Бриджид Кеммерер. Стихии. Бриджид Кеммерер. Стихии

Бриджид Кеммерер

Стихии

Стихии –

Бриджид Кеммерер

Стихии

Оригинальное название: Brigid Kemmerer « Elemental » 2012

Бриджид Кеммерер « Стихии » 2012

Перевод: Лидия Чернова

Редактор и оформитель: Анастасия Антонова

Переведено специально для групп : http://vk.com/e_books_vk , http:// vk . com / theelementalseries

Глава 1

Волнующее предвкушение, которое переполняло Эмили Морган, когда она получила работу на лето, исчезло уже после первых 15 минут рабочего дня. За весь день у нее было всего 2 клиента. Спорткомплекс был какой‑то шуткой. Неудивительно, что у нее не было никаких конкурентов на это место.

Это был даже не совсем спорт комплекс. Мини‑гольф, в который никто не хотел играть при 100 градусах на улице. Сделанные из сеток клетки для тренировок по бейсболу, которые никто не будет использовать до начала учебного года осенью. Она, наверное, не увидит ни одной живой души до пяти часов, когда работающие в офисах и конторах отцы появятся, чтобы позаниматься на беговых дорожках в отчаянной попытке избежать компании орущих дома детей.

И даже тогда, не факт, что ей повезет, и их будет много. При такой‑то жаре.

Фу, ее волосы уже прилипли к шее. В такие деньки, она хотела бы иметь достаточно сил, чтобы создать нечто больше легкого бриза.

Но она тут же она оборвала эту мысль.

Она знала, что произошло с детьми, обладающими силой.

Кроме того, здесь было не так уж плохо. Она работала в магазине одна, так что могла включать на полную громкость треки Rent и Les Mis и петь в одиночестве, и никто не нес всякое дерьмо. Ей не нужно было смотреть, как ее брат Тайлер поджигает насекомых с помощью увеличительного стекла и солнечных лучей, как он делал это прошлым летом. Ей не нужно было слушать ссоры родителей.

Она могла считать дни до своего восемнадцатилетия.

Тогда она сможет уехать от своей семьи.

Дверь магазина скрипнула и с грохотом открылась, видимо из‑за сырости испортился механизм. Эмили выпрямилась в ожидании клиента, кого‑нибудь, кто мог бы разрушить ее мучительную скуку, все равно кого.

Кроме Майкла Меррика.

На секунду, мысль о том, чтобы спрятаться за углом показалась ей очень заманчивой.

Да, очень по‑взрослому.

Но ее руки блестели больше, чем оконное стекло.

На самом деле, он не выглядел таким уж устрашающим. Этой осенью начинается его выпускной год, как, впрочем, и ее, но каким‑то образом за последние шесть месяцев он настолько вырос, что давно пересек отметку выше среднего. Она знала, что он работает на ландшафтной компании своих родителей, и похоже, что работа эта не из легких – мышцы рук приобрели более четкую форму, а зеленая футболка, в которую он был одет, туго обтягивала широкие плечи.

А еще он был грязным. Грязь полосами стекала по его груди, а шея покрылась испариной. Его джинсы видали деньки и получше, а его рабочие ботинки наверняка оставили грязные следы на полу. Даже его волосы, темные и растрепанные, длиной где‑то между «сексуальные» и «мне на все наплевать», были более взъерошенными, чем обычно.

Но Эмили все это абсолютно не волновало.

Она уставилась на бейсбольную биту у него в руках.

Ту самую, которую он испытал на Тайлере в прошлые выходные, отправив ее брата домой с синяком под глазом и кровоточащим носом, вынудив тем самым родителей целый час спорить о том, как они собирались решить проблему Меррика .

Эмили незаметно проскользнула рукой за прилавок, туда, где они хранили детские клюшки для гольфа.

– Мне не нужны неприятности, – сказала она твердым голосом, но, пожалуй, слишком поспешно. Ее пальцы сцепились вокруг клюшки.

Глаза Майкла сузились.

– Мне тоже.

И вдруг она поняла, что он так и не отошел от дверного проема, что он продолжает стоять там, уставившись на нее и сжимая дверную ручку.

Он посмотрел мимо нее, по углам магазина, как бы убеждаясь, что они одни. Она понятия не имела, что это значит. Она видела, что он обратил внимание на ее позу, ей удалось уже на половину вытащить клюшку.

Он проследил за ее взглядом к бите, лежащей на его плече.

Выражение его лица напряглось, и он толкнул дверь, закрывая ее. Он был уже на полпути к ней, когда она поняла, что он двигается, и, резко дернув клюшку, достав ее, наконец, она была готова ударить, если бы он дал повод.

Когда он остановился, и она увидела, как он отводит биту от плеча, и, о боже, ее родители были правы…

Он собирался размахнуться…

Он собирался убить ее…

Он протянул вперед руку и оперся в основание клюшки.

Эмили стояла там, задыхаясь. Она сделала это – она размахнулась над его головой. Конец детской клюшки завис в пяти дюймах от его лица.

Он битой отклонил удар.

Невредимый.

Она не могла пошевелиться. Он не позволял опустить клюшку и, используя свою свободную руку, начал рыться в кармане джинсов. Пятидолларовая банкнота упала на стеклянный прилавок между ними.

– Могу я получить пять жетонов или как?

Жетоны. Для клеток по бейсболу.

Конечно.

Эмили не могла перевести дыхание – а этого никогда раньше не случалось. Ее паника превратила пространство между ними в шквал из маленьких вихрей, поддразнивая ее щеки и взлохмачивая ему волосы.

Она могла уловить его аромат, сладкий и летний, аромат удобрений и черного грунта, жимолости и скошенной травы. Теплое благоухание, которое не могло принадлежать человеку, которого, предположительно, она должна была ненавидеть.

Он уставился на нее, держа клюшку смертельной хваткой. Она могла чувствовать его силу, проходящую сквозь тонкое основание клюшки.

– Идет?

– Да. – Она прокашлялась и прочистила горло, используя свою свободную руку, чтобы пробить все по кассовому аппарату. – Конечно.

Ей пришлось приложить некоторое усилие, чтобы не смотреть в коричневую темноту его глаз. А разве не существовало какого‑то там правила о том, что нельзя спускать глаз с врага? Она достала жетоны из ящика, почти рассыпав их все по полу. Каким‑то образом ей все‑таки удалось положить их на стеклянный прилавок и кинуть ему.

Они стояли там как два идиота, соединенные тонким стержнем клюшки.

Она хотела опустить ее – но не сделала этого.

Особенно сейчас, когда она пыталась ударить его, хоть он и не сделал никакой попытки навредить ей.

Она сглотнула, думая о разбитом лице Тайлера, которое пережило несколько раундов с Майклом Мерриком.

Он наклонился.

– Я прихожу сюда каждую среду и пятницу.

Эмили кивнула.

– Ты собираешься каждый раз пытаться убить меня?

Она быстро тряхнула головой.

Он отпустил клюшку. Она робко опустила ее, но не положила назад к остальным.

Майкл забрал жетоны с прилавка и кинул их в карман. Он вернул биту обратно на свое плечо.

Эмили открыла рот – хотя не была уверена зачем.

Но он уже проходил в дверь, закрывая ее за собой даже не оглянувшись.

Мяч вылетел из аппарата, и Майкл тяжелым ударом развернул его, почувствовав, как напрягаются плечи.

Мяч оттолкнулся от сетки.

Единственное место. Это все, что он хотел – единственное место, где бы его никто не доставал.

И сейчас он был в бешенстве.

Какого черта здесь делает сестра Тайлера? Она не была спортивной цыпочкой. Из того, что он о ней знал, вероятней всего она должна была флиртовать за прилавком в Старбаксе или что‑то вроде этого, но никак не работать нянькой для полумертвого спорт центра.

Лето должно было стать перерывом от всего этого дерьма. С того момента, как они переехали сюда в шестом классе, школа стала для него тюрьмой, из которой он ежедневно сбегал в три часа дня.

Только для того, чтобы снова быть пойманным на следующее утро.

Но, как и в настоящей тюрьме, не у всех она вызывала отвращение. Там были люди, которые не знали о его существовании. Люди, которые знали, но им было наплевать. Последние составляли большую часть.

Но были и те, кто знал о нем все. Те, кто желал его смерти.

Стихии.

Как будто он выбирал это. Как будто проснувшись однажды утром, он сказал, мне нравится быть связанным со стихией . Я обожаю обладать такой силой, что это пугает меня.

Я просто в восторге от того, что обречен на смерть из‑за того, что не могу контролировать.

Еще один мяч.

Треск.

Это было не единственное место с клетками для бейсбола, но оно было самым дешевым. Один центр был ближе к дому, с искусственным торфом на поле и всем остальным, но здесь, его ноги были в грязи, черпая силу от земли под ним.

Если бы он снял ботинки и отбивал босиком, он мог бы набрать достаточно силы из‑под земли, чтобы пробить этим мечом сетку.

Ох, кого он обманывает? Он мог бы сделать это даже сейчас , стоя в рабочих ботинках.

Это была часть проблемы. Он был чистокровным Стихией. Сила говорила с ним прямо из‑под земли. Другие в городе, конечно, тоже обладали силой, но далеко не такой. Теоретически он мог бы стереть с лица земли полгорода, если бы слетел с катушек.

Именно поэтому они и желали его смерти.

Еще один мяч.

Треск.

По крайней мере, его родители заключили соглашение: он держится подальше от неприятностей, и другие семьи не будут рассказывать о его существовании.

Конечно, в этом были замешены деньги. Он понятия не имел сколько. Но иногда он не мог поверить, что его судьба зависит от подписанного чека и чертового рукопожатия .

Не помогало и то, что другие дети в городе – те, кто знал – казалось бы, решили заставить его разоблачить себя самостоятельно.

Волосы на затылке прилипли к шее, и Майкл нажал на кнопку, чтобы остановить подачи, вращая битой в руке.

Он не удивится, если Эмили позовет своего брата и его дружков.

Но никто не стоял в пыли между клетками для бейсбола и зданием. Рабочий грузовик отца был единственной машиной на парковке.

Майкл стер пот со лба и повернулся, чтобы снова нажать кнопку. Еще один мяч вылетел.

Треск .

Ему стоит подумать дважды, прежде чем снова приводить сюда Криса или близнецов. Одно дело приходить на территорию врага одному, и совсем другое брать с собой его маленьких братьев.

И, черт бы ее побрал, эта территория не должна была быть вражеской!

Треск .

Боже, как хорошо ударить что‑то.

Так, он не собирался сдаваться. Это принадлежало ему. Если Эмили хотела бить его по башке два раза в неделю, ей надо бы поработать над ударом. Что она думала, он собирался сделать, вызвать землетрясение посреди клетки для бейсбола? Вырастить слишком много травы посреди парковки?

Эти волосы опять прилипли к затылку. Майкл обернулся.

Эмили стояла там, в десяти футах от ограды, ее руки крепко сомкнуты на груди. Завитки белокурых волос вырвались из конского хвоста, прилипнув к шее от влажности.

Майкл мог практически слышать предупреждающий голос отца у себя в голове: Ничего не начинай . Просто оставь их в покое.

Как он мог оставить их в покое, если они постоянно ходили за ним?

Он автоматически проверил одна ли она. Парковка все еще пуста.

– Вернулась, чтобы добить меня? – сказал он.

Она нахмурилась, но не отвела взгляд.

– Нет. – Она застыла в нерешительности. – Я просто… Я хотела …

Мяч с силой врезался в ограду рядом с его плечом, сотрясая всю конструкцию. Майкл мог поклясться, что Эмили подпрыгнула. Он повернулся, чтобы снова нажать кнопку.

Когда он снова посмотрел на нее, она уже подошла ближе, теперь их разделяло только три фута грязи и клетка.

– Мне нужна эта работа, – сказала она голосом, наполненным напускной храбростью. Как будто она поспорила сама с собой, что сможет прийти сюда.

– Тогда, возможно, тебе не стоит пытаться убить своих клиентов.

Она облизала губы и занервничала.

– Я не … Я думала, ты собирался…

– Да, я знаю, что ты думала, я собирался сделать. – Он поудобней взял биту и повернулся к аппарату. Неважно насколько осторожным он был, все, что они могли в нем видеть это потенциальную угрозу.

Как будто ему это было нужно. Неужели она не понимала этого?

Он нажал на кнопку. Вылетел мяч. Он размахнулся.

Треск.

– Я… – сказала она, стоя за ним. – Я видела, что ты сделал с Тайлером на прошлой неделе.

Что он сделал. Это было забавно.

– Да, бедный Тайлер.

– Он сказал, что ты поймал его после школы.

Майкл не мог даже обернуться. Ярость приковала его к месту до тех пор, пока следующий мяч не выстрелил из аппарата. Он сильно размахнулся. Мяч, ударившись о сетку, сильно растянул веревки.

Конечно, Тайлер старается выставить его плохим парнем.

Он бросил взгляд через плечо.

– Уверен, ты знаешь всю историю.

Она медлила.

– Если ты приходишь сюда, только, чтобы доставать меня, я расскажу моим родителям.

От любой другой девчонки это звучало бы как пустая угроза. Пустая угроза, которую вы в последний раз слышали в третьем классе.

От нее это кое‑что значило. Родители Эмили Морган могли создать серьезные проблемы для его семьи.

Майкл стиснул зубы и предал голосу ровность.

– Я не делаю ничего, чтобы доставать тебя.

Мяч. Треск. Он смахнул пот с глаз.

Она все еще стояла там. Он мог чувствовать это.

– Держи, – сказала она.

Он не повернулся.

– Что?

Сейчас она была достаточно близко, чтобы земля могла нашептать ему о ее присутствии.

– Я получу сегодня, – сказала она. – За то, что пыталась убить тебя и за все остальное.

Потом ограда завибрировала, как будто она играла на ней.

Еще один мяч приближался, так что он не мог посмотреть. Он размахнулся и ударил.

Она получит сегодня? Что это означало?

Он повернулся, чтобы спросить ее, но она уже проходила через окрашенную дверь обратно в офис.

Сквозь ограду была продета его помятая пятидолларовая банкнота.

Глава 2

Эмили размазывала рис с курицей по тарелке и жалела о том, что упомянула Майкла Меррика при родителях. Потому что теперь у них была новая тема для спора.

Как будто она была им нужна.

– Ты бросишь эту работу, – сказал ее отец.

– Мне нужна моя работа, – ответила она.

– Вовсе нет, – сказала ее мама. – Зачем тебе нужна работа? Мы обеспечиваем тебя всем необходимым.

В некотором смысле так и есть. У нее была своя машина, подержанный седан, который она получила в шестнадцать, когда ее отец решил, что хочет что‑нибудь поновее. Ее родители покрыли страховку. Она всегда говорила, что сама будет платить за бензин – но они подарили ей карточку на ее семнадцатый день рождения.

Но она сомневалась, что они заплатят гарантийный взнос за новую квартиру в Нью‑Йорке после выпускного года. Собственные накопленные сбережения тем и выгоднее, что позволяют тебе делать с ними все, что ты захочешь.

– Он не беспокоит меня, – сказала она. – Я думаю, что он был также удивлен, увидев меня там.

– Последнее в чем нуждается Меррик и его семья это средство для достижения своих целей, – сказал ее отец, жестикулируя вилкой. – Это с самого начала была плохая идея, еще до того, как мы узнали, каким могущественным этот парень станет.

Эмили вздохнула.

– Я не средство.

– Но ты можешь им стать, – сказала ее мама. – Я не хочу, чтобы однажды ты пришла домой такая же, как Тайлер.

Эмили украдкой из‑под челки бросила взгляд на своего брата. Он не ел, более того – его пальцы были слишком заняты, бегая по экрану телефона, его собственный способ игнорировать их родителей. Он был на два года младше, но уже был на четыре дюйма выше нее. Весь первый год старшей школы он рос со своими особенностями и сейчас, впервые, он выглядел старше. Синяк на его лице стал желто‑фиолетовым и поразительно резко выделялся на бледной коже и белокурых волосах. Она изучала рану, вспоминая сарказм Майкла.

Бедный Тайлер. Я уверен ты знаешь всю историю.

– Сфотографируй, – пробормотал Тайлер, не поднимая головы. – Сможешь смотреть сколько влезет.

– Как оригинально. – Видимо дерьма в нем прибавилось также как и роста. – С кем ты переписываешься?

– Не твое дело.

На самом деле ей было все равно, просто легче было пререкаться с Тайлером, чем сражаться с родителями.

– Говоришь как девчонка.

Он бросил на нее взгляд, оторвавшись от телефона.

– А ты говоришь как…

– Тайлер. – Голос их мамы прервал его оскорбления. – Никаких гаджетов во время обеда.

Он издал неодобрительный звук и положил телефон на колени.

Но Эмили знала, что он вернется к нему сразу, как только их родня снова отвлечется.

– Что он тебе сказал? – спросил отец.

– Ничего. – Она снова начала размазывать еду по тарелке. Она не упоминала об ее махинациях с клюшкой – и не собиралась делать этого сейчас. – Он просто пришел, чтобы воспользоваться клетками для бейсбола. Все было в порядке.

– Удобно, – отец ухватился за эту новую информацию. – Твой первый день на работе, ты одна, он приходит туда…

– Он сказал, что приходит туда все время!

– Я не хочу, чтобы ты снова туда шла, – сказала ее мама, призывая к спокойствию.

– Но все хорошо…

– Дьявол, – сказал отец. – Я разговаривал с Джошем Дрейком. Он думает, что мы должны позаботиться о себе сами.

Тайлер закатил глаза.

– Отец Сета говорит это каждый раз, когда открывает пиво.

Не смотря на то, что он был на несколько лет младше, Сет Дрейк был лучшим другом Тайлера. Он был повелителем стихии земли, как и его отец – и как Майкл Меррик – но возможности Дрейка ограничены землей, на которой он стоит. Эмили понятия не имеет, ограничены ли возможности Майкла.

И это было частью проблемы.

– Я думаю, что мы все слишком остро реагируем, – сказала Эмили. – Он ничего не начинал.

– Слишком остро реагируем? – Тайлер бросил свою вилку на тарелку. – Ты видела, что этот придурок сделал со мной?

– Тайлер! – сказала мама. – Я не хочу слышать такие выражения за столом.

Эмили уставилась на него.

– А что именно произошло там?

Он уставился на нее в ответ.

– Я говорил тебе, – невозмутимо ответил он. – Он напал на меня и Сета.

– Именно, – сказал ее отец. – Мне нужно позвонить.

– Сету?

– Нет. Семье Меррика.

Майкл услышал, как в гараже зазвонил телефон, когда он играл с младшим братом на заднем дворе, бросая мяч друг другу. Он устал на работе и на тренировке, но придя домой увидел, как близнецы загнали Криса в угол гостиной, пытаясь засунуть ему что‑то в рот.

Майкл не беспокоился, если близнецы выбивали дерьмо друг из друга, но он ненавидел, когда они объединялись против Криса.

Так что сейчас они убивали время на заднем дворе, дожидаясь пока близнецы не найдут себе какое‑нибудь другое развлечение.

Должно быть, кто‑то взял трубку, так как звонок быстро прекратился. Майкл даже не соизволил повернуться в сторону дома. Он не мог вспомнить последний раз, когда кто‑нибудь звонил домой, чтобы поговорить с ним .

– Ты такой счастливчик, – сказал Крис, обратно бросая ему мяч. Он упустил его. Майкл потянулся, чтобы достать его, и мяч шлепнулся в его рукавицу.

– Счастливчик?

– Да. Ты уходишь на работу с папой на весь день, а я остаюсь здесь.

Майкл кинул мяч обратно. Это лето было первым, когда Крис с близнецами казались достаточно взрослыми чтобы оставаться дома одни, пока их родители работали. – Они что весь день тебя доставали?

– Нет. – Крис поймал мяч и пожал плечами. – Просто скучно.

Скучно. Ключевое слово одиночества. Майкл вспомнил свое детство, время, когда он еще не мог водить, до того, как он узнал о своих способностях, когда лето со своими безграничными возможностями, казалось, растянулось – и закончилось по существу тремя месяцами домашнего ареста. Он пожалел о том, что не зашел домой забрать Криса и пойти вместе на тренировку – но если брать во внимание Эмили с клюшкой, то, слава Богу, что не забрал. Он бы не хотел, чтобы эта история достигла ушей родителей.

– Я поговорю с отцом, – сказал он. – Возможно, ты смог бы приходить к нам и делать какую‑нибудь несложную работу.

– Правда? – Крис кинул мяч обратно. – Это было бы здорово! Я буду ходить каждый день! Мы могли бы…

– Легко. – Майкл улыбнулся. Крису нужно было привыкать быть одному, если он желал проводить лето с газонокосилкой и рассыпанием перегноя.

Но потом он задался вопросом, была ли причиной этому желанию просто скука. Он вспомнил себя в его возрасте, как его стихия начала звать его, как он хотел быть на улице все время. Ни Крис, ни близнецы пока еще не проявляли никаких наклонностей – но, может быть, она просто пряталась где‑нибудь за углом.

Эта мысль была одновременно волнующей и ужасающей.

И хуже всего было то, что маленькая эгоистичная частница Майкла желала бы, чтобы один из его братьев оказался таким же могущественным, как и он – тогда ему бы не пришлось нести эту ношу одному.

Но как только эта мысль пришла ему в голову, он раздавил ее.

Боковая дверь открылась, и их мама высунула голову.

– Майкл?

Крис сильно кинул мяч, так что Майкл не смотрел в ее сторону.

– Да?

– Можешь подойти сюда на минутку?

Она сказала это своим особым Серьезным Голосом, и, так как он был слишком спокойным, Майкл обернулся.

– Что случилось?

– Мы с твоим отцом хотели бы поговорить с тобой.

Пять минут спустя Майкл курил за кухонным столом. Сейчас он хотел просто проломить его деревянную поверхность насквозь.

– Но я ничего не сделал. Я даже не знал, что она работает там.

Его отец сидел на другой стороне стола, его выражение лица было безжалостным.

– Это не важно. Ты должен был уйти. Ты знаешь, что мы находимся в опасном положении здесь…

– Но это не моя вина! – Майкл отодвинул свой стул от стола и наполовину встал. – Я не хотел, чтобы произошел весь этот идиотизм…

– Не повышай на меня голос. – Отец, казалось, тоже был готов пробить этот стол насквозь. – Я не собираюсь снова спорить с тобой об этом. Все это поставит твоих братьев в сложное положение. У нас есть семья, о которой мы должны думать.

– Ты думаешь, я этого не знаю ? – Господи, имели ли его родители хоть какое‑то представление о том, на что похожа его жизнь? Неужели они не видели от сколького он отказался из‑за их соглашения?

Его мама подошла к столу и положила руку ему на плечо. Ее голос был мягким, а глаза полны сочувствия – прямая противоположность отцу.

– Мы не сердимся на тебя.

Майкл стряхнул руку. Его дыхание участилось. Эмили сказала, что он, что‑то сделал? Вероятней всего она сказала, что он украл ее пять долларов.

Единственное место. Это было все, чего он хотел. Единственное место, где бы он мог побыть наедине с собой, заниматься тем, что не имело никакого отношения к стихиям или соглашениям. Единственное место, где бы он мог забыть все это.

И теперь этого нет.

Он почувствовал, как стиснуло горло.

– Я ненавижу это.

– Меня не волнует, ненавидишь ты это или нет. – Его отец подождал, пока Майкл не посмотрит на него. – Ты больше не будешь околачиваться около этой семьи. Ты понял меня?

– Я!? А что на счет них? – Теперь он почти кричал, и ему было плевать. – Ты знаешь, что сделал Тайлер с…

– Не начинай опять . Если ты их видишь, то идешь в другую сторону.

Майкл сжал зубы и посмотрел на заднюю дверь, чтобы не видеть лица родителей.

– Я хочу уехать.

Его отец издал отвратительный звук.

– Мы не будем снова об этом говорить. Если мы переедем в другой город, нет никаких гарантий, что мы сможем держать твои способности в тайне.

– Не все мы, – отрезал Майкл. Он ткнул себя в грудь. – Только я.

– Посмотри дальше своего носа, – сказал отец резким тоном. – Они сообщат о тебе еще до темноты. Неконтролируемая Стихия в бегах? Ты будешь счастливчиком, если протянешь до рассвета.

– Джон, – сказала его мама. – Хватит.

– Он блефует.

Майкл наклонился и положил руки на стол.

– Проверим?

Его отец уставился на него в ответ.

– Это не игра.

– Поверь, мне совсем не весело.

Голос его отца утих и потерял некоторую долю злости.

– Я не шучу Майкл. Убегая, ты ничего не добьешься, не сработает. Это смертельное желание.

Майкл оттолкнул свой стул от стола.

– Может быть, я просто должен проверить свои шансы.

Он вылетел из кухни, уверенный, что его отец позовет его обратно, прочитать побольше лекций, засыпать его ультиматумами и угрозами, пока Майк не согласиться и не пообещает стараться больше.

Как ты можешь стараться больше в том, что съедает каждую возникающую мысль?

Но его отец ничего не сказал. Майкл продолжал идти.

Только для того, чтобы найти своих троих братьев, ожидающих его, с широко раскрытыми глазами, прямо за кухонной дверью, со смесью предательства, злости и смятения на лице.

Превосходно.

– Ты уезжаешь? – сказал Ник.

– Слушайте, парни… – Майкл вздохнул и провел рукой по волосам. – Я не имел в виду прямо сейчас.

– Так значит да, – сказал Крис. – Ты уезжаешь.

Габриэль облокотился на стену и скрестил руки на груди.

– И что же будет со всеми нами?

– Они собираются убить нас? – сказал Крис глухим голосом.

– Тайлер не остановится, – сказал Ник. – Просто потому, что ты ушел, остальные из нас все равно останутся…

– Парни.

Майкл почувствовал, как их мама подошла сзади, почувствовал, как она положила руку ему на плечо.

– Никто не уезжает, – сказала она. – Люди говорят разные вещи, когда они рассержены. Майкл вовсе не это имел в виду.

Четыре пары глаз уставились на него.

– Скажи им, – сказала она.

Майкл посмотрел на своих троих братишек. Теперь он мог увидеть там новую эмоцию: отчаяние. Они хотели, чтобы он отрицал это.

Он хотел бы.

Но он не мог лгать.

Так что он сбросил с плеча руку матери и пошел в свою комнату.

И не выходил оттуда всю ночь.

Глава 3

Эмили уставилась на дверь магазина. Пот стекал по ее спине, хотя кондиционер работал на полную.

Я прихожу по средам и пятницам.

Может быть, он и не покажется. Ее отец не шутил, когда говорил, что позвонит Меррикам. Но, возможно, это сработает против нее. Также как и в тот раз. Майкл, казалось, был также удивлен, увидев ее – а потом она ушла и спровоцировала его. Конечно, ее родители заключили соглашение, но на самом деле, оно было очень шатким. Как те соглашения со странами, которые обладали ядерными боеголовками.

Мы обещаем не использовать их, пока вы нас не раздражаете.

Возможно, ей следует держать клюшку на прилавке.

Возможно, ей не следовало рассказывать все родителям.

Но, по крайней мере, они не заставили ее уволиться.

Часы пробили четыре, время, когда он должен был появиться в среду. Но его нет.

В полпятого, дверь отворилась, но это была всего лишь молодая мать с детьми, которые пришли поиграть в мини гольф.

Ей нужно было что‑то сделать, чтобы успокоить свои нервы. Она подключила свой iPod к аудиосистеме и прокручивала свои любимые композиции.

Стрелки часов медленно подползли к пяти, когда ее смена заканчивалась. Может быть, звонок ее отца сработал. Кроме того, это место было не единственным в городе, где можно было воспользоваться клетками для бейсбола.

Но вскоре дверная ручка скрипнула.

Ее рука сомкнулась вокруг основания клюшки. Если она закричит, услышит ли ее женщина с дошкольниками?

Дверь со скрипом открылась. Майкл стоял там.

Но он не переступил порога. Как и в тот раз, она наблюдала, как он обводит взглядом углы комнаты.

Что он искал ?

Его взгляд остановился на основании клюшки, лежащей на стеклянном прилавке, а затем поднялся, встретив ее.

– Я вообще‑то пошутил на счет попыток убить меня каждый раз.

Она вспыхнула и убрала ее вниз.

Он прошел остальной путь до прилавка и положил пятидолларовую банкноту.

– Могу я получить пять жетонов, или ты сначала должна посоветоваться с отцом?

Она покраснела еще больше. По какой‑то безумной причине она чувствовала себя так, будто должна извиниться – тогда как это он должен избегать ее.

Она достала жетоны из ящика и положила на стеклянный прилавок. Она собрала все мужество, чтобы встретиться с ним взглядом, дать ему понять, что она не даст себя запугать. Она пыталась сделать совой голос твердым – и все закончилось тем, что она ответила как стерва.

– Это все?

В его глазах появилась насмешка.

– Как смело.

Вот сопляк. Ее глаза сузились.

– Я не та, кто искушает судьбу, приходя сюда.

Он кинул свои жетоны в карман, и впервые, его голос звучал покорно, а не враждебно.

– Неужели?

А потом он уже был возле двери, а она осталась там, наедине с парящей в воздухе музыкой.

Эмили почти пошла за ним.

Ты что, с ума сошла?

Она не понимала, каким образом, учитывая то, кем он был, он мог стоять здесь и заставлять ее чувствовать себя плохим парнем. Конечно, она сказала своим родителям – он должен благодарить свою счастливую звезду за то, что ее отец не приехал сюда.

Но даже эта мысль заставила ее покраснеть. Черт, ей же было почти восемнадцать.

Он был прав – она пошла плакаться своим родителям.

Она посмотрела на часы. Ее смена заканчивалась через четыре минуты.

Ровно в пять она протиснулась через заднюю дверь офиса, окунаясь в чрезмерную влажность воздуха, который окутывал ее кожу и будто бы зазывал к солнышку.

Клетки для бейсбола были у подножия холма и далеко от мини‑гольфа. Она могла слышать шум оттуда, и как только она прошла мимо полей для мини‑гольфа, она увидела Майкла в клетке.

Она остановилась, прежде чем он смог бы ее заметить. Красная футболка прилипла к плечам, напоминая ей о тех матадорах, которые вертели красной накидкой, раздразнивая быка до той степени, пока он не будет готов драться насмерть.

Опрометчивость. Вот, что это было.

Майкл отбил мяч, отправляя его в сетку. Даже отсюда Эмили чувствовала скорость, с которой мяч прорезал воздух, знала точно, сколько силы необходимо, чтобы заставить мяч изменить курс.

Она вспомнила силу его хватки, когда он схватил клюшку для гольфа.

Как раз тогда, когда она уже убедила себя вернуться назад, он оглянулся через плечо и увидел ее.

Она удивилась, неужели это земля сказала ему, что она стоит здесь – и значит ли это, что он использовал свою силу. Отличалось ли это вообще от ее ощущения траектории полета мяча десять секунд назад?

Он повернулся обратно, чтобы отбить следующий мяч, а потом снова посмотрел назад.

– Что, мне пора начинать бежать?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты что, не позвала с собой кавалерию?

Он повернулся назад, не ожидая ответа.

– Нет. – Ее щеки просто горели. – Не позвала.

Еще один мяч вылетел, и Майкл с силой отбил его. Удар прозвучал как выстрел.

Она никогда не была сильна в спорте, но такой сильный удар – выглядел просто потрясающим.

– Слушай, – сказала она. – Мне нужна эта работа. Это важно.

Он не повернулся.

– И?

– Мой отец собирается заставить меня уволиться, если узнает, что ты все еще приходишь сюда.

Еще один мяч, на этот раз он пропустил мяч. Майкл выругался и вытер пот со лба.

– Я не понимаю, почему это должно быть моей проблемой.

Угроза висела на кончике ее языка, но она не сказала ее. Она подошла ближе, благодарная за то, что их разделяла сетка.

– Пожалуйста, я просто пытаюсь поговорить с тобой.

Он ничего не сказал, просто ждал следующего мяча и потом отбил его.

Это было ошибкой. Она в любом случае не должна здесь находиться. Чего она ожидала, что он уйдет, если она вежливо попросит? Что если кто‑нибудь проедет мимо и увидит, что она разговаривает с ним?

– Забудь. – Ее ноги хлопали по утоптанной земле, когда она шла обратно.

Еще один мяч. Воздух затрепетал от его удара. Треск .

Затем она услышала его голос позади.

– Погоди.

Эмили остановилась на полпути к офису, но не повернулась.

– Мой отец, – ответил Майкл, – сказал, что заберет мои ключи на все оставшееся лето, если поймает меня здесь.

Треск.

Она вернулась обратно к ограде.

– Правда?

– Да. Правда. – Он наклонил голову, чтобы вытереть рукавом лоб.

– Но ты все равно пришел.

Аппарат заглох и Майкл, наконец, повернулся и подошел к ограде.

– Также как и ты.

Она никогда раньше не стояла так близко к нему, настолько, что она могла видеть золотистые искры в его карих глазах, могла посчитать каждую прядь волос, которую освещало солнце. Он все еще пах летом, свежескошенной травой и солнцезащитным кремом с чем‑то, напоминающим запах леса.

Ограда между ними каким‑то образом сближала их, вместо того, чтобы разделять.

Не будь глупой. Даже серийные убийцы могут быть горячими.

Ей пришлось прочистить горло и заставить себя отвести взгляд.

– Как я и сказала. Мне нужна эта работа.

Он усмехнулся какой‑то странной улыбкой и посмотрел мимо нее, на парковку.

– Я не скажу, если ты не захочешь.

В его голосе смутно слышалась насмешка. Это был сарказм, не настоящее предложение.

Но она продолжала думать о тех неделях, которые она потратила на поиски работы. Продолжала думать о билете в Нью‑Йорк, который будет стоить недельной зарплаты, не говоря уже о аренде квартиры и затратах, которые ее ждут там.

Так что она сглотнула.

– Ок. Тогда по рукам.

По рукам. Майкл фыркнул. Он позволил себе забыть об осторожности на тридцать секунд, и это было ошибкой.

– Ты сумасшедшая, – сказал он.

– Нет, – ответила она. – Я серьезно. Ты можешь играть здесь, а я могу…

– Я могу играть здесь? – сказал он скептически. – Так вот, что ты думаешь, я здесь делаю, черт возьми?

Она потупила взгляд.

– Я имею в виду – ты здесь играешь …

– Забудь. – Майкл взялся за задвижку на ограде. У него осталось еще четыре жетона, но они могли подождать и до следующей среды. О чем он думал, когда говорил с ней как с обычной девчонкой?

Это было из‑за пожалуйста . Он не мог вспомнить когда в последний раз кто‑нибудь из них говорил ему пожалуйста .

Правда, он не мог вспомнить, когда в последний раз кто‑нибудь из них говорил с ним цивилизовано.

Майк был уже на полпути к парковке, когда он понял, что она идет за ним.

Он резко остановился и повернулся лицом к ней.

– Черт, что еще ? Ты получила, что хотела, ок? Я ухожу.

Она отошла назад с поднятыми руками, как будто у него был пистолет или что‑то в этом роде.

– Это не… Я не… это не то, чего я хочу.

– О, да? Тогда почему ты нажаловалась папочки обо мне?

Ее щеки были слегка розовыми, дыхание быстрым. Светлые волосы и привлекательная фигура делали ее брата похожим на фрика, но ей это шло. Он бы сказал, что она выглядела как китайская кукла, но потом он вспомнил, как она замахнулась на него клюшкой в среду. Противоположности в одном целом: сильная и хрупкая одновременно. Из серии: перед тем, как расплакаться, сильно ударит в морду.

Это заставило его захотеть извинится.

Перед ней, из всех людей! Он повернулся и снова начал идти.

Тротуарная плитка затряслась, как только она попыталась схватить его.

Майкл закричал, пока она ничего не сказала.

– Я не знаю, во что ты играешь, но это не сработает. Ты думаешь, что можешь меня спровоцировать, и я потеряю контроль? Думаешь, я дам тебе причину вызвать Проводников? Это было моим местом, ясно тебе? Моим . Это клетка для бейсбола. Я никому не причиняю вред. – Он подошел на шаг ближе к ней. – Так что оставь меня в покое, черт побери.

И затем, тротуар треснул и раскололся между ними.

Эмили отпрыгнула назад, но Майкл остановил это прежде, чем его сила нанесла слишком много ущерба. Просто разлом в двадцать футов посреди парковки, всего лишь в дюйм шириной. Все что угодно могло вызвать это, правда. Дождь. Бурьян. Что угодно.

Но Майкл знал, что это сделал он. Хуже, это знал