История первая

Всё во имя искусства!

За авторством
ericius

Предисловие

Чарли давно и неотвратимо влюблён в искусство, мечтает завести дома кошку и с трудом находит друзей. Риккардо носит в рюкзаке кастет, курит дешёвые сигареты и постоянно прогуливает. Что объединяет двух оторванных от мира подростков? Конечно же, детская школа искусств № 8.

Глава первая
Градация света и тени

«В моих пальцах весеннее солнце, а в твоих тают сигареты»

Занавеска на окне хлопает, потревоженная ветром, кисточка, перемазанная синим акрилом, стукается о дно стеклянной банки с водой, чиркает зажигалка, тлеет сигарета, осыпается пепел, сквозняк раскрывает картонную папку и раскидывает альбомные листы, по влажному асфальту на красный проезжает машина. В пустой аудитории на втором этаже за мольбертом сидит подросток. Его руки испачканы краской. Внизу, во дворе школы искусств, прислонившись к грязной стене, стоит второй. В его пальцах осыпается пеплом зажжённая сигарета. Солнце лениво садится, крася облака розовой акварелью и топя блики в холодных лужах. После дождя дышится свободней; с деревьев всё ещё капает. Хочется пройтись по мокрым улицам и навсегда потеряться в свете фар и мигании светофоров. Но как только сигареты заканчиваются, приходится выбросить смятую пачку и вернуться внутрь.

Детская школа искусств № 8 давно опустела. Даже самые вдохновлённые школьники разбрелись по домам больше получаса назад, оставив безмолвные коридоры дожидаться следующего дня. В конце концов, детям приходилось совмещать учёбу здесь и в обычной школе, а дома решать уравнения с двумя неизвестными, учить аккорды и рисовать гипсовые головы. Риккардо не делал ни того, ни другого. Он, вообще, предпочитал прогуливать занятия в обеих школах. С той только разницей, что в школу искусств неизменно приходил каждый день, с понедельника по субботу (и, будь школа открыта по воскресеньям, приходил бы и в воскресенье), шатался по коридорам, заглядывал в кабинеты, где проходили занятия, и курил — во дворе или в пустом туалете, выдыхая в окно сигаретный дым. В школе искусств было неплохо, даже по-своему уютно. Здесь, по крайней мере, не заставляли считать логарифмы, учить ковалентность и не вызывали к директору за прогулы. Таких, как Риккардо, постоянных прогульщиков, здесь было полно, так что никто с ними бороться и не пытался. Да и зачем? Им ведь явно ни к чему диплом об окончании школы искусств, и приходят они сюда просто, чтобы убить время.

Риккардо поднялся на второй этаж, чтобы забрать свой рюкзак и тяжёлую джинсовую куртку, брошенную в одной из опустевших аудиторий. Чарли, оторвавшись от мольберта, принялся собирать разлетевшиеся по полу листы. Обидно будет, если чьи-то наброски испачкаются. Складывая рисунки обратно в папку, Чарли не смог не отметить, что автор набросков не лишён таланта, хоть картины у него были какие-то мрачные. Пока Батлер разглядывал наброски, порыв ветра захлопнул дверь в аудиторию, заглушив звук шагов по коридору. Испугавшись резкого звука, Чарли едва снова не выронил собранные листы. Риккардо, проигнорировав грохот, прошёл мимо только что захлопнувшейся двери. Чарли положил папку на стол и наконец закрыл окно. Солнце село, и в небе таяли последние росчерки закатно-розового. Нужно было возвращаться домой. Подняв валявшийся в углу комнаты рюкзак, Чарли запихнул в него свои вещи, подошёл к двери и схватился за круглую ручку. Риккардо, накинув куртку и выудив из кармана телефон, шёл по коридору к лестнице, мрачно уставившись в экран. Проходя мимо двери, недавно перед ним захлопнувшейся, Де'Карли едва не споткнулся на ровном месте, слишком занятый чтением сообщений в телефоне. С обратной стороны двери Чарли уже собирался повернуть ручку, когда вспомнил про свою мастерку, оставшуюся висеть на спинке стула. Пришлось отойти от двери, чтобы забрать куртку. Когда Батлер наконец вышел из аудитории, Риккардо уже спускался по лестнице на первый этаж. Он вышел из школы и повернул налево, продолжая листать сообщения. Через пару минут следом за ним вышел Чарли, остановился, чтобы распутать наушники и включить плеер, и пошёл направо.

Чарли идёт домой пешком, вдыхает прохладный воздух, слушая мелодичное инди. Риккардо проходит два квартала, остаётся ждать автобус на остановке, а единственный работающий наушник надрывается хард-роком. Чарли не спешит, наслаждаясь прогулкой. Риккардо трясётся в автобусе, взглядом прилипнув к окну. Чарли заходит в знакомый двор и, не снимая с плеча рюкзак, садится на детские качели. Риккардо выходит на своей остановке, проходит ещё два квартала и усаживается на лавочку перед подъездом. Чарли слушает музыку. Риккардо сверлит взглядом экран телефона. Оба не хотят домой.

Глава вторая
До-ре-ми-фа-соль-ля-бесишь!

Понедельник, как известно, день тяжёлый. Тем более, если ты завалил контрольную по химии. В школу искусств Чарли сегодня пришёл даже позже обычного. Потому что потратил целых два часа на то, чтобы сначала уговорить учителя по химии дать ему переписать контрольную, а затем, пытаясь понять хоть что-то в предмете, на который у Чарли врождённая аллергия. Словом, «тройку» ему поставили только из жалости. Чарли, в целом, был и не против. Если его и так невысокие оценки станут ещё хуже, родители точно наймут ему репетитора. А тратить драгоценные часы на учёбу вместо того, чтобы идти в «художку», не хотелось совершенно. Чарли любил живопись больше, чем сладкий чёрный чай с мятой, чем шоколадное печенье из кофейни возле дома и даже больше, чем котов. Если бы не та пресловутая ссора с отцом, ему, наверняка, уже давно бы позволили завести дома кошку. На самом деле, многое было бы лучше, если бы не та ссора. С каждым днём Чарли всё больше и больше убеждался в том, что тогда ему стоило просто молчать.

Чарли не любил занятия с группой, предпочитая рисовать обособленно, поэтому особо не переживал по поводу того, что сильно опаздывал. Сейчас он поднимется в аудиторию, получит у преподавателя задание, устроится где-нибудь в углу и абстрагируется от реальности. Или же будет бежать по лестнице, не глядя перед собой, и налетит на того, кто не даёт ему спокойно жить с того момента, как Чарли только поступил в ДШИ № 8. Батлер, конечно, никогда не отличался особой удачливостью, но сегодня он особенно отличился.

В понедельник Риккардо с самого утра не хотелось никуда идти. Тем не менее, его пинками выгнали из дома и отправили в школу, где директор в очередной раз отчитал за прогулы и «несоответствие школьной форме». Причём второе относилось не столько к одежде, сколько к его волосам, наполовину высветленным, наполовину покрашенным в угольно-чёрный. А, ну и ещё к нарисованным на веках стрелкам, конечно же. Риккардо создал директору абсолютно все условия, чтобы возненавидеть его. Постоянно прогуливающий, непонятно во что одетый ученик, ещё и выглядящий, как неформал — ну как тут удержаться?

В школу искусств Риккардо тоже спешить не собирался. К тому же, пришлось идти в другой район, чтобы купить сигареты в киоске: там их ему всегда продавали без лишних вопросов. Словом, Риккардо явился в ДШИ неожиданно поздно, когда ученики уже давно разбрелись по занятиям. Отовсюду слышались разноголосая музыка, — где-то ревело фортепьяно, где-то надрывалась скрипка, где-то гудел контрабас — крики преподавателей, отчитывающих невнимательных школьников, а на третьем этаже кто-то вообще отрабатывал академическое пение. В этой какофонии только художники тихо прятались по аудиториям, вымаливая у Провидения немного тишины. По крайней мере, большинство художников именно прятались. Риккардо нашёл одного, явно «отбившегося от стада», на лестнице. У растрёпанного блондина в руках был блокнот, и выглядел он так, будто в любой момент мог не то разрыдаться, не то броситься в драку. И то, и другое для него было чревато избиением. Перед блондином на пару ступеней выше стоял, криво ухмыляясь, второй. Тот и сам был похож на типичного ботана-неудачника: круглые очки с толстыми линзами, дурацкий свитер и спутанные кучерявые волосы, выглядевшие так, будто парня головой обмакнули в зелёнку.

— Вару, отойди, пожалуйста, — сказал блондин голосом, в котором не слышалось и тени угрозы.

— А то что? — усмехнулся тот, что в очках.

У второго голос был и выше, и громче, и угроза в нём была явная и, возможно, даже обоснованная. Растрёпанный художник целым не ушёл бы в любом случае. Устало вздохнув, блондин попытался обойти препятствие, но оказался пойман за грудки и припечатан к стене. Блокнот выпал у него из рук и шлёпнулся на ступеньку. Риккардо хмыкнул, перехватил лямку рюкзака поудобней и прошёл мимо, поднимаясь по лестнице. Художник бросил ему вслед полный безмолвной мольбы взгляд, но Де'Карли отмахнулся от него, будто от назойливого насекомого.

***

Чарли сидел перед мольбертом, мрачный, как никогда. Под левым глазом расцветал синяк, а настроение было ни к чёрту. Вару, мало того, что врезал ему за «просто так», так ещё и умыкнул блокнот с новыми рисунками. Если в мире и есть справедливость, она явно за что-то Чарли очень невзлюбила. Нет, он, конечно, догадывался, за что, но верить в это упрямо отказывался. Жизнь, может, и не самое приятное место, но не до такой же степени! Когда плеча Чарли, ушедшего так глубоко в себя, что и потеряться недолго, что-то коснулось, он подпрыгнул на стуле и поднял испуганные глаза на нарушителя своего покоя. Нарушитель оказался парнишкой с яркими бирюзовыми волосами. Никто в группе не знал, как его зовут, поэтому дали парню прозвище Зонтик — за его огромную любовь к принту с зонтами и за историю, произошедшую в прошлом году. В один из дней вся их группа довольно сильно задержалась, не заметив, как за окном разразился настоящий ливень. Вару, который в тот день тоже, почему-то, задержался (а он был самопровозглашённым председателем неофициального клуба оригами в ДШИ), стоял у входа в школу и явно собирался идти домой без зонта. Вовремя появившийся Зонтик предложил Вару вместе дойти до ближайшей автобусной остановки под своим зонтом, таким же ярко-бирюзовым, как его волосы. Вару, проявив чудеса сообразительности, выхватил зонт и... сломав ручку, бросил в мусорное ведро. После чего, громко рассмеявшись, убежал в дождь. В тот день всей школе искусств стали известны две неоспоримые истины: Зонтик слишком добрый для этого мира, а Вару — слишком идиот.

Зонтик осторожно улыбнулся, заглядывая в глаза Чарли, и едва слышно поинтересовался:

— Всё хорошо? Может, тебе лучше сходить к врачу?

Батлер только покачал головой и широко улыбнулся в ответ:

— Не нужно. Уже не болит.

Зонтик, как-то сразу растерявшись, молча кивнул и спрятался за свой мольберт. Чарли попытался сосредоточиться на холсте, но мысли постоянно возвращались к блокноту, похищенному Вару. Скорее всего, блокнот Чарли уже плавал где-нибудь в туалете или догорал во дворе. Вряд ли Вару, внезапно решив помириться, вернёт его хозяину в целости. Ещё и рисунки похвалит. Звучит, как слишком далёкая от реальности утопия. Поглощённый невесёлыми рассуждениями о судьбе своего блокнота, Чарли поднялся, взял банку с водой (художник ничего не мог поделать со своей необъяснимой ненавистью к непроливайкам) и вышел из аудитории. Собираясь в туалете заменить грязную от краски воду на более чистую, он пошёл прямо по коридору.

Проходя мимо лестницы, Чарли слышит голос, знакомый до зубной боли и нервного тика.

— Говорю же, нет у меня зажигалки! — едва не орёт Вару. — Чего прицепился?

Чарли перевешивается через перилла и пролётом ниже рядом с виновником своего фингала замечает парня с чёрно-белыми волосами. Того самого, которого он видел сегодня на лестнице. Того самого, у которого, по слухам, в рюкзаке не то кастет, не то пистолет. Перейти ему дорогу было равносильно тому, чтобы выйти на площадь с огромной табличкой «Избейте меня, пожалуйста».

— А если как следует поискать? — парень хищно улыбается и с такой силой сжимает плечо Вару, что белеют костяшки пальцев.

Движимый жаждой отмщения за свой блокнот и фингал под глазом, Чарли одной рукой хватается за перилла, а другую вытягивает вперёд и переворачивает банку, намереваясь вылить крашеную воду на голову Вару. Конечно, поступок этот низкий до крайности, но ведь и блокнот был совсем новый, купленный в хорошем художественном салоне. И вода выливается. Только не на ту голову. Чарли с ужасом смотрит на то, как вода неопределённого цвета стекает по чёрно-белым волосам, капает на бордовую футболку и растекается крохотной лужицей по плитке на полу. На него снизу вверх смотрят горящие красным глаза. Вару сползает по стенке, давясь хохотом. От осознания, что вода из банки предназначалась ему, становится только смешнее. Мертвенно бледный Чарли наконец выходит из ступора и срывается на бег. Риккардо кидается вверх по лестнице. Его голос, злой и рычащий, громом прокатывается по школе искусств, заглушая даже академические завывания с третьего этажа. В это мгновение Чарли боится не только за своё здоровье, но и за жизнь в принципе.

— Я не хотел, я не хотел! — кричит он, как может громко, едва не поскальзываясь на повороте. — Это случайность!

Он бежит, задыхаясь, по коридору и, заметив приоткрытую дверь в аудиторию, не задумываясь, забегает внутрь. Парень, играющий на фортепьяно, оглядывается на него и, не глядя, опускает пальцы на клавиши. Фортепьяно издаёт нестройный, будто обиженный, звук, а Чарли, не теряя времени, прячется за ним. Только сейчас он замечает, что всё ещё сжимает в руке уже пустую стеклянную банку. Художник тихо и немного истерично смеётся. За дверью проносится топот. К счастью, мимо. В аудитории воцаряется тишина.

— А что происходит? — шепчет парень за фортепьяно.

— Я, возможно, скоро умру, — улыбается Чарли, поднимаясь на ноги и выглядывая за дверь.

Шаги стихли, и голоса больше не слышно. Батлер снова поворачивается к музыканту.

— Спасибо, — произносит он и на цыпочках выходит из аудитории.

Сейчас каждое движение для него, всё равно, что прыжок на мине — рванёт в любую секунду. Поэтому Чарли идёт осторожно, с опаской выглядывая из-за каждого поворота. Честное слово, лучше бы он снова подрался с Вару! Но нет же, он умудрился смертельно оскорбить человека, который легко закатает его в асфальт. Ещё и проедется сверху! Ну почему, почему ему всегда так не везёт? Чем он успел так испортить карму?! Неужели, это всё потому, что он...

Чарли замер, выглядывая из-за угла, и уже собирался красться в свою аудиторию, когда услышал шаги за спиной. Неспешные, уверенные шаги. Шаги, которые до конца жизни будут являться ему в кошмарах. И, развернувшись, Чарли, конечно же, увидел его. Растрёпанный, раскрасневшийся от бега, преследователь прожигал его взглядом, полным неприкрытой ненависти.

«Твою ма-ать...» — внутренне прорыдал Чарли.

Глава третья
Война в До мажор

— Стой! Подожди! — примирительно вскинув руки, выпалил Чарли. — Я клянусь, это вышло случайно!

Риккардо, угрожающе хмуря брови, медленно пошёл вперёд.

— Я не хотел обливать тебя! — с трудом сдерживая истерический крик, Батлер попятился. — Клянусь, я хотел только Вару облить. За блокнот!

Де'Карли дёрнул плечом, продолжая наступать. Чарли, осознав, что переговоры провалились, развернулся и побежал. На этот раз отрыв был минимальный, куда бы он ни побежал, всюду слышал топот ног и разъярённый крик. Чарли бежал по лестнице, перескакивая через ступеньки. Риккардо ловко съехал вниз по периллам, догоняя художника. Спотыкаясь, Батлер отпрыгнул в сторону. Слишком медленно! Де'Карли пальцами ухватился за капюшон его толстовки. Чарли дёрнулся было вперёд, но едва не задушился натянутым воротом. Риккардо позволил себе победно оскалиться, мёртвой хваткой вцепившись в ткань.

— Я тебя шею сломаю, — его низкий шёпот так и сочился пластмассовым дружелюбием.

— Тебя посадят, — прохрипел художник в ответ.

— Переживу.

Где-то в этот момент Чарли Батлер осознал, что связался с психопатом. Конкретно так двинувшимся психопатом.

— Мафиози чёртов! — прошипел Чарли сквозь зубы, через плечо глядя в горящие глаза с алыми радужками.

— Тогда, надеюсь, ты знаешь, что случается с теми, кто перешёл дорогу мафии, — от улыбки Риккардо по коже стайками побежали мурашки.

Чарли дёрнулся снова, надеясь, на этот раз, просто оторвать клятый капюшон и смыться, пока ещё может. Но толстовка (чтоб её!) была хорошая, крепко сшитая, и капюшон напрочь отказался отрываться.

— Ты ещё не набегался? — усмехнулся Де'Карли, наблюдая за попытками художника вырваться. — Мне надоело играть с тобой в кошки-мышки!

— Почему? — выкручивая правую руку так, что болели кости, Чарли вытащил её из рукава. — Весело же было.

Риккардо, заметив странные движения «мышки», дёрнул капюшон на себя. В следующее мгновение он осознал, что тем самым только оказал художнику услугу. Чарли, помогая себе свободной правой рукой, просунул голову в ворот толстовки и, отведя всё ещё пойманную рукавом левую, пригнувшись, побежал вперёд. Вообще-то, Батлеру повезло, что он смог вырваться, не сломав при этом руку. Пока Чарли убегал по коридору, сверкая режущей глаза своей белизной футболкой, Риккардо стоял, сжимая в руках жёлтую толстовку. Загнанная в угол «мышь» провела «кошку»!

Только забежав в аудиторию, где всё ещё мирно рисовала его группа, Чарли вдруг вспомнил, что оставил свою банку в комнате с фортепьяно. Ладно, главное сейчас — спасти свою жизнь от поехавшего мафиози!

— Нужно бежать! — объявил он, хватая рюкзак и вылетая из кабинета прежде, чем кто-либо успел хоть что-то понять.

За Батлером захлопнулась дверь. Ученики за мольбертами переглянулись, безмолвно выражая свою растерянность от происходящего.

Чарли, не решившись спускаться по главной лестнице, перебежал через коридор и, раскрыв окно, нашёл там пожарную. Узкая металлическая лестница не выглядела особо надёжной, но, по крайней мере, в открытую не пыталась его убить. Художник набросил на плечи рюкзак и вылез в окно. Лестница, пусть и прикрученная к стене, постоянно дрожала, а пальцы сразу испачкались оранжевой ржавчиной. «Я вляпалсявляпалсявляпася!» — бормотал он себе под нос. Конечно, теперь было бесполезно пытаться что-либо объяснить этому... мафиози. Всё, что Чарли мог в данный момент — это пытаться спастись от жестокой расправы. А она наступит! В этом сомневаться не приходилось.

***

Чарли вернулся домой раньше обычного, перемазанный ржавчиной, в одной футболке и с фиолетовым синяком под глазом. Картина, вызывающая не то вопль ужаса, не то истерический смех.

— Чарли! — мама бросилась к нему, уронив полотенце для рук. — Что с тобой случилось? Ты подрался?!

Она ощупывала пальцами его лицо, словно проверяя, всё ли осталось на месте, но избегала касаться неровного синяка.

— Нет, — Чарли улыбнулся, осторожно, успокаивающе, и мягко убрал от лица её руку, — Всё нормально. Я упал с лестницы.

Ну, да. С пожарной.

— С лестницы? — мама нахмурилась. — И, ты думаешь, я в это поверю?!

— Оставь его, — вмешался низкий голос из кухни.

В комнату зашёл, мрачно глядя на Чарли, отец.

— Ты дома? — удивлённо выдохнул художник.

— А ты наконец выглядишь, как мужчина? — он изогнул брови в подобии удивления и мрачно посмотрел на сына.

— Чарли, где твоя кофта? — пробормотала мама.

— Я забыл её в школе, — Чарли отвернулся, намеренно не смотря на отца, и, наклонившись, принялся развязывать шнурки на кроссовках.

— Ничего больше сказать не хочешь? — холодно спросил мужчина.

Чарли поднял на него взгляд, острый и злой.

— Нет.

От повисшей после этого тишины каждый нерв в теле напрягся, а пальцы неподвижно замерли над шнурками. Чарли позволил себе немного расслабиться только тогда, когда отец, разочарованно хмыкнув, вернулся на кухню. Бежать больше некуда. Клетка захлопнулась.

***

Чарли не рискнул пойти в школу искусств на следующий день. Вместо этого он, кутаясь в другую, уже оранжевую, кофту, побрёл шататься по улицам. Он гулял, пока не стемнело и не похолодало настолько, что стало совсем невыносимо. Но и тогда, зайдя в подъезд, он какое-то время стоял, глядя в окно над лестничным пролётом. Куда угодно, лишь бы не домой. А если домой, то сразу в свою комнату — там, кажется, немного спокойнее. В комнате Чарли поверх бежевых обоев висят его картины, совсем недавние и старые настолько, что он почти не помнит, как их рисовал. Говоря начистоту, Чарли нравились не все картины, висевшие на стенах, но он ведь никогда и не утверждал, что идеален. Никто и не требовал от него быть идеальным, кроме отца. И тут он, конечно же, провалился с оглушительным треском.

На второй день без «художки» хотелось лезть на стену и ползти под кровать. Шатаясь по городу, Чарли чувствовал себя выброшенным на обочину котом, а возвращаясь домой — канарейкой, запертой в тесной клетке. Настолько тесной, что даже дышать было трудно. Побитый кот хотел найти дом, а канарейка — улететь на свободу. И Чарли знал, как удовлетворить желания обоих, но возвращаться в ДШИ было всё ещё страшно. Выбирая между жизнью в неволе и смертью на свободе, он малодушно предпочитал жизнь.

На третий день от городских улиц начало тошнить, а в клетке хотелось просто задохнуться. Тогда Чарли всё же вернулся в школу искусств. Хорошим знаком можно было считать уже то, что в коридоре он не столкнулся с тем психопатом. Однако, стоило художнику войти в ставшую уже родной аудиторию, на него тут же устремились многочисленные удивлённо-настороженные взгляды. Что происходит?

— Чарли? — к нему, дружелюбно улыбаясь, подошёл Феликс — поступивший в школу искусств только в этом году парень с волосами лимонного цвета. — Ты живой?

Батлер растерянно улыбнулся в ответ:

— Вроде бы, да.

Из-за мольберта донёсся дрожащий голос Зонтика:

— Ты правда облил Де'Карли водой?

Быстро же внутри этих стен расползаются слухи. Наверняка, это Вару всем разболтал.

— Это вышло случайно! — в который раз попытался объяснить Чарли.

— Думаю, он так не считает, — Феликс кивнул на его, Чарли, мольберт.

Поверх холста висела знакомая жёлтая толстовка. Ткань на груди была разрезана крест-накрест. Очевидно, ножом. Алая краска, разбрызганная на кофту неровными пятнами, давно высохла. Внизу холста, на незаконченной три дня назад картине красовалась размашистая чёрная подпись: «Риккардо Де'Карли». Чтож, по крайней мере, теперь Чарли хотя бы знал имя своего убийцы.

— Чарли, а какие цветы тебе нравятся? — внезапно поинтересовался Феликс.

— Тебе зачем? — Батлер всё не мог оторвать взгляд от растерзанной кофты.

— Ритуальный венок закажу.

Чарли коротко на него посмотрел и обречённо вздохнул. Ему не жить. Нет, можно было, конечно, попытаться объяснить всё Де'Карли, но что дальше? Убедить Де'Карли не убивать его? Был ли в этом мире хоть один человек, способный в чём-то «убедить» Де'Карли? Был ли хоть один человек, которого он стал бы слушать? Перспектива вырисовывалась просто отвратительная. Чарли стянул с мольберта изрезанную кофту и с горькой тоской провёл пальцем по ткани. Объективно, у него было два выхода: забиться в угол и молиться древним богам, чтобы Де'Карли поскорее забыл про него, или принять вызов. Решительно кивнув собственным мыслям, Чарли ещё раз посмотрел на кофту, ставшую жертвой чужой жестокости, и развернулся к выходу. Значит, война!

— Где он? — произнёс Батлер, пытаясь придать голосу неколебимую твёрдость (получалось средненько, на самом деле).

— Де'Карли? — Феликс удивлённо выгнул бровь. — Может, на занятиях?

— Де'Карли и на занятиях? — усмехнулся кто-то из-за мольберта. — Смешно.

— Ладно, — дёрнув плечом, Чарли зашагал к двери. — Сам найду.

— Подожди, я с тобой! — Феликс тут же подскочил на ноги. — Буду свидетелем, если что.

— В суде или на свадьбе? — поинтересовался всё тот же голос за мольбертом.

— Свидетелем убийства, конечно же, — широко улыбаясь, заверил Феликс.

— Спасибо, что веришь в меня, — мрачно пробормотал Чарли, выходя в коридор.

Возможно, Де'Карли специально поджидал его, а, может, это просто Чарли такой «везучий», но покушающийся на его жизнь психопат нашёлся довольно быстро — прямо в вестибюле в компании личностей, не вызывающих особого доверия. Нет, Чарли здесь определённо ждали.

— Ба-атлер, — протянул Риккардо, растягивая губы в улыбке.

— Де'Карли, — вторил ему Чарли, криво улыбаясь.

— Зачем явился? — Де'Карли, не церемонясь, сразу перешёл к делу.

Вместо ответа Чарли бросил на кафельную плитку под ногами свою изрезанную кофту. Де'Карли усмехнулся:

— О, так ты получил мой дружеский подарок? Пришёл рассыпаться в благодарностях?

— Это угроза убийства, Де'Карли, — со всей серьёзностью произнёс Чарли. — Понимаешь, чем это для тебя грозит?

— Кто сказал тебе такую глупость, Батлер? — Риккардо только развёл руками. — Я только хотел мягко намекнуть, что одеваешься ты отвратно. А ты сразу: «угроза», «убийство»! Нельзя же быть таким мнительным.

Чарли медленно замотал головой, скрещивая на груди руки.

— Хочешь войны, Де'Карли — будет тебе война!

— Даже так? — откровенно веселился Риккардо. — Ну чтож, война так война.

Сказал и протянул Чарли руку. И, стоило художнику ответить на рукопожатие, как Де'Карли резко дёрнул его на себя, сокращая расстояние между ними до минимума.

— Только не бегай от меня больше, ладно? — угрожающе прошептал он в самое ухо.

Чарли выдернул свою руку из захвата и отшатнулся подальше. Чтож, он только что бросил вызов Риккардо Де'Карли. Видимо, он всё-таки идиот.

Глава четвёртая
Собачий вальс

Весь оставшийся день Феликс проходил с траурным лицом, повторяя, что лучшие люди всегда уходят рано и что Чарли Батлер был не только хорошим другом, но и талантливым художником. Чарли так и не понял, когда это они успели стать друзьями. Он-то Феликса считал, в лучшем случае, приятелем. Ну и собственные заблаговременные похороны, конечно, тоже возмущали. Не убьёт же его Де'Карли на самом деле! Правда ведь? Не убьёт..?

Следующим утром Чарли не мог отделаться от ощущения, что проживает последний день своей короткой жизни. И хотя сознание безустанно твердило, что уж до убийства Де'Карли точно не опустится, подсознание в то же время науськивало его начать писать завещание. Выбросив из головы мысли о прогрессирующей шизофрении, Чарли решил до конца быть рационалистом и всё же собрался в школу. Честно отсидел до конца занятий, согласно покивал на возмущение физика о том, что Батлер снова неправильно оформил лабораторную работу, пообещал в следующий раз исправился и потащился в школу искусств. Шёл он гораздо медленнее обычного, трижды отвлекался на то, чтобы понаблюдать за голубями, бродящими по улицам сизыми стайками, и дважды останавливался, завязывая шнурки. Но неизбежное оставалось всё таким же неизбежным, и в конце улицы замаячили витые ворота школы искусств. Чтож, он сам предпочёл войну мирному сосуществованию (хотя о «мире» не могло быть и речи). Внутренний двор, как ни странно, выглядел обычно: деревья, газон, забетонированная дорожка, ведущая к дверям школы. Нигде не было кровавых надписей с угрозами грядущей расправы, даже в мусорном баке не оказалось вещей Чарли. Неужели Де'Карли отдаёт право первого хода ему? Чарли, типа, играет за белых?

— Батлер! — прокатился по двору до мурашек знакомый окрик. — Чего так поздно?

Чарли поднял голову, натыкаясь взглядом на Де'Карли, свесившегося из окна второго этажа. Риккардо размахивал чем-то, отдалённо напоминающим Чарли... что-то. И это что-то было ему очень и очень знакомо.

— Эй, Батлер! — вновь выкрикнул Де'Карли, в другой его руке блеснул маленький предмет серебристого цвета. — Реши-ка загадку! Сколько нужно одному бумажному блокноту, чтобы полностью сгореть?

С лица Чарли тут же сошли все краски. У Де'Карли был его блокнот! Тот, который недавно отобрал Вару! Художник бросился к дверям, на ходу выкрикивая разозлённое «Не смей!».

— Увы, — Риккардо пожал плечами, скорбно вздыхая, — но во мне проснулся исследователь. Есть секундомер?

Чарли его речей уже не слышал, с поражающей даже его самого скоростью взбегая по лестнице. Судя по расположению окна, Де'Карли был в пустующей пока аудитории вокального кружка. Когда Чарли с грохотом распахнул дверь, края блокнота в руке Риккардо уже полыхали.

— Руки прочь! — заорал художник не своим голосом, бросаясь к преступнику.

— Как скажешь, — усмехнулся Де'Карли и бросил блокнот. В окно.

Чарли не стал тратить время ни на крики, ни на, тем более, драку. Просто развернулся и побежал обратно, во двор. Шлёпнувшийся под окном блокнот представлял из себя зрелище в крайней степени жалкое. Хоть при падении огонь и потух, но обожжённые углы сильно пострадали и теперь осыпались пеплом. Подняв блокнот, Чарли отряхнул грязь и принялся осматривать страницы внутри. Вывод напрашивался неутешительный — обожжённый блокнот, из которого выдрали половину страниц, пришёл в полную негодность. Может, художник и не стал бы сильно расстраиваться, в конце концов, это был всего лишь блокнот, не заполненный даже на четверть, если бы не привычка Чарли привязываться к вещам. Самым разным: большим, маленьким, значительным и почти бесполезным. И вот теперь эта привычка сыграла свою роль. Стало совсем по-детски обидно. И захотелось так же по-детски отомстить.

Стоило Чарли снова появиться в дверях аудитории, и Де'Карли расплылся в лисьей улыбке:

— О, Ба-атлер. А ты быстро. Хороший пёсик, молодец.

Чарли грозно смотрел исподлобья, сжимая в руке обгоревший блокнот. Риккардо совсем не артистично изобразил испуг.

— Какой взгляд! Я прямо покрылся мурашками от ужас...

Не дав Де'Карли договорить, художник бросился на него и вцепился пальцами в ворот футболки.

— Интересно, что это? — рассуждал Риккардо, не меняясь в лице. — Храбрость или недалёкость?

Чарли, справедливо рассерженный и не до конца осознающий свои действия, укусил. Де'Карли. За плечо. Он с такой силой вцепился зубами в Риккардо, что тот взвыл, хватая Чарли за волосы. Художник только сильнее сжал челюсти.

— Батлер! Ублюдок! — зарычал Де'Карли. — Зубы выбью!

Угроза на Чарли подействовала отрезвляюще, и он немного расслабил челюсти, чем и воспользовался Риккардо, за волосы оттаскивая от себя художника.

— Теперь точно прикончу, — низко прошептал Де'Карли, глядя в глаза.

Чарли стоял к нему так близко, что становилось неуютно, и смотрел с неприкрытым ужасом. Выбитые зубы теперь — далеко не худшая перспектива. Внезапно по лицу Де'Карли расползлось странное, пугающее своим безумием выражение.

— А знаешь что, — он рассмеялся каким-то своим мыслям. — Я пока не буду тебя избивать. Сначала нужно воспитать из тебя хорошего мальчика, псинка. Пошли!

Чарли очень, очень не нравились его слова. Но, загнанный в угол, он мог только идти за Де'Карли, который время от времени негромко посмеивался. Видимо, сегодня вечером Чарли Батлера по частям найдут в канаве.

***

К тому, что Де'Карли потащит его в зоомагазин, Чарли оказался морально не готов. Он, что, хочет продать Батлера кому-нибудь вместо собаки?

— Здра-авствуйте, — растягивая губы в улыбке, обратился Риккардо к женщине за прилавком.

Та критически оглядела его через стёкла очков и молча кивнула. Де'Карли, до боли стискивая в ладони запястье Чарли, подтащил его к прилавку. Что в голове у этого психопата?

— А у вас есть намордники для собак? — прокатился по магазину внезапный вопрос Де'Карли.

Он же не собирается...

— Вам для какой? — равнодушно спросила женщина.

Риккардо глянул на Чарли через плечо:

— Для самой большой. Боюсь, в обычный у неё морда не влезет.

Нет. Нет! Не может это быть правдой! Не настолько же он психопат?!

Женщина обречённо вздохнула и скрылась за дверью, видимо, склада. Чарли, убедившись, что она их не слышит, закричал шёпотом:

— Даже не думай!

— Либо так, Батлер, — безразлично ответил Риккардо, — либо я выбью тебе зубы. Выбирай, у тебя, от силы, минута.

И Чарли задумался: что ему дороже, честь или зубы? Де'Карли ведь так просто не отвяжется, наверняка, заставит его на занятия идти с намордником на лице. С другой стороны, если верить слухам, у него в рюкзаке кастет, значит, выбить кому-то все зубы для него проблема. И почему Чарли головой своей не думал, когда лез кусаться?! Женщины не было даже меньше минуты, и она, вернувшись, бросила намордник прямо на прилавок. Чёрная, сделанная из неплохого заменителя, штука стукнулась о стеклянную поверхность металлическими крепежами. Чарли почувствовал, что вот-вот задохнётся. Ну нет, он на себя это не нацепит!

— Прекрасно! Берём! — объявил Риккардо, сжимая пальцами плечо художника.

— Денег не жалко? — шёпотом поинтересовался Чарли, как загипнотизированный глядя на чудовищный намордник.

— Мне — нет. Платить-то ты будешь.

— Ни за что! — зло прошептал Батлер.

— А, что, зубки уже не жалко?

Чарли сквозь стиснутые зубы втянул воздух, в душе разразившись рыданиями. Провидение! ну за что ты с ним так?!

***

С тех пор, как между Риккардо Де'Карли и Чарли Батлером началось открытое противостояние, вся Детская школа искусств № 8 затаила дыхание в ожидании зрелища. Поговаривали, что даже некоторые преподаватели следили за войной этих двоих. И когда Чарли наконец явился в аудиторию, где за мольбертами уже давно расселась вся его группа, ученики встретили его поражённым молчанием. Никто даже засмеяться не мог, настолько они оказались поражены зрелищем. Чарли, помимо того, что выглядел самым несчастным человеком в галактике (как минимум), ещё и пришёл на занятие в наморднике. Чёрные ремни путались в соломенных волосах, плотно стягивали скулы, а поверх креплений были закручены плотными узлами. Все в общих чертах понимали, что с художником произошло и почему он явился в таком виде, но это не помешало невысказанным вопросам повиснуть в воздухе.

Первым в себя пришёл Зонтик, подскочивший со стула и бросившийся помогать Чарли стянуть с себя намордник. Следом присоединился Феликс, то усиленно сдерживающий смех, то вслух рассуждающий, где спрятать труп Де'Карли так, чтобы его не нашли. Скоро вся группа присоединилась к попыткам освободить Батлера. Кого-то отправили за садовым секатором, потому что от ножниц толку не было, а кто-то засыпал вопросами Чарли, который не мог ответить ничего, кроме невнятного мычания — так сильно были стянуты его челюсти. Справедливо решили пока ничего преподавателям не говорить, Батлер и без того уже весь от стыда покрылся пятнами. Пока ушедший за секатором блуждал по школе, Зонтик пытался успокоить Чарли, сидящего на стуле и бессознательно смотрящего перед собой. Получалось не очень. Батлер то ли специально, то ли от шока упорно его игнорировал. И даже посланец за секатором наконец вернулся и ремни смогли разрезать, Чарли не проронил ни слова. Молча поднялся со стула, закинул на плечо рюкзак, всё это время одиноко пролежавший у двери, и вышел из аудитории.

И Чарли бы точно так же молча ушёл домой, так же молча лёг на кровать и так же молча смотрел в потолок до глубокой ночи, если бы, спускаясь по лестнице, снова не столкнулся с Риккардо. От него горько пахло сигаретами. Чарли поднял на Де'Карли глаза и улыбнулся полубезумно. Чаша терпения переполнилась и пошла трещинами.

Глава пятая
Минорная нота

Чарли бросился на него с перекошенным от гнева лицом, на котором ещё алели следы от ремней. Риккардо благоразумно шагнул в сторону и художник, споткнувшись, полетел с лестницы. То есть, полетел бы, не поймай его Де'Карли за воротник.

— Шею сломать хочешь? — ровным голосом спросил Риккардо.

С лица Чарли постепенно сходили красные пятна. Он потрясённо моргнул, глядя вниз, на лестничные ступеньки, и повернул голову, разглядывая уже Де'Карли.

— Ты поймал меня, — прохрипел художник, чувствуя, как на шею давит натянутый ворот.

Риккардо рывком бросил его на ступеньки перед собой и недовольно крикнул, убедившись, что тот не катится вниз:

— Да потому что, если бы ты сдох, обвиняли бы меня!

Чарли глубоко вздохнул, глядя на него снизу вверх, и, подавившись воздухом, вдруг разрыдался. Риккардо потря<

12 Следующая ⇒