ВОЗДУШНЫЕ ЗАМКИ

Тайны прошлого

Глава 1.

Ослепительная молния расколола небесный свод, и почти сразу же раскатился оглушительный гром, словно рухнула вся Вселенная, а следом сомкнулась тьма, беспросветная, неизбывная… Что страшнее: вспышка слепящего взрыва? Рухнувший привычный мир? Бесконечный мрак?

Жулия изредка поднимала голову от блокнота, в который привычной скорописью заносила впечатления прошедшей недели, и, поглядывая в иллюминатор, следила, как сияющую синеву сменял огнистый пурпур, потом он померк и уступил место ночной темноте.

Они летели уже семь или восемь часов, в салоне почти все спали, но Жулия чувствовала, как нарастает в ней нервное возбуждение, и продолжала нервно писать, стремясь погасить его работой.

Томилась от бессонницы и сидевшая рядом с ней пожилая женщина. Ее донимали возрастные недуги и всевозможные тревоги, свойственные старости. Женщина с любопытством посматривала на свою красивую молодую соседку, с невольным вздохом отмечала белоснежную гладкую кожу, золотистый отлив каштановых, рассыпавшихся по плечам волос, длинные загнутые ресницы.

«Должно быть, на свадьбу летит, - решила она, - вот ей и не спится».

Затосковав по молодым заботам, столь не похожим на ее стариковские, она протянула соседке карамельку.

- Угостись, с конфеткой вроде бы успокаиваешься, - приветливо проговорила она.

- Спасибо, не откажусь, - поблагодарила Жулия, одарив соседку теплым взглядом своих золотисто-карих глаз. – Хотя мне помогает забыться моя работа. Жду не дождусь, когда, наконец, Рио-де-Жанейро. В Бразилии почти пять лет не была и вот лечу на встречу с дорогим мне человеком…

Женщина обрадовалась, что не ошиблась, и тем охотнее продолжила разговор:

- Замуж собралась? Очень за тебя рада. Мужчина — лучшее средство от бессонницы, куда лучше сладкой конфетки. У меня в твоем возрасте уже двое детей было.

И она приготовилась рассказать и о муже, которого не так давно потеряла, и о выросших детях, которые, слава Богу, не так уж плохо устроились в жизни, и дать множество советов, которые помогут славной соседке наладить семейную жизнь.

- Нет, замужество мне не грозит, - засмеялась Жулия, - я говорю об отце. Он болен вот уже восемнадцать лет, находится, будто в полусне, ничего не говорит, не помнит, ест и пьет с чужой помощью.

- Да как же такое с ним случилось? - искренне заинтересовалась соседка и приготовилась выслушать необыкновенную душещипательную историю. Такое только на нервной почве случается. С ним, должно быть, какая-то беда произошла, какое-то потрясение...

Но Жулия и сама не знала, что случилось с ее отцом, какое с ним произошло несчастье восемнадцать лет назад. Сама она тогда была девочкой, и ни о чем, не задумываясь, больно переживала приключившееся горе. Но теперь, встав взрослой, дорого бы дала, чтобы услышать о произошедшем из его собственных уст, когда он поправится. И не могла не поделиться своей надеждой:

- Он провел в таком состоянии много лет, и как только не пробовали его лечить, но ничего не помогало. Но вот где-то с месяц назад в Рио приехала из Англии врач, сеньора Лидия, специалист по такого рада болезням. У нее особый метод лечения, и она использует совершенно новые препараты. Случай отца ее заинтересовал, она начала его лечить и добилась улучшения. Мне написали, что он словно бы начал возвращаться издалека, словно бы оживает. Господи! Неужели я увижу отца и смогу, наконец, поговорить с ним?! - воскликнула Жулия.

Теперь я поняла, отчего ты так волнуешься, - сочувственно сказала соседка, - и желаю тебе счастливой встречи, но все-таки советую выйти замуж, вряд ли ты на всю жизнь предпочтешь карамель.

В Рио-де-Жанейро они прилетели ранним утром. Какое блаженство вдохнуть в себя свежий южный воздух, наполненный ароматом цветущих деревьев!

Жулия успела забыть, как благоухает воздух ее родины. А когда ехала в такси к Алексу, почему-то вспомнила шутливый совет соседки по самолету, и отрицательно покачала головой. Нет-нет, замужество ей не грозит. Мужчины разочаровали ее. После голландца Питера, с которым она прожила около трех лет и рассталась в Африке, у нее больше никого не было. Не получалось. В общем, рубрики «любовные истории» и «семейный быт» не ее тематика.

Жулия с любопытством поглядывала по сторонам, отмечая цепким журналистским взглядом, множество перемен, которые произошли в городе за долгие пять лет. Он стал еще красивее, прекрасный Рио-де-Жанейро!

Сама она все эти годы жила в Японии, а до этого, где только не побывала — и в Африке, и в Европе, и в Азии, каких только не брала интервью, с кем только не встречалась и прослыла, чуть ли не самой отчаянной журналисткой.

Отчаянной она была всегда и всегда лезла в самое пекло. После несчастья, случившегося с отцом, она отчаянно сражалась за его жизнь. А когда поняла, что может быть только сиделкой при безнадежно отсутствующем человеке, отступилась. Жулия могла многое, но сиделкой быть не могла, ее деятельная страстная натура не выдержала бы тягот мелких каждодневных обязанностей. Вот если бы за лекарством для отца нужно было поехать на край света!

Сиделкой Отавиу Монтана стал Алекс.

Когда-то Отавиу очень помог ему, вытащил из нищеты, устроил на работу, а потом и вовсе случилось настоящее чудо: подаренный Отавиу лотерейный билет оказался выигрышным, и на полученные деньги Алекс купил себе дом! С тех пор он стал считать себя во всем обязанным семейству Монтана и сделался самым преданным его членом. После случившегося несчастья он ходил за Отавиу как нянька и регулярно извещал Жулию о состоянии здоровья ее отца.

Жулия привыкла относиться к Алексу как к ближайшему родственнику, тем более что, кроме младших сестер, у нее никого на свете не осталось. Мама умерла, отец был тяжело болен. Она прекрасно знала, что может появиться в доме Алекса в любое время дня и ночи и всегда встретит радушный прием, потому что нет в мире человека более преданного ей и сестрам, чем Алекс.

Жулия не ошиблась, обрадованный Алекс заключил ее в объятия:

- Как же я соскучился, Жулия!

- А я-то! - расцеловав его в обе щеки, отозвалась Жулия.

- Почему не сообщила заранее? Я бы встретил тебя в аэропорту.

- Люблю путешествовать инкогнито, - рассмеялась Жулия. - Я же журналистка!

Она с удовольствием смотрела в открытое улыбающееся лицо Алекса. Он был среднего роста, плотный, добродушный.

- А ты, мне кажется, помолодел, - весело сообщила она.

- Очень может быть,- рассмеялся он в ответ. - Вот он, мой эликсир молодости, - и Алекс указал на приятную молодую женщину, которая вошла в комнату, вытирая руки, - знакомься, это моя Онейди.

«Вот и Алекс обзавелся семейным гнездом, - невольно мелькнуло в голове у Жулии, я припоминаю, что он и меня приглашал на свадьбу, вот только не помню, почему я тогда не приехала».

- Извините, руки мокрые, посуду мыла, - улыбнулась Онейди, и сразу стало видно, что она душа этого уютного дома.

Женщины расцеловались, а Алекс, словно бы отвечая на мысленный вопрос Жулии, сказал:

- Мы очень жалели, что ты не смогла приехать на нашу свадьбу, но ты тогда была в Африке, в Южной Африке, писала про их президента.

- Нельсона Манделу? - вспомнила Жулия.

- Про него самого, - подтвердил Алекс.

- И как это ты все помнишь? - удивилась Жулия.

- Вовсе не помню, у меня сохранилась твоя поздравительная открытка. Я и все другие храню — из Африки, России, Боснии, Пакистана. Ты же нам все равно, что родня!

Жулия энергично закивала: да, так оно и было, она чувствовала себя здесь как в родном доме, тем более что после смерти деда у них больше не было дома.

Их дед, Гргориу Монтана, был не просто состоятельным, он был богатым человеком, оборотистым дельцом, небездарным журналистом. У него была целая сеть ресторанов, в одном из которых работал Алекс, была собственная газета «Коррейу Кариока», но после его смерти все пошло с молотка. Да и умер он при каких-то странных обстоятельствах. Хотя в чем была странность, никто из домашних тоже не знал. Может быть, и не было никакой странности, потому что дед был уже старым и очень больным человеком. Но нельзя отрицать, что в то время семейство Монтана преследовали сплошные неудачи и беды. Жулия вспомнила какие-то разговоры о том, что в день, когда умер дед, обвалился балкон, и с отцом случилось несчастье. Сели родилась, но отец не узнал о рождении третьей дочери. Вскоре умерла и мать. И они остались сиротами. Что произошло с отцом, никто из детей не знал. Однако Жулия очень часто размышляла об этом, и ей очень хотелось докопаться до правды.

Иногда Жулия думала, что, если бы отец узнал, что их мать, а его обожаемая жена Ева умерла, он бы сошел с ума... В общем, лишившись, матери, они неизбежно теряли и отца, так он был к ней привязан.

Девочкам самим пришлось пробивать себе дорогу в жизни. Деньги, пусть не очень большие, у них были, а вот близких людей не было. Поэтому Жулия так дорожила Алексом. Может быть, он был единственным в целом свете человеком, который любил сестер Монтана и помогал им. В целом на жизнь Жулия пожаловаться не могла, ее журналистская карьера складывалась довольно удачно благодаря энергии, напористости и талантливому перу.

Энергия энергией, а от очередного зевка Жулия удержалась с трудом — сказывались последствия бессонной ночи.

- Пойду-ка сварю кофейку, - улыбнулась Онейди и направилась к кухне, - тебе, Жулия, наверное, не терпится поехать в больницу. Вот сейчас выпьешь чашечку кофе покрепче и поедешь.

- Спасибо, Онейди! Кофе — именно то, что мне нужно, я ведь из Японии летела целых двадцать четыре часа!

Онейди вышла из комнаты, а Жулия с Алексом удобно устроились в уютном широком диване, который расположил бы к отдыху любого, но только не Жулию. Она хоть и зевала, но внутри была словно натянутая струна. Боже мой! Через четверть часа она увидит отца! Боже мой! А что если он заговорит с ней?!

- Про папу мне ничего не рассказывай, я все увижу сама! А Бетти? Сели? Кстати, а почему я не вижу здесь Бетти?

Алекс замялся. Он всегда говорил о Элизабети, средней сестре Жулии, с невольным вздохом. И с таким же вздохом он говорил и о покойной Еве, жене Отавиу, которого чуть ли не боготворил.

Отавиу и впрямь был необыкновенно привлекательным человеком, открытым, сердечным и вдобавок талантливым журналистом. Талантом Жулия пошла в отца, а внешностью в мать. Она была очень на нее похожа внешностью, но не характером.

- Видишь ли, Бетти... Бетти не слишком-то верит в новые методы, - принялся объяснять Алекс. - Говорит, что все это глупости, что Салвадор далеко, а билет стоит дорого.

- Далеко? - возмутилась Жулия. - После больницы я немедленно отправлюсь к Бетти. И если понадобится, привезу ее силком!

- Я надеюсь, что ты сначала хоть немножечко отдохнешь, - сказал Алекс, любуясь Онейди, входящей с подносом, на котором стояли чашки с ароматным кофе. - Мы уже приготовили комнату для гостей, она у нас такая славная!

- Не надейся, - прервала его Жулия. - У меня очень мало времени. Сначала в Сальвадор за Бетти, потом в Сан-Паулу за Сели.

Кстати, в Сан-Паулу находилась и та газета, для которой она писала в Японии, посылая оттуда корреспонденции, так что заодно она и в редакцию заглянет.

Алекс только головой покрутил: своей энергией Жулия могла смести, словно вихрь, все и вся, и принялся за свою чашку с душистым кофе, благодарно поглядев на жену: она знала его вкус и сахара клала ровно столько, сколько он любил.

После кофе они отправились в больницу.

Отавиу Монтана лежал в отдельном боксе. Тонкие проводки тянулись к нему от сложных аппаратов, стоявших вдоль стен, и огоньки, пробегавшие по экранам, говорили, что в этом отрешенном от всего человеке усилился таинственный процесс жизни. К сожалению, пока только аппараты говорили об этом. А нетерпеливая Жулия так мечтала поговорить с отцом!

С нежностью и любовью смотрела она на спокойное молчаливое лицо с прядью пушистых полуседых волос на лбу, как-то по-особенному бледное из-за темно-синего ворота пижамы, и слезы подступили у нее к горлу.

Она бросилась к отцу, обняла его и принялась шептать как в лихорадке:

- Папочка! Как же я по тебе соскучилась! Я так часто тебя вспоминала, но не решалась приехать. Я знаю, ты бы меня поддержал, узнав, что я строю свою жизнь вдалеке от тебя, хотя иногда мне становится стыдно, что меня нет около тебя. Но теперь я уверена, ты меня слышишь и понимаешь, и мы снова будем самыми близкими людьми на свете! Папочка! Как я надеюсь на новое лечение!..

Стройная женщина в белом халате сочувственно смотрела на Жулию.

- Я тоже очень надеюсь на свой метод лечения, - сказала она. - Поверьте, не слишком заметные для вашего глаза, но улучшения уже есть.

- Так вы доктор Лидия? - обрадовалась Жулия. - Могу я поговорить с вами? Мне бы хотелось узнать...

- Конечно, пойдемте, поговорим, - согласилась Лидия и повела посетительницу к себе в кабинет.

Алекс проводил их взглядом и вышел подышать воздухом на крыльцо. Он и сам был очень взволнован. Неужели такие чудеса возможны на свете? Неужели Отавиу вернется к нормальной жизни?

Пока это стало газетной сенсацией. Досужие журналисты громко трезвонили о вот-вот ожидаемом чуде. Но Алекс прекрасно знал, что на газетных полосах чудеса свершаются быстро, а вот в жизни все всегда гораздо сложнее... И все-таки предположить, что Отавиу, которого он столько лет кормил с ложки, будто малого ребенка, выводил за руку на прогулку, смирившись с тем, что взрослый человек навсегда останется во мраке беспамятства и, приготовившись жертвенно служить ему, вдруг очнется и вновь станет взрослым, вновь станет другом, отцом семейства. Журналистом... Алекс нервно закурил, уже не пытаясь унять сердцебиение.

Пожилой, невысокого роста человек в бежевом костюме подошел и поздоровался с Алексом. Тот ответил, но его недоумевающий взгляд ясно показал, что он не знает, кого приветствует.

- Не узнаете? - усмехнулся незнакомец. - Я — Элиу Арантес, в прошлом личный адвокат семейства Монтана. Все газеты полны сенсационных новостей об Отавиу. Неужели и впрямь появилась надежда?

Алекс кивнул, и его лицо осветилось улыбкой.

- Теперь я вас узнал, - сказал он, - и рад видеть.

- Я тоже, - кивнул Элиу. - Мне бы хотелось поговорить с вами. Меня мучает одно воспоминание. По ночам оно снится мне, и я просыпаюсь в холодном поту. Мне бы хотелось, чтобы... - Но тут, словно бы напугавшись чего-то, Элиу поначалу замолчал, а потом проговорил торопливо:

- Я позвоню, на днях позвоню вам, - и он быстро зашагал прочь.

Алекс проводил его взглядом и покачал головой. Еще одна семейная тайна Монтана! Этих тайн одна других темнее было немало у этого семейства. Стоит ли ворошить прошлое, отыскивая в нем пропавшие тайны?

Алекс не обратил внимания, что какая-то машина выехала с территории больницы и, не отставая ни на шаг, поехала с за торопливо шагавшим Элиу. Она скоро догнала его и ехала не спеша за ним следом, что вряд ли предвещало что-то хорошее...

Глава 2.

Бетти расхаживала по своей маленькой спальне и с тоской твердила себе, до чего же эта комнатка крохотная. Открывала шкаф и ужасалась скудному гардеробу. Где та роскошная жизнь, о которой она мечтала в юности? В своей нищей и несчастливой юности? А сколько было надежд, когда она выходила замуж! Неужели она навсегда погребена в этой глухомани, как в склепе?! Неужели так и похоронит свою красоту, свою молодость? И больше у нее в жизни никогда и ничего не будет?!

Она подходила к зеркалу и горевала еще больше — и красота, и молодость были налицо. Яркие синие глаза, грива белокурых волос. А фигура? Она ничуть не уступала самой сексапильной из кинозвезд, и что же? У тех поклонение, успех, деньги, а она вынуждена гнить в этой жалкой провинции!

Чем больше растравливала Бетти себя этими горькими мыслями, тем больше раздражалась против своего мужа, который увез ее сюда и обрек на это убогое существование!

Как она теперь жалела, что вышла замуж за Николау! А ведь когда-то была так влюблена в него! Да и кто бы не влюбился в красивого стройного молодого человека, к тому же самого многообещающего на факультете? Вдобавок он ей проходу не давал, твердил, что любит и обожает. Вот теперь и стало видно, чего стоит его любовь. Бетти понимала любовь совсем по-другому. Если бы муж любил ее, он бы из кожи вон лез, чтобы быть на виду, сесть в самое престижное кресло, зарабатывать большие деньги. Он выводил бы ее в свет, одевал в самые роскошные туалеты. А среди знакомых у них были бы только самые модные актеры и самые богатые бизнесмены. И все бы они были без ума от нее, от Элизабети. Вот тогда бы она ничего не имела против того, что Николау пропадает по целым дням на работе, она бы прекрасно проводила время в веселой компании, в каком-нибудь клубе, каталась бы на яхте...

Подумав о яхте, она тут же вспомнила яхту сеньора Кавальканти и усмехнулась. Сеньор Кавальканти был из местных весьма состоятельных людей и явно положил на нее глаз. И хотя это был далеко не первой молодости низкорослый толстячок, она решила не упускать подвернувшегося случая. От нее не убудет, если она переспит с ним, только пусть он на нее раскошелится, а там видно будет. Здесь все средства хороши!

Ей уже было невмоготу влачить это жалкое существование, и она готова была на все, лишь бы изменить жизнь.

А Николау свалял страшного дурака! После окончания института он получил завидное место: несмотря на молодость, он сразу был уже в директорате, и поначалу они зажили в Салвадоре просто чудесно. Кто мешал ему делать карьеру и дальше? Расти, расти и расти? Бетти была бы ему только в помощь. Уж она помогла бы ему занять самый высокий, самый выгодный пост! Но Николау в ответ на ее мечты вдруг заявил, что кабинет — это смерть для геолога, и попросил отправить его в эту глухомань и теперь пропадает целыми неделями неведомо где, что-то изучает, что-то ищет, наверняка какие-то пустяки и глупости! Возвращается грязный, искусанный комарами из каких-то там болот и доволен своей свинской жизнью.

Элизабети вздохнула и еще раз посмотрела на себя в зеркало, огладила крутые бедра, кокетливо стрельнула глазками, потом томно потупила взгляд. Нет, она пропадать не собиралась! Она собиралась вырваться из этой дыры любой ценой!

Услышав стук в дверь, Элизабети удивленно направилась в прихожую: она никого не ждала сегодня, кто бы это мог быть? Распахнув дверь, она обомлела:

-Жулия! Вот уж кого не ожидала увидеть!

Отношения сестер были сложные. Конечно, они были привязаны друг к другу, но Бетти всегда соперничала со старшей сестрой, в школе ей казалось, что та старается оттереть ее на второй план, забирает у нее поклонников. Детские обиды по-прежнему жили у нее в сердце. Она была недовольна сестрой точно так же, как мужем, как всем окружающим.

- Ты разве не в Японии? - изумленно вытаращила глаза младшая.

- А почему ты не в Рио-де-Жанейро? Почему не рядом с отцом? - сурово спросила старшая.

- Ну вот, пять лет не виделись, и ты сразу ругаться, - обиженно надула губы Бетти.

Жулия оглядела сестру и сменила гнев на милость: из милого, но не слишком складного подростка Бетти превратилась в красивую зрелую женщину.

- Ты, наверное, счастлива в замужестве? - спросила Жулия. - Расцвела — глаз не оторвать. Судя по письмам, ты была влюблена в жениха до безумия, а теперь, наверное, до безумия любишь мужа?

- До безумия хочу с ним расстаться, - с вздохом призналась расцветшая красавица. - Ты думаешь, можно любить мужа, который отправил тебя в такую дыру?

- Думаю, что можно, - ответила Жулия.

Профессия заставила ее побывать в самых разных дырах, и ее сердечная жизнь мало зависела от того, где она в тот или иной момент находилась.

- Ты так думаешь, потому что не замужем. И никогда замужем не была, - авторитетно произнесла Бетти. Она вдруг почувствовала себя старше и опытнее сестры, которая мотается по белу свету и знать не знает, что такое серьезные отношения между мужчиной и женщиной. - Невозможно любить человека, если он получает гроши, - назидательно заявила она. - Любовь испаряется, как только начинаются материальные проблемы. Кстати, как у тебя с личной жизнью? У тебя сейчас, конечно, какой-нибудь япончик, и мне очень интересно, каков он в постели?

- Да никак, - равнодушно пожала плечами Жулия, - потому что у меня вообще никого нет, мужчины мне надоели, от них одни неприятности.

Твердый тон Жулии говорил яснее ясного, что она высказывает свое нынешнее кредо.

- Не может такого быть, - томно протянула Бетти. - Ни за что не поверю. Жить без секса...

- Секс — это еще не все в жизни, - отрезала Жулия.

- Не все, - согласилась Бетти, - но девяносто шесть процентов.

- А ты знаешь, зачем я приехала? - поинтересовалась Жулия.

- Повидать свою младшую сестренку, - кокетливо ответила Бетти.

- И сообщить ей, что отец начал новый курс лечения.

- Сто двадцать восьмой по счету за эти восемнадцать лет, - равнодушно уронила младшая сестренка.

Услышав такое, Жулия обрушила на сестру град упреков в черствости, безразличии, дочерней неблагодарности.

- Ты невротичка! У тебя один секс в голове! Ты ненормальная! Я и представить себе такого не могла! - закончила она свою гневную тираду.

- Ненормальная ты, Жулия, - совершенно спокойно отвечала сестре Бетти. - Ты никак не можешь усвоить, что отца вылечить невозможно. Два года назад я говорила с врачом, и он мне клятвенно это подтвердил.

- Да за эти два года изобрели столько нового, что не то что нашего отца, а весь мир можно исцелить.

- Что-то я не заметила вокруг особого здоровья. Заруби себе на носу, Жулия, наш отец умер, и я приеду в тот день, когда нужно будет делить наследство.

Жулия уже подняла руку, чтобы отвесить сестре хорошую оплеуху за такие слова, но Бетти очень ловко от нее увернулась.

В детстве они частенько заканчивали свои выяснения отношений дракой, и, как видно, память об этом сохранилась у них до сих пор. Правда, после детской перепалки обычно очень скоро наступало примирение. Но на этот раз Жулия не собиралась мириться с сестрой. Она не могла простить ей ее цинизма.

- Я-то думала, что мы улетим вместе, я даже билет тебе купила, - бросила она, направляясь к двери, - но теперь оставайся в своей дыре! - У порога она обернулась: - Если хочешь, чтобы у тебя были сестра и отец, прилетай в Рио-де-Жанейро.

- Ну, кто, спрашивается, невротичка, она или я? - покачала Бетти головой, глядя вслед сестре. - Угрохать столько денег на то, чтобы разругаться? Выкинуть на ветер стоимость билета до Рио! Да это уже не невроз, это сумасшествие!

Скажи Жулия сразу, что купила ей билет, Бетти бы еще подумала. Хотя нет, все равно бы отказалась. У нее завтра встреча с сеньором Кавальканти, а на него она возлагала большие надежды.

Еще часок она мысленно выясняла отношения с сестрой, признала себя во всем правой, а потом до вечера строила самые радужные перспективы, прикидывая, сколько денег одолжит ей Кавальканти и как она ими распорядится. Может, ей и вправду отправиться с ними в Рио, снять роскошную квартиру, завести себе знакомства и найти себе надежного покровителя? Или пойти на телевидение и сняться в рекламном ролике? Или попробовать стать фотомоделью? В общем, во сне ей виделись всевозможные чудеса, и она проснулась очень рано и очень долго просидела перед зеркалом, наводя красоту. Она хотела быть обворожительной, соблазнительной, очаровательной!

Такой она и была, когда отправилась на пристань: сеньор Кавальканти пригласил ее в этот день покататься на яхте.

Познакомились они случайно, и Бетти пудрила ему мозги, говоря, что живет с больной матерью, что хотела бы продать квартиру, потому что нуждается в деньгах, давая всячески понять, что рассчитывает на щедрость своего поклонника. И не сомневалась, что сегодня он, наконец, расщедрится и определит, какую сумму готов отвалить ей. Взаймы, конечно, взаймы, недаром же она твердит ему о продаже квартиры. Она разведется с Николау, они продадут квартиру, и она выплатит свой долг, но для начала ей нужна кругленькая сумма денег, с которой она уедет в Рио или Сан-Паулу.

День, в самом деле, располагал к щедрости — щедро светило солнце, ярко синело море, и на белокожей Бетти был такой же ярко-синий купальник, щедро выставлявший напоказ ее прелести. Кавальканти пришел в восторг и усадил Бетти к себе на колени.

Бетти что-то залепетала о больной мамочке, не слишком уклоняясь от щедрых поцелуев, о деньгах, о квартире, и сеньор Кавальканти, целуя ее в шею, а потом в розовое ушко, прошептал:

- Не вешай мне лапшу на уши, курочка, я прекрасно знаю твоего мужа. А если хочешь всерьез заняться квартирой, я посоветую тебе банк, где ты сможешь оформить кредит под ее стоимость.

Ах, вот оно что! Значит, ей на него не рассчитывать? Ну, так пошел к черту, старый бочонок!

Бетти выскользнула из объятий старого ловеласа и кокетливо сказала:

- Хорошо, что вы мне об этом сказали, но ваше знакомство с моим мужем делает невозможным наше с вами знакомство.

Прогулка на яхте была испорчена, старый сластолюбец остался ни с чем, но ведь и Бетти тоже. Правда, восторжествовала добродетель, однако Бетти вернулась домой злая как черт — не так-то она дорожила дурацкой добродетелью!

Расплатился за все неудачи Бетти, разумеется, муж, который, на свою беду, на следующий день вернулся из экспедиции и предвкушал, как будет наслаждаться радостями семейного очага. Однако вместо нежного поцелуя и вкусного обеда он неожиданно получил смертельный удар.

- Я родилась не для того, чтобы быть домохозяйкой, - для начала заявила ему Бетти.

- Что случилось, любимая? Устала? Я тоже, - признался Николау, поставив дорожную сумку в угол. - Сейчас приму душ, пообедаем, тогда и поговорим.

Он притянул к себе жену, собираясь ее поцеловать, но она вырвалась из его объятий.

- Я не понимаю... - растерянно начал он.

- Ты никогда меня не понимал, - со злыми слезами в голосе заявила Бетти, - обеда дома нет, так что обедай, где хочешь. Собственные удобства для тебя всегда были важнее жены!

- Я же люблю тебя, Бетти! - Николау опять попытался привлечь к себе жену, чтобы поцеловать покрепче. Он так соскучился по ней!

- А я тебя нет! Я не люблю тебя, Николау!

Главное было сказано, и все остальное сказалось само собой.

- Мы расстаемся, Николау, моему терпению пришел конец, - уже без всяких слез, холодно заявила Бетти. - Мне не нужна любовь на расстоянии четырехсот километров.

- Значит, тебе все-таки нужна моя любовь? - оживился он. - Тебе не нравятся мои разъезды. Но подожди, рано или поздно мы с тобой вернемся в Салвадор! Для тебя я на все готов!

Он еще не понял всех серьезности намерений Бетти, в ее обиде ему виделось проявление ее любви.

Но разве можно удержать горную лавину? Она сдвинулась с места, и никому ее не удержать!

Бетти уже решила для себя все: она уезжает! Оставляет эту мерзкую дыру, обманувшего ее надежды мужа, отвратительного Кавальканти! Она летит в Рио! В конце концов, у нее есть семья: сестра, отец. Ее там ждут, там ее место!

Николау понял, что, в самом деле, теряет Бетти, только тогда, когда она достала чемодан и принялась укладывать в него свои платья. Она уже не жаловалась, на скудность своего гардероба, будь он обширнее, сборы заняли бы куда больше времени!

- Я не люблю тебя, Николау, постарайся это понять, - говорила безжалостная Бетти, аккуратно и бережно складывая юбки и кофточки, - наша история закончена, и конец у нее несчастливый. Я ухожу. Я буду жить своей жизнью. Я сама заработаю себе то, чего хочу и чего достойна. Разумеется, нам нужно будет уладить кое-какие формальности, но я думаю, что мы обо всем договоримся.

Николау пытался что-то возразить, становился на колени, умолял, но все было без толку. Чем горячее он умолял Бетти остаться, тем неприступнее она становилась. На ночь она закрыла дверь их спальни, и он понял, что это все.

Николау был раздавлен. От него ушла любимая женщина. Женщина, которую он обожал, боготворил, мысль о которой поддерживала его в самые трудные минуты жизни. Что же делать? Как жить дальше?

Он сидел на полу в гостиной, вперив взгляд в пустоту, застыв в оцепенении.

Глава З

Мать-настоятельница, немолодая монахиня в коричневом платье и белоснежном чепце, с доброй улыбкой смотрела из окна на двор, где хорошенькая рыжеватая девочка-подросток со смехом подставляла под струю воды чумазого поросенка.

- Ты злодей-чумазей, — хохоча, говорила девочка, - сейчас умоешься, от грязи отмоешься!

Поросенок опасливо хлопал своими белесыми ресницами, но послушно подставлял толстенькое брюшко и бока под сверкающую струю воды, а девочка, хотя вернее ее было уже назвать юной девушкой, весело мыла его и кончила тем, что и сама оказалась под той же струей.

Лицо матери-Настоятельницы стало серьезным и сосредоточенным, она взяла колокольчик и позвонила.

Появилась монахиня в таком же коричневом платье и таком же белом чепце, но низкий поклон, которым она приветствовала мать-настоятельницу, свидетельствовал о незыблемости внугримонастырской иерархической лестницы

— Позовите ко мне послушницу Сели, — распорядилась мать-настоятельница.

Через несколько минут запыхавшаяся Сели входила под своды сумрачного кабинета матери-настоятельницы.

Монахиня придала своему широкому доброму лицу самое суровое выражение, но про себя невольно улыбалась, глядя на озорное личико Сели, которая старалась придать ему смиренное выражение.

— У нас есть определенные правила, Сели. — Строго начала мать-настоятельница. В этом месяце ты уже четвертый раз не приходишь на богослужение.

Сели виновато потупилась.

Она готова была целыми днями пропадать на своем любимом скотном дворе, ухаживая за маленькими поросятами, но ведь много времени отнимали школьные занятия, обязанности по столовой, приготовление уроков, так что на поросят его почти не оставалось и приходилось...

— Простите, матушка, больше этого не повторится, — Покаянно проговорила Сели, свято веря, что так оно и будет.

— Ты в этом уверена? — спросила монахиня.

— да! — Пламенно ответила Сели, и было видно, что так оно и есть, что она и в самом деле хочет исполнять все монастырские правила и, конечно же, ходить на богослужения. — Если Господь создал зверюшек в один день с человеком — продолжала Сели, простодушно глядя на настоятельницу, - То Карл Великий...

— Какой Карл Великий? — не поняла настоятельница.

— Так я зову этого поросенка, матушка, будет и в самом деле великим. Он понимает все, что я ему говорю!

Мать-настоятельница вздохнула: ребенок сущий ребенок!

— Ах, Сели, Сели! Рано тебе еще избирать путь в жизни. Монахиня предана всем сердцем нашему Господу, она отрешена от земных забот, собранна, дисциплинированна. Подумай, дочь моя, истинно ли ты желаешь посвятить себя религии?

— Клянусь, желаю! — отозвалась Сели. — Больше всего на свете я хочу быть монахиней. Я не хочу жить нигде, кроме монастыря, моя Семья — вы!

Мать-настоятельница сокрушенно покачала головой:

сколько еще придется пережить этой страстной душе! Помолчала и сказала:

— Ну что ж, тогда прочитай сто раз Богородицу и положи сто земных поклонов в знак покаяния. Сегодня ты опять провинилась перед Господом. И пока никаких забот о поросятах.

Сели понурила голову и вышла.

Мать-настоятельница, мерно перебирая четки, и сама прочитала нужное количество молитв, прося помочь своей воспитаннице.

На столе у нее зазвонил телефон.

— Я — Жулия Монтана, старшая сестра Сели Монтана. Я хотела бы забрать Сели на несколько дней в Рио. Наш Отец начал новый курс лечения и на днях у него день рождения. Могу я приехать за ней?

— Приезжай, дочь моя, — разрешила настоятельница, подумав, что дева Мария в случае необходимости необыкновенно скора на помощь.

Своей поездкой в Сан-Паулу Жулия решила воспользоваться еще и для того, чтобы подзаработать денег. Ей предстояло пробыть в Рио еще одну или даже две недели, и не одной, а вместе с младшей сестрой, так что гонорар ей бы совсем не помешал, да и вообще, почему бы не повидать своих работодателей?

Так что сразу же по приезде она отправилась к Жуану Карлусу, главному редактору, с которым вот уже несколько лет общалась только через компьютер.

Увидев Жулию, он и удивился, и обрадовался.

— В Бразилии?! Жулия Монтана! Какими судьбами?

И не выслушав ответа, продолжал говорить сам:

- Вот это удача! Слушай, у меня тема специально для тебя, к нам приехал один арабский банкир и собирается заключить серию контрактов, но он напрочь отказывается давать интервью. Может, ты его раскрутишь?

- Может быть. — Жулия многообещающе сощурила свои золотисто-карие глаза. — Только мне бы хотелось пересмотреть ваши расценки, мне предстоят большие расходы.

И вот переодетая официанткой Жулия толкает перед собой столик с завтраком, направляясь в номер загадочного араба. Она не сомневается, что сумеет поговорить с этим дельцом на самые разнообразные темы. Однако в номере араб оказывается не один, а с роскошной блондинкой, вместе с которой приникает ванну. Ну и накладка! Жулия лихорадочно соображает, как ей себя вести, но тут в номер врываются два официанта, в одном из которых она узнает своего старинного знакомого, коллегу, журналиста Франсиску Мота, а попросту Шику. Жизнь не раз сводила их вместе и всегда в самых конфликтных ситуациях вроде этой. Оттесняя Шику, она заметила, что второй журналист, настоящий папарацци, уже изготовился фотографировать голого араба, отнимая возможность работать у нее, у Жулии! Ну, нет, такого Жулия никому не позволит!

Жулия отважно вступила в борьбу за свое право зацепить араба первой, пытаясь оттеснить соперников.

Однако оба малых оказались не промах. Они не собирались уступать дорогу даме и тоже ринулись в бой, отстаивая свои права.

Потасовка шла не на жизнь, а на смерть, в пылу битвы Жулия укусила Шику за ухо. Но и Шику не остался в долгу, влепил Жулии... страстный поцелуй! Не удержался. До того оказались соблазнительными ее розовые полуоткрытые губы...

Оба застыли в растерянности и... оказались в кабинете комиссара полиции: охранники отеля не теряли даром времени, они вызвали полицию и таким образом мгновенно избавили своего постояльца от назойливой прессы.

Журналистам пришлось давать объяснения в полицейском участке.

Комиссар с любопытством посмотрел на сидящую перед ним красивую молодую женщину, потом на взлохмаченного молодого мужчину приятной наружности, которые с ненавистью смотрели друг на друга, вздохнул и начал задавать Вопросы.

Он выяснил, что журналистка Жулия Монтана, спецкор бразильской газеты из Сан-Паулу в Японии, намеревалась всего-навсего взять интервью у арабского предпринимателя по поводу заключаемых им контрактов.

— Почему вы не воспользовались традиционными каналами для получения интервью? — поинтересовался комиссар. — Вы едва не спровоцировали международный конфликт.

— Никакого конфликта не могло быть, — проворчала Жулия, — Потому что араб приехал инкогнито.

— А вы как оказались в номере нашего гостя? — осведомился Комиссар у Шику.

Я работаю в ‘Коррейу Кариока, в Рио-де-Жанейро, но мне сообщили, что в Сан-Паулу приехала инкогнито Моника Левински и остановилась именно в этой гостинице и в этом номере, я не мог не проверить сообщение, а тут вместо Моники появляется эта сумасшедшая и кусает меня за ухо! Я не Ван Гог, комиссар, поверьте!

— А кто такой Ван Гог? — заинтересовался Комиссар.

— Еще один ненавистник своих и чужих ушей, мрачно, но отв<

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 18 19 20 21 2223