Рэйчел Винсент. Крик души – 0,5. Потерянная душа. Аннотация

Рэйчел Винсент

Крик души – 0,5

Потерянная душа

Аннотация

Поход Кейли в супермаркет окончился жестоким приступом паники, который она не в силах была остановить. Ее тайный страх вырвался из под контроля. Это был худший день в ее жизни.
По крайней мере до тех пор, пока она не очнулась в палате для душевнобольных.
Но психушка не безопасно, а выбраться оттуда будет не так то просто, потому что каждый уверен, что она сумасшедшая. Каждый кроме Лилии, у которой тоже есть свои тайны.

Во - первых, благодарю Лизу Хейер за ее технические советы и консультации. Без твоих стараний я бы никогда не смогла написать эту книгу.
Также спасибо моим первым читателям - Ринде, Чандре, Хизер и Джен. Ваше мнение и ваши советы были бесценны, и благодаря им книга стала гораздо лучше.
Спасибо Марии-Терезе Хасси и Наташе Уилсон, за ваш огромный энтузиазм и поддержку, которые держали меня в хорошем настроении.
И наконец, спасибо всем, кто читает о Кайли впервые. Я вложил свое сердце в её историю, как и частичку своей души, и очень рада и взволнована тем, что вы решили дать ей ещё один шанс. Надеюсь, что вы полюбите её так же сильно, как и я.

...

- Спасибо, что подвезла, Трэйси! - Эмма захлопнула заднюю дверцу машины, затем открыла её вновь, чтобы освободить подол своей тонкой красной юбки. Её сестра высунулась из водительского окна.
- Будь готова к восьми, иначе я оставлю тебя здесь.
Эмма шутливо отдала ей честь и развернулась к входу в торговый центр, не дожидаясь, пока машина уедет с тротуара. Нас не будет и близко к парковке в восемь часов. Добраться до дома не являлось для неё проблемой - Эмме достаточно было повести бедром и улыбнуться, и все парни Техаса пошвыряли бы ключи от машин к её ногам, если бы она захотела.
Иногда это здорово скрашивало поездку - возможность пофлиртовать с водителем. Посмотреть, насколько много он успеет до того, как окончательно потеряет концентрацию и вынужден будет вновь обратить своё внимание на дорогу. Дело никогда ещё не доходило до аварии, но Эмма с каждым разом заходила немного дальше, неизменно стремясь превысить пределы... Пределы всего.
Я ездила с Эммой, потому что эти поездки позволяли мне насладится чувством свободы и власти, жить её жизнью порой бывало намного интересней, чем своей собственной.
- Вот наш план, Кейли.
Эм подошла к прозрачным дверям, и они разъехались в разные стороны. Неестественная прохлада внутри была счастьем для моей влажной кожи и перегретых щек; в машине у Трэйси не было кондиционера, а сентябрьская погода в Далласе заставит попотеть даже черта.
- Если это публично унизит Тоби, то я в игре.
-Так и будет. - Она остановилась напротив вмонтированного в одну из стен центрального прохода зеркала, и её отражение улыбнулось мне, а карие глаза сверкали. - И это меньшее из того, что он заслуживает. Ты должна была позволить мне поцарапать его машину.
И я очень хотела это сделать. Но я получила водительские права меньше чем год назад и не могла избавиться от ощущения, что если бы мы поцарапали чью-то новенькую машину, будь то она моей крысы или бывшего парня, карма водителя-новичка отплатила бы мне ударом в задний бампер.
- Так, что ты собираешься делать? Толкнуть его на обеденный столик? Подставить ему подножку по пути в спортзал? Расстегнуть его ширинку во время танца, а потом позвать на помощь? - Я не сильно волновалась по поводу возмездия кармы танца. А вот Тоби надо бы...
Эмма отвернулась от зеркала, её бледные брови выражали удивление.
- Я всего лишь собиралась возбудить его, а потом поцеловаться с его лучшим другом прямо на танцплощадке, но твоё последнее предложение куда более перспективно. Возможно, мы проделаем и то, и другое.
Она снова усмехнулась, завела меня за угол в огромный центральный зал торгового центра, в середине которого открывался вид на нижний этаж.
- Но сначала мы убедимся, что ты выглядишь настолько сногсшибательно, что каждую минуту этого глупого танца он проведёт, мечтая быть с тобой.
Обычно я не очень активный покупатель. Худышки с маленькой грудью выглядят одинаково хорошо, как и в джинсах и обтягивающих футболках, так и в чем-то более сложном, и я, должно быть, подсознательно одевалась таким образом, чтобы подчеркнуть свою красоту, потому что до нового свидания осталось всего два дня.
Но это никак не оправдывает негодяя Тоби: меньше чем через час после того, как он бросил меня, он пригласил Эмму на встречу выпускников. Она согласилась принять участие в полу продуманном плане мщения.
Вот так я и оказалась в торговом центре за неделю до выпускного, вооруженная кредитной картой своей тетушки и хорошим чувством вкуса, которым обладала Эмма, полностью готовая насолить своему бывшему парню-слизняку.
- Начнем ка мы с... - Эмма остановилась и взялась за перила, глядя на ресторанный дворик этажом ниже. - Ага. Хочешь, съедим для начала один мягкий кренделек на двоих?
По её тону я поняла, что вовсе не еда привлекла её взгляд.
Этажом ниже два парня в зеленых бейсболках команды Истлэйк Хай двигали два столика к ещё одному, за которым сидели четыре девушки из нашей школы с горой нетронутого фастфуда. Парня слева звали Неш Хадсон. Он был младше других, и девушка, за которой он хотел приударить, Эмбер или как её там, была уже занята. Прийти с ним на вечеринку было бы самой сладкой местью Тоби, которую можно было придумать.
Но об этом нельзя было и подумать.
Я не была даже серым пятнышком в поле зрения Неша Хадсона. Возле Эмбєр сидела моя кузина, Софи, я могла бы узнать ее затылок где угодно. Тем более, что именно с такого ракурса я видела её чаще всего.
- Что здесь делает Софи? - спросила Эмма.
- Одна из этих танцующих обезьян заехала за ней сегодня утром.
Она постоянно игнорировала меня (к счастью) с тех пор, как месяцем ранее прошёл отбор в танцевальную группу, и когда она стала единственной первокурсницей, которую взяли в группу поддержки.
- Тетя Вел приедет за ней примерно через час.
- Кажется, что напротив нее этот Даг Фуллер. Действуй. - Глаза Эммы засверкали под огромной остекленной крышей. - Я хочу прокатиться на его новой машине.
- Эм... - Я едва поспевала за ней, уворачиваясь от покупателей с огромными пакетами и маленькими детьми. Я догнала Эмму на эскалаторе и поехала вниз на одну ступеньку позади неё. - Эй, смотри. - Я кивнула в сторону группы на ресторанном дворике, где одна из черлидерш только что перешла на другую сторону стола, и начала что-то шептать на ухо Дага. - Мередит обосрется, когда увидит тебя.
Эмма пожала плечами и сошла с эскалатора.
- Либо она победит. Либо нет.
Но как только моя нога ступила на землю, холодное, темное чувство страха охватило меня, и я знала, что не могу подойти ближе к ресторанному дворику. Ни в коем случае, если я хотела устроить сцену. За секунду я потеряю контроль над криком, скапливающимся в глубине меня, и как только он вырвется на свободу, я уже не смогу его остановить, я должна уйти. Будет лучше если этого не произойдет.
- Эм ... - прохрипела я, схватившись одной рукой за горло, такое чувство, будто я душу себя изнутри.
Эмма не слышала меня, она направилась гордой поступью к группе столов.
- Эм... - сказала я, заставляя этот единственный звук звучать настойчиво, прежде чем к горлу подступит комок, и в этот раз она меня услышала.
Эмма обернулась, и ей было достаточно кинуть один взгляд на моё лицо, чтобы её лоб избороздило знакомое выражение беспокойства. Она с тоской посмотрела в сторону ресторанного дворика, а затем бросилась ко мне.
- Приступ паники? - прошептала она.
Я смогла только кивнуть, борясь с желанием закрыть глаза. Иногда становится только хуже, если я вижу только одну темноту. Кажется, что мир приближается ко мне. Как будто вещи, которые я не могу видеть ползли ко мне. Или, может быть, я слишком много смотрю ужастиков ...
- Ладно, пойдем.
Эм взяла меня под руку, пытаясь одновременно выпрямить меня и оттащить от ресторанного дворика, эскалатора и всего остального, что могло спровоцировать эту конкретную... сцену.
- Хреново? - спросила она, как только мы прошли метров пятьдесят.
- Уже лучше.
Я сидела на краю огромного фонтана в центре торгового комплекса. Струи воды кое-где доставали до второго этажа, и нас слегка забрызгало, но больше сидеть было негде. Все скамейки были заняты.
- Может быть, тебе будет лучше рассказать кому-нибудь об этих приступах паники. - Эмма плюхнулась позади меня, подогнув одну ногу под себя, водя пальцами по ребристой воде. - Странно, что они случаются только в определенных местах. У моей тети были приступы, но ей не становилось лучше, когда она отходила куда-нибудь подальше. Паника не проходила. - Эмма пожала плечами и ухмыльнулась. - И она сильно потела. Ты не выглядишь потной.
- Что ж, хоть какой-то плюс.
Я заставила себя засмеяться, несмотря на темный, почти клаустрофобный страх, притаившийся на краю моего сознания, готовый при первой же возможности захватить меня. Это случалось раньше, но никогда и нигде так сильно, как в торговом центре. Я вздрогнула, думая, насколько близко я была от того, чтобы унизить и себя, и Эмму в присутствии сотен людей. И больше половины своих одноклассников. Если бы я выставила себя идиоткой перед ними, новости разлетелись бы по школе еще до первого звонка в понедельник.
- Все еще жаждешь мщения? - ухмыльнулась Эмма.
- Да. Дай мне еще минутку.
Эм кивнула и начала рыться в своем кошелке, ища центы. Она обожала кидать монетки в фонтан, несмотря на мою уверенность, что ни одно желание, за которое приходится платить, не может сбыться. Пока она, прищурившись, смотрела на монетку на ладони, я напряглась и, сжав зубы, повернулась посмотреть на ресторанный дворик. На всякий случай.
Паника еще была, хотя уже нечеткая, но угрожающая, как и остатки кошмара. Но я не могла определить ее источник.
Обычно я могла определить лицо, вызвавшее темный ужас, что двигался внутри меня, но толпа сделала это невозможным. Толпа в школьной форме наших противников заняла столик рядом с Софи и ее друзьями, и обе стороны были глубоко вовлечены в войну картошкой фри. Несколько семей стояли в очереди, несколько родителей толкали коляски, один вел инвалидное кресло. Группа матерей с детьми спустилась к лотку с замороженными йогуртами, а парочки всех возрастов протискивались через толпы перед каждым прилавком.
Это мог быть кто угодно. То, что я точно знала, это что я не могу вернуться назад, пока источник моей паники не исчезнет. Для своей же безопасности нужно находиться от него так далеко, как только возможно.
Монета Эм стукнулась о воду позади меня, я встала.
- Хорошо, во-первых, давай зайдем в Сирс.
- Сирс? - Эмма нахмурила лоб и свои блестящие губки.
- Моя бабушка затаривается там.
Как и моя стильная тетя, но Сирс был так далеко от источника моего страха, как мы вообще могли уйти в пределах торгового центра.
- Давай просто глянем, ладно? - Я посмотрела на ресторанный дворик, потом на Эмму, и ее хмурый вид исчез, когда она все поняла.
Мне было необязательно это говорить.
Она была слишком хорошей подругой, чтобы заставлять меня говорить о моих самых страшных кошмарах или о моей уверенности, что, на тот момент, они все были на ресторанном дворике.
— Может у них есть что-то... — закончила я слабо.
И если повезет, пока мы будем рыскать в подростковом отделе, тот кто вызвал мою панику уже уйдет.
Может быть, мне тоже следует бросить цент в фонтан.
—Да. И в правду, может у них будет что-нибудь.
Эмма улыбнулась, и мы быстро направились вниз по центральному коридору.
Напряжение в шее слабло с каждым шагом, и только когда моя челюсть внезапно расслабилась, я поняла, как сильно стучали мои зубы.
К тому времени, когда мы вошли в облако ароматного воздуха рядом со стойкой макияжа Сирс, паника полностью стерлась из памяти.
Все было кончено.
Я чудом избежала полного ужаса и полного унижения. С легким головокружением от облегчения мы с Эммой взглянули на платья, потом, чтобы убить время, провели несколько часов, примеряя идиотские пастельные штаны и яркие шляпы, пока я держала воображаемые пальцы за то, чтобы горизонт был чист, когда мы вернемся.
Образно говоря.
- Как ты? - Эмма задрала поля ярко-зеленой шляпы и пригладила длинные светлые волосы под ней.
Она ухмыльнулась и скорчила рожу в зеркале, но глаза ее были серьезными. Если бы я не была готова идти, она бы пряталась со мной в бабушкином отделе Сирс так долго, как было нужно. Эм не понимала по- настоящему мои приступы паники, никто не понимал.
Но она никогда не настаивала, чтобы я объяснила, никогда не покидала меня когда все было странно, и никогда даже не взглянула на меня, как на извращенку.
- Кажется, я в норме, - сказала я, когда поняла, что от темного ужаса, который ощутила раньше, не осталось и следа.
— Пойдем.
Бутик, в который Эм хотела пойти сначала, был наверху, поэтому мы оставили шляпы и штаны цвета шербета в раздевалке и посмеялись всю дорогу до эскалатора.
- Я подожду, пока все не будут здесь, пока танцпол не будет заполнен, а потом я прижму его.
Сжимая резиновые перила, Эмма повернулась ко мне, закрыв верхние ступеньки, озорная усмешка мелькнула в ее глазах.
- А когда он будет действительно рад меня видеть, я расстегну ему ширинку, оттолкну его и закричу. Они скорее всего вышвырнут его с танцпола. Черт, они может даже исключат его из школы.
- Или вызовут копов. - Я нахмурилась, когда мы сошли с эскалатора и зашли в отдел спальных и ванных принадлежностей. - Они этого не сделают, так ведь?
Она пожала плечами.
- Зависит от того, кто будет дежурить. Если будет тренер Такер, то Тоби конец. Она втоптает его яйца в землю еще до того, как он застегнет ширинку.
Я нахмурилась еще больше, пока мои пальцы бегали по краю выставочной кровати, нагроможденной расшитыми подушками. Я была за то, чтобы унизить Тоби, и определенно за то, чтобы ранить его гордость. Но как бы приятно все это ни звучало, его арест вряд ли был подходящим следствием того, что он бросил меня за неделю до встречи выпускников.
- Думаю, нам надо пересмотреть последнюю часть...
- Это была твоя идея.
Эмма надулась.
—Я знаю, но ... — я замерла, и моя рука полетела к моей шее, как только знакомая боль началась в основании моего горла.
Нет.
Нееет!
Я отшатнулась от кровати, внезапно охваченная такой ужасной, болезненной уверенностью, что еле смогла сделать следующий вдох.
Страх захлестнул меня, горькой волной тоски.
Я ничего не осознавала от горя, не понимала даже где находилась.
— Кейли? Ты в порядке? —Эмма шагнула ко мне, заслоняя меня из виду других покупателей, и резко понизила голос.
- Это происходит снова?
Я могла только кивнуть.
Горло сжалось.
Резко.
Что-то тяжелое натянулось в животе и скользнуло к моему горлу. По коже поползли мурашки. В любой момент, эта опухоль визга может потребовать свободы, и я начну сражаться с ней.
И один из нас проиграет.
Эмма потянулась к своему кошельку, я увидела беспомощный страх в ее глазах. Или отражение моего собственного.
— Может нам уйти?
Я покачала головой и прошептала два последних слова.
— Слишком поздно.
Мое горло горело.
Глаза слезились.
Голова кружилась от боли, эхо крика прокалывало путь из меня.
Если я не сдамся, то он разорвет меня на части.
Нетнетнетнет...! Это не может существовать. Я не могу видеть это.
Но это было там, через проход, в окружении банных полотенец всех цветов радуги.
Глубокая тень, как кокон мрака.
Кто это? Но там было слишком много людей.
Я не могла увидеть, кто плавал в этой темноте и кто носил тени как вторую кожу. Я не хочу видеть. Я закрыла глаза, и бесформенный, безграничный ужас закрыл меня со всех сторон.
Душил меня.
С этим безжалостным горем было слишком трудно бороться в темноте, поэтому я была вынуждена открыть глаза, но даже от этого мало пользы. На этот раз паника была слишком сильна. Темнота была слишком близко. Несколько шагов налево, и я смогла бы к ней прикоснуться. Могла всунуть руку в это гнездо теней.

—Кейли?
Я покачала головой, потому что если я открою рот, или даже разожму челюсти, мой крик вырвется на свободу. Я не могла заставить себя посмотреть в глаза Эммы. Я не могла оторвать взгляд от теней, сливающихся вокруг ... кого-то.
Тогда толпа передвинулась. Разошлась. И я увидела.
Нет.
Мой мозг отказывался переводить изображение, отправленное ему от глаз. Не позволял понимать мне. Но это блаженное неведение было слишком коротким.
Это был ребенок.
Один, в коляске рядом с ресторанным двориком. Его тонкие руки лежали на коленях, пара ярко синих кроссовок поглощали все его ноги. Унылые карие глаза смотрели с бледного, опухшего лица. Его голова была обнажена. Лысая. Блестящая.
Это было уже слишком.
Вопль вырвался из моих внутренностей и разорвал мой рот по пути наружу. Было похоже, будто кто-то засунул колючую проволоку в мое горло, потом пропихнул ее через мои уши прямо в голову.
Все вокруг меня замерли. Потом их руки взметнулись закрывать незащищенные уши. Люди повернулись лицом ко мне. Эмма споткнулась, потрясенная. Испуганная. Она никогда не слышала ничего подобного, обычно она только помогала мне избежать этой катастрофы.
— Кейли? - Ее губы шевелились, но я ее не слышала. Я ничего не слышала из-за своего крика.
Я покачала головой. Я хотела сказать, что ей нужно идти, что она не может мне помочь. Но я не могла даже подумать об этом. Я могла только кричать, слезы заливали мое лицо, мои челюсти распахнуты так широко, что причиняли боль. Я не могла их закрыть. Не могла остановиться. Не удалось даже наладить громкость.
Люди зашевелились вокруг меня. Мамаши перестали трепаться, чтобы увести детей подальше, наморщив лбы от боли, которую мы все испытывали. Как копье в мозгу.
Уходи... подумала я, тихо умоляя мать лысого ребенка увести его. Но она застыла, одновременно испуганная и ошеломленная моей звуковой атакой.
Движение справа от меня привлекло мое внимание. Двое мужчин в форме цвета хаки бежали ко мне, один кричал что-то в рацию, его свободная рука находилась над другим ухом. Я знала, что он кричал только потому, что его лицо пылало от усилий.
Мужчина отпихнул Эмму с дороги, и она разрешила им это. Они пытались поговорить со мной, но я не слышала их. Мне не удалось выудить из немых губ ничего больше, чем несколько слов.
—... Остановите ...
—... Больно?
—... Помогите ...
Страх и горечь закружились внутри меня как черная буря, заглушая все остальное. Каждую мысль. Каждую возможность. Каждую надежду.
И еще я кричала.
Один из полицейских торгового центра потянулся ко мне, но я откинулась назад. И споткнулась об основание выставочной кровати и упала на задницу. Мои челюсти захлопнулись - кратковременная пощада. Но в моей голове все еще звучал эхом мой крик, но я уже не могла слышать его. Мгновение спустя, мой крик вырвался на свободу снова.
Удивленный, полицейский шагнул назад, говоря что-то на свою рацию. Он был в отчаянии. В ужасе.
Во всем виновата я.
Эмма упала на колени рядом со мной, закрыв уши руками. На земле лежал потерянный ею кошелек.
—Келли!, — она кричала, это единственный звук, который я слышала.
Она потянулась к своему телефону. И когда она набрала номер, цвета вдруг утекли со всего мира, как вВолшебнике Из Страны Оз только противоположным образом. Эмма стала серой. Полицейские посерели. Магазины стали серыми. И вдруг все стало вихрящимся, закручивающимся, бесцветным туманом.
Я сидела в тумане.
Крича, я помахала руками близко к полу, пытаясь его почувствовать. Реальный туман должен быть холодным и сырым, но этот был ... нереальным. Я не могла чувствовать его. Не могла взболтать его. Но я его видела. Я виделавещи в нем.
Слева что-то изгибалось. Корчилось. Что-то слишком толстое и вертикальное, чтобы быть змеей. Оно как-тоизогнулось через полки с полотенцами, даже не касаясь покупателей, приближавшившихся к этому, чтобы быть как можно дальше от меня, но в пределах отдела. По-видимому, я достаточно показала себя сумасшедшей, чтобы оправдать боль от моего крика. Справа от меня что-то стремительно пробежало через туман на земле, где он был самый густой. Оно побежало ко мне, я вскочила на ноги и потащила Эмму прочь. Копы отпрыгнули, опять всполошившись.
Эмма высвободилась из моей хватки, в ужасе раскрыв глаза. И только тогда я отключилась. Я больше не могла терпеть, но и не могла остановиться. Я не могла остановить крик, или боль, или туман, или жуткие движения вокруг себя. И что хуже всего, я не могла прекратить верить, что ребенок, этот бедный маленький мальчик в инвалидной коляске, умрет.
Скоро.
Смутно я поняла, что закрыла глаза. Попытка блокировать все это.
Я слепо протянулась, отчаянно пытаясь выбраться из-за тумана, я ничего не чувствовала. И ничего не видела. Мои руки коснулись чего-то мягкого и высокого. Что-то чему я не находила слов. Я вскарабкалась на него, ползя по куче ткани.
Я свернулась в клубок, одной рукой прижав что-то плюшевое к груди. Гладя его пальцами снова и снова. Цепляясь за единственную реальную вещь, которая все еще существовала для меня.
Больно. Мне больно. Моя шея болит.
Мои пальцы были мокрыми. Липкими.
Кто-то схватил мою руку. Удерживал меня.
Я билась. Я кричала. Мне больно.
Острая боль пронзила ноги, а затем огонь взорвался у меня под кожей. Я моргнула, и знакомое лицо попало в центр моего внимания, серое в тумане. Тетя Вел. Эмма стояла за моей тетушкой, с лицом испещренным полосами окрашенных тушью слез. Тетя Вел что-то сказала, я не слышала ее. И вдруг мои веки отяжелели.
Новая волна паники захлестнула меня. Я не могла двигаться. Не могла открыть глаза. А мои голосовые связки все еще были натянуты до предела. Мир закрылся от меня, темный и тесный, без каких-либо звуков, кроме моего вопля, который все еще выливался из моего горла.
Новая темнота. Чистая. Больше нет серых цветов.
А я все еще кричала...

...

Мои сны смешались в неистовый хаус. Трясущиеся руки. Болезненный захват. Сбитые тени. Сквозь все это раздавался нескончаемый визг, теперь лишь хриплое напоминание бывшей силы, но не менее болезненный.

…

Свет проходил сквозь закрытые веки; моим миром было красное пятно. Воздух был неправильным. Холодным. Пахло не так. Слишком свежо.
Мои глаза распахнулись, но мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сфокусироваться. Язык был таким сухим, что походил на наждачную бумагу на губах. Во рту был странный привкус, и все мышцы болели.
Я попыталась привести себя в порядок, но руки не двигались. Не могли.Они были привязаны к чему-то. Пульс бешено стучал. Я дернула ногами, но они тоже были связаны.
Нет! Сердце стучало, я дергала руками и ногами, влево-вправо, но не могла двинуться более, чем на несколько сантиметров в сторону. Я была привязана к кровати за запястья и лодыжки и не могла сесть. Не могла перевернуться. Не могла встать на локти. Не могла даже дотронуться до своего носа.
- Помогите, - закричала я, но вместо моего голоса послышалось только хриплое карканье. В ответ ни звука. Снова моргнув, я потянулась в одну сторону, потом в другую, пытаясь определить свое местоположение.
Комната была катастрофически маленькой. Пустая, не считая меня, только камера вмонтирована в один угол, и высокий твердый матрац лежал подо мной. Стены были чистыми, белыми, сложенными из шлакобетонных блоков. В радиусе моего зрения не было окон, и я не могла видеть пол. Но оформление и запах антисептика были до смерти понятными.
Больница. Я была привязана к больничной койке. В одиночестве.
Это было как в одной видео игре Эммы, где главный герой просыпается в странной комнате не помня как туда попал. Кроме того, что в реальной жизни не было сундука в углу и ключом от цепей и спасительного совета на пергаменте.
Надеясь, что здесь также не было игровых монстров, жаждущих сожрать меня в тот момент, когда я освобожусь, потому что даже если кто-то оставил мне оружие, я не знала, как им пользоваться.
Но моя цель была ясна: Вставай. И иди домой.
К сожалению, это легче сказать чем сделать без помощи рук.
Пульс шумел в ушах, как пустое эхо настоящего страха. Непреодолимой потребности в крике уже не было, но паника иного рода поселилась на ее месте. Что если случится пожар? Или торнадо? Или крики продолжатся? Кто-нибудь может прийти и спасти меня или же они оставят меня умирать? Я хотела бы стать легкой добычей для тех теней, или стихийного бедствия, или для психов, которые бродят рядом.
Я должна была слезть с кровати. Убраться подальше от этих дурацких... кроватных наручников.
- Пожалуйста... - я просила у камеры, разочарованная своим собственным слабым голосом. Я быстро сглотнула и попробовала снова. - Пожалуйста, отпустите меня. - Мои слова сейчас были такими пронзительными, если не громогласными. - Пожалуйста ...
Ответа не последовало. Пульс пронзал меня, накачивая адреналин по моим жилам. Что делать, если все они мертвы, а последний человек на земле привязан к кровати? Был ли это конец цивилизации? С кожаными ремнями и мягкими наручниками?
Без паники, Кейли.
Реальность, возможно, была менее надуманной, но такой же пугающей: я была в ловушке. Беспомощная, обезоруженная и уязвимая. И вдруг я не смогла дышать. Мне не удалось остановить забег моего сердцебиения. Если я скоро не освобожусь, я начну снова кричать, сейчас это типичный признак страха, но результат будет тот же. Они снова меня усыпят и так будет повторяться до бесконечности. Я останусь на этой кровати до конца моей жизни, свернувшись в тени.
Что если здесь не было окон и верхние лампы освещали комнату. В конце концов здесь будут тени, и они придут за мной. Я была в этом уверена.
- Пожалуйста, - кричала я, как головокружительно услышать возвращение своего голоса. - Отпустите...
В эту секунду дверь распахнулась, прежде чем я начала ни на шутку драться с веревками.
- Здравствуй, Кейли, как ты себя чувствуешь?
Я пыталась поднять голову лицом к мягкому, мужскому голосу. Он был высоким и худым, но выглядел сильным. Не здоровая кожа, хорошие волосы.
- Как лягушка, что вот-вот будет расчленена, - ответила я, пока он освобождал мою левую руку.
Я уже его люблю.
- К счастью для вас, я никогда не умел хорошо пользоваться скальпелем.
Его улыбка была милой, и его карие глаза были добрыми. На его пейджике было написано: "Паул Коннор, Специалист по Психическим Заболеваниям."
Психические заболевания? Мой желудок скрутился в узел.
- Где я?
Паул осторожно освободил мою вторую руку.
- Ты в Лейкмодском Центре Психического Здоровья, прилагаемого к Арлинктонскому Мемориалу.
Лейкмонд. Палата для душевнобольных. Черт.
- Хм, нет. Я не должна быть здесь. Тут какая-то ошибка. - Страх наполнил мои сосуды достаточно быстро, чтобы у меня появилось чувство покалывания на коже. - Мне нужно поговорить с моей тетей. Или дядей. Он все уладит.
Дядя Брендон умел улаживать дела, не раздражая людей - навык, которому я часто завидовала.
Паул еще раз улыбнулся и помог мне сесть.
- Когда вы хорошенько устроитесь, вы сможете пригласить их.
Но я не хочу устраиваться.
Мой собственный носок на краю кровати привлек мое внимание.
- Где мои туфли?
- Они в вашей палате. Мы должны были их снять и расшнуровать. Для обеспечения безопасности каждого пациента мы не допускаем никаких шнурков, ремней, халатов, или галстуков.
Мои шнурки не безопасны? Борясь со слезами, я наклонилась вперед, пытаясь освободить мою правую ногу.
- Осторожно. Вы можете некоторое время быть немного неуклюжей и неустойчивой, - сказал он, уже работая над моей левой ногой. - Вы долгое время были без сознания.
Мое сердце болезненно стучало.
-Как долго?
-Ну, где-то 15 часов.
Что? Я села и почувствовала как мои глаза тускнеют от ужаса.
- Вы меня привязали к кровати на пятнадцать часов? Разве нет какого-нибудь закона запрещающего это?
- Таких много. И мы исправно им следуем. Вам нужно помочь встать?
- Ни в коем случае, - огрызнулась я.
Я знала, что мой гнев был несправедлив, но я не могла ничего с собой поделать. Я потеряла пятнадцать часов жизни на иголки и лишение свободы. Я просто не в состоянии быть дружелюбной.
- Почему вы меня связали?
Я осторожно соскользнула с кровати, но снова к ней прислонилась, когда закружилась голова. Грязные ванилиновые плитки холодили через носки.
- Вас принесли на носилках, вы кричали и вырывались даже под сильным успокоительным. Уже после вы потеряли голос, но продолжали молотить вокруг, как будто с кем-то дрались в своем сне.
Кровь отлила из головы так быстро, что она снова заболела.
- Вырывалась? - Неудивительно что у меня все болело, я в течении нескольких часов вырывалась из заточения. В моем сне. Если кому классифицировать как сон.
Паул кивнул и отошел назад, чтобы дать мне место, когда я встовала.
- Ага, и это началось снова через пару часов, поэтому они и привязали вас к кровати.
- Я снова начала кричать? - мой живот стал бездонной, медленно кружащийся сферой ужаса, которая угрожает поглотить меня как черная дыра. Что, черт возьми, со мной не так?
- Нет, только вырваться. Полчаса назад назад вы уже успокоились. И я был на полпути чтобы вас освободить, когда вы уже проснулись.
- Что вы мне даете? - я потянулась к стене, когда новая волна головной боли накатила на меня.
- Разные смеси. Ativan, Haldol, и Benadryl для борьбы с побочными эффектами от Haldol.
Вот почему я спала так долго. Я не знала первых двух лекарств, но одного Бенадрила хватило бы, чтобы вывести меня из строя на целую ночь во время сезонной аллергии. Чудо что я вообще проснулась.
- Что если у меня началась бы аллергия?, - потребовала я, складывая руки на мою футболку, которую надела в торговом центре.
Пока что моя личная одежда была единственной вещью, которую я могла записать в плюсы.
- Тогда мы бы сейчас разговаривали в реанимации, а не в смирительной комнате.
Смирительной комнате? Я была смутно растревожена фактом, что они называли ее так.
Паул открыл дверь.
- После вас.
Я расправила плечи и шагнула в ярко освещенный коридор. не зная чего ожидать.
Людей, гуляющих в смирительных рубашках и бормочущих самому себе под нос? Медсестер в белой униформе с накрахмаленными головными уборами? Но в холле было пусто и тихо.
Паул шагнул вперед, и я последовала за ним в последнюю левую дверь, которую он открыл для меня. Я сунула руки в карманы, чтобы скрыть, как они дрожали, заставляя себя переступить порог комнаты.
Еще одна белая комната, но уже намного больше чем первая. На кровати был матрас в деревянной раме, низкой и узкой. И с заправленным белым одеялом. Пустые, открытые полки были привинчены к стене, в комнате был один длинный комод и высокое окно. Никаких шкафов. Мои туфли лежали на полу у кровати.
Они - единственная вещь, которую я узнала в этой комнате. Все остальное было мне незнакомо. Холодное. Жуткое.
- Так... я арестована? - мой голос дрожал. Я ничего не могла с ним поделать.
- Вас госпитализировали, - сказал Паул с порога.
- И в чем разница? - я стояла рядом с кроватью, не желая на нее садиться. Устраиваться поудобнее.
- Это временно.
- Как долго продлится ваше "временно"?
- Это зависит от вас и вашего врача. - Он одарил меня сочувственной улыбкой и вернулся в холл. - Одна из медсестер будет здесь через минуту и поможет вам устроиться. Держись, Кейли.
Я могла только кивнуть. Секунду спустя Паул ушел. Я осталась одна. Снова.
Снаружи донесся ровный металлический грохот тележки, толкаемой по коридору. Туфли скрипели по полу. И где-то рядом кто-то громко и драматично рыдал. Я уставилась на свои ноги, не решаясь чего-либо коснуться, опасаясь, что это может сделать все понятным. Сделать это реальным.
Я сумасшедшая?

Я все еще стояла как идиотка, когда дверь открылась и вошла женщина в бледно-розовом халате, держа папку и ручку.
На пейджике ее имя: Ненси Бриггс, Медсестра.
- Привет, Кейли, как ты себя чувствуешь? - ее улыбка была широкой и дружелюбной, но чувствалось что-то... сдержанное. Как будто она точно знала сколько дружелюбия в нее вложить. Как показаться дружелюбной без приглашения к беседе.
Я уже соскучилась по Паулу.
- Смущенно и тоскливо.
Я схватила край полки одной рукой, желая, чтобы она растаяла под моей ладонью. Растворилась в плохой сон, от которого я точно очнусь с минуты на минуту.
- Ну давай посмотрим, могу ли я исправить хотя бы первую половину этого. - Улыбка медсестры еще больше выросла, но не потеплела. - В зале есть телефон. Сейчас кто-то по нему разговаривает, но когда он будет свободен, ты сможешь использовать его. Только местные номера, законных опекунов. Скажи человеку за стойкой регистрации кому хочешь позвонить и он соединит вас.
Онемев, я могла только моргать. Это была не больница, это была тюрьма.
Я постучала по карману, ища телефон. Он исчез. Новая паника взорвалась в моей груди и я засунула руку в другой карман. Кредитная карта тети Вел исчезла. Она убьет меня, если я ее потеряю!
- Где мои вещи? - потребовала я, пытаясь остановить слезы, стереть эту мысль. - У меня был телефон, блеск для губ, и двадцать долларов. Еще кредитная карта моей тети.
Улыбка Ненси немного потеплела, либо из-за моих слез, либо она боялась, что они усилятся.
- Мы держим все личные вещи взаперти, пока вас не выпишут. Все кроме кредитной карты. Ваша тетя забрала ее, когда она уходила от вас вчера ночью.
- Тетя Вел была здесь?, - я вытерла руками глаза, но они снова заполнились слезами.
Ели она была здесь, то почему не забрала меня домой?
- Она ехала с тобой в машине скорой помощи.
Скорая помощь. Выпишут. Взаперти. Эти слова снова и снова звучали у меня в голове, наводя страх и замешательство.
- Сколько времени?
- 11.30. Ланч подадут через полчаса. Ты можешь поесть в столовой, это дальше по коридору и налево. Завтак в семь часов. А обед в шесть.
Она потянулась к левой стороне комнаты, взялась за ручку и толкнула дверь, я ее не заметила, открывая высокий, белый промышленный туалет и душевую кабину.
- Ты можешь принять душ когда захочешь. Только сначала подойди к стойке медсестры за туалетными принадлежностями.
- Туалетными принадлежностями? - мои глаза расширились, а внутренности онемели.
Это не реально. Этого не может быть.
- Мы выдаем мыло и шампунь по мере необходимости. Если ты хочешь побриться, тебя проконтролирует санитар. - Я моргнула, не понимая, но она продолжила. - У вас сеанс с группой по управлению гнева в девять, еще сеанс об борьбе с депрессией в одиннадцать, и этим вечером встреча о симптомах психических заболеваний. Хорошо начать с этого.
Она терпеливо улыбнулась, будто ожидала, что я ее поблагодарю за информацию, но я только смотрела на пустую полку.
Весь ее брифинг не имеет никакого значения для меня. Я очень скоро выберусь, точно, и единственная группа, которая меня интересовала, это члены моей семьи, которые это все допустили.
- Номера мальчиков в противоположном крыле, с другой стороны столовой. Девушки не допускаются туда и наоборот. Посещения проводятся с семи до девяти. Отбой в десять тридцать. Кто-нибудь будет проверять тебя каждые пятнадцать минут, когда ты находитесь вне зоны видимости медсестер.
Она снова замолчала, я и заставила себя ответить на ее беспристрастный взгляд.
- У тебя есть еще вопросы?
Слезы полились из глаз, я не стала их стирать.
- Почему я здесь?
- Задай этот вопрос своему врачу.
Она взглянула на бланк.
- Доктор Нельсон. Он делает обходы после ланча каждые понедельники и пятницы. Ну, а ты увидишь его завтра.
Она заколебалась, и в этот раз положила папку на полку, прикрепленную к шлакобетонной стене.
- Как твоя шея? Мы ее не пристегивали, но промыли раны...
Раны? Моя правая рука полетела к шее, и я вздрогнула, как болезненно коснулась пальцами кожи.
И как... неприятно.
Мое сердце колотилось, я бросилась в ванную.
Маленькое алюминевое зеркало над раковиной показало что, то небольшое количество туши, которое я наложила вчера, было размыто под глазами. Бледную кожу, безнадежно спутанные волосы.
Я подняла подбородок и повернулась под углом к свету. Мой вскрик прозвучал глухо в маленькой комнате. Моя шея была покрыта коркой кровавых царапин. И вдруг я вспомнила боль в шее.
Влажные, липкие пальцы. Моя правая рука задрожала когда я поняла ее к свету. Темная жидкость зацепилась за кутикулы.
Кровь.
Я сама это с собой сделала,