Директор музея. в защиту большевика)

Директор музея

(в защиту большевика)

Ставь доску так, чтобы солнце светило в глаза твоего противника.

Руи Лопес, испанский шахматист XVI в.

Недавно на «Радио России» в передаче из цикла, посвящённого истории Государственного русского музея, рассказывалось об одном из его сотрудников Николае Николаевиче Врангеле (1880 – 1915) – замечательном искусствоведе и галеристе, младшем брате друга интервентов П.Н. Врангеля. В целом интересная получилась передача. Тем более что имя Н.Н. Врангеля долгое время было практически забыто в нашей стране. Теперь историческая справедливость торжествует.

На той же радиостанции звукорежиссёром работает Антон Деникин. По всей вероятности, тоже хороший в своём деле специалист. Дикторша всегда с явным удовольствием произносит его имя и фамилию, звучную, выделяющуюся на фоне фамилий остальных создателей программ. Невольно возникает вопрос: если бы к ним на работу захотел бы устроиться, допустим, Яков Свердлов – человек с не менее звучной и красивой фамилией – его бы взяли так или попросили бы сменить фамилию на настоящую, чтобы не выделялся из общей массы? В общем, у красной части патриотического лагеря ситуация в информационном пространстве сложная.

Плохо, конечно, когда политика совсем уж сильно лезет в сферу истории музейного дела. Те большевики, которые внесли существенный вклад в развитие музеев нашей страны, вряд ли в ближайшее время станут положительными героями передач центральных телеканалов и радиостанций. В данной статье мы поставим две проблемы. Одну – общего характера – об этой исторической несправедливости. Другую – более конкретную – о создании объективной биографии одного из таких деятелей – директора Московского политехнического музея Якова Михайловича Юровского.

Я.М. Юровский родился в 1878 г. в Каинске Томской губернии (ныне г. Куйбышев Новосибирской области) в многодетной семье евреев-мастеровых. Его отец был стекольщиком, мать – портнихой. Самому Якову Михайловичу очень рано пришлось начать свою трудовую деятельность, в восемь лет. Сначала он работал на дрожжевом заводе, затем – помощником у портного, в часовом магазине, подмастерьем у часовщика. Наконец, благодаря природной смекалке, настойчивости и трудолюбию стал уважаемым в Томске часовым мастером, владельцем часового магазина, ювелирной и часовой мастерской, фотоателье. Среда российского трудового еврейства породила немало пусть не всегда очень образованных, но житейски умных, проницательных и психологически крепких людей, в т.ч. дважды Героя Советского Союза танкиста Д.А. Драгунского, одного из крупнейших физиков академика Г.И. Будкера, выдающегося советского шахматиста и глубокого шахматного теоретика, двукратного чемпиона СССР Е.П. Геллера.

Проблему проницательности и психологической устойчивости проще всего рассмотреть на примере гроссмейстера Ефима Петровича Геллера (1925 – 1998). Есть такой спортивный термин трэш-ток – в узком смысле это высказывания в адрес противника, чаще оскорбительного характера, призванные вывести оппонента из равновесия. В широком – любое психологическое давление на соперника с целью спровоцировать его на ошибку. Высший уровень – давить на психику без особенных внешних проявлений: ругательств, агрессивных гримас, жестов и проч. В любом случае к спорту как к искусству такое поведение имеет мало отношения.

В истории шахмат трэштокеры нередко достигали внушительных успехов. Например, Виктор Корчной, участник фактически трёх матчей на первенство мира с А.Е. Карповым. Железобетонный Карпов во всех этих состязаниях победил, но во втором (Багио, 1978) Корчному, устроившему несколько крупных скандалов по ходу матча и употреблявшему ненормативную лексику в адрес оппонента прямо во время игры, удалось за четыре партии набрать 3.5 очка и сравнять счёт перед заключительной встречей (результативный счёт стал 5:5, матч игрался до шести побед). В Багио Корчной был очень близок к чемпионству. Путь Корчного к поединкам за шахматную корону тоже интересен. В полуфинальном матче претендентов 1974 г. между В.Л. Корчным и экс-чемпионом мира Т.В. Петросяном противники дошли до взаимных пинков ногами. В результате Петросян проиграл две партии с лучшей позицией и весь матч. Во второй половине финального матча претендентов 1977/78 г. с Б.В. Спасским В.Л. Корчной поплыл, проиграл четыре партии кряду, затем устроил скандал, взбодрился и выиграл две заключительные партии и матч в целом.

Американцу Бобби Фишеру удалось достичь того, чего не смог добиться эмигрант В.Л. Корчной. Он своими капризными истериками по поводу организации матча и пренебрежением к оппоненту (намеренным опозданием к началу матча и неявкой на вторую партию) окончательно вывел из равновесия Бориса Спасского, отнял у него титул чемпиона мира.

Именно Фишер в период своего расцвета (1961 – 1972 гг.) был непревзойдённым мастером высшего уровня психологического давления. Очень многие соперники перед ним просто, по выражению Ф.М. Достоевского, стушёвывались и не могли играть в полную силу. Техничный и великолепно эрудированный в шахматном смысле американец, естественно, использовал их ошибки. Патриарх советских шахмат М.М. Ботвинник так высказался о финальном матче претендентов 1971 г.: «Пока Петросян играл как Петросян, Фишер играл как обыкновенный гроссмейстер. Как только он начинал ошибаться, Фишер становился бесподобным». А в полуфинале Фишер схожим образом неожиданно всухую разгромил замечательного датского гроссмейстера Бента Ларсена – шахматиста с нешаблонным стилем. Двукратный чемпион СССР, крупный шахматный теоретик Л.А. Полугаевский писал: «Если же оставить в стороне вопрос о чисто спортивном превосходстве одного гроссмейстера над другим, то самому М. Ботвиннику принадлежит, например, мысль о том, что в плане творческом Ларсен гораздо интереснее, что «он может придумать то, чего в шахматах ещё не было». Это авторитетное мнение Ларсен не раз подкреплял интереснейшими замыслами...» [Ларсен Б. 50 избранных партий. М., 1972. С. 5.].

Предоставим слово современному гроссмейстеру – экс-чемпиону мира В.Б. Крамнику: «Я довольно внимательно изучал матч Фишер – Спасский, и могу сказать, что Спасский, в общем-то, в игре не уступал Фишеру. У него случались совершенно невероятные одноходовые зевки, буквально в половине проигранных им партий. Я не понимаю, что с ним произошло. Действительно, наверное, фишеровская энергия, дикий напор сметали любого, даже такого человека как Спасский. Но если убрать эти грубые ошибки, то по игре-то матч был равный. А считалось, что он чуть ли не «одноворотный». Это один из немногих матчей на первенство мира, где счёт не соответствовал реальному раскладу сил» [Крамник В.Б. От Стейница до Каспарова.].

Чемпион СССР 1948 г., опытнейший гроссмейстер, талантливый изобретатель и писатель А.А. Котов (1913 – 1981) наблюдал со стороны: «Факт сильного воздействия личности Фишера на противника бесспорен... честное слово, если бы мне пришлось играть против Фишера, я, вероятно, стушевался бы. Это неотрывно висящее над шахматной доской длинное лицо фанатика, горящие глаза, отрешённость от внешнего мира. Эти длинные пальцы, снимающие с доски твои пешки и фигуры... Вот так противники Фишера теряют над собой контроль» [Котов А.А. Многоликий Фишер // Шахматы в СССР, 1973, №3. С. 8 – 12.].

Согласно Достоевскому, тушуются перед человеком с намного более серьёзным опытом нравственных преступлений. Соответственно, если такого человека в достаточной степени понять, разоблачить, то возникает к нему и его выходкам психологическая устойчивость. Е.П. Геллер, фронтовик, вхожий в круг знаменитых советских писателей, был единственным шахматистом, имевшим положительный счёт против Фишера образца 1961 – 1972 гг. в официальных партиях с классическим контролем времени. Советский и американский гроссмейстеры встречались за доской десять раз: пять партий выиграл Геллер, две завершились вничью. Ещё в одной Геллер допустил обидную ошибку в ничейной позиции. В общем, ощутимый перевес в пользу советского шахматиста.

Также именно Е.П. Геллер помог М.М. Ботвиннику устоять в принципиальной встрече лидеров сборных СССР и США на Олимпиаде 1962 г., придумав в ночь перед доигрыванием отложенной партии оригинальнейшую идею в типичном, проигранном с виду ладейном окончании. Ботвинник эту идею блестяще реализовал, и Фишер сильно расстроился. Настолько сильно, что закрылся в своём гостиничном номере и плакал.

Б.В. Спасский вспоминал: «Хорошо, что... в моей команде появился новый тренер, гроссмейстер Ефим Геллер. Вот он оказал мне большую помощь. Очень ценно, что Геллер оказался хорошим психологом. У него был настоящий психологический талант, чутьё, он чувствовал всё! Все нюансы за шахматной доской и вокруг неё, всех людей. По природе своей Геллер был очень умным человеком» [Гудок, 2016, №133, 5 авг.], «... в матче с Фишером он был фактически единственным, кто мне помог» [Цит. по: Сосонко Г. Мои показания, гл. Шахматный король Одессы.].

Вышеуказанные примеры психологической борьбы в шахматах напоминают один эпизод из сцены расстрела бывшей царской семьи. Вот как этот эпизод описывает руководивший казнью Я.М. Юровский: «Тут вместо порядка началась беспорядочная стрельба. Комната, хотя и очень маленькая, все, однако, могли бы войти в комнату и провести расстрел в порядке. Но многие, очевидно, стреляли через порог. Так как стенка каменная, то пули стали лететь рикошетом, причём пальба усилилась, когда поднялся крик расстреливаемых. Мне с большим трудом удалось стрельбу приостановить. Пуля кого-то из стрелявших сзади прожужжала мимо моей головы, а одному, не помню не то руку, ладонь, не то палец задела и прострелила» [Записка Я.М. Юровского.].

Обратим внимание, Юровский с большим трудом остановил эту опасную хаотичную стрельбу. Очевидно, он оказался самым психологически устойчивым из участников расстрела, многие другие растерялись или раздражились, поддались эмоциям, утратили на время адекватное восприятие реальности и начали палить куда попало. Некоторые просто наблюдали эту пальбу. Или не могли остановить. Словом, никто кроме Я.М. Юровского не смог быстро принять правильное решение. Хотя остальных участников можно понять. Не каждый день казнили настолько матёрых убийц, устроителей катастроф, в т.ч. и социальных. Николай II начинал с бессмысленного истребления ворон, ястребов, соек и сов с помощью охотничьего ружья, а потом в его жизни начались совершенно другие дела: Ходынка, кровавое воскресение, массовые повешения, Ленский расстрел, развал государства бездарной кадровой политикой и прочей «распутинщиной». Впрочем, и стрельбу по несчастным птицам он не забросил. Именно Николай II раскрутил в нашей стране маховик насилия на долгие годы. Расстрелами мирных демонстраций и забастовок в разных городах России задал вполне определённую логику борьбы. В рамках этой логики он и был казнён. Казнён не только заслуженно, но и гуманно.

Я.М. Юровский справедливо заметил: «...Великодушие пролетариата являет пример, не знающий образцов. И, однако, какая красота: восставшие для раскрепощения человечества, даже в отношении своих злейших врагов являют беспримерное великодушие, не оскорбляя, не унижая человеческого достоинства, не заставляя страдать напрасно людей, которые должны умереть потому, что того требует историческая обстановка. Люди строго выполняют тяжёлый революционный долг, расстреливаемые узнают о своей судьбе буквально за две минуты до смерти» [Юровский Я.М. Последний царь нашёл своё место.].

В другом месте: «На дочерях же были лифы, так хорошо сделаны из сплошных бриллиантовых и др. ценных камней, представлявших из себя не только вместилища для ценностей, но и вместе с тем и защитные панцири. Вот почему ни пули, ни штык не давали результатов при стрельбе и ударах штыка. В этих их предсмертных муках, кстати сказать, кроме их самих, никто не повинен». Никто не повинен: жадность сгубила. От престола отрёкся, а драгоценности царские прихватил. Да побольше, побольше... Этот фрагмент из Записки Юровского подтверждает А.А. Теглева, няня царевича Алексея и его сестёр.

Следует добавить, что комендант дома Ипатьева Я.М. Юровский был едва ли не единственным из охраны дома, кто без раздражения, спокойно и деликатно относился к членам бывшей царской семьи. (Разве что ещё его заместитель Г.П. Никулин, вырезавший царевичу дудочку и учивший его играть на ней, не раздражался). Яков Михайлович уважал бытовые и религиозные привычки узников, пресекал кражи своими подчинёнными ценного царского имущества и другие обиды, даже по причине отсутствия среди сотрудников охраны женщин запретил обыскивать княжон. В то же время Яков Михайлович проявлял и другую сторону истинной дисциплинированности: ограничил доступ к драгоценностям самим владельцам, не поддавался влиянию заключённых, как его предшественник А.Д. Авдеев, куривший с бывшим императором из царского портсигара, но не сумевший удержать подчинённых от воровства. Эти детали также свидетельствуют о большей психологической устойчивости Юровского к сильным мира сего. Именно такого человека и искали на замену Авдееву. Плюс к тому Я.М. Юровский и по возрасту был существенно старше остальных участников расстрела. Второй по возрасту П.З. Ермаков родился в декабре 1884 г., третий – в 1886, ещё одному было около тридцати, остальным – и того меньше.

Далее приведём цитаты из выступления Я.М. Юровского на строго секретном совещании старых большевиков в Свердловске 1 февраля 1934 г.: «Политическая необходимость уничтожения всей семьи тогда была не всем понятна и не всем понятна ещё и теперь. Не только за границей, но и у нас. «Для чего, дескать, убивать семью. Разве они виноваты, разве они опасны?»», «Не все люди могут политически оценить и понять, что эти маленькие выросли бы в больших, и каждый в отдельности был бы претендентом на престол...».

Поясним, что дело здесь не только в борьбе за власть. Главное в другом. На одной чаше весов была жизнь нескольких человек, а на другой – сотни тысяч, а то и миллионы жизней, которые оборвались бы до времени вследствие ещё большего обострения и затягивания гражданской войны или даже её полномасштабного рецидива в недалёком будущем из-за живых претендентов на престол. В этом трудном решении проявилось большое милосердие большевиков и в частности Я.М. Юровского по отношению к русскому народу и другим народам нашей страны.

В общем, несправедливо представлять казнь бывшей царской семьи как преступление вселенского масштаба, сатанинское зверство, за которое нам всем ещё каяться и каяться не одно поколение. Этот расстрел – стандартное в ходе дворцового переворота или после революционного свержения монархии событие. Настолько стандартное, что удивляешься всей этой околорелигиозной свистопляске и утробной ненависти к Я.М. Юровскому, на котором крови гораздо меньше, чем на очень многих и далеко не в последнюю очередь – чем на самом Николае II. Впрочем, утробная ненависть к умным и проницательным людям – явление, увы, нередкое.

К сожалению, ни Е.П. Геллер не поделился фундаментальными разоблачительными догадками о подноготной Фишера, ни Я.М. Юровский – о тайной жизни последнего российского императора и его семьи. В качестве информации к размышлению приведём ещё один пример из истории шахмат.

В середине 1890-х гг. в мировую шахматную элиту ворвался немецкий мастер Курт фон Барделебен. На сильнейшем по составу участников международном турнире в Гастингсе 1895 г. он очень успешно стартовал, набрав 7.5 очков в девяти турах. При этом не потерпел ни одного поражения и одолел действующего чемпиона мира Эмануила Ласкера. Но в десятом туре Барделебен встретился с проницательным мудрецом – первым чемпионом мира Вильгельмом Стейницем. Легко обыграть уходившего со сцены ветерана ему не удалось. Напротив, в острейшей схватке пожилой Стейниц разгромил своего противника самым хитроумным в истории шахмат комбинационным ударом (форсированный мат в 14 ходов). Это поражение надломило Барделебена и навсегда остановило рост его шахматной карьеры.

Впоследствии выяснились некоторые подробности тайной жизни немецкого мастера. Курт фон Барделебен продавал девушкам и женщинам свою старинную аристократическую фамилию. Женился и вскоре разводился. Подобных случаев в его жизни было много [Lasker Ed. Chess secrets I learned from the Masters. New York, 1951. P. 20 – 21]. Символично, что красивейшей партией всех времён является трудная победа глубокого мыслителя, основоположника теории шахмат над трэштокером с такой отвратительной подноготной. Вот уж действительно спортивный подвиг. В полном смысле этого слова. Ведь Стейниц не только на пределе сил создал самую крупную жемчужину шахматного искусства, но и тем самым обезвредил Фишера своего времени.

Подобная проницательность и психологическая устойчивость вырастают из привычки признавать и исследовать собственные ошибки. У Я.М. Юровского, судя по всему, такая привычка была. В 1903 г. он сблизился с женой некого Каганера, который отбывал срок в тюрьме. Юровского тяготил этот непорядочный поступок. Возникло здоровое желание исповедовать его и обсудить, и он пишет письмо человеку, которого считал нравственным авторитетом эпохи, – Л.Н. Толстому. Писатель ответил, посоветовал, что делать в такой сложной жизненной ситуации, чтобы максимально исправить ошибку. Яков Михайлович внял совету – женился на своей любовнице после её развода с первым мужем. В 1904 г. у них родился первый сын – Александр Яковлевич Юровский, впоследствии военно-морской инженер, орденоносец, в годы Великой Отечественной войны по особому заданию Ставки Верховного Главнокомандования руководивший установкой морских артиллерийских систем в ходе обороны Москвы и Ленинграда.

Рассмотрим далее деятельность Я.М. Юровского в конце Гражданской войны и после неё. Эта деятельность совсем безобидная и заслуживает уважения. Юровский был хорошим специалистом-ювелиром, проницательным чекистом и кристально честным человеком (не допустил даже мелкого воровства и сдал государству все изъятые им в Екатеринбурге царские драгоценности по описи). Поэтому в 1920 г. его направили на важную работу – уполномоченным ЦК ВКП(б) в Гохран, где он вскрыл чудовищные хищения (см. стенограмму беседы Я.М. Юровского с В.И. Лениным от 16 мая 1920 г. в книге историка А. Севера «Антикоррупционный комитет Сталина», гл. «Дело Гохрана»). В 1922 – 1923 гг. Юровский занимал должность председателя торгового отдела валютного управления НКИД. Затем в связи с ухудшившимся состоянием здоровья был переведён на менее напряжённую работу. С 1923 по 1928 г. – заместитель директора обувного завода «Красный богатырь». За эти годы производство на заводе существенно расширилось, в 1927 г. был пущен первый конвейер.

С 1928 до конца 1933 г. Я.М. Юровский работал директором Московского политехнического музея. Под его руководством коллекция музея пополнилась большим количеством интересных экспонатов. Кроме того, Яков Михайлович начал масштабную реорганизацию музея, превратившегося в результате в 1930-е гг. в одно из важнейших учреждений политехнической пропаганды и образования, научно-методический центр сети технических музеев СССР. С этой целью Я.М. Юровский заложил в Политехническом музее традицию организации ведомственных отраслевых экспозиций. В годы ускоренной сталинской индустриализации это было правильным решением как с точки зрения подготовки кадров для промышленности, так и с точки зрения сохранения исторической памяти об этом важном периоде. Самой крупной из таких экспозиций стала грандиозная выставка «Наши достижения», открывшаяся в январе 1934 г., вскоре после выхода Якова Михайловича на пенсию по состоянию здоровья. Лауреат Нобелевской премии, знаменитый датский физик Нильс Бор оставил такую запись в книге почётных посетителей: «Посещение этой выставки явилось весьма интересным и поучительным вкладом в мой опыт. Выставка – весьма впечатляющий памятник чудесного технического развития СССР за последние несколько лет» [Цит. по: Григорян Г.Г. Овеществлённая летопись российских технологий]. В 1938 г. Яков Михайлович Юровский ушёл из жизни после тяжёлой продолжительной болезни.

Из всех участников расстрела бывшей царской семьи наиболее тесные, дружеские отношения сложились у Я.М. Юровского с Григорием Петровичем Никулиным (1895 – 1965), считавшим Якова Михайловича своим учителем. Они поддерживали отношения до конца жизни Юровского, который за несколько дней до своей смерти напишет Никулину тёплое прощальное письмо: «…Друг мой... Ты мне был, как сын, и обнимаю тебя, как сыновей своих…».

Именно Г.П. Никулину Я.М. Юровский поручил особое задание – вывезти всё царское имущество из дома Ипатьева в Пермь. В тяжелейшее время разгула преступности, с 1920 по 1924 г. (с перерывом в один год с марта 1921 по март 1922), Никулин работал в Московском уголовном розыске. За этот период в столице значительно сократилось количество разбоев, грабежей, убийств, был раскрыт целый ряд дерзких преступлений, ликвидировано несколько банд, поймано множество опасных преступников. В числе первых МУРовцев за участие «…в деле организации Московской милиции и борьбе с бандитизмом» Г.П. Никулин 9 ноября 1922 г. был удостоен высшей награды – ордена Красного Знамени. В годы Великой Отечественной войны Никулин работал в системе управления водопроводным хозяйством Мосгорисполкома. За большие успехи в снабжении столицы водой он был награждён орденом Отечественной войны I степени. [Панченков В. За гранью добра и зла // Пушкино сегодня, 2018, 16 июля]. Достойный ученик. Подобное к подобному.

Подытожим наши рассуждения. Угнетающий культ устроителя катастроф Николая II, агрессивно насаждающийся в последнее время в ряде городов нашей страны, крайне опасен для нравственного здоровья российского общества и целостности государства. Искоренение этого вредного культа вряд ли возможно без создания подробной объективной биографии его антагониста Я.М. Юровского. Дело это непростое, ибо сложно себе представить другую историческую фигуру, настолько же очернённую и неизученную. В данной статье мы лишь сформулировали проблему и привели небольшие штрихи к портрету достойного большевистского деятеля.

Тимофей Малахов