Часть четвертая 3 страница

Если бы тогда Император, набравшись храбрости, рискнул начать военные действия, он вернул бы себе все, что потерял, с помощью двух крейсеров и внутреннего восстания, которое наверняка бы вспыхнуло. И мы, мы могли сделать то же самое! Но вместо этого Хардину зачем-то понадобилось насаждать поклонение монарху. Одного не пойму – зачем?!

– А что творит Верисов? В свое время он был сторонником активных действий. Что он себе думает? Он что, ослеп? – неожиданно вступил в разговор Хаим Оурси.

– Не знаю, – сухо ответил Борт. – Для анакреонцев он – Верховный жрец. Но, насколько я знаю, он выступает всего лишь в роли консультанта жрецов по техническим вопросам. Он – только фасад, чтоб ему пусто было, фасад!

Наступило молчание. Все сидевшие за столом теперь смотрели на Сермака. Молодой лидер партии нервно грыз ногти. Наконец он решительно произнес:

– Плохо. Но я чувствую – здесь что-то не так! – и добавил еще энергичнее. – Неужели Хардин настолько глуп?

– Похоже на то, – отозвался Борт, пожав плечами.

– Никогда не поверю! Что-то тут не так. Нужно быть абсолютным идиотом, чтобы так планомерно и настойчиво резать собственное горло. Даже если бы Хардин был дураком, он не мог бы быть настолько глупым – а я его дураком не считаю. С одной стороны, он насадил религию, которая исключает саму возможность внутренних волнений и мятежей. С другой – предоставил Анакреону огромное количество самого разнообразного оружия. Не понимаю.

– Согласен, это дело действительно довольно темное, – признался Борт, – но факты налицо. Какой вывод отсюда следует?

– Государственная измена, – резко сказал Вальто, – он просто продался Анакреону.

Но Сермак нетерпеливо мотнул головой.

– С этим я тоже не могу согласиться. Какая-то безумная, бессмысленная история!.. Скажите, Борт, вы слышали что-нибудь о крейсере, который Фонд обязался привести в порядок и передать в распоряжение анакреонского флота?

– Крейсер?

– Старый имперский крейсер…

– Нет, я не слышал об этом. Но это еще ни о чем не говорит. Их космические верфи – религиозные святыни, и простым смертным туда не пробраться. Об их флоте просто нет никакой информации.

– Но кое-какие слухи все же просочились. Несколько членов нашей партии подняли этот вопрос в Совете. И, представьте себе, Хардин не стал ничего отрицать. Его представитель осудил распространителей слухов – и все. А это не может не навести на размышления.

– Все это только подтверждает остальное, – заметил Борт. – Если и это правда – значит, все просто сошли с ума. Такое предположение выглядит ничуть не хуже всех остальных.

– Я полагаю, – снова вступил в разговор Оурси, – что у Хардина нет в запасе какого-нибудь секретного оружия, с помощью которого мы могли бы…

– Ну да, – ядовито перебил его Сермак, – какой-нибудь чертик, который в психологически подходящий момент выскочит из шкатулки и перепугает Виениса до смерти. Уж лучше Фонду самому себя взорвать, чтобы избавиться от агонии ожидания, чем полагаться на секретное оружие Хардина.

– Так вот, – поспешил Оурси сменить тему, – вопрос заключается в следующем: сколько у нас осталось времени? Отвечайте же, Борт!

– Согласен, это сейчас главный вопрос, но только не надо так на меня смотреть. Я не знаю. В анакреонской прессе Фонд вообще никогда не упоминается. Сейчас она в основном кричит о предстоящих торжествах – и больше ничего. Как вам известно, на следующей неделе Леопольд будет праздновать свое совершеннолетие.

– Тогда у нас еще есть несколько месяцев, – Докор Вальто улыбнулся, впервые за весь вечер. – За это время мы можем…

– Да ни черта мы не сможем! – нетерпеливо оборвал его Борт. – Я же говорю вам, что король для них – бог. Нет у нас никакого времени! Вы думаете, королю сначала нужно развернуть пропагандистскую кампанию, чтобы поднять боевой дух своих подданных? Обвинить нас в агрессии, накалить обстановку? Когда он решит, что время для удара настало, то просто отдаст приказ, и его подданные ринутся в бой. Все предельно просто. Это невероятная система. Божеству вопросов не задают. Так что приказать он может хоть завтра, насколько я понимаю. А вам останется только делать из его приказа самокрутки и покуривать.

Тут все заговорили одновременно. Сермак колотил по столу, требуя тишины. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату влетел Леви Нораст. С его пальто осыпался снег.

– Вы только взгляните! – крикнул он, швыряя на стол припорошенную снегом газету. – И видеовещание тоже трубит об этом!

Газету развернули, и над ней склонились пять голов.

– Великий Космос, он летит на Анакреон! Летит на Анакреон… – тихо пробормотал Сеф Сермак.

– Измена! – завопил Таркей в приливе волнения. – Черт побери, Вальто был прав! Он продал нас и теперь летит на Анакреон получать свои сребреники!

Сермак встал.

– Теперь у нас больше не осталось выбора. Завтра же я потребую, чтобы Совет выразил недоверие Хардину. А если это не пройдет…

Глава 5

Снег перестал идти, но всюду он уже лежал толстым слоем, и поэтому низко посаженный плоский наземный автомобиль с трудом пробирался по пустынным улицам. Тусклый серый отблеск нарождающегося рассвета был холодным не только в поэтическом, но и в самом прямом смысле, так что даже в этот переломный момент истории Фонда ни сторонники Партии действия, ни приверженцы Хардина не были до такой степени разгорячены, чтобы начать свою деятельность в такую рань.

Иоган Ли был недоволен и ворчал все громче.

– Это будет плохо выглядеть, Хардин. Они будут кричать, что вы просто удрали.

– Пусть кричат, что угодно. Мне необходимо добраться до Анакреона, и я хотел бы сделать это без лишних осложнений. Так что давайте закончим этот разговор, Ли.

Сэлвор Хардин откинулся на мягкую спинку сиденья и слегка поежился. В хорошо обогреваемой машине было тепло, но в заснеженном мире за стеклом было что-то леденящее – и это раздражало его.

– Когда-нибудь, когда до этого дойдут руки, надо будет заняться климатическим кондиционированием Терминуса. В этом нет ничего невозможного, – задумчиво пробормотал Сэлвор.

– Но сначала, – ответил Ли, – мне бы хотелось осуществить кое-что другое. Как, например, вы относитесь к кондиционированию Сермака? Хорошая, сухая камера, с постоянной температурой в двадцать пять градусов ему, по-моему, как раз подойдет.

– И тогда мне действительно понадобятся охранники – и не только эти двое, – Хардин кивнул на двух крепких парней из команды Ли, устроившихся на переднем сиденье вместе с шофером. Глаза их внимательно осматривали дорогу, а руки лежали на рукоятках атомных бластеров. – Вы, по-видимому, хотите развязать гражданскую войну?

– Я? В костре есть и другие угли, и достаточно лишь слегка поворошить его, чтобы он вспыхнул. Могу перечислить, – он начал загибать свои толстые пальцы. – Первое: вчера Сермак учинил бучу в городском Совете и потребовал, чтобы вам было выражено недоверие.

– У него было полное право это сделать, – спокойно ответил Хардин. – Кроме того, это его предложение не прошло – против двести шесть голосов, за – сто восемьдесят четыре.

– Большинство всего в двадцать два голоса, в то время как мы рассчитывали на шестьдесят. Не отрицайте, вы ведь предполагали лучший расклад.

– Ситуация была действительно щекотливая, – признался Сэлвор.

– Хорошо. Второе: пятьдесят девять членов Партии действия после голосования дружно встали с мест и покинули помещение Совета.

Хардин промолчал. Ли подождал немного и продолжил:

– И третье: Сермак, прежде чем покинуть Совет, орал, что вы предатель, что вы удираете на Анакреон, чтобы получить там свои тридцать сребреников, что большинство членов Совета, отказавшихся голосовать против вас, тоже замешаны в измене, и что его партия недаром называется Партией действия. На что это, по-вашему, похоже?

– Полагаю, на неприятности.

– А теперь вы удираете на рассвете, словно преступник. Вы должны появиться на заседании Совета и, если понадобится, объявить военное положение, клянусь Космосом!

– Насилие – последнее прибежище…

– …некомпетентности. Чепуха!

– Ладно, посмотрим. А теперь слушайте меня внимательно. Тридцать лет назад, в день пятидесятой годовщины со дня основания нашего Фонда, Хранилище открылось, чтобы явить нам изображение Хари Селдона и дать нам первое представление о том, что происходит в действительности.

– Я помню, – кивнул Ли, и неясная ностальгическая улыбка скользнула по его лицу. – Это произошло в тот самый день, когда мы захватили власть.

– Точно. Это было время нашего первого крупного кризиса. Сейчас мы переживаем второй; через три недели будет праздноваться восьмидесятая годовщина со дня основания Фонда. Вам не кажется, что здесь есть какое-то знамение?

– Вы имеете в виду, что Селдон появится снова?

– Я еще не закончил. Селдон ничего не говорил о том, что появится вновь, но это должно соответствовать его общему плану. Он всегда предпринимал все возможные предосторожности, чтобы скрыть от нас, что нас ожидает в будущем. Кроме того, невозможно выяснить, запрограммированы ли радиевые часы на повторное открытие Хранилища. Возможно, мы могли бы докопаться до истины, разобрав Хранилище, но не исключено, что оно запрограммировано на самоуничтожение в случае постороннего вмешательства.

На всякий случай я приходил туда каждую годовщину – но пока Селдон больше ни разу не появлялся. Но теперь мы снова стоим перед серьезным кризисом.

– Тогда он должен появиться.

– Возможно. Я не знаю. Но суть вот в чем: на сегодняшнем заседании Совета, сразу же после объявления, что я отбыл на Анакреон, вы сообщите, что 14 марта снова появится изображение Хари Селдона, чтобы сделать чрезвычайно важное сообщение относительно кризиса, который мы только что успешно преодолели. Иоган, это очень важно. Но больше ничего не говорите, какие бы вопросы вам ни задавали.

Ли вытаращил глаза.

– А они в это поверят?

– Это не имеет значения. Они будут в замешательстве, а именно этого я и добиваюсь. Они начнут гадать, правда ли это, и если нет, то чего я этим хочу добиться – и в конце концов решат ничего не предпринимать до 14 марта. А я вернусь на Терминус намного раньше.

На лице Иогана Ли отразилась неуверенность.

– Ведь это заявление насчет успешно преодоленного кризиса – блеф!

– Разумеется. А вот и космопорт.

Ожидавший Хардина космический корабль угрюмо проступил из предрассветного мрака. Хардин пошел к нему сквозь снег; уже у открытого люка он обернулся и протянул Ли руку.

– До свиданья, Ли. Извините, что оставляю вас в этом пекле, но кроме вас, я не доверяю никому. И прошу вас, держитесь подальше от огня.

– Не беспокойтесь, в пекле и без огня горячо. Я буду действовать согласно вашим указаниям.

Ли сделал шаг назад, и люк шлюза закрылся.

Глава 6

На планету Анакреон, давшую название всему королевству, Сэлвор Хардин прибыл отнюдь не сразу – всего лишь за день до коронации Леопольда.

Предварительно он посетил восемь крупнейших звездных систем королевства, задерживаясь в каждой лишь на короткий срок, необходимый для переговоров с местными представителями Фонда.

К концу поездки он не мог избавиться от чувства подавленности, возникшего при ощущении истинных масштабов королевства. Тем более что Анакреон, в свою очередь, был всего только крохотным осколком, незначительным островком на просторах Галактической Империи, и человеческий разум не в состоянии был объять ее истинные размеры. Хотя человеку, мыслящему категориями одной планеты, причем малонаселенной, население и границы даже одного королевства Анакреон могли показаться невероятными.

Границы эти почти совпадали с границами прежней префектуры Анакреона, в которую входило тридцать пять звездных систем, и шесть из них имели по несколько обитаемых миров. Численность населения быстро увеличивалась в связи с научным прогрессом, поощряемым Фондом, и на данный момент составляла около девятнадцати миллиардов.

Хардина потрясло величие стоящей перед Фондом задачи. За последние три десятилетия столичный мир был полностью оснащен атомными энергетическими установками, но на обширных территориях провинций имелись районы, где атомная энергетика не была восстановлена до сих пор. И если бы не остатки техники, не пострадавшие в процессе мощного «отлива» Империи, и сохраненные в рабочем состоянии, – даже сегодняшний уровень цивилизации был бы там невозможен.

С прибытием на столичную планету Хардин обнаружил полную остановку повседневной деловой активности. В провинциях еще продолжались праздничные торжества, но на планете Анакреон все до последнего человека с языческим восторгом участвовали в ритуалах, сопровождающих совершеннолетие местного бога – короля Леопольда.

Хардин смог уделить лишь полчаса для общения с загнанным и измученным Верисовым, после чего подошло очередное храмовое празднество, и посол был вынужден умчаться для руководства им. Впрочем, плодотворность этого получаса была несомненна, и Хардин в прекрасном расположения духа принялся готовиться к вечернему фейерверку. Если бы его узнали, то несомненно Хардину навязали бы участие в религиозных обрядах, которых он не выносил – поэтому он вел себя подобно постороннему наблюдателю. К счастью, его почти или совсем не замечали, и даже прижали к стене, когда в бальный зал дворца хлынули сверкающие, возбужденные толпы высшей аристократии.

Хардин удостоился чести быть представленным Леопольду в качестве одного из бесчисленной очереди гостей, держащихся на расстоянии от короля, стоящего в величественном одиночестве и окруженного смертоносным радиоактивным сиянием. Не пройдет и часа, как он воссядет на массивный трон из сплавов радия и иридия, покрытый золотым резным орнаментом и драгоценными камнями; затем трон со всеми безделушками торжественно поднимется в воздух, медленно проплывет над полом и зависнет у огромного окна. И тогда толпы черни, опьяневшие от собственных приветственных кличей, смогут лицезреть своего повелителя. И вряд ли трон обладал бы столь внушительной массой, не будь в него встроен атомный двигатель.

Приближалась полночь. Хардин привстал на цыпочки для лучшего обзора, подавляя желание забраться на стул, поежился и обнаружил Виениса, пробиравшегося к нему сквозь толпу. Этот факт вынудил его расслабиться.

Виенис продвигался медленно. Этикет вынуждал его на каждом шагу раскланиваться с каким-нибудь почтенным аристократом, чей дед получил титул герцога за помощь, оказанную деду Леопольда в захвате королевства.

Отделавшись от последнего придворного, облаченного в парадный мундир, Виенис подошел к Хардину. Его улыбка мигом видоизменилась в саркастическую ухмылку, а черные глазки из-под лохматых бровей излучали самодовольство.

– Дорогой мой Хардин, – протянул он низким баритоном. – Раз уж вы настаиваете на инкогнито, то неудивительно, что вам приходится скучать.

– Мне не скучно, ваше высочество. Я нахожу все это чрезвычайно увлекательным. Вы же знаете, мы на Терминусе не избалованы подобными зрелищами.

– Не сомневаюсь. Но не откажитесь последовать в мои покои, где мы смогли бы побеседовать подробнее и в значительно более конфиденциальной обстановке!..

– Разумеется.

Они поднялись по ступенькам лестницы рука об руку, и не одна вдовствующая герцогиня пыталась разглядеть в лорнет личность неприметного и невзрачно одетого незнакомца, которому тем не менее выпала честь беседовать с самим принцем-регентом.

Войдя в покои принца, Хардин немедленно устроился поудобнее и с благодарностью принял бокал вина из рук самого Виениса.

– Локрианское вино, – подчеркнул Виенис. – И как положено – двухсотлетней выдержки. Было заложено в королевские погреба за десятилетие до восстания на Зеоне.

– Воистину королевский напиток, – вежливо подтвердил Хардин. – Предлагаю тост за короля Анакреона Леопольда Первого!

Они выпили. Помолчав, Виенис сказал:

– За короля, который скоро будет Императором Периферии, а позднее, возможно, и более отдаленных территорий. Как знать? Может быть, придет день и Галактика вновь объединится.

– Объединится – Анакреоном?

– А почему бы и нет? Благодаря руководимому вами Фонду преимущество Анакреона перед остальной Периферией будет несомненным.

Хардин поставил пустой бокал и поднял глаза на Виениса.

– Фонд окажет помощь любому государству, которое обратится за таковой. Наше правительство предано высшим идеалам и великим моральным ценностям, заложенным нашим основателем Хари Селдоном, и мы никому не отдаем предпочтения. Увы, ваше высочество, с этим ничего не поделаешь.

Принц-регент улыбнулся еще обаятельнее.

– Если воспользоваться сленгом масс, Дух Галактики помогает лишь тем, кто способен помочь сам себе. Я понимаю не хуже вас, что добровольно Фонд никогда не пойдет на сотрудничество с нами.

– Позволю себе изменить формулировку. Мы ведь отремонтировали для Анакреона имперский крейсер, хотя моя Навигационная комиссия собиралась использовать его для исследовательских целей.

– Исследовательских целей! – Виенис иронично подчеркнул последние слова. – Разумеется! Но вы не пошли бы на этот ремонт, не пригрози я вам военными действиями.

– Я не знаю, – Хардин сделал неопределенный жест.

– Зато знаю я. И моя угроза не прекратила своего существования.

– А теперь?

– Сегодня поздно говорить об угрозах, – принц быстро взглянул на часы, стоявшие на его письменном столе. – Послушайте, Сэлвор Хардин, вы уже бывали на Анакреоне. И мы оба тогда были молоды. Но даже в то время наши взгляды на вещи кардинально не совпадали. Ведь вы, как утверждает молва, человек мирный, не так ли?!

– Полагаю, что так. Во всяком случае, я считаю насилие неэкономичным способом достижения цели. Всегда находятся менее прямолинейные, но гораздо более действенные средства.

– Да, я слыхал о вашем знаменитом афоризме: «Насилие – последнее прибежище некомпетентности». И все же, – регент рассеянно почесал за ухом, – я не склонен считать себя совсем уж некомпетентным.

В ответ Хардин только вежливо наклонил голову.

– Несмотря на это, – продолжил Виенис, – я был и остаюсь сторонником прямых действий. Я верю в необходимость напрямик идти к поставленной цели. Таким способом я уже достиг многого и намереваюсь достичь еще большего.

Хардин прервал его.

– Я знаю… Я не сомневаюсь, что вы прямо прокладываете дорогу к трону для себя и своего потомства, учитывая обстоятельства кончины отца короля – вашего брата… и слабое здоровье нового короля. Не правда ли, у Леопольда крайне слабое здоровье?..

Голос нахмурившегося Виениса при этих намеках приобрел жесткий оттенок.

– Я рекомендую вам, Хардин, не касаться отдельных тем. Вы, видимо, полагаете, что в качестве мэра Терминуса имеете право на непродуманные заявления. Советую вам прекратить подобные попытки. Я не тот человек, который пугается слов. Мое жизненное кредо заключается в преодолимости всех трудностей – если решать без колебаний. И я еще никогда не отступал перед трудностями.

– В этом я убежден. И хотел бы выяснить, перед какой именно проблемой вы отказываетесь отступать на данный момент?

– Перед проблемой убеждения Фонда в необходимости сотрудничества. Ваша мирная политика привела к очень серьезным ошибкам, в частности, к недооценке смелости вашего противника. Не все, в отличие от вас, являются противниками прямых действий.

– Например? – спросил Хардин.

– Например, вы в одиночестве прибыли на Анакреон и также в одиночестве проследовали в мои покои.

Хардин огляделся вокруг.

– Ну и что тут особенного?

– Ничего, – ответил регент, – ничего, за исключением пятерых охранников за дверями, отлично вооруженных и готовых нажать на спусковой крючок. Я опасаюсь, Хардин, что вам не удастся выйти отсюда.

Брови мэра иронически приподнялись.

– А у меня и не возникло желания срочно покидать вас. Хочу спросить вас, принц, – неужели вы так боитесь меня?!

– Совершенно не боюсь. Но я надеюсь таким образом убедить вас в моей решительности. Считайте это демонстрацией силы.

– Название не играет роли, – равнодушно бросил Хардин. – Как бы вы ни называли сегодняшний инцидент, он не доставит мне особого неудобства.

– Я уверен, что со временем вы измените свое отношение к происходящему. Хотя за вами числится еще одна ошибка, и на этот раз гораздо более серьезная. Как я понимаю, Терминус сейчас совершенно беззащитен?

– Разумеется. Нам нечего бояться. Мы не посягаем на чужие интересы и оказываем помощь любому, без предпочтений.

– И в связи с изложенным, – продолжил Виенис, – вы любезно помогли вооружиться нам, особо поспособствовав созданию мощного Анакреонского флота – нашего собственного флота. И с наличием в его рядах имперского крейсера этот флот – непобедим.

Хардин притворился, что собирается встать.

– Ваше высочество, мы зря теряем время. Если в ваши намерения входит объявление войны и вы сейчас информируете меня о случившемся, то я настаиваю на немедленной связи с моим правительством.

– Садитесь, мэр Хардин. Вам незачем связываться с правительством, и я не объявляю войну. Она попросту не будет объявлена. Фонд узнает о начале военных действий по ядерному залпу анакреонской эскадры под командованием моего сына, который в данное время находится на бывшем крейсере имперского флота, ныне флагмане эскадры «Виенис», с вашего позволения.

– И когда все это должно состояться? – нахмурился Сэлвор Хардин.

– Если это вызывает у вас такой интерес, то сообщаю: анакреонская флотилия вылетела ровно в одиннадцать, то есть пятьдесят минут тому назад, и как только Терминус окажется в зоне видимости, первый залп будет произведен. То есть – завтра. Вы можете считать себя военнопленным.

– Именно таковым я и считал себя с самого начала, – Хардин продолжал хмуриться. – Хотя, надо заметить, я крайне разочарован…

Виенис презрительно хмыкнул.

– И это все, что вы скажете?

– Нет. Я все же полагал, что полночь – церемония коронации, знаете ли, – более подходит для отлета эскадры. Теперь я понимаю, что вы решили объявить войну, находясь еще в качестве регента. И все же, если корабли вылетели бы в полночь, все выглядело бы гораздо драматичнее.

Регент остолбенел, глаза его налились кровью.

– Великий Космос! Вы понимаете, Хардин, что вы несете?!

– Разумеется, – мягко прервал его мэр Терминуса. – Потому что свой ответный удар я запланировал как раз на полночь.

Виенис вскочил с кресла.

– Я не поддаюсь на блеф. Ответный удар невозможен. И если вы рассчитываете на поддержку других королевств, то можете распроститься с вашей мечтой. Если их флоты даже объединятся, им не выстоять против нашего.

– Не сомневаюсь. И не собираюсь производить ни единого выстрела. Просто неделю назад по всем каналам связи прозвучало сообщение о том, что планета Анакреон предана анафеме.

– Передана… анафеме?!

– Совершенно верно. И если вы незнакомы с этим термином, то я не сочту за труд разъяснить его вам. Это означает полную забастовку всех до единого анакреонских жрецов – если, конечно, они не получат от меня иного приказа. Но я не сделаю этого в связи с лишением средств связи, да и будь я в других условиях, то все равно не изменил бы своего решения.

Хардин наклонился к регенту и добавил неожиданно резко:

– Ваше высочество, понимаете ли вы, что любой военный акт по отношению к Терминусу является величайшим святотатством?!

Виенису с трудом удавалось сохранить хладнокровие.

– Прекратите молоть чушь, Хардин. Оставьте ваши сказки для черни.

– Дорогой мой, а на кого, по-вашему, рассчитаны мои сказки? Я уверен, что последние полчаса во всех анакреонских храмах толпы народа слушают своего жреца, рассказывающего им именно эти сказки! Любой мужчина или женщина на Анакреоне понимают теперь, что их правительство развязало отвратительную агрессию против священного религиозного центра. Впрочем, через четыре минуты наступит полночь. Рекомендую вам выйти в бальный зал для наблюдения за развитием событий. А я останусь здесь – в полной безопасности при наличии пятерых охранников за дверью.

Хардин подлил себе локрианского вина, откинулся на спинку кресла и в полнейшем равнодушии стал рассматривать потолок.

Виенис выбежал из комнаты, неразборчиво ругаясь.

Аристократы в зале затаили дыхание, освобождая пространство для трона. На нем уже восседал Леопольд с высоко поднятой головой и окаменевшим лицом. Юный король крепко вцепился в подлокотники. Гигантские люстры стали гаснуть, и в рассеянном цветном свете атомных лампочек на потолке четко проявилось царственное сияние, образовавшее светящийся нимб над монаршей головой.

Виенис замер на лестнице. Все смотрели на трон и не обратили внимания на принца-регента. Он сжал кулаки и поклялся, что бред Хардина не толкнет его на необдуманные поступки.

Трон дрогнул, беззвучно взмыл над полом и поплыл по залу.

Над помостом, вниз по ступенькам, над полом в шести дюймах от него – трон направлялся к огромному распахнутому окну.

Синхронно с басовым ударом колокола, возвестившего о наступлении полночи, трон застыл у окна… и нимб вокруг короля исчез. Леопольд замер на мгновение, лицо его исказилось. Без сияния он ничем не отличался от простого смертного. А потом трон покачнулся и рухнул на пол, с высоты все тех же шести дюймов. И при грохоте падения мгновенно отключилось все освещение дворца.

Сумятицу и вопли перекрыл громовой голос Виениса:

– Факелы! Немедленно принесите факелы!

Принц расталкивал толпу, пытаясь в темноте пробиться к выходу.

Переполох во тьме еще усилила ворвавшаяся дворцовая охрана.

Каким-то образом удалось все же внести в бальный зал факелы, предназначавшиеся для уличного праздничного шествия после коронации. Они излучали красный, бирюзовый и зеленый свет, охранники метались по залу, и высвечивались искаженные, перепуганные лица придворных.

– Сохраняйте спокойствие, – крикнул Виенис, – и оставайтесь на местах. Через секунду восстановится энергоснабжение.

Он, наконец, заметил капитана охраны, растерянно топтавшегося рядом.

– В чем дело, капитан?

– Ваше высочество, – ответ последовал незамедлительно, – жители столицы окружили дворец.

– Чего они хотят? – неистово прорычал Виенис.

– Во главе толпы идет жрец. Мои люди опознали его – это Верховный жрец Поули Верисов. Он требует прекращения агрессии против Терминуса и немедленного освобождения мэра Хардина.

Бегающие глаза капитана противоречили официальному невыразительному тону сообщения.

– Любого кто попытается проникнуть через дворцовые ворота, сразу же расстреливать из бластеров! Пусть собаки повоют! А завтра… завтра мы рассчитаемся с ними!

Все факелы, наконец, были зажжены, и в зале стало достаточно светло.

Виенис кинулся к стоящему у окна трону и рывком поднял на ноги потрясенного бледного Леопольда.

– Пошли со мной.

Он бросил беглый взгляд в окно. Город окутала кромешная мгла. Где-то внизу хрипло ревела толпа. И лишь справа, от Арголидского храма, исходил ослепительный свет. Виенис ожесточенно выругался и потащил Леопольда за собой.

Леопольд шел, как сомнамбула, с вытаращенными глазами, и слова застревали в его горле. Пятеро охранников сопровождали правителей.

– Хардин, – прохрипел принц, ворвавшись в свои покои, – вы забавляетесь с силами, слишком могущественными для ваших игр.

Мэр проигнорировал это заявление. Он иронически улыбался, сидя в кресле, и атомная лампа рядом с ним светилась мягким жемчужным светом.

– С добрым утром, ваше величество, – кивнул Хардин Леопольду. – Я поздравляю вас с восшествием на престол.

– Хардин! – прервал его Виенис. – Я приказываю вернуть всех ваших жрецов к их прямым обязанностям!

Хардин холодно посмотрел на него.

– Попытайтесь сделать это сами, Виенис, и вы поймете, кто из нас играет с чрезмерно могущественными силами. Ни одно колесо не вращается сейчас на Анакреоне. Кроме храмов, нигде не горит ни один светильник. Вода не течет по трубам – только в храмах. На зимней стороне планеты нет ни калории тепла – только в храмах. Больницы отказывают пациентам в приеме.

Отключены электростанции. Все корабли прикованы к земле. И если положение дел не устраивает вас, Виенис, вы можете попробовать приказать жреческой касте приступить к работе. Лично я этого делать не собираюсь.

– И клянусь Космосом, Сэлвор Хардин, я сделаю это. Настало время раскрыть все карты. Поглядим, смогут ли жрецы устоять перед армией. Сегодня же ночью все храмы на территории Анакреона будут контролироваться вооруженными силами.

– Отлично – если только вы сможете отдать приказ. Все линии связи планеты отключены. Вы также можете удостовериться, что радио, телевидение и ультраволновая связь не работают тоже. И единственным аппаратом связи, действующим вне храмов, является телевизор в этой комнате – но я перестроил его только на прием.

Виенис безуспешно пытался восстановить дыхание, а Хардин тем временем продолжал излагать ситуацию.

– Если хотите, пусть армия попытается взять штурмом Арголидский храм – он неподалеку от дворца – и использовать для связи с другими районами планеты их ультраволновый передатчик. Только я опасаюсь, что посланные части будут немедленно растерзаны озверевшей толпой – а кто же тогда защитит дворец, Виенис? Дворец – и ваши драгоценные жизни?!

– Черт побери, мы сумеем продержаться. Пусть вопит чернь, пусть нет энергии – мы не уступим. Мы будем держаться до сообщения о захвате Терминуса – и простолюдины, на которых вы сделали ставку, поймут всю бесполезность и беззащитность вашей религии. И гнев народа обратится против предавших его жрецов! Предупреждаю вас, Хардин, что у вас есть время до завтрашнего полудня, так как вы можете отключить энергоснабжение Анакреона, но вы не в силах остановить мой флот.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒