Действие второе

Действие второе

Час спустя. Та же гостиная. Ночь. В доме снова полиция. Они снова что-то измеряют, записывают, фотографируют. Только теперь публике легче догадаться, что труп Моники Штеттлер лежит справа под окном, хотя его тоже не видно. Гостиная освещена. Горят люстра и торшер. На диване сидит фрейлейн доктор Матильда фон Цанд, угрюмо погруженная в свои мысли. На маленьком столике перед ней стоит ящик с сигарами, в кресле справа сидит Гуль с блокнотом. Инспектор Фос в шляпе и пальто отходит от трупа. Затем он проходит вперед.

Доктор. Гаванскую сигару?

Инспектор. Нет, спасибо.

Доктор. Рюмку водки?

Инспектор. Потом.

Молчание.

Блохер, можешь фотографировать.

Блохер. Слушаю, господин инспектор. (Фотографирует.)

Вспышка света.

Инспектор. Как звали сестру?

Доктор. Моника Штеттлер.

Инспектор. Возраст?

Доктор. Двадцать пять. Из Блюменштейна.

Инспектор. Есть какие-нибудь родственники?

Доктор. Нет.

Инспектор. Гуль, вы записали показания?

Гуль. Так точно, господин инспектор.

Инспектор. Она тоже задушена, доктор?

Судебный врач. Несомненно. ИI этот сумасшедший проявил гигантскую физическую силу. Но в этот раз был применен шнурок от портьеры.

Инспектор. Как и три месяца назад. (Устало опускается в кресло, стоящее спереди.)

Доктор. Вы хотите видеть убийцу?..

Инспектор. Я попросил бы, фрейлейн доктор...

Доктор. Понятно. Виновника.

Инспектор. И не думаю.

Доктор. Однако...

Инспектор. Фрейлейн доктор фон Цанд. Я выполняю свои обязанности, я составляю протокол, осматриваю труп, велю его фотографировать и обследовать судебному врачу. Но с Мебиусом встречаться я не буду. Его я предоставляю вам. Категорически. Вместе с остальными радиоактивными, физиками.

Доктор. А что об этом думает прокурор?

Инспектор. Он больше не свирепствует. Размышляет.

Доктор(вытирает пот). Фу, какая жара!..

Инспектор. Что вы, ничуть не жарко.

Доктор. Но это уже третье убийство!..

Инспектор. Я попросил бы, фрейлейн доктор...

Доктор. ...третий несчастный случай. Только этого мне не хватало в «Вишневом саду». Впору уходить в отставку. Моника Штеттлер была моей лучшей сиделкой. Она понимала больных. У нее было столько чуткости. Я любила ее как родную дочь. Но ее смерть — это не самое страшное. Загублена моя репутация.

Инспектор. Ну, это еще вернется. Блохер, а ну-ка сделай еще один снимочек сверху.

Блохер. Слушаю, господин инспектор.

Справа два огромных санитара ввозят столик на колесах с посудой и едой. Один из них негр. Их сопровождает старший санитар такого же исполинского роста.

Старший санитар. Ужин для наших дорогих больных, фрейлейн доктор.

Инспектор(вскакивает). Уве Сиверс?

Старший санитар. Совершенно верно, господин инспектор. Уве Сиверс. Бывший чемпион Европы по боксу в тяжелом весе. Теперь старший санитар «Вишневого сада».

Инспектор. А другие два чудовища?

Старший санитар. Мурильо, южноамериканский боксер тяжелого веса, и Макартур (показывает на негра) — североамериканский боксер среднего веса. Поставь сюда стол, Макартур.

Макартур пододвигает стол.

Скатерть, Мурильо!

Мурильо покрывает стол белой скатертью.

Ставьте сервиз, Макартур.

Макартур расставляет дрезденский фарфор.

Столовое серебро, Мурильо.

Мурильо раскладывает столовое серебро.

Суповую миску на середину, Макартур.

Макартур ставит суповую миску на стол.

Инспектор. Чем сегодня кормят наших дорогих больных? (Поднимает крышку суповой миски.) Суп с клецками из печенки.

Старший санитар. Курица на вертеле, филе «кордон-блё».

Инспектор. Роскошно!

Старший санитар. Высший класс!

Инспектор. Я чиновник четырнадцатого разряда, и у меня дома не бывает таких кулинарных изысков.

Старший санитар. Кушать подано, фрейлейн доктор.

Доктор. Можете идти, Сиверс. Пациенты обслужат себя сами.

Старший санитар. Имею честь кланяться, господин инспектор.

Санитары кланяются и уходят направо. Инспектор смотрит им вслед.

Инспектор. Ну и черт!

Доктор. Вы довольны?

Инспектор. Завидую. Если бы эти трое служили в полиции...

Доктор. Они получают баснословные деньги.

Инспектор. Собрав здесь столько промышленных магнатов и мультимиллионерш, вы можете себе это позволить. Ну, теперь наконец прокурор успокоится. От этих молодчиков никто не улизнет.

Из комнаты номер два слышны звуки скрипки.

А Эйнштейн снова играет на скрипке.

Доктор. Крейслер. Это его любимое — «Муки любви».

Блохер. У нас все готово, господин инспектор.

Инспектор. Тогда выносите труп.

Двое полицейских поднимают труп. Мебиус выбегает из комнаты номер один.

Мебиус. Моника! Любовь моя!

Полицейские останавливаются.

Доктор(величественно встает). Мебиус! Как вы могли! Вы убили мою лучшую сиделку, мою добрейшую сиделку, нежнейшую сиделку!

Мебиус. Я так об этом сожалею, фрейлейн доктор.

Доктор. Сожалеете?

Мебиус. Но мне приказал царь Соломон.

Доктор. Царь Соломон... (Тяжело опускается в кресло. Она бледна.) Его величество повелел совершить это убийство?

Мебиус. Я стоял у окна и вглядывался в ночную тьму. Царь плавно пролетел из парка на террасу, стал против меня и шепнул через оконное стекло мне этот приказ.

Доктор. Простите меня, Фос. У меня нервы шалят.

Инспектор. Ну, все в порядке.

Доктор. От такого санатория, как мой, можно сойти с ума.

Инспектор. Не удивлюсь.

Доктор. Я ухожу... (Встает.) Господин инспектор Фос, выразите прокурору мои глубочайшие сожаления по поводу того, что случилось в моем санатории. Заверьте его, что теперь все будет в порядке. Господин судебный врач, уважаемые господа, имею честь кланяться. (Идет налево, церемонно прощается с трупом, потом смотрит на Мебиуса и уходит направо.)

Инспектор. Та-а-ак. Теперь вы наконец можете отнести труп в часовню, к сестре Ирене.

Мебиус. Моника!

Двое полицейских выносят труп; остальные, с фотоаппаратами и прочими принадлежностями следствия, уходят через дверь, ведущую в сад.

Мебиус. Моника, любимая!

Инспектор(подходит к столику возле дивана). Теперь я закурю гаванскую сигару. Я ее заслужил. (Берет со стола огромную сигару и рассматривает ее.) Вот это да! (Откусывает кончик сигары и зажигает ее.) Дорогой Мебиус, там, за решеткой камина, сэр Исаак Ньютон прячет коньяк.

Мебиус. Прошу, господин инспектор.

Инспектор пускает клубы дыма.

(Достает бутылку коньяку и рюмку.) Разрешите налить?

Инспектор. Охотно. (Берет коньяк. Пьет.)

Мебиус. Еще рюмку?

Инспектор. Еще рюмку.

Мебиус(снова наливает). Господин инспектор, я вынужден просить меня арестовать.

Инспектор. Зачем, мой дорогой Мебиус?

Мебиус. Ведь я сестру Монику...

Инспектор. По вашему собственному утверждению, вы лишь выполняли приказ царя Соломона. Поскольку я не в силах арестовать его, останетесь на свободе и вы.

Мебиус. Тем не менее...

Инспектор. Ни более, ни менее. Налейте мне еще.

Мебиус. Прошу, господин инспектор.

Инспектор. И спрячьте коньяк обратно, не то его вылакают санитары.

Мебиус. Конечно, господин инспектор. (Прячет коньяк.)

Инспектор. Видите ли, ежегодно в городе и его окрестностях мне приходится сажать под арест несколько убийц. Немного. Полдюжины не наберете. Одних я сажаю в тюрьму с удовольствием, других мне жаль. Но, несмотря на это, мне приходится их сажать. Закон есть закон. Но вот появились вы и ваши двое коллег. Сперва я злился, что не могу принять положенных мер, ну а теперь? Теперь меня это только радует. Я просто ликую. Я нашел трех убийц, которых с чистой совестью могу не арестовывать. Правосудие в первый раз может отдохнуть. Прекрасное ощущение. Служение закону, мой друг, — изнурительная работа, сгораешь на работе и физически и морально. Мне нужна, наконец, передышка. Этим наслаждением я обязан вам. Прощайте. Передайте мой сердечный, дружеский привет Ньютону и Эйнштейну, кланяйтесь от меня царю Соломону.

Мебиус. Хорошо, господин инспектор.

Инспектор уходит. Мебиус остается один. Он садится на диван и сжимает голову руками. Из комнаты номер три выходит Ньютон.

Ньютон. Чем нас сегодня кормят?

Мебиус молчит.

(Снимает крышку с суповой миски.) Суп с клецками из печенки. (Осматривает остальные блюда.) Курица на вертеле, филе «кордон-блё». Превосходно! Обычно ужин у нас слишком легкий. И довольно скудный. С тех пор как остальных пациентов перевели в НОВЫЙ корпус. (Наливает себе суп.) Вы не хотите есть?

Мебиус молчит.

Понимаю. После кончины моей сиделки у меня тоже пропал аппетит. (Садится и начинает есть суп с клецками.)

Мебиус поднимается и хочет уйти.

Погодите.

Мебиус. Сэр Исаак?

Ньютон. Мне нужно с вами поговорить.

Мебиус(останавливается). Итак?..

Ньютон(показывает на еду). Может, попробуете суп с печеночными клецками? Удивительно вкусный суп.

Мебиус. Не хочу.

Ньютон. Дорогой Мебиус, за нами теперь больше не будут ухаживать медицинские сестры, нас будут охранять санитары. Здоровенные парни.

Мебиус. Это не имеет значения.

Ньютон. Может быть, для вас, Мебиус. Вы явно хотите провести свою жизнь в сумасшедшем доме. Но для меня это очень важно. Я хочу отсюда выбраться. (Кончает есть суп.) Ну что ж. Попробуем теперь курицу на вертеле. (Кладет себе на тарелку еду.) Появление санитаров вынуждает меня действовать. Сегодня же.

Мебиус. Это ваше дело.

Ньютон. Не совсем. Признаюсь вам, Мебиус: я не сумасшедший.

Мебиус. Конечно, нет, сэр Исаак.

Ньютон. Я не сэр Исаак Ньютон.

Мебиус. Знаю: Альберт Эйнштейн.

Ньютон. Бред! ИI даже не Герберт Георг Бойтлер, как здесь считают. Мое настоящее имя, мой мальчик, Килтон.

Мебиус(с ужасом на него смотрит). Алек Джаспер Килтон?

Ньютон. Совершенно верно.

Мебиус. Основоположник теории соответствий?

Ньютон. Он самый.

Мебиус(подходит к столу). Вы сюда пробрались...

Ньютон. ...изображая сумасшедшего.

Мебиус. ...чтобы за мной шпионить?

Ньютон. Нет, чтобы выяснить, что же, на самом деле, кроется за вашим безумием. Мой безупречный немецкий язык дался мне с чудовищным трудом в лагере нашей разведки.

Мебиус. И когда несчастная сестра Доротея Мозер узнала правду, вы ее...

Ньютон. Да, я ее... Прискорбная необходимость, о которой я не перестаю жалеть.

Мебиус. Понимаю.

Ньютон. Приказ есть приказ.

Мебиус. Само собой разумеется.

Ньютон. Я не мог поступить иначе.

Мебиус. Конечно.

Ньютон. Моя миссия — секретнейшее задание нашей разведки — была под угрозой. Я должен был убить, если хотел избежать подозрений. Сестра Доротея перестала считать меня сумасшедшим, главный врач признавала легко больным, — мне пришлось убийством доказывать свое безумие. Да, эта курица на вертеле необычайно вкусна!

Из комнаты номер два слышится скрипка Эйнштейна.

Мебиус. Эйнштейн снова музицирует.

Ньютон. Гавот Баха.

Мебиус. Его ужин остынет.

Ньютон. Дайте этому сумасшедшему спокойно играть на скрипке.

Мебиус. Это угроза?

Ньютон. Я безмерно вас уважаю. Меня очень огорчит, если я буду вынужден принять крайние меры.

Мебиус. Вам поручено меня увезти?

Ньютон. Если подозрения нашей разведки подтвердятся.

Мебиус. Какие именно?

Ньютон. Вас считают гениальнейшим физиком нашего времени.

Мебиус. Я человек психически больной, Килтон, и ничего больше.

Ньютон. Наша разведка держится другой точки зрения.

Мебиус. А что вы сами обо мне думаете?

Ньютон. Я полагаю, что вы величайший физик всех времен.

Мебиус. А как же ваша разведка напала на мой след?

Ньютон. Благодаря мне. Я случайно прочел вашу диссертацию об основах новой физики. Сначала я счел ее ребячеством. Но потом пелена спала с моих глаз. Я встретился с гениальнейшим творением новейшей физики, я стал наводить справки об авторе... безуспешно. Тогда я поставил в известность нашу разведку, и она напала на след.

Эйнштейн. Вы не были единственным читателем этой диссертации, Килтон. (Незаметно появился из комнаты номер два со своей неизменной скрипкой под мышкой и смычком в руке.) Дело в том, что я тоже не сумасшедший. Разрешите представиться. Я физик и также состою на службе в разведке. Но несколько иной. Меня зовут Иосиф Эйслер.

Мебиус. Автор эффекта Эйслера?

Эйнштейн. Он самый.

Ньютон. Исчезнувший в тысяча девятьсот пятидесятом году?

Эйнштейн. Добровольно.

У Ньютона вдруг оказывается в руках револьвер.

Ньютон. Могу я попросить вас, Эйслер, стать лицом к стене?

Эйнштейн. Ну конечно. (Спокойно, вразвалку подходит к камину, кладет па него скрипку и неожиданно поворачивается с револьвером в руках.) Мой дорогой Килтон, поскольку мы оба, как мне кажется, хорошо владеем оружием, не лучше ли нам обойтись без дуэли, если вы, конечно, не против? Я охотно положу свой браунинг, если вы положите свой кольт...

Ньютон. Договорились.

Эйнштейн. Положим их за каминную решетку, где у вас спрятан коньяк. На случай, если войдут санитары.

Ньютон. Ладно.

Оба кладут револьверы за каминную решетку.

Эйнштейн. Вы спутали нее мне планы. Килтон. Вас-то я считал настоящим сумасшедшим.

Ньютон. Могу вас утешить: я вас тоже.

Эйнштейн. Многое пошло вкривь и вкось. Ну, хотя бы то, что произошло с сестрой Иреной сегодня после обеда. Она стала меня подозревать и тем самым подписала свой смертный приговор. Очень неприятный случай, он глубоко меня огорчает.

Мебиус. Понимаю.

Эйнштейн. Приказ есть приказ.

Мебиус. Само собой разумеется.

Эйнштейн. Я не мог поступить иначе.

Мебиус. Конечно.

Эйнштейн. Моя миссия — секретнейшее поручение моей разведки — была под угрозой... Давайте сядем. Ньютон. Давайте сядем.

Ньютон садится слева от стола, Эйнштейн справа.

Мебиус. Насколько я понимаю, Эйслер, вы также хотите меня вынудить...

Эйнштейн. Помилуйте, Мебиус!

Мебиус. ...уговорить отправиться в вашу страну.

Эйнштейн. Мы тоже считаем вас величайшим физиком мира. Но в данный момент меня интересует ужин. Ведь это воистину прощальный ужин. (Наливает себе суп.) У вас по-прежнему нет аппетита. Мебиус?

Мебнус. Внезапно появился. Теперь, когда вы все знаете. (Садится между ними за стол и наливает себе суп.)

Ньютон. Бургундского, Мебиус?

Мебиус. Налейте, пожалуйста.

Ньютон(наливает вино). А я, пожалуй, примусь за «кордон-блё».

Мебиус. Не стесняйтесь.

Ньютон. Приятного аппетита.

Эйнштейн. Приятного аппетита.

Мебиус. Приятного аппетита.

Они едят. Справа входят трое санитаров. Старший санитар с блокнотом.

Старший санитар. Пациент Пейтлер!

Ньютон. Здесь.

Старший санитар. Пациент Эрнестн!

Эйнштейн. Здесь.

Старший санитар. Пациент Мебиус.

Мебиус. Здесь.

Старший санитар. Старшин санитар Сиверс, санитар Мурильо, санитар Макартур. (Захлопывает блокнот и прячет его в карман.) По указанию начальства должны быть приняты кое-какие меры предосторожности. Мурильо, спустите решетки.

Мурильо опускает на окне решетку. Гостиная сразу начинает напоминать тюрьму.

Макартур, заприте ее.

Макартур запирает решетку.

Есть ли у вас, господа, какие нибудь пожелания на ночь? Пациент Бейтлер?

Ньютон. Нет.

Старший санитар. Пациент Эрнести?

Эйнштейн. Нет.

Старший санитар. Пациент Мебиус?

Мебиус. Нет.

Старший санитар. Всего хорошего, господа. Разрешите нам удалиться. Спокойной ночи.

Трое санитаров уходят. Тишина.

Эйнштейн. Скоты!

Ньютон. В парке сторожат другие силачи. Я давно их заметил из окна своей комнаты.

Эйнштейн(поднимается и осматривает решетку). Крепкая. Со специальным запором.

Ньютон(идет к двери своей комнаты, открывает ее и заглядывает туда). На моем окне также появилась решетка. Как по волшебству. (Открывает остальные двери.) И у Эйслера. И у Мебиуса. (Идет к правой двери.) Заперта. Они с Эйнштейном снова садятся.

Эйнштейн. Пойманы.

Ньютон. Логично. После того что произошло с нашими сиделками...

Эйнштейн. Теперь мы выйдем из сумасшедшего дома только, если будем действовать единодушно.

Мебиус. Я вовсе но хочу отсюда бежать.

Эйнштейн. Мебиус...

Мебиус. Я не вижу для этого никаких оснований. Напротив, я доволен своей судьбой.

Молчание.

Ньютон. Зато я ею не доволен, а это имеет немалое значение, но правда ли? Вы — гений и потому не принадлежите себе. Вы проникли в новые области физики. Однако наука не находится у вас на откупе. Ваш долг открыть двери в нее и для нас, простых ученых. Едемте со мной, и через год мы напялим на вас фрак, доставим в Стокгольм, и вы получите Нобелевскую премию.

Мебиус. Ваша разведка на редкость бескорыстна.

Ньютон. Признаю, Мебиус, ее больше всего поразило то, что вы как будто бы разрешили проблему всемирного тяготения.

Мебиус. Безусловно.

Тишина.

Эйнштейн. И вы говорите об этом с таким спокойствием?

Мебиус. А как, по-вашему, я это должен сказать?

Эйнштейн. Моя разведка предполагает, что вы создали единую теорию элементарных частиц...

Мебиус. И ваша разведка может но волноваться. Единая теория поля теперь разработана.

Ньютон(вытирает салфеткой пот со лба). Но это значит, что выведена формула вселенной!

Эйнштейн. Смешно. Орды исследователей, высокооплачиваемых физиков в гигантских государственных лабораториях теряют годы и годы, чтобы двинуть вперед физику, а вы добились этого походя, за письменным столом сумасшедшего дома. (Вытирает салфеткой пот со лба.)

Ньютон. А система всех возможных открытий, Мебиус?

Мебиус. Да, она существует. Я взялся за этот вопрос из любопытства, меня заинтересовали практические выводы из моих теоретических работ. К чему изображать невинность? Все наши идеи имеют свои последствия. Мой долг был исследовать все практические последствия разработанных мной теории поля и учения о всемирном тяготении. Результат получился поразительный. Новые, невиданные доселе энергии будут освобождены, и возникнет такая техника, которая превзойдет любую фантазию, если, конечно, мои открытия попадут в руки людей. .

Эйнштейн. Этого вам вряд ли удастся избежать.

Ньютон. Вопрос лишь в том, кому это раньше достанется.

Мебиус(смеется). Вы хотели бы осчастливить вашу разведку, Килтон, и генеральный штаб, который за ней стоит?

Ньютон. Почему бы и нет? Любой генеральный штаб, который сможет вернуть гениального физика всех времен в семью ученых, — это святое учреждение. Речь идет о свободе нашей науки и ни о чем другом. Мне все равно, кто обеспечивает нам эту свободу. Я буду служить любому государству, если государство оставит меня в покое. Я знаю, сегодня много говорят об ответственности физиков, и тут вдруг нас обуревает страх, и мы становимся моралистами. Какая чепуха! Мы должны открывать новые области, вот и вся наша задача. А как человечество пойдет по тем путям, которые мы ему откроем, это дело не наше с вами, а человечества.

Эйнштейн. Допустим, что вы правы. Наше дело — открывать новое. Так думаю и я. Но мы не можем сложить с себя всякую ответственность. Мы даем людям в руки могучую силу. Это дает нам право ставить условия. Мы должны стать политиками силы, потому что мы — физики. Мы должны сами решить, на кого будет работать наша наука, и я для себя это решил. Вы жалкий эстет, Килтон. Почему бы вам не прийти к нам, если вам нужна всего лишь только свобода науки? Мы давно уже не позволяем себе опекать физиков. Нам тоже нужны только результаты их деятельности. И наше государство вынуждено хватать куски из рук науки.

Ньютон. Оба наших государства, Эйслер, должны сейчас хватать куски из рук Мебиуса.

Эйнштейн. Наоборот. Он должен будет нам служить. Мы оба держим его за горло.

Ньютон. Да ну? Скорее, мы с вами держим друг друга за горло. Ведь наши разведки, увы, пришли к одной и той же догадке. Но будем себя обманывать, давайте лучше обдумаем то немыслимое положение, в которое мы из-за этого попали. Если Мебиус пойдет с вами, я не смогу вам ничем помешать, поскольку вы но допустите, чтобы вам мешали. Но вы будете беспомощны, если Мебиус примет решение в мою пользу. Он может выбирать, а не мы.

Эйнштейн(торжественно встает). Возьмем в руки оружие.

Ньютон(тоже встает). Давайте драться. (Достает из-за каминной решетки револьверы и подает один из них Эйнштейну.)

Эйнштейн. Жаль, что дело у нас должно решиться кровью. Но мы вынуждены стрелять друг в друга и в сторожей, а если понадобится, то и в Мебиуса. Хотя он и самый ценный человек на земле, но рукописи его еще ценнее, чем он сам.

Мебиус. Мои рукописи? Я их сжег.

Мертвая тишина.

Эйнштейн. Сжег?

Мебиус(смущенно). Заблаговременно. Еще до того, как вернулась полиция. Чтобы не попасть впросак.

Эйнштейна от отчаяния охватывает безудержный смех.

Эйнштейн. Сжег?

Ньютон(в ярости кричит). Вы сожгли результаты пятнадцатилетнего труда!

Эйнштейн. От этого можно сойти с ума.

Ньютон. Официально мы уже сошли с ума.

Они прячут свои револьверы и, подавленные, садятся на диван.

Эйнштейн. Теперь, Мебнус, мы окончательно в ваших руках.

Ньютон. И для этого я задушил сиделку н изучил немецкий язык!

Эйнштейн. А я учился играть на скрипке! Какая мука для человека, которому медведь наступил на ухо.

Мебиус. Ну как, будем ужинать дальше?

Ньютон. У меня пропал аппетит.

Эйнштейн. Жалко оставлять «кордон-блё».

Мебиус(встает). Мы трое — физики. Решение, которое мы должны принять, — это решение физиков. Подойдем к делу научно. Мы не можем руководствоваться мнениями, мы должны подчиняться логике. Попытаемся найти разумный выход. Мы не имеем права на ошибку в наших рассуждениях, потому что эта ошибка может привести к мировой катастрофе. Отправная точка ясна. У нас у всех одна общая цель, но у каждого своя тактика. Цель наша — развитие физики. Вы хотите сохранить науку свободной, Килтон, и отрицаете ее ответственность. Напротив, вы, Эйслер, во имя политики силы обязываете физику нести ответственность перед определенным государством. А как это будет выглядеть на деле? Если вы хотите, чтобы я принял решение, то я требую, чтобы вы мне это разъяснили.

Ньютон. Группа крупнейших физиков вас ждет. Условия и вознаграждение — идеальные, правда, места там убийственные, но есть превосходные установки искусственного климата.

Мебиус. Эти физики свободны в своих действиях?

Ньютон. Ах, дорогой Мебиус, эти физики согласились разрабатывать научные проблемы, имеющие решающее значение для обороны страны. Отсюда вы можете сделать вывод...

Мебиус. Значит, они не свободны. (Поворачивается к Эйнштейну.) Иосиф Эйслер! Вы утверждаете политику силы. Для этого надо обладать силой. Она у вас есть?

Эйнштейн. Вы меня не поняли, Мебиус. Моя политика силы нмепно в том и состоит, что я отказываюсь от своей власти в пользу какой-нибудь одной организации.

Мебиус. Можете ли вы направлять эту организацию так, как вам подсказывает ваше чувство ответственности, или есть опасность, что эта организация будет управлять вами по своей воле?

Эйнштейн. Мебиус. Это же смехотворно. Я могу надеяться, что организация прислушается к моим советам, но не более того. Если у человека нет такой надежды, у него не может быть никаких политических убеждений.

Мебиус. Но ваши физики по крайней мере свободны?

Эйнштейн. Для обороны страны...

Мебиус. Поразительно! Каждый из вас восхваляет свою теорию, но практически вы предлагаете мне одно и то же: тюрьму. Но тогда уж я предпочитаю сумасшедший дом. Здесь я по крайней мере уверен, что не стану игрушкой в руках политических проходимцев.

Эйнштейн. На известный риск надо, конечно, идти.

Мебиус. Бывает такой риск, на который человек не имеет права идти: например — гибель человечества. Мы знаем, что делает мир с тем оружием, которое уже создано, а вот что он сделает с оружием, которое станет возможным благодаря моему открытию, нетрудно себе представить. Этой мысли я подчинил свою жизнь. Я был беден. У меня была жена и трое детей. В университете передо мной маячила слава, промышленность сулила мне деньги. И то и другое было слишком опасно. Если бы я опубликовал свои работы, я опрокинул бы нашу науку и разрушил основу всей экономики. Такая ответственность заставила меня выбрать другой путь. Я отказался от академической карьеры, послал ко всем чертям промышленность и бросил семью на произвол судьбы. Я надел на себя шутовской колпак. Я объявил, что мне является царь Соломон, и меня заперли в сумасшедший дом.

Ньютон. Но это же не выход!

Мебиус. Рассудок толкнул меня на этот шаг. Мы в нашей науке подошли к последней грани познания. Мы знаем отдельные, точно сформулированные законы, некоторые основные соотношения между непостижимыми явлениями, и это все. Все остальное остается непостижимой тайной. Мы дошли до конца нашего пути. Но человечество от нас отстало. Мы вырвались вперед, и никто не следует за нами. Вокруг нас пустота. Наша наука стала страшна, наши исследования опасны, наши открытия смертоносны. У физиков есть только одна возможность: капитулировать перед действительностью. Мы ей не по плечу. Она из-за нас погибнет. Мы должны отречься от наших знании, и я от них отрекся. И для вас тоже нет другого выхода.

Эйнштейн. Что вы хотите этим сказать?

Мебиус. Вы должны остаться вместе со мной в сумасшедшем доме.

Ньютон. Мы?

Мебиус. Вы оба.

Молчание.

Ньютон. Мебиус, не можете же вы требовать, чтобы мы навсегда...

Мебиус. У вас есть секретные радиопередатчики?

Эйнштейн. Ну и что?

Мебиус. Сообщите вашим хозяевам, что вы ошиблись и я действительно сумасшедший.

Эйнштейн. Тогда мы будем сидеть здесь всю жизнь. Провалившиеся шпионы нужны как прошлогодний снег.

Мебиус. Но это единственный шанс сохранить мое открытие в тайне. Только в сумасшедшем доме мы еще свободны. Только в сумасшедшем доме мы еще можем спокойно думать. Там, в свободном мире, наши идеи — это разрушительная сила.

Ньютон. Но мы, в конце концов, не сумасшедшие.

Мебиус. Да, но мы убийцы.

Оба озадаченно смотрят на Мебиуса.

Ньютон. Я протестую!

Эйнштейн. Этого, Мебиус, вы не должны были говорить.

Мебиус. Тот, кто убивает, — убийца, а мы убивали. У каждого из нас были свои задачи, которые привели его в сумасшедший дом, каждый из нас убил свою сиделку для определенной цели. Вы, чтобы они не повредили вашей секретной миссии, я, потому что сестра Моника в меня поверила. Она считала меня непризнанным гением. Она не понимала, что сегодня долг гения оставаться непризнанным. Убивать — это ужасно. Я убил, чтобы не допустить еще более страшных убийств. Но вот появились вы. Я не могу вас уничтожить, но. может, я могу вас переубедить? Неужели мы убивали зря? Либо это были жертвы, либо преступление? Либо мы останемся в сумасшедшем доме, либо мир станет сумасшедшим домом. Либо мы вычеркнем себя из памяти человечества, либо человечество исчезнет с лица земли.

Молчание.

Ньютон. Мебиус!

Мебиус. Что, Килтон?

Ньютон. Этот сумасшедший дом... Эти ужасные санитары... Эта горбатая врачиха...

Мебиус. Ну что?

Эйнштейн. Нас заперли, как диких зверей.

Мебиус. Мы и есть дикие звери. Нас нельзя пустить к людям.

Молчание.

Ньютон. Неужели нет другого выхода?

Мебиус. Никакого.

Молчание.

Эйнштейн. Иоган Вильгельм Мебиус! Я человек порядочный. Я остаюсь.

Молчание.

Ньютон. Я тоже остаюсь. Навсегда.

Молчание.

Мебиус. Благодарю вас. Благодарю вас за то, что вы дали вселенной хоть маленькую надежду на спасение. (Поднимает бокал.) За наших сиделок!

Все торжественно встают.

Ньютон. Я пью за Доротею Мозер.

Двое других. За сестру Доротею!

Ньютон. Доротея! Я должен был принести тебя в жертву. Я заплатил твоей смертью за твою любовь. Я хочу быть достойным тебя.

Эйнштейн. Я пью за Ирену Штрауб.

Двое других. За сестру Ирену!

Эйнштейн. Ирена! Я должен был принести тебя в жертву. В твою честь и во имя твоей верности мне я хочу поступить разумно.

Мебиус. Я пью за Монику Штеттлер.

Двое других. За сестру Монику!

Мебиус. Моника! Я должен был принести тебя в жертву. Но пусть твоя любовь освятит союз, который заключили три физика. Дай нам силу честно хранить тайны нашей науки, прикрывшись шутовским колпаком.

Пьют, ставят бокалы па стол.

Ньютон. Превратимся же вновь в сумасшедших. Станем опять Ньютонами.

Эйнштейн. Будем вновь играть на скрипке Бетховена или Крейслера.

Мебиус. Пусть снова является царь Соломон.

Ньютон. Будем сумасшедшими, но мудрыми.

Эйнштейн. Узниками, но свободными.

Мебиус. Физиками, но безвинными.

Все трое кивают друг другу и расходятся по своим комнатам. Гостиная пуста. Справа входят Макартур и Мурильо. Они в черной форме, в фуражках и с револьверами. Макартур увозит столик с остатками ужина направо. Мурилъо ставит круглый стол к правому окну, а на него взгромождает перевернутые стулья, как во время уборки ресторана. Затем Мурильо тоже уходит направо. Гостиная снова пуста. Тогда справа входит фрейлейн доктор Матильда фон Цанд, как всегда, в белом врачебном халате, со стетоскопом, торчащим из кармана. Она оглядывается по сторонам. Входит Сиверс в черной форме.

Старший санитар. Начальница.

Доктор. Сиверс, внесите картину.

Макартур и Мурильо вносят большой портрет генерала в тяжелой золоченой раме. Сивере снимает старый портрет и вешает новый.

Доктор. Генерал Леонид фон Цанд здесь гораздо уместнее, чем в женском корпусе. Он еще прекрасно выглядит, этот старый вояка, несмотря на базедову болезнь. Он любил героическую смерть, и сейчас нечто подобное произошло в этом доме. (Рассматривает портрет своего отца.) Зато тайный советник переедет на женскую половину, к миллионершам. Поставьте его пока в коридор.

Макартур и Мурильо выносят портрет направо.

А генеральный директор Фрейбен со своими героями прибыл?

Старший санитар. Они вас ждут в зеленой гостиной. Прикажете подать икру и шампанское?

Доктор. Эти господа пришли сюда не пировать, а работать. (Садится на диван.) Сиверс, приведите Мебиуса.

Старший санитар. Слушаю, начальница. (Идет к комнате номер один и открывает дверь.) Мебиус, а ну-ка, выходите.

Появляется Мебиус. У него просветленное лицо.

Мебиус. Какая полная благоговения ночь! Темно-синяя, тихая. Ночь могущественного царя. Его бледная тень отделилась от стены. Его глаза светят во тьме.

Молчание.

Доктор. Мебиус, прокурор установил здесь новые порядки. Теперь я могу разговаривать с вами только в присутствии санитаров.

Мебиус. Понимаю, фрейлейн доктор.

Доктор. Все, что я сейчас скажу, относится и к вашим коллегам.

Входят Макартур и Мурильо.

Доктор. Макартур и Мурильо, приведите двух других пациентов.

Макартур и Мурильо(открывают двери комнат номер два и три). Выходите!

Ньютон и Эйнштейн входят. У них тоже просветленные лица.

Ньютон. Ночь полная тайн. Беспредельная, величественная ночь. Сквозь решетку моего окна мерцают Юпитер и Сатурн, они открывают мне законы мироздания.

Эйнштейн. Благодатная ночь, она дарит нам отраду и мир. Смолкли загадки бытия, никто не задает вопросов. Я хочу играть на скрипке до конца своих дней.

Доктор. Алек Джаспер Килтон и Иосиф Эйслер, я хочу с вами поговорить.

Оба с изумлением на нее смотрят.

Ньютон. Вы... знаете?

Оба выхватывают револьверы, но Мурильо и Макартур их обезоруживают.

Доктор. Ваш разговор, господа, был подслушан: вы уже у меня давно на подозрении. Макартур и Мурильо, принесите радиопередатчики Килтона и Эйслера.

Старший санитар. Все трое — руки на затылок.

Мебиус, Эйнштейн и Ньютон кладут руки на затылок. Макартур и Мурильо входят в комнаты два и три.

Ньютон. Забавно! (Зловеще смеется.)

Эйнштейн. Не понимаю...

Ньютон. Смешно! (Снова смеется, потом замолкает.)

Макартур и Мурильо возвращаются с радиопередатчиками.

Старший санитар. Руки опустить.

Физики подчиняются. Молчание.

Доктор. Прожектора, Сиверc.

Старший санитар. О'кей, начальница. (Поднимает руку.)

Прожектора из сада освещают физиков ослепительным светом. Сиверc гасит свет в гостиной.

Доктор. Вилла оцеплена сторожами. Всякая попытка к бегству бессмысленна. (Санитарам.) Убирайтесь, вы, трое.

Санитары уходят, унося оружие и радиопередатчики. Молчание.

Только вы одни будете знать мою тайну. Вы одни на всем свете. Ведь теперь все равно — знаете вы ее или нет.

Молчание.

(Торжественно.) Царь Соломон в золотых одеждах являлся и мне.

Трое физиков с недоумением на нее смотрят.

Мебиус. Царь Соломон?

Доктор. Да, все эти годы.

Ньютон тихо смеется.

(Твердо.) Впервые он появился в моем кабинете. Летним вечером. В парке еще светило солнце, стучал дятел, как вдруг прилетел царь в золотых одеждах. Как архангел.

Эйнштейн. Она сошла с ума!

Доктор. Его взгляд остановился на мне. Рот его приоткрылся. Он заговорил со своей служан<

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒