Ириска и Николай 3 страница

- Родная, я благодарен тебе за откровенность. Это правильное решение - твой рассказ. Ты просто помни… Чтобы я мог вас защитить, я должен знать все!

Таня удобнее устроилась на моих руках.

- Меня несколько лет терзает одна мысль…

- Какая?

- Ты столько для меня сделал, делаешь для нас всех каждый день. А я? Я так и не смогла тебя отблагодарить, я тебя не заслуживаю!

Я быстро перекатился, нависнув над женой, кровожадно улыбнулся и провозгласил:

- Тогда, я потребую платы, прямо сейчас!

Иногда это срабатывало, Таня отвлекалась на мои шутки и забывала о проблемах. Хотя бы на время.

У жены была очень мягкая, чувствительная кожа, особенно на шее и груди. Запах ее тела меня возбуждал, а тихие стоны будили что-то глубокое, неосознаваемое. Потребность в любимой женщине вспыхнула в моем теле. Таня поймала мои губы, начала целовать. Потребность была обоюдной.

***

Было уже восемь часов вечера, Ириска до сих пор не вернулась домой. Таня заснула после секса, мне не хотелось ее будить. Жене необходим отдых. Темку домой привела бабушка его друга – они иногда сидели у него дома после школы, играли в стрелялки. А Ириски все еще нет…

Не представляю, как можно жить под одной крышей после вот такого скандала, который у нас с Таней сегодня произошел. Я еще раз порадовался тому, что мы помирились. Она сговорчивый человек, не конфликтный, понимающий. Мне очень это нравилось. Я считал, что именно это и есть проявление женственности, мягкости, чувственности. Но это все потом, а сейчас… Сейчас я ждал свою дочь.

На телефон пришла смс: «Папа, я с Костей. Задержусь до десяти. Не ругайся, пожалуйста, что так поздно. Нам с ним нужно поговорить. Приеду на такси. Костя проводит. Люблю! Целую!».

Вот так просто, «не ругайся, пожалуйста». Знал, что даже если начну – не смогу продолжить. В очередной раз все закончится моим обещанием сводить ее на какую-нибудь премьеру или вывезти всю семью куда-нибудь отдыхать на выходные. Вот как, как у нее получается мне зубы «заговаривать»? Никто больше так не может, даже Таня.

«Я с Костей». Почему-то сегодня мне это было слышать особенно неприятно. Да, моя девочка выросла, даже не успел понять, когда именно… Время пролетело незаметно. Казалось бы, совсем недавно любопытная светловолосая головка следовала за мной, как хвостик, и вот… «Нам с ним нужно поговорить» … Ириска стала взрослой, самостоятельной, умной. Понимаю, что не могу вмешиваться в ее отношения с парнем. Пообещать Косте все круги ада за то, что он мою девочку обидит – это одно, а специально лезть… Нет, не имею на это права, как бы сильно ни хотелось. Я могу лишь поддержать ее. В детстве у нее никогда не было от меня секретов. Мальчики, которые ей нравятся, чем болеет кошка подруги, какой мультик самый любимый, что она хочет на день рождения – я знал все! Сбитые коленки, порезанные пальцы, многочисленные ушибы – это все было по моей части. Ириска всегда видела во мне того, кто защитит, спрячет от всего мира. Мне до безумия это нравилось и, чего уж греха таить, значительно повышало самооценку. Я гордился тем, что нашел «подход» к этому чуду, отыскал ключик от маленького сердечка.

С возрастом многое начало меняться. Было очень интересно наблюдать за тем, как она взрослеет, из девочки превращается в девушку. Первые настоящие подруги, первые секреты, первые мальчики, о которых моя девочка молчала, и лишь тяжело вздыхала, глядя на общеклассную фотографию. А год назад появился Костя, первое серьезное увлечение. Серьезное настолько, что я еле сдержался, застав их целующимися в подъезде… Молодежь в упор никого не замечала, поглощенная первыми вспышками страсти и сильных новых чувств. То, что для меня было обыденностью, повседневностью, для моей Ириски было открытием, новым рубежом, важной вехой в жизни девочки – девушки. Первое, новое, чистое, светлое… Я готов на все, чтобы Ириска была счастлива, чтобы ей никогда не пришлось пережить то, что пережила Таня.

А Костя... По большому счету, зря я его недолюбливал. Серьезный парень, да и намерения у него тоже серьезные для его возраста. Когда дочь привела его познакомиться с семьей – кстати, его инициатива, я просто впал в ступор. Привык считать ее кнопкой, а тут целый «мой парень», «мы решили встречаться» … Устроил я тогда ему допрос с пристрастием, не каждый мужик выдерживал мой коронный взгляд, родом еще из армии. Но парень держался, я его невольно зауважал. Конечно, о настоящей любви речи не шло, но влюбленность была. Сильная, юношеская, пылкая. Я понимал, что она все равно, рано или поздно, начнет с кем-нибудь встречаться. И Костя для роли «первого» подходил неплохо. Совсем неплохо…

Всклокоченная темноволосая головка появилась в кухне.

- Тем, ты чего не спишь?

- Пить хочу.

Я налил ребенку молока.

- Пап, сказку почитаешь?

- Сын, какая сказка, ты уже в школе учишься!

- Ну, паааааап….

Вот еще один...

- Пойдем, – сказал со вздохом.

Сын лег в кровать. Долго не могли выбрать сказку, когда Артем наконец-то сделал свой выбор, я ушел искать книгу. Вернувшись назад, застал ребенка сладко спящим.

Я снова вздохнул, теперь уже от разочарования. Рядом с Темкой время пролетело бы гораздо быстрее. Но, не будить же сына из-за того, что папе скучно! Вернулся в кухню, поставил на огонь чайник.

Без десяти десять в замочной скважине повернулся ключ. Ириска пришла. Я вышел в прихожую, встретить дочь. Было видно, что она плакала, но пыталась это от меня скрыть.

- Чай будешь?

Ириска благодарно кивнула и пошла в ванную - умываться и переодеваться.

На кухне она появилась в пижаме с мультяшными героями «Русалочки» - любимого мультика в детстве. Ее гардероб за последний год очень сильно изменился, короткие юбки, довольно открытые платья, каблуки… Но при этом ее страсть к детским пижамам с любимыми персонажами сохранилась. Тапки – мики-маус, халат с феями… Такая мягкая, открытая, уютная, родная! Даже львенок – один из первых моих подарков до сих пор охраняет постель хозяйки. Столько разных граней в одном маленьком юном человечке! Я привык к другому – все четко, ясно, просто.

- Осторожно, горячо.

Поставил перед ней чашку, добавил кусочек сахара и каплю молока.

Мы пили в молчании. Ее взгляд, устремленный в никуда, меня напрягал. Хрупкое молчание, комфортное для нас обоих, наоборот, сближало. Я взял ее хрупкую маленькую ладошку и прижал к своей щеке.

- Все будет хорошо. Веришь?

Ириска усмехнулась, а потом из глаз полились слезы. Крупные, редкие, тяжелые. Я смотрел, как прозрачные хрустальные капли стекают по щекам, подбородку, падают на розовый хлопок пижамы и растекаются мокрыми пятнышками. Не мог понять, что же случилось, как помочь, почему ей так больно. Хотел прижать к себе, но почему-то не сделал этого.

- Ириска…

Она сама забралась ко мне на колени и крепко прижалась. Скоро и моя футболка стала мокрой от слез. Я гладил ее по мягким длинным волосам своей шершавой широкой ладонью, шептал всякие глупости, обещал всегда быть рядом. Постепенно потоп прекратился, моя девочка затихла.

- Рассказывай! – велел я. Дело действительно серьезное, для нее серьезное, раз дочь так реагирует. Я обязан знать, что происходит.

- Костя уезжает через три дня.

Я почему-то облегченно выдохнул, будто бы внутри пружина ослабла. Ириска пошевелилась, устраиваясь поудобнее, подтягивая замерзшие ступни выше. Внезапно я совершенно по-новому ощутил ее тело, доверчиво прижатое ко мне, ласковое тепло, которое меня просто парализовало, легкое частое дыхание, еще не восстановившееся после слез. Внутри что-то екнуло и оборвалось…

Глава 4

Ириска

Два дня после встречи с «бабушкой» я носа из дома не показывала. В школу нас отвозил папа, а домой привозил дядя Сережа, его зам. Когда мы с девчонками сели в такси, то у меня перед глазами все плыло, в ушах стояли слова Колесова: «Где бы вы ни были, я вас все равно найду!». Подружки пытались меня отвлечь, разговорить, но получалось это у них очень плохо. Водитель несколько раз спросил меня, куда ехать. Я не ответила, не могла сосредоточиться и понять, что от меня хочет этот грузный и недовольный дядька. Оля назвала мой домашний адрес. Увидев знакомый подъезд, поняла, что хочу к отчиму. Только рядом с ним почувствую себя в безопасности.

- Нам не сюда.

Офис отца находился на другом конце города, водитель явно не хотел нас везти дальше, и я сунула ему в ладонь пятисотенную купюру.

Девчонки доехали со мной до офиса, пообещав написать смс, как доберутся до дома.

- Спасибо! – поблагодарила я их. Они дружно кивнули, завели меня в здание, и пошли к выходу. А я поторопилась подняться на второй этаж. Охранник меня даже не затормозил, мы были давно знакомы. Пробежав мимо Инны, папиной секретарши, вломилась в его кабинет. Он уже собирался уходить, я до безумия обрадовалась, что успела. Бросилась к нему на шею, как в детстве, когда сдирала коленки, или со мной приключалась еще какая-нибудь беда, выдуманная или настоящая. Папа обнял меня, прижал к себе крепко–крепко, как мне хотелось. И тут я дала волю своему страху, рвущимся наружу слезам. Меня трясло, а он сел на диван, усадил меня к себе на колени. Свернувшись клубочком, наконец-то почувствовала себя абсолютно защищенной. Рядом с ним мне ничего не грозит, но проблема была в том, что папочка не мог находиться рядом со мной круглосуточно.

Когда начала свой рассказ, слова из меня потекли сами. Я практически не отдавала себе отчет в том, что говорю, просто выплескивала свой страх, все свои переживания. Папа гладил меня по голове. Его запах, знакомый с детства, родной, близкий, меня успокаивал. А тепло большого тела согревало, позволяло оттаять, вынырнуть из накатившего кошмара. Немного поерзав на коленях, забралась повыше и устроилась удобнее, уткнулась носом в ямочку между плечом и шеей – с детства люблю так делать. Его щетина щекотала мне лоб, это было приятно. Мама всегда ругалась на отца, когда он не брился по утрам, а мне наоборот – нравилось. В такие моменты папа специально принимался меня щекотать подбородком по рукам, спине, плечам… Я хохотала и понарошку пыталась вырваться. Может быть, сейчас именно счастливые воспоминания вливали в меня по капле уверенность и надежду.

Снова вспомнились глаза Арины Юрьевны, матери Колесова. Опять к горлу подкатил болезненный ком. Я казалась себе глупой, наивной, трусливой, но не могла по-другому реагировать на появление в моей жизни самого страшного кошмара.

- Глупо, да? – сама не поняла, что задала терзавший меня вопрос вслух.

- Что глупо? – папа растерялся.

- Я так испугалась. Она же мне ничего не сделала, а я уже запаниковала. Так страшно стало, как в детстве. Привычка, наверное, бояться…

Я еще теснее прижалась к нему, и в ответ ощутила мягкие ласковые объятия. Мои предположения оказались верными. Именно из-за Колесова они всю неделю ходили наряженные, а сегодня этот подонок снова угрожал маме. Бедная! Как же ей сейчас плохо! Я тогда ребенком была, мало что из увиденного понимала… Но если на меня накатывает такой ужас при воспоминании о биологическом отце, то каково приходится маме? Вспомнились несколько малозаметных шрамов, которые всегда были спрятаны у нее под одеждой…

- Как она? – спросила папу, встречаясь с ним взглядом. И провалилась в глубокую насыщенную зелень его глаз, очень напоминающую болотный мох, который видела в детстве, когда была в гостях у бабушки. Я испугалась собственных чувств, тут же нахлынувших на меня. Мое сердце заколотилось с бешеной скоростью, в горле пересохло. И чем дольше смотрела в эти удивительные глаза, тем все больше и глубже тонула в их невероятной зелени… Мне вдруг стало страшно. Голова опустилась на прежнее место, и под равномерные сильные удары его сердца постепенно получилось успокоиться. Я никогда раньше так не воспринимала своего отчима. Отчима? Раньше он для меня был папочкой, родным, любимым, самым лучшим, но сейчас… Сейчас я почему-то была очень рада, что между нами не существует кровного родства.

Мои размышления были прерваны его откровением.

- Так хочется ему сейчас рожу разукрасить… И руки повыдергивать, чтобы больше не мог ни тебя, ни маму обидеть. И еще кое-что за то, что Таня от него натерпелась…

Я понимала его, мне тоже хотелось придушить Колесова, собственными руками, чтобы он больше никогда и никого не смог обидеть. Перед глазами снова встала та же картинка, что и в такси. Мне годика три… Конечно, маленькая девочка, которой я была в тот момент, мало что поняла, и лишь спустя годы стало ясно, чему стала свидетелем. Он был пьян, зашел в комнату, где мы находились, начал бить маму. Она начала сопротивляться, тогда Колесов пригрозил, что побьет меня. И мамочка сдалась, безвольной куклой повисла на его руках. Я стояла и смотрела, как мой биологический отец причиняет боль самому дорогому для меня человеку. До сих пор не могу осознать масштабы происходившего тогда, но даже от смутной картины становится тошно.

Заскользив пальцем по его щетине, спустилась на горло, раньше в детстве часто так делала. Отчим почему-то напрягся.

- Я его тогда пальцем не тронул, боялся, что не остановлюсь. Посадят – вы снова без защиты останетесь.

После этих слов мое сердце пропустило удар. Я не представляю свою жизнь без него, без родного дома, где меня любят и ждут, без маминой улыбки, без смешной сонной мордашки брата по утрам. Моя семья для меня – это мой мир, самое ценное, что у меня есть!

Позвонила мама, мы быстро собрались и поехали домой. Она обняла меня и долго не отпускала от себя, действительно сильно переживала и расстраивалась. А я благодарила кого-то… Сама не понимаю, кого… За то, что она рядом, за то, что с ней все хорошо…

Артемка утащил нас смотреть мультик. Мы постепенно расслабились, и даже немного посмеялись над приключениями забавных зверюшек. Потом включили следующую часть. Я досматривала ее, положив голову маме на колени. Так, под красивую мелодию титров и нежные прикосновения родных рук, незаметно уснула. День был слишком тяжелым. Сквозь дрему услышала, как папа отнес Темку в его кровать, потом разбудил маму и отвел в комнату. Какой-то частью не задремавшего сознания я ждала, что он и меня унесет в мою спальню. Но, папа лишь постоял рядом несколько мгновений, укрыл пледом и ушел…

Стон разочарования потревожил сумрак гостиной. Меня снедала нужда в его большом, сильном, родном теле. Желание быть рядом, быть под его защитой, укрыться одеялом из нежности, заботы, любви, ласки просто зашкаливало. Во сне эти мысли и стремления казались правильными, настоящими, естественными. Здесь, на грани между сном и явью, не существовало норм приличия, многие невозможные вещи оказались допустимыми и возможными. Я все глубже и глубже проваливалась сквозь чувственную завесу. Жажда чего-то непонятного, но очень желанного и необходимого в это мгновение накрыла меня, смывая мою личность неконтролируемой силой, дикой первозданной потребностью… в ком? Уже невозможно было вспомнить.

Нежные, большие, чуть шершавые ладони легли на мою грудь, отчего внизу живота до предела сжалась спираль желания, кровь с бешеной скоростью заструилась по телу. Мне было жарко, плед стал мешать. А Он принялся целовать мою шею, иногда поднимаясь до ушной раковины, а затем опускаясь вниз, до ложбинки груди. Я выгнулась дугой, стремясь побыстрее закончить эту пытку, и в то же время желая, чтобы она длилась до бесконечности. Его тело прижалось ко мне, я растворялась в Нем, Его тепло проникало мне под кожу, ближе, глубже… Его движения замедлялись, а желание внутри меня все нарастало и нарастало. Мне хотелось немедленно… Что? Я не знала, но была уверена, что это мне необходимо, жизненно важно. Он был мне нужен, до боли, до сдавленного крика.

Пытка продолжалась до самого утра. Я не выспалась, проснулась злой и раздраженной. Родители списали мое плохое настроение на события прошедшего дня, разубеждать их в этом не стала.

Школа встретила меня звонким гомоном, привычным и неизменным на протяжении десяти лет. Костя ждал в фойе, болтая с охранниками. Он вчера написал несколько смс, но я не ответила – увидела их только утром.

- Прости, – даже не поздоровавшись, перешла сразу к делу.

- Все в порядке. Мне Оля звонила. Все рассказала.

Взявшись за руки, мы пошли проверять расписание. Странно, но дикие мысли об отчиме, преследовавшие меня все утро, рядом с Костей растаяли. Я сумела сосредоточиться на важных для меня вещах. Глядя в серые, чуть темнее моих, глаза Кости, спросила себя: что за нелепица влезла мне в голову? Мой папа – это папа. Конечно, я взрослею, и начинаю по-другому оценивать мужчин вокруг себя, это нормально… Но папа! Хотя… Маме очень с ним повезло. Теперь я это отчетливо понимаю.

Все перемены проводила рядом с Костей. Мы болтали о разных пустяках, смеялись, вспоминали забавные случаи. Но ощущение надвигающейся разлуки давило, как бетонная плита.

- Когда ты уезжаешь?

- Пока не знаю. Скоро.

Так, в подвешенном состоянии, и ожидали новостей от Костиного отца.

После уроков Костя пригласил меня к себе, но я отказалась и поехала домой вместе с дядей Сережей. Страшно было высовывать из дома даже кончик носа. Он все понял. То же самое повторилось и на следующий день. За время моего добровольного заточения я выучила уроки на неделю вперед. Даже любимые тренировки по плаванию решила пропустить. Мой тренер был недоволен пропусками, и я понимала, что скоро придется что-то решать…

В пятницу Костя все-таки уговорил меня на поход в кино. Мы держались за руки, упорно глядя лишь на экран. Когда до конца оставалось минут двадцать, я все же встретилась с Костей взглядом. Таких страстных поцелуев, между нами, еще не было. Постепенно стал зажигаться свет, и из кинозала мы вышли, тяжело дыша, с раскрасневшимися лицами. Было немножко неудобно перед пожилой женщиной – контролером. Она наверняка все поняла по нашему внешнему виду. Как же мне не хотелось терять Костика!

На выходные мой парень уехал навестить родных, а я снова засела за уроки. Если так и дальше пойдет – стану круглой отличницей. Положение спас папа – вытащил меня вместе с Темкой погулять по парку.

В понедельник и во вторник мы с Костей снова не расставались на переменах, а в среду случилось то, чего я никак не ожидала. Он пригласил меня к себе, знакомиться с родителями. Они приняли меня хорошо, радушно. Хотя, его отец был очень серьезен – наверняка нашел бы общий язык с моим отчимом. Официальный статус «девушки», заверенный согласием родителей, меня немного напрягал. Мы же подростки – нам положено романы налево и направо крутить, а родители – решили узнать всю родословную, вплоть до седьмого колена.

После ужина Костик увел меня к себе в комнату. Я отдала ему подарок, который начала готовить еще до появления моей «бабушки». Долго ломала голову, чем же его удивить, и наконец-то придумала. Заказала для Кости ежедневник, на страницах которого фоном шли наши фотографии. Конечно, вышла кругленькая сумма, но это того стоило. Мой парень был в восторге.

- Спасибо!

Я подошла к нему и поцеловала. Первая. Костик углубил поцелуй, и мы не заметили, как оказались на кровати.

- Прости, Ириш, поторопился…

Он хотел встать, но не я отпустила. Тогда Костя перекатился на бок и прижал меня к себе.

- Я люблю тебя!

Очень… Очень сильно мне хотелось сказать ему те самые слова, что он желал сейчас услышать больше всего на свете. Но я сомневалась… Что-то внутри меня протестовало против ответного признания в любви. Костя был мне дорог, но как-то по-другому.

- Мы уезжаем через три дня, – сказал парень спустя несколько минут.

У меня ком в горле встал. Хотелось зареветь. Навзрыд.

- Кость…

- Буду к тебе приезжать, ты только жди. Хорошо?

Я кивнула. Говорить что-либо сил просто не было. На душе поселились тоска и печаль.

Прощание с родителями Кости и возвращение на такси домой помню очень смутно. Ревела всю дорогу, да еще и дядечка–водитель сердобольный попался, всю дорогу допытывался: кто же так сильно меня обидел? На лестничной площадке постаралась привести себя в порядок, поправила макияж, расчесала волосы, сделала над собой невероятное усилие и улыбнулась своему отражению в зеркале… Но! Как только папа меня увидел – так сразу все понял.

- Чай будешь?

Я была благодарна ему за понимание. Кивнув в знак согласия, поплелась в ванную, умываться уже как следует. Потом зашла к себе в комнату, переоделась в любимую пижаму с русалочками и халат с феями. Подружки смеялись, когда видели меня в моей домашней одежде, но у меня все никак не поднималась рука «расстаться с детством».

Чай мы пили молча. Я пыталась успокоить разбушевавшиеся чувства, взять эмоции под контроль, но царивший в голове и сердце бардак, никак не желал проходить.

- Все будет хорошо!

Понимаю, что он хотел меня поддержать, но папины слова произвели обратный эффект. Из глаз брызнули долго сдерживаемые слезы. Я не выдержала и пересела к нему, спрятавшись в надежных объятиях. Глупо, конечно, что пятнадцатилетняя девица все так же бегает к отцу за утешением, только отказаться от ощущения спокойствия и защищенности мне было не по силам. Он вообще не любил женских слез, лишь к моим обычно относился с пониманием. Папа гладил меня по волосам, шептал что-то на ухо, говорил, какая я умная, красивая, хорошая, и что все будет замечательно! На душе стало светло от его присутствия рядом.

Я рассказала обо всем, что случилось. Откровенно, не подбирая слов, не думая о том, как моя исповедь будет воспринята со стороны… Даже с мамой у меня не получилось бы такого открытого разговора. Она сразу начинала меня жалеть, перебивать, не позволяя выпустить наружу все то, что бурлило внутри меня. А папа – он никогда не стал бы взращивать мое неумное горе!

После затянувшегося молчания я подняла голову. Его глаза стали какими-то необычными, темными, взгляд потяжелел, губы упрямо сжались в тонкую линию. Он на несколько секунд прикрыл веки, а когда снова открыл глаза, то я уж не могла с уверенностью сказать – было ли это на самом деле, или просто показалось?

- Что случилось?

- День был тяжелым.

- Прости, я тут еще со своими проблемами…

Хотела встать, чтобы налить нам еще по чашке чая, но папа удержал, прижал меня к себе крепче и поцеловал в макушку. Нужно было выяснить один вопрос, и я решила задать его сейчас.

- Ты отпустишь меня учиться в Москву?

Он закашлялся.

- Почему именно в Москву?

- Там Костя будет жить и учиться. Мне бы тоже хотелось туда уехать.

Папа долго не отвечал. На меня уже начала наваливаться дрема, когда услышала ответ.

- Давай мы с тобой об этом поговорим, когда ты закончишь школу.

По его тону я поняла, что этот разговор для него неприятен. Только почему? Понимаю, что родители меня любят, но не думают же они, что я всю жизнь буду жить здесь, в нашей квартире? Разговор действительно не хотелось продолжать сейчас, волнений на сегодня уже достаточно. Вернемся к этому позже. И потом… Слишком хорошо, слишком уютно было слушать тишину у него под боком…

***

Четверть подходила к концу. Колесов звонил еще два раза. Маме. Оба раза трубку брал папа и, глупость какая, мне даже хотелось пожалеть Колесова – настолько холодным и угрожающим был тон отчима. Но этот подонок просто так отступать не хотел. Я не понимала, что, ну, что ему от меня нужно!?

Прощание с Костей мне далось очень тяжело. Родители поставили жесткое условие – до первой сессии никаких поездок. Значит, мы увидимся с Костей нескоро, в нашем распоряжении оставались скайп и телефон. Меня саму поразила глубина моих чувств, рваная рана кровоточила, только рядом с папой я чувствовала себя немного лучше. По собственному желанию снова заперлась в четырех стенах, и, как результат, ни одной четверки за последнюю неделю. Но папа был недоволен. Сказал, что лучше бы я на тройки училась, чем ходила такой хмурой.

Однажды, проснувшись рано утром от ласкового солнечного лучика, пробившегося в щелку между занавесками, поняла – лето, каникулы, свобода! Я привыкла ходить в школу, на тренировки, делать уроки. А сейчас появилось такое огромное количество свободного времени, что я растерялась. Конечно, пару дней буду заниматься ничегонеделанием, но потом?..

Этот вопрос мучил меня недолго. Папа с мамой за завтраком были серьезны и задумчивы. Я поняла, меня ждет серьезный разговор.

- Папа тебе приготовил подарок в честь успешного окончания десятого класса. И вообще… на тебя в последнее время слишком многое свалилось.

Мама погладила меня по руке, успокаивая. Папа в глаза мне не смотрел, внимательно изучал кофейную гущу.

- Ира…

И замолчал.

Я улыбнулась.

- Говорите уже. Вижу же, что все решили за меня.

Родители переглянулись.

- Ира, - дело совсем плохо, если он называет меня так вместо привычного «Ириска», - я попросил моего друга, чтобы ты погостила у него на каникулах. Так надо. Да и ты отдохнешь, развлечешься, новую страну посмотришь.

- Страну?

- Он в Германии живет.

Такого я не ожидала. Уехать на все лето… А почему бы и нет? Эта идея неплоха. Отвлечься от всего, забыть. Сменить обстановку. Разобраться в своих чувствах.

- Хорошо.

- И никаких возражений? – Родители были удивлены.

- Надо - так надо. Ты же попросил. Но как я заграницу выеду без его разрешения?

Всем было понятно, о ком идет речь.

- Он дал разрешение на выезд. Давно. – Видимо, и для мамы это стало сюрпризом.

Последующие дни потонули в суматохе. Папа оформил все необходимые документы и купил билет на самолет. Мы с мамой совершали набег на магазины, стараясь купить все необходимое в России. Первый раз я ехала куда-то одна, да еще и почти на три месяца! Меня захлестнуло предвкушение чего-то неизвестного, интересного, нового, неизведанного. Плохое настроение постепенно сошло на нет, и я снова радовалась жизни. Огорчало лишь то, что летом, скорее всего, мы с Костей не увидимся. Но туда загребущие руки Колесова до меня точно не дотянутся, и мой парень это понимал, заботясь в первую очередь о моей безопасности.

В день отъезда все были на нервах. Артем завалил меня кучей вопросов: куда я еду, где и с кем я буду жить, какие подарки собираюсь ему привезти? Пока не получалось ответить ни на один – сама еще ничего не знала. Братишка попросил меня почаще звонить, привезти много фотографий и, конечно же, подарков. Мама очень переживала, все время проверяла сумку, убеждаясь, что мы собрали все, что нужно. Плакала утайкой от меня, а я от нее. В конце концов, мы не выдержали и разревелись на плече друг у друга. Наши мужчины лишь снисходительно смотрели, всем своим видом выражая «женщины, что с них возьмешь?». Папа тоже нервничал, но успешно это скрывал.

Незадолго до выезда к нам пришла в гости мамина подруга – тетя Наташа. Она была привлекательной, даже, можно сказать, красивой женщиной, маминого возраста. Жгучая брюнетка, одетая в элегантный темно–синий костюм. Золотые кольца на пальцах и серьги с бриллиантами незнающему человеку могли сказать о том, что и в профессиональной сфере у нее все хорошо. Только вот в личной жизни тете Наташе не везло. Три раза она выходила замуж, три развода следовали буквально в течение года после бракосочетания. У меня при виде нее внутри всегда возникало неприятное напряжение. Мне очень не нравились взгляды, которые она бросала на папу в отсутствие мамы.

- Все, пора!

До Москвы я поеду с папой на поезде, а там он посадит меня в самолет и вернется домой. Одну отпускать родители меня не захотели. Мы попрощались с мамой, Темкой и понесли чемоданы в такси, которое уже ожидало нас возле подъезда.

В купе мы оказались вдвоем, остальные пассажиры еще не сели. В сезон отпусков на перроне было целое столпотворение. Все кого-то встречали, провожали, люди уезжали, приезжали, пересаживались в другие поезда. Бабушки развернули бойкую торговлю пирожками, булочками, семечками, газетами. Окунувшись в этот хаос, сопровождающийся неумолимым стуком колес, я наконец-то осознала… Я на три месяца уезжаю в другую страну! Мне стало страшно. Одна. В чужом доме. И от того, что я хорошо знала английский и неплохо говорила по-немецки, легче не становилось!

- Испугалась?

Как у папы получается настолько тонко меня чувствовать? Он в очередной раз меня удивил.

- Испугалась, – призналась я.

- Не бойся. Андрей хороший парень, мы дружим с ним с армии. Его жена, Алена, добрая и приветливая женщина. А с их детьми, я думаю, ты общий язык найдешь без проблем. Их сынишке четырнадцать, а дочь чуть старше – ей семнадцать.

Очень хотелось на это надеяться.

Проводница еще раз проверила наши билеты и предложила чай. Я уже обрадовалась тому, что нас в купе только двое, когда дверь отъехала в сторону, и к нам вошли две блондинки. Не просто блондинки, а Блондинки. Шикарное тело, бронзовый загар, грудь четвертого размера, туфли на высоченной шпильке. Они сразу распознали во мне дочь, а не пассию, и больше не брали в расчет. Атака на моего отца началась с заинтересованных взглядов и тонких намеков, высказанных как бы в шутку. Постепенно знаки, исходившие от блондинок, стали более красноречивыми. Мне очень захотелось вцепиться им в волосы и повыцарапывать ярко накрашенные глаза. Как настолько откровенно можно вешаться на мужчину? Неужели они совсем себя не уважают? Не понимаю.

Короткая поездка до Москвы превратилась в кошмар. Утешало лишь то, что папа сразу ненавязчиво отшил этих дур. Видимо, сказывался большой опыт общения с женщинами. Я впервые задумалась о том, что знаю его лишь как своего любимого папочку, а какой он человек? Какой мужчина? Как бы он повел себя, если бы меня не было рядом? Ответил бы на призывы этих крашеных самок, или так же проигнорировал бы? Изменял ли он когда-нибудь маме? И, совсем уж нескромный вопрос, нравится ли маме он в постели? Я покраснела от этих мыслей, понимая, что меня занесло куда-то совсем не туда. Мне нужно умерить свое любопытство.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒