АКТ ПЕРВЫЙ. Все на свете имеет отношение к суду.». Ф. Кафка

АКТ ПЕРВЫЙ

«Все на свете имеет отношение к суду.»

Ф. Кафка

В помещение просторной банной залы, оформленной в стиле позднего, «веспасиановского» Рима, входят, укутанные в алые, парчовые простыни с широкой золотой каймой, подпоясанные пурпурными поясами с золотыми кистями, Попов и Камергерский.

Оглядевшись по сторонам, устраиваются друг на против друга, на широких полу диванах, обитых бардовым велюром.

Попов. Не удивлюсь, если однажды к нам присоединятся девчонки.

Камергерский. А то?! Где есть среда, там есть микробы.

Попов. Увы. Бабы в бане — это прошлый век. Сейчас спокойней без баб и другого. Отпетрушат за мама не горюй, на старость лет. Точно будет что перед смертью вспомнить.

Камергерский. Иван Иванович откуда такие настроения, вы же сегодня два пенальти пробили!?

Попов. Заметьте - после ваших ошибочек! Грубо играете Михаил Олегович.

Камергерский. Как умею Иван Иванович! Как умею! Где же Игорь Иванович и Дмитрий Вадимович? Так мы до ночи не разойдёмся.

Попов. Куда вам спешить дружище? С женой, как вы говорили, развелись. Дети в Лондоне. Интереса ради - неужели на публицистике можно деньги зарабатывать?

Камергерский. Только на публицистике не патриотической направленности.

Попов. Сие понятно: патриотизм не монетизируется.

Камергерский. Всё монетизируется. Просто вы плаваете в облаках. А про: некуда спешить - соглашусь. Вы тоже не торопитесь?

Попов. Истинно так: совсем не спешу. Жена в монастырь с дочкой упёрлась, остальные дети по дому ходят, тырят мои подзарядки для телефона. Самостоятельные они у меня. С первых дней жизни их приучаю, что вот-вот и зомби апокалипсис. Не поверишь: когда ещё двое детей было, была у меня фишечка – с каждой большой премией – ящичек конины на балкон закупать. Тушенка. В банках. А конина дольше всего хранится. Жилистое мясо. В нём есть редкий элемент, способствующий регенерации сердца. Не помню названия.

Камергерский. Интересно: как на это реагировала Лида?

Попов. Само собой – пожар в обезьяннике! Опять балкон захламляешь! Жили мы в двушке. Кроме Бога тебя никто не спасет паникёр! Но я говорю: вот подумай – как он спасать то будет!? Может Он и спасает через меня тебя дуру! Она говорит: ну может быть! Лида в школе комсорг была.

Камергерский. Я помню. Она же мне и рекомендацию давала! Так вспоминаю и понимаю, что для кого-нибудь еще это всё чистый Кафка.

Попов. Для моих детей точно! Кафка! «Замок». Или скорее: «Процесс».

В банную залу входят Мякинин - Прорубев и Гусаров. Вслед за ними появляется и Лиловейших с подносом, на котором стоят шесть полных пивных бокалов.

Лиловейших (бережно расставляя бокалы на стол). Сейчас Гаврилыч чайник с чайком принесёт. Айн момент!

Мякинин - Прорубев (присаживаясь рядом с Поповым). Чайку — это хорошо! Как можно водку в бане пить?! Только бехеревку!!

Гусаров. Игорь ты же всегда в бане раньше водку пил?

Мякинин - Прорубев. По службе приходилось. У меня каждая сдача объекта капельницей заканчивалась. Когда станцию метро сдавали - месяц потом по пансионатам отлеживался. Были все: мэр, два министра, из «органов» десять душ, как минимум. Но это по работе, а так бехеревку. Её Вагнер очень жаловал!

Попов. Над чем сейчас работаешь? Если не секрет?

Мякинин - Прорубев. Не секрет. Стыдоба. Промышленный комплекс на северо-западе.

Попов. Почему же стыдоба?! Наоборот. Новые рабочие места, в потенциале. Хотя сейчас везде автоматизация.

Мякинин - Прорубев. Ты не видел эскиза. У заказчика свой концепт. Со стороны это напоминает холодильник. Этот... ну… из детства!?

Гусаров. Минск?

Мякинин - Прорубев. Точно. С высоты птичьего полёта это выглядит, как распиленный бензопилой холодильник «Минск». Это ладно. Вот в прошлом году мне дачу хотели заказать. Я им говорю: парни, я художник монументалист, я не умею работать с микроформами. Уже и зрение не то. Соглашусь, если перед домом будет сорокаметровый памятник Дон Кихоту Ламанческому. В шутку ляпнул. Они в ответ: согласны, только пусть он в трёх километрах поодаль стоит. Там, вокруг дома, как раз сорок гектаров земли. Не будет рыцарь печального образа солнце закрывать.

Попов. Так поставили памятник идальго или нет?

Мякинин-Прорубев. Нет. Но цветной металл провели по художественной части. В Корею продали.

Камергерский. (язвительно) Вот умеет русский человек всё прекрасное до капли выжать, как половую тряпку!

Попов. Брось кум! Есть, кто не ворует. Вот я не ворую.

Камергерский. Ну ты и скульптуры не заказываешь! Ты же генерал! Зачем тебе воровать? У тебя весь военно-промышленный комплекс!

Попов. И что? Я на окладе принципиально сижу, чтобы всякая либеральная сволочь...

Камергерский. Типа меня?

Попов. (отмахиваясь). С тобой отдельная история - ты кум. У нас духовная скрепа. Так вот: ...чтобы всякая либеральная сволочь сказать ничего дурного не могла. Так я ещё генерал! Мне подфартило. А что говорить о простых офицерах! Всю жизнь по времянкам, чтобы потом, в орденах, в бакалее за капустными оладушками в очереди стоять!

Камергерский. Лихо загнуть умеешь служивый! Но копай глубже!

Попов. Куда уж глубже?! Знаю - воруют. Знаю - об людей ноги вытирают! Но что же мне - родину не защищать?

Гусаров. (опасливо косясь на банщика). Господа! Вы так до чего-нибудь беззаконного договоритесь, а у меня летом масштабное мероприятие. (обращаясь к монументалисту) Вечно ты Гарыныч со своими жизненными историями. Знаешь ведь, что этим... (кивая на Попова с Камергерским)... про политику нежелательно.

Мякинин-Прорубев. Им хоть про морковку расскажи, они один хрен, на политику скатятся. Непримиримые люди. Непримиримые! (задумывается вслух). Непримиримые!!! Это можно выразить в уральском камне! Двенадцать на десять. В скале за Екатеринбургом. Там мест таких завались. И чтобы рядом родник из-под земли бил! Групповая композиция, изображающая дерущихся мужиков. С остервенелыми лицами, рвущих друг друга на части. А у них над головой расправил крылья ворон.

Попов. С вороном вопросов нет, но....

Мякинин-Прорубев (недоуменно). Что: но?

Камергерский (отхлебывая пиво из кружки). Ивану Ивановичу больше на саблях бы понравилось или на худой конец - на пистолетах. Я прав?

Попов. Прав. С остервенелыми лицами! Двенадцать на десять. Как-то.... (обращаясь к Гусарову) Дмитрий Вадимович как там с нашим спором про тайны? Ваш человек в органах чего-нибудь ответил?

Гусаров. (явно смущаясь). Во-общем - да. Но знаете.... Лучше...

Попов (крайне заинтересованно). Телись уже Дима! Чего там?

Гусаров (извлекая из кармана вскрытый конверт). Тут такая…

Камергерский. Чего? Не получилось? (забирает конверт у Дмитрия Вадимовича и извлекает оттуда лист бумаги, вчитывается). Э!

Лиловейших (расставляя перед каждым из собравшихся тарелки и пивные бокалы). О чем, если не секрет, вы тут говорите?

Попов. После прошлого матча. Ну, когда Михаил Олегович головой забил, мы много философствовали и пришли к убеждению, что честны перед миром и оттого имеем право этому миру свою матерую волю навязывать. Дмитрий Вадимович через своего друга губернатора, одного разведчика попросил наши профили составить. Если сможет, конечно. (обращаясь к Камергерскому). Получилось у разведчика?

Камергерский (не отвлекаясь от чтения). Ещё как получилось! (обращаясь к Гусарову) Про вас только там нет и часть текста вымарана. Не честно как-то. Хотя, с учетом самого документа… чушь!

Попов (забирает бумагу из рук кума и так же погружается в чтение). Надо посмотреть.

Мякинин-Прорубев. Ребята чего там?

Попов. Ничего хорошего.

Гусаров. Согласен. Совсем ничего. Я это даже про себя и озвучивать не захотел.

Попов. А вот это зря. Я вишь Родину предал, кум человека в петлю загнал, Горыныч просто кого-то зарезал, а про тебя ничего интересного.

Гусаров. Скрывать не буду - интересное было. Только всё по бумажной части.

Мякинин-Прорубев. Кого зарезал?

Попов (читая с листа). Находясь во невменяемом состоянии, нанёс четыре колотые раны гражданину Шаталову, отчего тот умер на месте, не приходя в сознание.

Мякинин-Прорубев. Хватит!

Камергерский. Чем колол то Игорь Иванович?

Попов. Там лыжная палка упоминается.

Мякинин-Прорубев (вскакивая с места и удаляясь). Я же сказал: хватит! Пойду окунусь. Горю весь.

Камергерский. Правильно говорят: не буди лихо. (обращаясь к Гусарову). Больше разведчик ничего не передавал?

Попов. Тебе мало?

Камергерский. Я про ордер на аресты.

Попов (мрачно). Жалко, что такая неверная информация распространяется. Обидно, что скорее всего это где-то в самом центре спрятано. До источника не доберёшься. Ни газом, ни ракетой.

Гусаров. Беспокоиться не о чем. Если бы это всё было правдой, то нас бы давно арестовали.

Камергерский. Тут я не соглашусь. Во-первых: могли пока руки не дойти. Во-вторых: это мощный рычаг контроля. В-третьих: есть истории значительно хуже.

Попов. Куда уж хуже? Невесту лучшего друга прямо на свадьбе шпилил. Друг удавился.

Камергерский. Паскудная сплетня. Святослав с Ириной совсем по другой причине разошлись. Значительно позднее. Год - если не ошибаюсь. О самоубийстве ничего сказать не могу. Не знаю. Жизнь давно по миру раскидала. (обращаясь к Попову). И всё-таки: невеста кум - не Родина!

Попов. Заткнись дурак! (разрывает лист в клочья и бросает на пол) Плюнуть и забыть!

Лиловейший. Может быть горячее ускорить? Нервы от голода чаще всего! Да и набегались вы! Я смотрел. Как лихо Михаил Олегович пас пробил, через голову!

Гусаров. У нас что сегодня на горячее?

Лиловейший. Цыплятки, говяжьи щечки, Иван Иванович рульку заказал.

Попов. С капустой. И давайте-ка мне ещё «бехеревки» грамм двести. Она как раз от нервов.

Гусаров (отправляя опустошенный конверт в помойное ведро) . Глупейшая идея была!

Камергерский (Гусарову). Однако мне честное слово интересно - что там про вас написали? Хоть намекните: по какой линии - душитель, педофил, скотоложец?

Гусаров (раздраженно). Фу! Но если так уж в невмоготу, то всё значительно банальнее - коррупция в благотворительной сфере?

Камергерский (ядовито, при этом опустошая свой бокал пива). Банальней не придумаешь! Так будем честны Дмитрий Вадимович - в России благотворительность без коррупции, как телега без колёс.

Гусаров. Вам Михаил Олегович виднее. И если ещё честнее: то это ни только про Россию верно. Весь мир так живёт. Вынужденная жертва идолу демократии кстати!

Попов (аплодируя). Наконец-то Димон очнулся и истину изрёк!

Из бассейна возвращается Мякинин-Прорубев и азартно выпивает кружку пива залпом.

Мякинин-Прорубев. (директору бани) У тебя в правой душевой, где голые младенцы мужского пола со стены висят, всё кипятком залито.

Лиловейших. (сердито глядя на Гаврилыча с Петей) Задолбал меня ваш Эдуард Семёнович, физик ядерщик! Третью неделю отопительный блок наладить не может. Там, где-то трубу прорвало.

Попов. Чего за голые младенцы?

Лиловейших. Купидоны это! Шалуны из гипса.

Мякинин-Прорубев. Но рожи у младенцев больно зрелые. У меня был на одном объекте прораб с такой рожей. Дух времени отражался.

Камергерский. Это как у нас после войны трудных подростков пожилые фронтовики играли в кино.

Лиловейший (продолжая опасливо поглядывать на собравшихся). Я не понял: ускорять горячее?

Мякинин-Прорубев. Чтобы ответить на этот вопрос: нужно знать альтернативу! Отчего мы отказываемся при ускорении?

Лиловейших. От холодных закусок в ассортименте. Язычок, балычок, мозговые косточки там, и аперитив.

Мякинин-Прорубев. Бехеревка?

Лиловейших (утвердительно кивая). Она, прямым рейсом из Зальцбурга. Так вы же вроде… Водки не пьете?

Мякинин-Прорубев. Только по службе! В общем ничего ускорять не надо. Поспешишь - людей насмешишь. Спешить надо при ловле блох и при поносе. Нет весомых причин отказываться от мозговых косточек. (обращаясь к Гусарову). Так я не понял: как он про Шуру узнал?

Гусаров. Про какого Шуру?

Мякинин-Прорубев. Про Шаталова Шуру. Мы же на лодке вдвоём были. В трехстах километрах от берега!

Гусаров. На то она и разведка.

Попов (обращаясь к монументалисту). Зачем тебе на лодке лыжная палка нужна?

Мякинин-Прорубев. Я ей скатов колол. В тех широтах скатов полно. К лодке вплотную подплывают. Ничего не боятся.

Попов. Хулиганишь значит?!

Мякинин-Прорубев. Каждый в душе ребёнок.

Попов. А Шуру за что?

Мякинин-Прорубев. Так он Свидетель Иеговы был. Хулил веру православную. На его беду мы перед этим долго с местными девками пили ром. Юга - как ни как!

Камергерский. Можно считать это признанием?

Мякинин-Прорубев. Не путай меня. Я художник!

Гусаров. Товарищи! Предлагаю коренным образом изменить тему дискурса. Мы зациклились на какой-то ерунде! (у него в кармане звонит телефон, он достаёт его и отвечает на звонок, при этом заметно меняясь в лице). Не понимаю о чём ты Анжела?! Как у бани?! (прикрывая телефонную трубку ладонью оповещает всех собравшихся). Моя жена сюда рвётся.

Попов. Зачем?

Гусаров. Она подозревает, что мы тут с проститутками. Проверить всё сама хочет.

Камергерский. Пусть проверяет. Иначе, помнишь, что она нам на дне рождения у Пляра устроила? Когда Иван Ивановича в бассейн уронили?

Попов. Да, дикая баба! (обращаясь к Гусарову). Димон как ты с ней живешь?

Гусаров. Душа в душу живем много лет. На неё иногда правда находит что-то.

Попов. На отчитку её надо к отцу Всеволоду в Лавре. Могу договориться. Моя трижды в год эту процедуру проходит.

Гусаров. Помогает?

Попов. Вроде не лает.

Камергерский. Кум перестань издеваться над человеком! Она ведь никогда не лаяла!

Попов. Что, к слову, удивительно.

Гусаров. Так что?! Пускать её?

Камергерский. Пусть посмотрит. Успокоится. Нам скрывать нечего.

Мякинин-Прорубев. Это печальная правда, но нечего. Время уничтожает камни! (обращаясь к Гусарову). Ничего обо мне не говори.

Гусаров. В смысле?

Мякинин-Прорубев. Про Шаталова.

Гусаров (устало отмахиваясь). Ты об этом опять! Проехали вроде?!

Попов. Проехали, не проехали, а молчок. Я с Гарынычем согласен.

В банной зале появляется Гусарова. Не смущаясь внешним видом собравшихся, она устраивается на диване, рядом с супругом, отчего тому приходиться изменить положение тела и тоже сесть.

Анжелика Аркадьевна. (обращаясь ко всем собравшимся). Ребята простите, но я на дачу попасть не могу. Дима опять куда-то ключ от ворот дел.

Гусаров. Аа! Я уверен, что ключ у тебя в твоей бездонной косметичке (кивая на сумку супруги). Помнишь, что мы там однажды даже дохлого хомяка находили?

Анжелика Аркадьевна. Не пугай людей. Твои шутки далеко не все понимают. Точнее так: никто не понимает, кроме меня. И перестань меня называть Аа. Что за Аа? Что я младенец с больным желудком?

Что за Аа?

Мякинин-Прорубев. Тотально согласен с вами Анжелика Аркадьевна. Аа – это никуда не годиться. Может пивка?

Анжелика Аркадьевна. Нельзя, я за рулем. (обращаясь к мужу). Ключ где?

Гусаров. Не знаю. Сходи в управление, там на случай пожара дубликат есть.

Анжелика Аркадьевна. Это через забор мне лезть придется?

Гусаров. Зачем через забор? Помнишь, как мы за грибами ходим – через заброшенный пионерский лагерь, там секции одной в заборе нет.

Анжелика Аркадьевна. Еще лучше! Я вся в репьях буду, а я туда с презентации альбома поеду.

Камергерский. Новый альбом выпустила Желик?

Анжелика Аркадьевна. Чего я тебе буду рассказывать? Знаю, что вы про это думаете – бесится безголосая, славы хочет.

Камергерский. Ну хочешь же Жель?

Анжелика Аркадьевна. Хочу. Ни славы, внимания хочу. Дима к старости в тюленя превращается, а я так не привыкла. Представляешь: третий год не могу его вытащить зимой на лыжах кататься?!

Камергерский. Жуть!

Анжелика Аркадьевна. Ни то слова. На досках мы уже пять лет не катались, про ролики забыли. Валяются по всему дому. Я женщина еще крепкая. Мне тонус нужен, а у Димы вот-вот пролежни появятся.

Гусаров (обиженно). Чего это – пролежни?! Я за рабочий день набегаться успеваю.

Анжелика Аркадьевна. Но дома лежишь, сериалы смотришь.

Гусаров. Отдыхаю. Не вижу в этом ничего порочного. Даже наоборот: тебе завидую.

Анжелика Аркадьевна. Ишь ты! Упрекает!

Попов. Сто процентов упрекает Анжелика Аркадьевна! За иждивение и тягу к прекрасному.

Анжелика Аркадьевна (обращаясь к Попову). Не продолжай антисемит чертов!

Попов. Что это меняет Анжела, если мне твой папа в школе историю преподавал, мама математику, с тобой восемь лет за одной партой сидели, и я свидетелем на твоей свадьбе был?! Да жили мы всю жизнь на одной лестничной клетке. Злая ты!

Анжелика Аркадьевна. Не злее тебя чувак из клетки! (обращаясь к мужу). Вспоминай, где ключ?

Гусаров. Аа отстань!

Мякинин-Прорубев (обращаясь к Анжелине Аркадьевне). Пивка немного – это не повредит.

Анжелина Аркадьевна (словно озаренная гениальной мыслью, оборачивается к мужу). Дима ты уже пиво пил?

Гусаров (быстро опустошая кружку). Уже пил!

Анжелика Аркадьевна. Глядите какой подлец! Ну ничего! (обращаясь к Лиловейшему). Андрюха пива девочкам! (обращаясь к мужу). Горыныч прав – не повредит.

Гусаров (испуганно). Может не надо Аа…, то есть – милая?

Анжелика Аркадьевна. Дима ты был предупрежден еще на свадьбе.

Попов. Она права Димон! Ты попал! (обращаясь к Анжелине Аркадьевне). Раз ты с нами остаешься, может споешь что-нибудь из нового альбома?

Мякинин-Прорубев. Поддерживаю! Только пивка сначала и возьми себе простыню и тапки.

Лиловейших (услужливо кланяясь). Какая же это замечательная идея! Просто замечательная!

Анжелина Аркадьевна (отнюдь неприветливо). Понимаю. Где баня, там бабы.

Лиловейших. Совершенно верно! И песня - конечно фактор не маловажный!

Анжелина Аркадьевна (покидая банную залу). Спою обязательно!

Гусаров (глядя ей вслед). Не уверен, что песня – это хорошо! Тексты у неё….

Попов. Что ни так с текстами?

Гусаров. Она такой вот образ выбрала – брошенная женщина. Хотя в жизни её хрен бросишь!

Попов. Помнишь: я тебя тоже предупреждал! И задолго до свадьбы – не женись на еврейке! Не потянешь!

Камергерский. Кум! Задолбал ты уже со своим фашизмом!

Попов. Сионизм – тот же фашизм, а чего-то никто не возмущается?!

Мякинин-Прорубев (грозно). У меня дед воевал! Фашизм не пройдет!

Попов. А сионизм?

Мякинин-Прорубев. Сионизм сам рассосётся. В православной благодати много сионистов сгорело.

Попов. Среди попов половина – евреи! Тут ещё поспорить можно!

Камергерский. Не советую кум. Гарыныч уже кого-то за веру православную три раза лыжной палкой проткнул.

Мякинин-Прорубев. (выпивая внепланово стопку) Зачем ты так?! Мне это болезненно вспоминать.

Камергерский. Так было?! Я так и знал, что ты душегуб!

Мякинин-Прорубев. Не буди лихо Михаил Олегович! Это тебе не статейки против власти в газетенках строчить за деньги!

Попов. Причем: за деньги той же власти, только пять раз со счета на счет перескочившие. С Каймановых островов на Кипр и далее…

Камергерский. И чего? Суть моей публицистики не меняется!

Попов. Очень даже меняется! Хочешь ты этого кум или нет, но ты наш – ордынский!

Мякинин-Прорубев (обращаясь к Лиловейшему). Любезный неси ещё пива и бехеревку. Это очень широко вошло! У меня между пальцами ног горит и на поэзию потянуло.

Камергерский. Хочешь я тебе Вергилия почитаю?

Мякинин-Прорубев (заметно оживляясь). Было бы не плохо. Можно будет честно говорить: однажды мы с одним писателем Вергилия читали. Я так с младшим сыном делаю: читать, как вы понимаете, особо некогда – работа, работа, работа! Я купил, в коже, «Жизнеописания» Плутарха и бывает забегу на секунду в спальню к сыну и две, три странички читаю. Неторопясь. Так, чтобы он мог своим детям потом говорить: мне папа читал Плутарха! Солидно ведь звучит?! И – чистая правда!

Камергерский. Гарыныч ты гений былинного хайпа! Архитектор хтонического бекграунда!

Мякинин-Прорубев. Звучит правильно! Но что ты в это вкладываешь?

Камергерский. Я не вкладываю, я констатирую, что ты до мелочей монументалист.

Мякинин-Прорубев. Ладно тебе! Читай уже! (обращаясь к Попову). Ты свидетель!

Камергерский. Наверно буду не точен, но где-то так……

«Старым вином насыщая себя и дичиною жирной.
Голод едой утолив и убрав столы после пира,
Вновь поминают они соратников, в море пропавших,
И, колеблясь душой меж надеждой и страхом, гадают,
Живы ль друзья иль погибли давно и не слышат зовущих.»

Мякинин-Прорубев (азартно хлопая в ладоши). Блестяще! Масштабно! Какая память!

Попов (поддерживая монументалиста, тоже хлопает). Любо! Есть еще порох в пороховницах!

Камергерский. Брось! Какой порох? Почему обязательно и всегда порох?

Попов. Потому что кум – наше поколение сейчас у руля. А мы порохом девяностых пропахли.

Камергерский. У какого руля? Ты понимаешь, что мы стоим над пропастью? Дай Бог, чтобы нашим детям был свойственен сентиментализм. Иначе: мы пропали.

Попов. Про себя говори. У моих детей твоя кудрявая штука - «..изм» на высоте, как и прочее. Пятерка за сопереживание! А с чего им бузить? По большому счету?

Камергерский. Мир несправедлив. Ты знаешь это!

Попов. Конечно знаю. Но я на победившей стороне! Я и сыновьям говорю: Товарищи дети! Посмотрите в зеркало на свои толстые морды и ответьте себе самим на один вопрос – против самих себя бузить будете? Так это уколами в психушке лечится, как гомосексуализм.

Камергерский. Прекрати немедленно! Я лично не стесняюсь, что у меня есть друзья геи!

Попов. Так у меня и негры друзья есть!

Был у меня друг институтский из Буркина-Фасо. Такая есть африканская страна. Доменик его звали. Так он говорит: приезжай брат в гости. А я ему отвечаю: не поеду Доменик, сожрешь. Он аж в слёзы! Мы говорит в Буркино-Фасо на трёх языках говорить начали, прежде чем вы вообще говорить научились! Я ему отвечаю: скорее всего - так и есть Доменик, но можешь ведь сожрать? Кровь – не водица! (и Иван Иванович гомерически смеётся)

В банной зале вновь появляется Анжелина Аркадьевна, но уже в алой, парной тунике.

Анжелина Аркадьевна (элегантно усаживаясь рядом с мужем). Скучал?

Гусаров. Аа ты не представляешь какой мы тут Михаилом Олеговичем экспириенс пережили! Он нам читал Вергилия!

Анжелина Аркадьевна. Фигилия! Где ключ?

Гусаров. Не помню, хоть убей.

Анжелина Аркадьевна. Обязательно когда-нибудь убью. (обращаясь к остальным) О чём толковали парни?

Мякинин-Прорубев. За жизнь тёрли. Иван Иванович с Михаилом Олеговичем юность институтскую вспоминали.

Анжелина Аркадьевна. Мне вспомнить нечего: дети, кухня, стирка.

Гусаров. Неправда. Мы каждую пятницу ходим в театр или филармонию.

Мякинин-Прорубев. Брось Димон! Загнал ты женщину, как коня. Нет, кобылицу! Степную кобылицу!

Анжелина Аркадьевна. (смеется) Не продолжайте пожалуйста Игорь Иванович! Хотя бы вслух!

Мякинин-Прорубев. А что тут такого?! Я самое хорошее имел ввиду!

В банную залу старший парщик Гаврилыч и младший парщик Петя вкатили два столика, уставленные яствами. В центре каждого столика жаренный, молочный поросенок.

Лиловейших (обращается к собравшимся, радостно потирая руки). Дорогие гости, наше учреждение уже сорок два года приносит своим клиентам радость и здоровье! От лица всего руководства банного комплекса я хочу поблагодарить вас за выбор нашего учреждения.

Мякинин-Прорубев. Наконец-то дело пошло! Где мозговые косточки?

Лиловейших (с гордостью указывая пальцем). Вот эта композиция, справа, большое, овальное блюдо.

Мякинин-Прорубев. На срезанный букет похоже.

Лиловейших. В прайсе этот гастрономическая композиция называется «Сколково».

Камергерский (язвительно). «Лига плюща» в прайсе есть?

Лиловейших (гордо). Есть. Копченые на осиновой щепе бараньи лампочки под соусом барбекю. Мы не стали ими дополнять. Хотя если возникнет потребность – дело получаса.

Мякинин-Прорубев. Нет. Яиц не надо! Они больно сытные! Нам бы с этим управиться. Тебе - драматизм подхода засчитан. Вот одного понять не могу! Парит нас Петя, а Гаврилыч что делает? Он же только болтает!

Лиловейших. Вы себе представить не можете, как сложно найти старшего парщика! Это же – основа всего банного впечатления! Вот судите сами: в парной, в среднем вы проводите десять, пятнадцать минут. За это время опытный старший парщик расскажет вам о чудодейственном влиянии банных процедур на ваш организм. А там подсознание уже заводится. Исцеляет. (обращается к Гаврилычу) Расскажи чего-нибудь!

Гаврилыч. (горестно). Чего рассказывать то!? Сами знаете! Мужики и бабоньки мы уже зрелые. То там потянет, то здесь хрустнет, то тоска нечеловеческая. С лекарствами - к врачу идти лень, самому прописывать опасно. В старину баней только и лечились.

Лиловейших. Хватит Гаврилыч. Мы любим свою работу.

Камергерский. (кивая) Это правда. Я первый с Андреем Валентиновичем познакомился. Это было…

Лиловейших. Тридцать четыре года назад. Гауптвахта Северо-Западного Округа.

Попов. В армии что ли познакомились?

Камергерский. Да. В армии. Андрюша у нас коптер был.

Лиловейших. Последние три месяца посчастливилось.

Гусаров. Да уж! Посчастливилось!

Лиловейших. Так и есть! Посчастливилось! Коптер – это золотое сечение армейского быта.

Попов. Кум тебя за что на губу упекли?

Камергерский. Нарушение формы одежды. Склад с мороженной капустой разбирали, и я два кочана в казарму прихватил. Жрать хотел.

Попов. Почему никогда не рассказывал?

Камергерский. Зачем? Я лично не считаю этот период своей жизни интересным. Мясо, вонища, жуть!

Попов. Не простой ты человек!

Камергерский. Простых Ваня не бывает.

Мякинин-Прорубев. Почему же – не бывает? Я вот очень прост.

Камергерский. Ты Гарыныч, как сель – природное явление. У тебя с человечеством отдельное общение. С тебя и спрос другой. А земные люди все не простые, потому что им не просто.

Анжелина Аркадьевна. Михаил Олегович я ничего не поняла, но готова подписаться под каждым вашим словом!

Гусаров. Я лично тоже ничего не понял. (обращаясь к жене). Аа отрежь мне кусочек поросеночка.

Анжелина Аркадьевна. Я не Аа. Пусть Аа отрезает.

Гусаров. Анжелина ты понимаешь, что я имею ввиду.

Анжелина Аркадьевна (поднимается с места, подходит к одному из уставленных яствами столику, берет с неё чистую тарелку, накладывает в неё преимущественно овощи и протягивает мужу). Вот чем ты при твоем желудке питаться должен.

Гусаров (брезгливо морщась). Я не хочу этим питаться. Пусть этим козлы питаются.

Анжелика Аркадьевна. О чём и речь! Раньше надо было думать. Прежде, чем бурбон каждый вечер кушать.

Гусаров. Бурбон обычно приемная комиссия пьёт. Я заложник режима. В какой-то степени.

Анжелина Аркадьевна. Где ключ?

Гусаров. Нету! Нету ключа!

Анжелика Аркадьевна. Как же мне на дачу без ключа попасть? У меня там все книги по этому проклятому ЕГЭ! Мы, когда с детьми уезжали, я попросила их взять, но…. Это же твои дети! Где ключ?

Гусаров. Ты решила окончательно отравить сегодняшний уикенд? Или….

Анжелина Аркадьевна. Или что?

Попов. Или споёшь всё-таки?

Анжелина Аркадьевна. (после тягостной паузы) Спою. Зря что ли учила!? Но только если вы мне всё расскажете! Хочу знать интригу. Расскажите пацаны!

Гусаров. Тут и рассказывать нечего! Пацаны! Надо же! О футболе мы говорили. Старых тренеров вспоминали.

Попов. Добрым словом.

Камергерский. Не добрым!

Анжелина Аркадьевна. Не пойдет. Как женщина, я доверяю интуиции.

Попов. Живете инстинктами, так сказать!?

Анжелина Аркадьевна. Иначе никак! Особенно в России. Я, в первую очередь мать!

Попов. Анжелика Аркадьевна бросайте мужа, уходите ко мне. Я тоже живу инстинктами. Я вам подарю золотой автомат Калашникова! Ну, не в полной мере золотой, то позолоченный толстым слоем.

Гусаров. Вот, как у тебя это всё так органично совмещается! Хотя, я ничего не имею против! Она грубо вторгается в мою личную жизнь. Но! (Гусаров поднимает вверх указательный палец). Она еврейка! Причем махровая! Я из-за неё не могу толком карьеру построить! Всё на подхватах!

Попов. Абсолютно поддерживаю власть в этом вопросе, только какое это имеет отношение к моему сердечному предложению?

Гусаров. Я считал, что прямое. Если у вас появятся дети, то они будут евреи. Это передается по матери!

Попов. Значит у тебя все дети евреи? (Камергерскому). Ты вот критикуешь режим. А режим разумный. Не пускают столбовые бояре жидов к себе.

Анжелина Аркадьевна. (ласково) Помягче Ваня! Помягче!

Попов. (Анжелине Аркадьевне). Желя не критикуй. Вспомни: кто за тебя в школе дрался? Где были твои евреи? Я постараюсь мягче. (Попову). Так спрашивается: зачем тебе такая неудобная женщина? А я её с руками и всеми жидятами оторву. Бесценное сокровище в твоих руках Димон, а ты кобянишься! Женщина, мать, личность!

Анжелина Аркадьевна. Как же я Лиде завидую! Такой тембр, такие реперные точки массирует!

Попов. (гордо) Четверть века могу ей мотивировать – почему выпить надо.

Мякинин-Прорубев. (беспокойно рассматривая собеседников). Не пойму: вы шутите или между вами… Как это с женами бывает.

Гусаров. (обиженно). Они так развлекаются! Шутят!

Анжелина Аркадьевна. Гарыныч не вникай. (обращаясь к мужу). Где ключи?

Гусаров. Хорошо, я расскажу! (обращаясь к друзьям) Мы, на прошлой неделе, в этом же составе, играли в футбол, потом так же сидели, философствовали. Слово за слово… Одним словом: решили выяснить у кого вины перед миром больше. Я позвонил Пореченкову, тот дал задание кому надо., через неделю прислали письмо с перечислением. Один вор, другой предатель, третий убийца, четвертый растлитель.

Анжелина Аркадьевна. (обеспокоено) Детей?

Гусаров. Нет, чужих невест на свадьбе, прямо в посудомоечной. Женихи в петлю лезли.

Анжелина Аркадьевна. Ну, кто вор понятно. Убийца скорее всего Гарыныч. Он человек широкий. С предателем тоже всё понятно. Замуж звал, а сам женат. То-есть: великое в малом проявляется. Михаил Олегович, как же вас то в посудомоечную занесло?

Камергерский. Любовь зла. Нельзя было отказаться. Больше моих сил. Думаю, что в этом причина моего одиночества. Карма!

Мякинин-Прорубев. Нет никакой кармы. Есть бездна! И ты в неё, как умирающий кит скользишь. Уцепиться не за что! Иногда просыпаюсь мокрый. Жена говорит: я страшно кричу во сне. К доктору ходил. К академику. Он долго со мной разговаривал и сказал, что меня может только Бог спасти. Советовал принудительно госпитализироваться, когда накатит.

Анжелика Аркадьевна. Как же ты пьешь?

Мякинин-Прорубев. Речь вообще не о бухле. Речь о том, что я человека убил. Да, по пьяни! Но он очень неправильно говорил. Сектант! Даже проститутку себе вызвал в милицейской форме, когда мы порту еще стояли.

Анжелина Аркадьевна. Ты тоже себе проститутку вызывал?

Мякинин-Прорубев. Само собой! Юг, не женат, почему нет?!

Попов. (обращаясь к монументалисту). Исключительно для себя спрашиваю – что именно неправильно говорил покойник? Мало ли?! Чтобы случайно, в разговоре не брякнуть.

Мякинин-Прорубев. Он называл православных некрофилами, а святые мощи – сатанизмом!

Попов. (стараясь не беспокоить монументалиста) Какой бред!

Камергерский. (язвительно) Да, за это убить можно!

Мякинин-Прорубев. Не повод зубоскалить! С того случая вся жизнь вверх тормашками – с одного объекта на другой. Рябило перед глазами.

Камергерский. Интересно - как отмазался? Убийство – не хухры мухры?

Мякинин-Прорубев. Не знаю как! Думал: никто не знает. Выходит: знают, всё знают, но почему-то молчат. Может быть не хотят, чтобы Следственный Комитет в бумагах по объектам рылся. Там у всех слоев управления свой немаленький интерес. А у кого-то и стратегический. Возводили мы парковый комплекс в одном месте. Так мой главный бухгалтер мне проговорился, что через наши счета миллиарды куда-то протекли и пропали. Я было забеспокоился, но мне жена племянника позвонила и не советовала. У неё муж в органах. Через полгода армией были изысканы средства на разработку и внедрение новой зенитно-ракетной технологии.

Камергерский. (Попову). Вот она – твоя армия!

Попов. Ещё раз – не твоя, а наша! И раз уж разговор зашёл, то я в таком вот вложении ворованных средств плохого не вижу.

Камергерский. Услышь себя кум! Ворованных средств!

Попов. Вложенных в новые зенитно-ракетные технологии, а не на содержание какого-нибудь зарубежного, типа миротворческого и благотворительного говна! Они за наши деньги нас санкциями душат.

Камергерский. Не понимаю – почему нельзя законными способами укреплять, нашу и без того жирную армию?

Попов. Потому что внутренний враг силён. Инородцы, незаинтересованные в нашей победе.

Камергерский. Победе над кем?

Попов. Боюсь, что над всеми. У нас с Отчизной, как у тебя с невестой друга выбора нет. Всю историю от кого-то защищаемся. Не дают дыхание перевести. «Дайте России сто лет мира, и вы её не узнаете!» - Столыпин говорил.

Мякинин-Прорубев. (обращаясь к Анжелине Аркадьевне). Матушка вы петь будете? Надоели они со своей политикой.

Анжелина Аркадьевна. Спою. Почему нет!? (обращаясь к Лиловейшему). У вас тут переносной колоночки не найдется? Я под минусовочку пою.

Лиловейших. Устроим! У нас для караоке всё есть. (обращаясь к младшему парщику Пете). Петя, ты же умеешь это всё настраивать!?

Петя. Будет сделано Андрей Валентинович. Сейчас из Венецианской залы музыкальный центр перенесу. (удаляется).

Мякинин-Прорубев. (знак Гаврилычу, чтобы он наливал пиво и бехеревку в опустошенные к этому времени бокалы.) Раз не поем, то пьем!

Неожиданно для всех собравшихся в банные зале выявилась Лида – супруга генерала.

Попов. Лидочка, ты как здесь оказалась!? Ты же в монастырь поехала?

Лида. Сорвалось там всё – старец заперся и никого не пускает.

Попов. Как так?

Лида. Вот так! Только иногда из окна его келейница леденцы кидает. Освященные. Мне Екатерина Сергеевна звонила. Предупредила. Мне один леденец взяла.

Попов. Здесь как оказалась?

Анжелина Аркадьевна. Это я позвала, она же «беквокал» у меня. Знаешь какая у неё дыхалка? Полторы минуты тянет! На «соль»! Я тебе говорила Ваня, когда свой новый диск дарила. Ты что, так и не послушал?

Попов. Что такое бэк вокал?

Гусаров. Подвывают.

Анжелина Аркадьевна. Не дерзи Димон.

Лида. Не поняла Ваня - ты что у меня не рад видеть?

Попов. Птичка ты что издеваешься, мне без тебя жизнь не мила! Но молитва на первом месте, да и по конфеткам от старца я соскучился.

Петя притащил из Венецианской залы акустическую систему и быстро подключил её. Присоединил два микрофона. Анжелина Аркадьевна и Лида подошли к стойке. Анжелина Аркадьевна вставила «флешку» в систему и запела:

«Свет растворяет кристал

Снег переходит в дождь

Кем же ты милый стал?

Пошлость, абсурд и ложь.»

Лида подносит микрофон к лицу и красиво поет полторы минуты на одном вдохе, отчего многие из присутствующих невольно тоже затаили дыхание и когда последняя нота отзвучала, залу наполнил звук облегченного вдоха.

Анжелина Аркадьевна выждала эффектную паузу и продолжила.

«Как мне теперь ходить

Той же дорогой к дому?

Как мне теперь любить?

Как мне любить другого?»

Закончив песню, дамы вернули микрофоны директору.

Директор бани одобрительно похлопал их по плечам, поднес к лицу один из микрофонов микрофон и ни к тому, ни к сему громогласно поинтересовался у всех присутствующих.

Лиловейших. Так что будем с проститутками делать? Получается уже на две меньше?

Случилась немая сцена Лица присутствующих отражают ужас, панику, глубокую растерянность, отчаяние.

Лиловейших. (неожиданно осознав неуместность своей реплики). Я пошутил!

Лида. (обращаясь к мужу) Это кто?

Попов. Это директор бани. Друг Гуса

⇐ Предыдущая 12