ТАЙНЫЙ КРУЖОК.

ТАЙНЫЙ КРУЖОК.

Новую беду в Николаевку принес 1904 год. Прилетела страшная весть, на Россию напала Япония. Горе пришло в каждый дом. Молодых мужиков отправляли на фронт, куда-то на край света, за тысячу верст, в далекую Маньчжурию. Уныло тянулись зимние дни. Безрадостной оказалась и весна. В тяжелой работе прошло знойное лето, а осень наступила почти бесплодная. И опять разбушевалась лютая, голодная зима.

С фронта приходили злые, солдатские письма, в которых сквозили злоба на тяжелую судьбу человека в серой шинели, на бессмысленность войны, на бездарность и полную измену офицеров и генералов, по частям продающих Россию, сдающих города.

«Нас часто, почти безоружных, умышленно подставляют под вражеские пули, - писали солдаты, - на верную гибель, на убой…. Вместо снарядов, мы получаем иконы».

А в Сибирь уходили все новые и новые воинские эшелоны. В Николаевке так же готовились к отправке новая партия новобранцев. Пьяные, они гурьбой ходили по селу и распевали невеселую песенку:

Ах, зачем же нас гонят в солдаты,

Угоняют на Дальний Восток?

А причем же мы в том виноваты,

Что мы выше на лишний вершок?

Михаил Жеребцов, остановившись против волостного правления, долго провожал глазами эту разношерстную толпу новобранцев, одетых в зипуны и дубленые полушубки. К Жеребцову подошел Иван Петрович Поздняков.

- Многие ли из них вернутся домой? – спросил он.

-Да, кровь ручьем льется. И из-за чего? – так же вопросом спросил Жеребцов.

Они постояли молча.

- Ты по вечерам Михаил, чем занимаешься? – спросил вдруг Поздняков.

- Чем? – усмехнулся Жеребцов, - лыко было бы, лапти плел бы, да лучины то не из чего нащипать. Впотьмах приходится сидеть. Так что куры на насест, а мы на боковую.

- Приходи ко мне сегодня вечером. Я тебя с добрыми людьми сведу. Только ни кому об этом не говори.

- А что за тайна?

- Большая тайна. Я это тебе как своему человеку говорю. Потом узнаешь. Придешь?

- Ладно, - пообещал Михаил. Его заинтересовал этот разговор. Но с наступлением вечера он уже стал колебаться, стоит ли ему принимать приглашение Позднякова? Что там за тайное дело? Но Поздняков зашел за ним сам, но повел его не к себе в избу, а за реку, в дом Константина Корабельникова.

Хозяин дома встретил гостей на улице, но не сразу открыл перед ними ворота, а сначала посмотрел по сторонам и перекинулся с Поздняковым парой слов о погоде. Пропустив Позднякова и Жеребцова во двор, Константин запер ворота на засов. Михаил заметил, что ставни окон, крепко прижаты железными накладками. Дом снаружи казался не обитаемым, ни одной щели в ставнях не просвечивалось, не доносилось не одного звука.

Михаил подумал – «Спят уже, или свет еще не добывали?».

Но войдя в переднюю избу, он зажмурился от яркого света. Керосиновая лампа с жестяным кружком вокруг стеклянного пузыря, висела под потолком. Горница была освещена такой же лампой. Окна в доме были наглухо заложены подушками и завешаны тряпками. Обе комнаты были заполнены народом.

Оглядев присутствующих, Жеребцов заметил, что тут собралось не меньше тридцати человек. Люди все знакомые. На стульях, в горнице возле стола сидели два Ивана – Топоров и Титов. В углу на сундуке, пристроились Захар Чиньков и Василий Пивоваров. На скамьях разместились Никифор Титов, Василий Шамин, Миней Летягин, Александр Садовников и Константин Овчинников.

В передней избе тихо разговаривали между собой Семен Сучков, Павел и Иван Чиньковы, Степан Жеребцов, Никита Васильевич Летягин, Александр Токарев, Иван Шкитин, Егор Кобызев, Петр Пастухов, Никита и Константин Шамины, Семен и Алексей Сурковы, Никита Пищальников, Кузьма Прокопьев, Павел Ветров.

За столом сидел Феликс Коссаковский. Он сильно волновался. Пальцами левой руки он теребил свои пышные усы. Когда он отнимал леву руку от своих пышных усов, в ход шла правая рука. Он перекладывал с места на место книжки, лежавшие на столе, то начинал ерошить свои русые волосы.

Коссаковский поднявшись из-за стола, оглядел всех собравшихся и заговорил:

- На этот раз к нам пришло много новеньких, так я хочу предупредить всех, что мы собираемся здесь читать книжки. Главным образом сказки. Вот «Конек-горбунок» - хорошая сказка. Это я говорю на всякий случай. Знаете ли, есть любопытные люди, ну там, например старшина или полицейский урядник, земский начальник или становой пристав. Да мало ли кто может спросить. У этой своры собачий нюх и они, конечно в любую минуту могут нас прихватить. Так вот, чтобы вы знали, что отвечать, мол, читаем здесь сказки, о деревенском Иване дурачке.

Те, кто уже не первый раз слушали «сказки» Коссовского, засмеялись, хитро поглядывая на новичков, мол, на ус мотайте.

А Коссаковский продолжил:

- Сегодня, мы начнем новую сказку, но о ней, ни кому лучше из посторонних не рассказывать. И он начал читать:

У царя, у Берендея

Разбежались все лакеи –

Ни кваску испить подать,

Ни лучины нащипать

Государев-то дворец,

Как не убранный мертвец…

- Хо-хо, ловко сказано, - засмеялись мужики.

- Умно поступили берендеевские слуги. Царь остался не причем – «Ни кваску испить подать, ни лучины нащипать…», а дальше что?

- А дальше, надо нам эту сказку самим закончить.

С места поднялся Иван Поздняков. Он смело и горячо начал говорить:

- В сказках, мужики, всегда все хорошо выходит. А в жизни у нас что? Вон теперь каких ребят на фронт угоняют, кровь проливать. А за что? За царя, за помещиков, за фабрикантов и заводчиков. За то, чтобы царь и министры, в роскошных дворцах пировали, а мы бы, на барской работе жилы вытягивали да лебедой себе брюхо набивали. А не пора ли мужики, нам каждому сказать господам – «Вот вам хомут и дуга, я вам больше не слуга». Пусть наш царь Николашка, как этот несчастный Берендей, остается на бобах…

Поздняков задел мужиков за живое. Они наперебой заговорили о своем горе, о своих нуждах, обидах. Вот и Михаил Жеребцов решился рассказать о том, что наболело и тяжелым камнем лежало на душе.

Позже, когда крестьянские жалобы были все излиты, снова стал говорить Коссаковский. Он рассказал, что рабочие в городах, уже давно борются против царя против господ за лучшую, достойную и сытую жизнь. Рассказал и о том, что крестьяне во многих деревнях, выступают в поддержку рабочих. Коссаковский призывал николаевцев действовать совместно с рабочими. Он сказал, что не далек тот час, когда в России грянет революция.

Много нового в тот вечер узнал Михаил Жеребцов. Голова его была переполнена разными думами. Он не мог уснуть, и только под утро забылся тяжелым сном.

С тех пор Михаил часто посещал этот тайный кружок. У него теперь словно открылись глаза. На жизнь свою смотрел теперь по новому, впереди забрезжила надежда.

Люди собирались попеременно, то у Семена Сучкова, то у Петра Шамина, то опять у Константина Корабельникова.

Феликс Валерианович Коссаковский, читал для членов кружка запрещенные книги, революционные листовки. Вся запрещенная литература хранилась у Летягина Минея Киндеевича .

В кружок приходили все новые и новые люди. Коссаковский стал в деревне самым уважаемым человеком. Его теперь попросту называли Филиппом Амельяновичем.

Революционные листовки печатались подпольщиками в таких городах как Уфа, Екатеринбург, Челябинск. На каждом листе стояла подпись – РСДРП. Жеребцов теперь знал, что означают эти пять букв. Он знал и то, что Российская Социал-демократическая Рабочая партия, это такая огромная сила, от которой уже зашатался царский трон.

9 января 1905 года, в воскресенье, по распоряжению царя, была расстреляна демонстрация петербургских рабочих, которые бунтовали по поводу отсутствия хлеба. Это злодейство окончательно уничтожило у народа веру в царя. Так в истории России появилась новая, страшная дата – кровавое воскресенье.

Однажды Коссаковский в политическом кружке прочитал текст новой листовки, в которой говорилось - «…Присоединяйтесь к борьбе рабочих всей России. Присоединяйтесь к союзу всех сознательных рабочих, к Российской Социал-демократической партии – она одна покажет нам верный путь к победе! Товарищи, Уральский Комитет Российской Социал-демократической рабочей партии, призывает вас к стачке. Если вы хотите, сказать - «Долой богатых!», вы должны теперь кричать - «Долой самодержавие!»».

Этот призыв воспламенил сердца членов тайного кружка. Все члены кружка, были готовы в любую минуту, вступить в битву за лучшую жизнь, они решил поднять всех крестьян села Николаевки, на это великое дело.