Н.Ю. Шведова ПАРАДОКСЫ СЛОВАРНОЙ СТАТЬИ

Н.Ю. Шведова ПАРАДОКСЫ СЛОВАРНОЙ СТАТЬИ

Словарная статья по своим внутренним свойствам представляет собою во многих смыслах противоречивый лингвистический жанр, причем такой, который, создавая коллизии, в самом себе содержит возможности их снятия и разрешения.

Словарная статья берет на себя сразу очень много различных задач. Она должна дать всесторонние характеристики самого слова, вынесенного в заглавную часть; удовлетворительно информировать о разных видах его окружений, о контекстных, парадигматических, синтагматических связях слова, о силе и слабости этих связей; сообщить о тех стилистических и функциональных сферах, к которым принадлежит слово; показать его деривационные возможности» словообразовательное гнездо; вместить слово в его "фразеологическое поле" и показать разную степень фразеологической связанности тех или иных значений слова.

Таким образом, можно сказать, что словарная статья — это лингвистический жанр, информирующий не только о слове, но и о разных видах языковых окружений слов — контекстных, классных, деривационных, фразеологических, функциональных. На основе анализа разных словарных статей лингвист может сделать вывод о принадлежащих языку разных видах таких окружений.

Следовательно, любая словарная статья в толковом одноязычном словаре решает сразу две задачи, обращенные к разным адресатам: одну — для тех, кто ищет информацию именно о самом слове; другую — для тех, кого интересует типология словесных окружений; эта последняя, собственно научная информация, необходимо заключенная в словаре, до сих пор еще не нашла теоретического обобщения и лингвистической интерпретации.

Естественно, что перегруженность задачами делает словарную статью очень сложным лингвистическим жанром. Оторвавшись от повседневной работы и поставив перед собой, казалось бы, совершенно естественный вопрос: "Что за произведения одно за другим выходят из-под моего пера, — словарник убеждается, что миниатюрный жанр словарной статьи заключает в себе по меньшей мере пять парадоксальных ситуаций

Парадокс первый: всеохватность задачи — сжатость, миниатюрность жанра. Языковой макромир здесь показывается через микромир слова, как бы конденсируется в нем. Языковая отдельность слово берет на себя задачу предстать в контексте языка, сузив его большой мир до границ своего микромира. Между тем реальностью является не обращенность языка к микромиру слова, а, наоборот, включенность отдельной особи — слова — в большой мир языка, полная ему подчиненность. Коллизия состоит в том, что слово, существуя только в контексте класса — парадигматического, синтагматического — и/или в контексте обстановочном (фоновом), возглавляя словарную статью, тем самым как бы берет на себя задачу типизировать те окружения, в составе которых оно существует, информировать о самих этих окружениях и о своем отношении к ним. Вози икает противоречие между всеохватностью задачи и ограниченными возможностями жанра.

Парадокс второй: "классоцентризмм языка" — "лексоцентризм" (эгоцентризм) слова в словарной статье — тесно связан с первым. Словарная статья описывает некий языковой микромир, причем описывает его, во-первых, как некую отдельность, изолированную от более широкой сферы, во-вторых, как такой микромир, центром которого является отдельное слово: этот мир как бы весь тянется к слову. Это — очень большая условность, необходимо вытекающая из самого жанра словарной статьи. Не требует доказательств, что то языковое окружение слова, которое показано в отдельной словарной статье, в огромном большинстве случаев не есть только его окружение: это — препарация тех общих правил разнообразной сочетаемости, парадигматических и синтагматических связей, которым подчиняется слово (исключение — его фразеологические связи).

Лексоцентризм словарной статьи выражается в том, что слово в ней предстает как единица, предопределяющая связи и отношения, "влекущая к себе" другие слова, формы, виды связей Между тем это лишь одна сторона дела: слово не столько притягивает к себе, сколько подчиняется общим языковым законам и правилам. Эту подчиненность словарная статья изображает как диктат слова, как его требования к среде. Однако ситуация эта двусторонняя: слово подчиняется законам среды, а требования его — индивидуальны. Словарная статья не может показать этого различия и все связи, как диктуемые слову средой, так и предопределенные индивидуальной спецификой именно данного слова, равно показывает исходящими от слова как от центра, вокруг которого будто бы вращается целый языковой макромир. Таким образом, словарная статья весьма условно и своеобразно изображает соотношение "класс — слово как член класса".

Общих языковых классов, в системе которых существует слово и его принадлежность к каждому из которых так или иначе отражается в словарной статье, можно назвать по меньшей мере четырнадцать. Это классы: 1) частеречный, 2) лексико-семантический (внутри части речи), 3) собственно грамматический (внутри части речи, например у имен — одушевленность, собирательность, Fluralia tantum, у глаголов —вид, грамматически выраженный способ действия, возвратность), 4) словообразовательный (для производных слов), 5) деривационный (по типам гнездования), 6) класс синтаксических связей, 7) класссемантических связей, 8) класс стилистический, 9) класс функциональный (по сферам употребления), 10) класс хронологический (и локально-хронологический или только локальный), 11) класс квалификационный и оценочный, 12) класс орфоэпический, 13) класс акцентологический, 14) класс орфографический[1].

Лексикографической практикой выработаны устоявшиеся способы показа принадлежности слова к каждому из этих классов. Принадлежность к части речи показывается специальной классной пометой, флексиями, толкующей формулой, грамматическим видом иллюстративного речения, косвенно — гнездом и заромбовой частью статьи; отнесенность к лексико-семантическому классу выявляется средствами толкующей части, с наибольшей ясностью — через так называемый синонимический ряд; указания на собственно грамматические признаки слова (внутри части речи) в словарной статье присутствуют в дифференцирующих классных пометах, в специальных 'частях толкования, в иллюстративных речениях; вхождение в словообразовательный класс демонстрируется самой материей слова, специальными компонентами толкующей части (ср., например, толкования неодноморфемных производных глаголов), косвенно — гнездовой частью статьи, а также через посредство соседних статей, посвященных одно коренным словам; принадлежность к деривационному классу слова выявляется через структуру гнезда, косвенно — путем непосредственного словарного окружения (соседние одно коренные слова) и производными, прежде всего служебными, единицами заромбовой части (ср.: производные предлоги и союзы); отнесенность к тому или иному классу синтаксических связей в словарной статье показывается специальными синтаксическими пометами и структурой иллюстративного речения; семантические связи выявляются посредством ограничительного компонента толкования (ср.; алеть 'об алом: виднеться'; гнедой 'о масти лошадей...', блеснуть 2 'о мысли, идее: внезапно возникнуть'), ограничительными указаниями типа о ком (чем), специальным подбором иллюстраций; стилистическое качество слова показывается специальной пометой, в толковании — включением в соответствующий синонимический ряд, иллюстрацией; для указания на квалификационную и/или оценочную сторону лексемы используются в разной степени дифференцированные так называемые стилистические пометы, квалификационно-оценочные части тол кованая, способ иллюстрирования; хронологическая (и локальная) квалификация реализуется по-разному: средствами специальных, обычно недостаточно соотнесенных друг с другом, помет (хронол.), информирующим компонентом толкования (типа в старину..., е России до революции; а европейских странах); принадлежность к функциональному классу, к специальной сфере языка определяется соответствующими пометами (в больших словарях обычно достаточно детализирующими); информирующей частью толкования (ср.: у моряков, у строителей, у медиков, в горном деле), для специальных терминов — самим типом толкования, при современных требованиях читателя к толковому словарю, неизбежно отягощенного элементами энциклопедизма, а также характером иллюстраций (преимущественно терминологические или полутерминологические сочетания), показом специфических семантических сужений в составе гнезда; орфоэпический облик слова в необходимых случаях отражается в элементах транскрипции; акцентологический — акцентным знаком; орфография показывается самим словом, в необходимых случаях вариантами.

Все эти средства отнесения слова к тому или иному классу и к разным классам в их совокупности в словарной статье предстают в компактном единстве. Каждое из них в отдельности отвечает "за свой участок", за достаточность и точность информации, за непротиворечивость своих отношений к другим компонентам этого единства. Максимальная насыщенность информации, заключенной в названной целостности разнообразных классных показателей, требует "дешифровки". Эта "дешифровка" возможна только на основе таких знаний языковой системы, которые далеко выходят за рамки условных сигналов, практически пронизывающих всю ткань словарной статьи.

Парадокс третий непосредственно вытекает из второго: это — максимальная концентрированность информации, заложенная в самом жанре словарной статьи — присущая ей потенция восстановления общей картины классов. Из сказанного выше ясно, что сведения, заключенные в словарной статье, представляют собой не что иное, как отсылающие к классу сигналы, которые обязательно предполагают достаточные знания о классах в отдельности и об их системе в целом.

Классная характеристика, даваемая при слове, предполагает, что в сознании читателя обязательно тут же должна развернуться картина класса в целом. Поэтому ни одна из названных коллизий самой словарной статьей не разрешается: они разрешаются самим читателем, который обращается к словарю или уже владея языком, или изучая его; учить язык "по словарю" невозможно.

Парадокс четвертый: всеобщая связанность всех константных свойств в слове — их искусственное разъятие в словарной статье как обязательное условие самого ее существовать В природе языка — органическая не расчлененность классных свойств отдельной лексемы: в слове слиты его лексическое и грамматическое значения, все его частные грамматические значения спаяны воедино; разделить морфологические, словообразовательные характеристики слова и его валентностные свойства практически невозможно. Вспомним известный пример с колесом из "Белой гвардии" M.А. Булгакова[2], где очевидны едва уловимые переходы не только от одного значения слова к другому, но я от одного вида его связей к другим, от одной сферы его употребления — к другой.

В словарной статье все внутренние свойства слова представлены расчлененно, каждое в отдельности, как будто они существуют самостоятельно. Лексикограф не может показать органическую целостность этих свойств и обязательную совместность их существований. Словарная характеристика слова, несомненно, упрощает, а может быть, в какой-то степени и искажает всю сложность его внутренней организации. Не случайны расхождения разных словарей в представлении семантической структуры одних и тех же многозначных слов (например, быть, идти, иметь, путь; вспомним полемику о возможности расчленения на разные значения такого слова, как земля). Именно поэтому соответствующие статьи отягощаются заромбовой частью: во фразеологический ареал слова попадает все то, что не находит себе места в традиционно принятой разбивке на значения.

Парадокс "слитность свойств в слове — их разъятие в словарной статье применительно к семантической структуре слова в самой этой статье снимается квалифицированным показом взаимосвязанности значений, их взаимными переходами; применительно к грамматическим свойствам слова данная коллизия в словарной статье не разрешается: для этого нужны широкие языковые контексты и несловарные знания об их строении.

Парадокс пятый: слово как единица, не знающая состояния покоя, — представление слова в словарной статье как единицы, находящейся в состоянии покоя. В слове заключен залог постоянного движении, развития, обусловленный его противоборствующими потенциалами: центростремительными (притяжение к себе) и центробежными (работа выбора и отдачи: слово диктует своему окружению, каким ему быть)[3]. В результате реализации заключенного в слове центростремительного потенциала к нему притягиваются свойства окружающих его контекстов и входящих в них единиц; под действием этих свойств становятся возможными новые употребления самого слова, в нем формируются новые значения, новые отношения к своим семантическим партнерам. Под действием центробежного потенциала у слова формируются в разной степени устойчивые синтагматические связи.

Парадокс словарной статьи заключается в том, что она показывает развивающееся, движущееся явление как стабильное, т.е. описывает движение в условно остановленный момент развития. Эта коллизия самой словарной статьей не может быть разрешена: на помощь лексикографии здесь приходит синхронно-диахроническая лексикология.

Бытуют выражения: составлять словарь, составитель словаря. Они дают неправильное представление о лексикографической работе, искажают ее суть. Каждая словарная статья в толковом словаре есть результат исследования того, как существует слово в своем многогранном контекстном и классном окружениях. Представление результатов этого исследования осложнено спецификой жанра словарной статьи. Чем ответственнее относится лексикограф к своей работе, тем напряженнее он ищет пути разрешения тех парадоксов, которые ставит перед ним этот маленький и коварный жанр.

^{^[1]}См.: Караулов Ю.Н. Об одной тенденции в современной лексикографической практике // Русский язык: проблемы художественной речи, лексикология и лексикография. – М., 1981. – С. 135-153.

[2] См.: Шведова Н.Ю. Об активных потенциях, заключенных в слове // Слово в грамматике и в словаре. М... 1984

[3] См.: Шведова Н.Ю. Ук. соч.