ЧТО ДЕЛАТЬ? 30 страница

Стонет сизый...

Молодежь фыркнула при такой неожиданности, и остальная компания засмеялась, и сама певица не удержалась от взрыва смеха но, подавив его, с удвоенною визгливостью продолжала:

...голубочек,

Стонет он и день и ночь:

Его миленький дружо...

но на этом слове голос ее в самом деле задрожал и оборвался. «Не выходит — и прекрасно, что не выходит, это не должно выходить — выйдет другое, получше; слушайте, дети мои, наставление матери: не влюбляйтесь и знайте, что вы не должны жениться». Она запела сильным, полным контральто:

Много красавиц в аулах у нас,

Звезды сияют во мраке их глаз;

Сладко любить их — завидная доля!

Но, —

это «но», глупо, дети, —

Но веселей молодецкая воля,

не в том возражение, — это возражение глупо, — но вы знаете, почему:

Не женися, молодец!

Слушайся меня!

Дальше, дети, глупость; и это, пожалуй, глупость; можно, дети, и влюбляться можно, и жениться можно, только с разбором, и без обмана, без обмана, дети. Я вам спою про себя, как я выходила замуж, романс старый, но ведь и я старуха. Я сижу на балконе, в нашем замке Дальтоне, ведь я шотландка, такая беленькая, белокурая; подле лес и река Брингал; к балкону, конечно, тайком, подходит мой жених; он бедный, а я богатая, дочь барона, лорда; но я его очень люблю, и я ему пою:

Красив Брингала брег крутой

И зелен лес кругом;

Мне с другом там приют дневной

потому что я знаю, днем он прячется, и каждый день меняет свой приют,

Милей, чем отчий дом;

впрочем, отчий-то дом был не слишком мил и в самом деле. Так я пою ему: я уйду с тобою. Как вы думаете, что он мне отвечает?

Ты хочешь, дева, быть моей,

Забыть свой род и сан,

потому что ведь я знатная, —

Но прежде отгадать сумей,

Какой мне жребий дан.

«Ты охотник?» говорю я. — «Нет». — «Ты браконьер?» — «Почти угадала», говорит он, —

Как мы сберемся, дети тьмы, —

потому что ведь мы с вами, дети, mesdames и messieurs, очень дурные люди, —

То должно нам, поверь,

Забыть, кто прежде были мы.

Забыть, кто мы теперь.

поет он. — «Давно отгадала, — говорю я: — ты разбойник»; что ж, это правда, он разбойник — да? он разбойник. Что ж отвечает он, господа? «видишь, говорит, я плохой жених тебе»:

О, дева, друг недобрый я;

Глухих лесов жилец;

совершенная правда, глухих лесов, потому, говорит, не ходи со мною,

Опасна будет жизнь моя,

потому что ведь в глухих лесах звери, —

Печален мой конец, —

это неправда, дети, не будет печален, но тогда я думала и он думал; но все-таки я отвечаю свое:

Красив Брингала брег крутой

И зелен лес кругом;

Мне с другом там приют дневной

Милей, чем отчий дом.

— В самом деле, так было. Значит, мне и нельзя жалеть: мне было сказано, на что я иду. Так можно жениться и любить, дети: без обмана; и умейте выбирать.

Месяц встает

И тих и спокоен;

А юноша-воин

На битву идет.

Ружье заряжает джигит,

И дева ему говорит:

«Мой милый, смелее

Вверяйся ты року!»

в таких можно влюбляться, на таких можно жениться.

(— «Забудь, что я тебе говорила, Саша, слушай ее!» — шепчет одна и жмет руку. — «Зачем я не говорила тебе этого? Теперь буду говорить», — шепчет другая.)

— Таких любить разрешаю и благословляю, дети:

Мой милый, смелее

Вверяйся ты року!

Совсем развеселилась я с вами, — а где веселье, там надобно пить,

Гей, шинкарочка моя,

Насипь меду и вина, —

мед только потому, что из песни слова не выкинешь, — шампанское осталось? да? — отлично! откупоривайте.

Гей, шинкарочка моя,

Насипь меду и вина,

Та щоб моя головонька

Веселонька була!

Кто шинкарка? я шинкарка:

А у шинкарки чорнi брiвки,

Кiвани пiдкiвки —

она вскочила, провела рукой по бровям и притопнула каблуками.

— Налила, готово! — mesdames и messieurs, и старикашка, и дети, — берите, щоб головоньки веселоньки були!

— За шинкарку! За шинкарку!

— Благодарю! Пью свое здоровье, — и она опять была за роялем и пела:

Да разлетится горе в прах!

и разлетится, —

И в обновленные сердца

Да снидет радость без конца, —

так и будет, — это видно:

Черный страх бежит как тень

От лучей, несущих день;

Свет, тепло и аромат

Быстро гонят тьму и хлад;

Запах тленья все слабей,

Запах розы все слышней...

Глава шестая

Перемена декораций

— В Пассаж! — сказала дама в трауре, только теперь она была уже не в трауре: яркое розовое платье, розовая шляпа, белая мантилья, в руке букет. Ехала она не одна с Мосоловым; Мосолов с Никитиным сидели на передней лавочке коляски, на козлах торчал еще третий юноша; а рядом с дамою сидел мужчина лет тридцати. Сколько лет было даме? Неужели 25, как она говорила, а не 20? Но это дело ее совести, если прибавляет.

— Да, мой милый, я два года ждала этого дня, больше двух лет; в то время, как познакомилась вот с ним (она указала глазами на Никитина), я еще только предчувствовала, но нельзя сказать, чтоб ждала; тогда была еще только надежда, но скоро явилась и уверенность.

— Позвольте, позвольте! — говорит читатель, — и не один проницательный, а всякий читатель, приходя в остолбенение по мере того, как соображает, — с лишком через два года после того, как познакомилась с Никитиным?

— Так, — отвечаю я.

— Да ведь она познакомилась с Никитиным тогда же, как с Кирсановыми и Бьюмонтами, на этом пикнике, бывшем в конце нынешней зимы?

— Совершенная правда, — отвечаю я.

— Так что ж такое? вы начиняете рассказывать о 1865 годе?

— Так.

— Да можно ли это, помилуйте!

— Почему ж нельзя, если я знаю?

— Полноте, кто же станет вас слушать!

— Неужели вам не угодно?

— За кого вы меня принимаете? — Конечно, нет.

— Если вам теперь не угодно слушать, я, разумеется, должен отложить продолжение моего рассказа до того времени, когда вам угодно будет его слушать. Надеюсь дождаться этого довольно скоро.

4 апреля 1863

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 26 27 28 293031 Следующая ⇒