Синдром старой ведьмы

Синдром старой ведьмы

Слава открыл дверь своей унылой квартиры и зашел внутрь. В темноте бросил пакет с продуктами, скинул ботинки. Дотянувшись до выключателя, наступил белым носком в лужу, стекающую с обуви. Снял мокрую куртку и поплелся в комнату, где его ждали друзья – линеры, сканер и планшет. После тяжелого дня в магазине стройматериалов Слава наконец-то взялся за свой комикс, и плохое настроение вмиг сменилось воодушевлением. Болела шея, гудела голова, но он упорно переносил на бумагу свою историю про инквизитора, сверяясь с раскадровкой. Он вспомнил, что в коридоре оставил молоко и сыр – все это нужно было убрать в холодильник. Слава встал и почувствовал, что у него не осталось больше никаких сил, а завтра снова идти на работу. Он сожалением прибрался на рабочем столе, аккуратной стопкой сложил листы, выключил компьютер. Живот болел от голода, но он обратил на это внимание только когда доставал из пакета съестное. Слава откусил сыр, погрыз колбасу и запил холодным чаем, что забыл с утра на кухонном столе.

Он добрался до кровати к двум часам ночи. Завтра он опять пожалеет об этом, но как иначе? Когда еще ему заниматься рисованием, не бросать же работу, в самом деле. Слава тяжко вздохнул. Муки творчества постепенно покидали его, он погружался в беспокойный сон, вслушиваясь в шум дождя за открытым окном.

Проснулся он от немыслимой тяжести, что не давала вдохнуть. Он открыл глаза, и в невероятно ярком лунном свете увидел, что у него на груди сидит маленькая голая карга. Она, улыбаясь, показала ему длинную тонкую иглу, которой она зашивала его в постель. Работая без устали, старуха что-то говорила ему, но Слава слышал только биение своего сердца в звенящей тишине.

Слава хотел вскочить, но она крепко зашила его в простынь, оставив только голову снаружи. Он не мог шевельнуться в этом тесном коконе, хотел прикрикнуть на старуху, но не смог. Она зашила ему рот! Слава приподнял шею еще немного и вытаращился на ее костлявые плечи и длинные серебристые волосы. Вся черная, она кривлялась, размахивая иглой возле его лица, и он силился ее услышать. Она шамкала тонкими губами без остановки одно и то же: «Унесу тебя в мешке». Старуха вдруг вырвала у себя клок и, повернувшись к лунному свету, вдела седой волос в ушко иглы. Слава застонал и напряг шею еще сильнее – стало быть, у нее на голове растет проволока, до чего ж крепкие космы!

Вдруг настала кромешная темнота. Он испугался, что не почувствовал, как она ему выколола глаза: он же не заметил, что она проткнула ему губы во сне. Старуха слезла с него, и он тут же рывком скатился с кровати. С грохотом приземлился на локоть, заерзал и с треском разорвал ногами пододеяльник.

Слава лежал на полу и слушал шум дождя. Было холодно, и никакой луны не было, как и не было старухи. Он с трудом поднялся, положив руку себе на грудь. Сердце билось так, будто он вернулся с пробежки. Включил свет и понял, что в борьбе с голой старухой он изорвал наволочку, а одеяло валялось на полу.

Он закрыл окно и подошел к столу. Взял черновик, кусочек угля и долго рисовал эту старуху, во всех подробностях передавая детали ее страшной улыбки, рисовал ее волосы, которыми она зашивала его в постель. Слава наконец оторвался от рисунка и ужаснулся ему: настолько он был хорош. Он немедленно разорвал его и раскидал по комнате.

– Меня сковал сонный паралич, – неуверенно сказал сам себе измученный Слава.

Он не стал смотреть на часы и лег спать дальше. Почти уснул, но чуткий слух уловил шелест бумажных обрывков, и мозг иглой пронзила мысль:

«Что, если она снова заявится ночью?»