. На вибриссах полыхнули синие искры. Клиенты часто думали, что снарк собирается атаковать гарпунщика. Дурачье. Разряд опасен только в воде. Это было что-то вроде крика — беззвучного крика в ультракоротком диапазоне.

Роберт метнул гарпун. Двадцать сантиметров бритвенно-острого лезвия прошили шею снарка. Зубчатый кончик гарпуна прошел навылет.

Снарк забился. Роберт с самого начала оставил свободным лишь короткий отрезок троса и жестко закрепил гарпун. Снарк не мог даже полностью погрузиться — бился вокруг борта по дуге.

— Он же мучается! — закричал Александр.

Роберт хотел сказать, что это даже полезно: шок вызывает выработку гормонов, сердце обретает еще большую целебную силу. Но Александр его не слушал. Он прыгнул за борт, выхватив свои удивительные ножи. Прыгнул прямо на снарка — и съехал по нему в море, распарывая тело зверя двумя глубокими бороздами. Темная багровая кровь захлестала потоком. Снарк как-то сразу успокоился, сделал еще несколько ударов ластами и обмяк в воде.

— Вот так, — сказала Алина. Она смотрела на кровавое пятно и неподвижную тушу совершенно спокойно. — Нехорошо, когда животные мучаются понапрасну. Здесь ведь нет акул?

— Упаси боже. — Роберт видел фильмы о стремительных земных хищниках.

— Кидайте веревки! — крикнул Александр. Он плавал вокруг мертвого снарка, в струящихся потоках крови. — Не теряйте времени!

Они кинули за борт веревки — крепкие нейлоновые веревки. Пропустили сквозь блоки. Александр внизу сноровисто обвязывал тело снарка. Роберт снова восхитился: как хорошо у него все получается.

Потом Александр взобрался на палубу. От него пахло кровью, остро и тревожно. Они вместе тянули веревки, поднимая тушу на борт. Снарк весил не меньше тонны: крепкий, здоровый снарк. Впрочем, все снарки крепкие и здоровые. Никто и никогда не видел больного снарка.

Палубу окатили тремя ведрами воды, смывая кровь. Роберт протянул руку, и Александр послушно вручил ему свой нож. Роберт несколько раз провел по плавнику, чтобы почувствовать клинок. Нож рассекал плоть, будто резал мешок с крупой.

— Давайте, — попросил Александр. — Давайте, капитан!

Роберт вспорол снарку брюхо. Снова хлынула кровь. Внутренности еще бились. Сокращались опавшие вены. Подрагивали легочные мешки.

Раздвинув внутренности, Роберт взял в руку сердце снарка. Оно пряталось между легкими и действительно походило на огромное, больше бычьего, сердце. К нему подходила целая гроздь сосудов.

Вначале Роберт рассек тяжи и перепонки, удерживающие сердце в грудной полости. Потом сосудистую ветвь.

Извлеченная из тела снарка железа уже меньше напоминала сердце. Рыхлая, губчатая масса, пронизанная тысячами капилляров. Единая железа организма. Эликсир жизни. Воплощенная панацея.

— Вот, — Роберт окунул железу в ведро, смывая кровь. Очень быстро, только чтобы чуть-чуть улучшить вид. Напитанную гормонами кровь внутри железы вымывать не стоило. — Ешьте сырой. Не бойтесь, это ко всему еще и очень вкусно.

— Мы знаем, — сказал Александр. — Вы будете?

Роберт покачал головой. Он не был болен, а впрок сердце снарка не едят.

— Ешьте.

Он поднялся на бак. Постоял у штурвала, прошел на нос. Посмотрел на уходящий кеч в свой бинокль — простенький, куда хуже, чем у Алины. Кажется, Мигель так и не понял, куда делся его снарк. Роберт подумал и решил, что рассказать все же придется. Никто раньше не знал, что снарки умеют прятаться.

— Капитан...

Александр подошел к нему. В окровавленных руках он держал тарелку, на ней — нарезанное тонкими ломтиками сердце снарка. Обычно клиентам не хватало выдержки, они ели сердце как придется, хватали руками, вгрызались в мякоть, давились и захлебывались соленой, концентрированной жизнью.

Роберт подумал о том, что теперь они здоровы. И этот храбрый, умелый мужчина, и эта храбрая, умелая женщина. Болезни покинули их тело. Смерть снарка подарила им жизнь.

— Вы должны попробовать! Я был уверен, что тут нужен лимонный сок!

Сердце снарка и впрямь было чем-то посыпано и сбрызнуто. Роберт взял ломтик, попробовал.

Да, вкусно. Роберт ел сердце снарка трижды. Один раз — из любопытства. Один раз — когда сломал ноги. Переломы срослись через два часа. И еще раз, когда начало сбоить его собственное сердце, и доктор поставил его перед выбором: таблетки на всю жизнь или сердце снарка.

Конечно же, он выбрал сердце снарка.

Роберт взял второй ломтик. Чем он его посыпал? Какие-то травы... и лимонный сок...

— Когда нам рассказали, что сердце снарка — это очень вкусно, я сразу подумал о лимонном соке, — сказал Александр. — Сок, мята и совсем чуть-чуть сахара. На границе вкуса. Интересно, да? Жаль, что нельзя сделать его на гриле...

— Чем вы больны? — спросил Роберт.

— Что? — Александр отправил в рот еще один кровавый кусочек.

— Чем вы больны? Что вы хотите вылечить сердцем снарка?

— Мы не больны! — Александр протестующее помотал головой. — Капитан, не беспокойся! Мы совершенно здоровы. Мы — гастрономы. Любители вкусной пищи. Мы услышали, что сердце снарка — это не только лекарство, но и деликатес. Только в тысячу раз дороже черной икры и фуа-гра. Мы богаты. Мы можем это себе позволить. Мы прилетели сюда. Я вижу, что мы прилетели не зря. Это замечательно, капитан!

Он повернулся и пошел к жене. Роберт, оцепенев, смотрел на них: две фигуры над окровавленной, вспоротой тушей. Словно две птицы-падальщицы над выброшенным на берег снарком.

Потом Роберт с тоской понял, что если он попытается дать Александру в морду, то получит сам. А если прыгнет в воду и поплывет к берегу — они спокойно приведут яхту обратно в порт.

— Присоединяйтесь, капитан! — крикнула ему Алина.

Роберт сел на палубу и закурил. Табак был крепкий. Кружил голову и успокаивал.

Он подумал, что на обратном пути ему надо больше курить.

Зимы здесь никогда не было. Длинное, теплое, сухое лето — и короткий сезон холодных дождей.

Дождь шел третий день. Они сидели в таверне, глядя на грустящие у причала суда.

— Расслабься, друг, — сказал Мигель. — Судьба — слепая от рождения. Они могли прийти ко мне. Тогда дураком был бы я.

— Жизнь снарка берут за жизнь человека, — ответил Роберт. — Это честно. У меня есть только парус и гарпун. Снарк может уйти. Но взять жизнь снарка ради вкуса?

Мигель поднял тяжелую кружку. Посмотрел на густое темное пиво.

— Я пью это пиво ради вкуса, — дипломатично сказал он.

— Но ты же за этот бокал не вырезал сердце снарку!

Мигель кивнул. Глотнул пива. Достал портсигар и угостил Роберта. Ему выпал хороший сезон, он смог прикупить вдоволь курева, несмотря на большую семью.

— Старик, для которого я и

12 Следующая ⇒