Глава первая. АРТЕФАКТ

Глава первая

АРТЕФАКТ

Я увидел ее сразу же, как только она вышла из переулка. Помахал ей букетом роз, она ответила улыбкой и взмахом руки. Подошла к пешеходному переходу, остановилась, дожидаясь зеленого света. И побежала мне навстречу...

А потом все кончилось. Визг тормозов, глухой удар. Выпавший из руки букет, ставшие внезапно ватными ноги — я шел к ней, уже понимая, что случилось непоправимое. Кровь на асфальте, возгласы людей. И ее глаза — удивленные, непонимающие. Полные боли. Опустившись на колени, я взял ее за руку:

— Оля...

Ее пальцы тихонько сжались — и расслабились. Лишь потускневшие безжизненные глаза продолжали смотреть в издевательски голубое весеннее небо...

Вздрогнув, я приподнялся, открыл глаза. Несколько секунд сидел на кровати, приходя в себя, потом бессильно спустился на подушку. Все тот же проклятый сон...

На стене мерно тикали часы — пятый час утра. За окном барабанили по подоконнику дождевые капли. Я медленно перевернулся на другой бок, устало вздохнул. Какое-то время лежал, вслушиваясь в шум дождя и думав о том, что прошло уже три гола, а я все никак не могу ее забыть. Не отпускает она меня. Или я ее? Какая разница... Бессмысленно все, глупо. Я просто перехожу изо дня в день — без цели, без желаний...

Очевидно, я все-таки задремал. Когда проснулся вновь, тучи уже разогнало, за окном весело пели птицы. Стрелка на часах подползала к девяти утра. Наморщив лоб,

попытался вспомнить, какой сегодня день: среда или четверг? Четверг. Вчера приходил

Денис, мы немного выпили. Потом Денис отправился домой, а я до двух часов ночи

сидел за столом с блокнотом и карандашом, пытался работать. Но работа почему-то не

шла — в том, что получалось, не было души. В итоге я даже не стал переносить эскизы на компьютер — не было смысла. Спать лег в самом скверном настроении, потом этот сон...

Пора было вставать. Поднявшись, я прошлепал в ванную, взглянул на себя в зеркало. Увиденное мне не понравилось — темные круги под глазами, заросший щетиной подбородок. Всклокоченные волосы. Хотел было побриться, потом передумал. Пусть отрастает...

Сразу после завтрака я отправился на работу. До центрального универмага, на втором этаже которого находилась моя мастерская, было не больше пятнадцати минут пути. Я всегда любил эти минуты — они позволяли настроиться на работу, собраться с мыслями.

Через неделю у Дениса день рождения, а перстень-печатка, который я хотел ему подарить, все еще не доделан. Работы на несколько часов, да все как-то руки не доходят — то один заказ, то другой. Надо постараться закончить его в ближайшие дни —

нехорошо, если потом придется торопиться, спешка всегда сказывается на качестве.

На ступеньках крыльца универмага прохаживался Борис — наш охранник. Точнее, сотрудник службы безопасности. Три года назад он пришел к нам еще совсем молоденьким парнишкой, только-только отслужившим в армии. Закончил какие-то курсы, и вот уже который год работал в нашем универмаге. За эти годы он заметно окреп, приобрел солидность. В его взгляде появилась хозяйская властность.

— Привет, Борисыч! — поздоровался я.

— Здорово, Егор! — Он несколько лениво пожал мне руку.— Вчера тебя Лена

спрашивала.

— Я зайду к ней. Она уже пришла?

— Да...

Лена работала на первом этаже, в отделе электротоваров. Перед тем как подняться к

себе, зашел к ней.

— Привет, Ленусик! Искала?

— О, Егор! — обрадовалась она.— Да, дело у меня к тебе. Галю помнишь, Лазареву?

— Помню,— кивнул я.

— Она замуж выходит, им колечки надо на свадьбу. Сделаешь? Так, чтобы не слишком дорого?

— Не слишком дорого — это как? — поинтересовался я. Потом добавил: — Ладно,

пусть сама подойдет, посмотрим. Я ведь должен знать, что именно ей нужно. Лучше, если подойдет с женихом.

— Тогда они завтра зайдут, хорошо?

— Хорошо,— согласился я и направился к лестнице.

День был поистине чудесен. Еще ночью лил дождь, но с утра тучи рассеялись,

выглянуло солнце. Город, вымытый дождевыми струями, . выглядел очень чистым и

опрятным. Пели в кронах деревьев птицы, радовались наконец-то пришедшему теплу

люди. С детских площадок доносились смех и крики детей.

И лишь один человек в этот день не разделял общей радости. Едва не расталкивая

прохожих, он почти бежал по тротуару, то и дело испуганно озираясь. Он был уже немолод, лысоват. Одет в легкую джинсовую куртку и серые, пузырящиеся на коленях, брюки. Вот он в очередной раз оглянулся, сделал еще несколько шагов — и замер как

вкопанный.

Навстречу ему спокойно и неторопливо шел высокий плотный человек в черной

кожаной куртке. И было в его лице что-то такое, от чего встречные прохожие невольно

уступали ему дорогу.

На лице мужчины в джинсовой куртке отразилось отчаяние. Он снова оглянулся,

потом опять взглянул на человека в куртке. Затем, решившись, бросился через дорогу.

Перебежав, быстро пошел по противоположной стороне улицы, временами сбиваясь на

бег. Вот он в очередной раз побежал — и остановился, увидев идущую ему навстречу

высокую светловолосую девушку в длинном черном плаще и сапогах на высоком

каблуке. Придерживая перекинутую через плечо сумочку, девушка шла, победоносно

улыбаясь. Встретившись с ней взглядом, беглец затравленно огляделся, потом бросился к

находившемуся в двух десятках шагов от него зданию универмага.

Вбежав в магазин, он остановился, его заметно трясло. Нужно бежать, нужен запасной выход? Туда! Он бросился к черному ходу и почти сразу столкнулся с третьим преследователем.

Им оказался мужчина лет сорока пяти, с проседью в волосах и властным лицом. На нем были строгий костюм с галстуком и темно-серый плащ.

— Ну будет вам, Сергей Викторович,— спокойно произнес он.— Отдайте ее.

— Нет...

Беглец покачал головой и испуганно попятился. Оглянулся — к нему уже шла девушка

в темных одеждах. Она все также издевательски улыбалась, каблучки ее сапог отчетливо стучали по полу.

Отрезанный от выходов, он смахнул дрожащей рукой выступившие на лбу капли пота. Затем вдруг снова бросился бежать, увидев сотрудника службы безопасности магазина — его единственный шанс на спасение. Подскочив к нему, схватил охранника за руку:

— Помогите мне! Пожалуйста, помогите!

— Тише, тише! — осадил его охранник.— В чем дело?!

К нему тут же подошел мужчина в сером плаще. Извлек из внутреннего кармана красные «корочки», раскрыл и показал охраннику:

— Полковник Алексеев, Федеральная служба безопасности. Все в порядке, это наш... клиент.

— Он лжет! — крикнул беглец и бросился прочь. По лестнице взбежал на второй этаж, затем остановился, тяжело дыша и испуганно оглядываясь.

Ему некуда было скрыться, и он это хорошо понимал. Вот-вот появятся преследователи. Осознав это, беглец торопливо снял с шеи цепочку с черным брелоком и сунул ее в мусорную урну. Огляделся — не заметил ли кто? Потом подбежал к окну и попытался открыть его.

Он смог открыть внутреннюю раму, когда его окликнула одна из продавщиц:

— Мужчина, что вы делаете? Сейчас же закройте!

Не слушая ее, он подергал ручку внешней рамы — не открывается. Снова побежал прочь, заметался среди прилавков, толкая покупателей.

— Может, хватит?

Оглянулся — человек в сером плаще стоял в двух шагах от него, его взгляд был удивительно холодным.

— Не делайте глупостей, Сергей Викторович. Вам некуда бежать. Отдайте ее, и мы уйдем.

— Нет... — прошептал беглец.— Не верю! Вы все равно меня убьете! — Он попятился, потом повернулся и бросился прочь. Подбежал к лестнице и снова остановился.

Навстречу ему, все так же издевательски улыбаясь, поднималась девица в черном плаще. Он отступил на несколько шагов, лихорадочно огляделся. Бежать было некуда.

Из горла отчаявшегося человека вырвался стон.

— Будьте вы прокляты! — прокричал он и рванулся к окну.

Того, что произошло дальше, не ожидал никто: прикрыв лицо руками, беглец с ходу высадил плечом стекло и бросился вниз...

Первой у разбитого окна оказалась девушка в черном плаще. Глянула вниз — и помрачнела.

Беглец уже никуда не убегал. Он повис на металлическом заборе, из его спины торчали окровавленные заостренные прутья.

— Где он? — Рядом с девушкой появился ее седовласый коллега.— О, дьявол!..

— Дарий будет недоволен... — подойдя к ним и глянув в окно, сказал третий преследователь.

— Обыщите его,— холодно велела девушка.— И побыстрее.

Вокруг погибшего уже собирались люди, стоявшая чуть в стороне бабка испуганно крестилась. Вот к нему подошел человек в сером плаще, показал удостоверение и попросил всех разойтись. Следом появился его напарник в черной куртке, вдвоем они быстро обшарили карманы погибшего.

— Ничего нет? — спросила девушка, подойдя к месту гибели беглеца.....

— Он чист. Наверное, успел ее где-то скинуть... — предположил седовласый мужчина.

— Надо уходить, Лара,— сказал человек в черной куртке.— Мы не можем здесь оставаться.

Девушка нахмурилась. Затем нехотя разжала губы:

— Уходим... — Она повернулась и быстро пошла прочь.

Я как раз заканчивал гравировать поздравительную надпись на дорогой золотой зажигалке, когда мимо окошек моей мастерской кто-то пробежал. В магазине бегать не принято — неудивительно, что я подался к окошку, стараясь рассмотреть, кто это там носится сломя голову.

То, что этот человек явно был не в себе, я понял сразу. Дрожащие губы, испуганный взгляд, порывистые движения. Вот он заметался среди прилавков, снова пробежал мимо меня. Потом на секунду остановился возле урны, мне показалось, что он хочет что-то взять из нее. Но нет— мужчина бросился к окну, попытался открыть его. Распахнул одну половину двойной рамы, его тут же окликнула продавщица. Он отбежал в сторону, потом...

Потом я увидел того, от кого этот человек убегал. Высокий, статный. В сером плаще. Он вышел откуда-то справа, держа руки в карманах и что-то негромко говоря беглецу. Тот что-то сказал в ответ, затем повернулся и побежал. Я сразу понял куда — там была вторая лестница.

Удрать ему не удалось — было видно, как он остановился, снова начал пятиться. Я не видел, кого он испугался, но в эти секунды мимо меня прошел крепкий мужчина в

черной кожаной куртке, его взгляд был прикован к беглецу. Что-то подсказало мне, что

этот человек тоже является одним из преследователей.

Вмешиваться в происходящее у меня не было никакого желания. Да, кто-то кого-то ловит — и что с того? Может, милиция работает или ФСБ. Это не мое дело. Тем не менее я проводил этого человека взглядом. И вздрогнул, когда отчаявшийся беглец на моих глазах бросился в окно — такого развития событий я никак не ожидал. Послышался звон бьющегося стекла, в окне мелькнули и исчезли стоптанные подошвы ботинок. Затем у окна появилась девушка лет двадцати пяти, одетая в длинный черный плащ, тут же

подошли еще двое: тот самый человек, с которым беглец только что разговаривал, и

прошедший мимо меня мужчина в кожаной куртке. Несколько секунд они смотрели вниз, потом торопливо направились к лестнице.

Несколько секунд я размышлял над тем, стоит ли мне идти смотреть на это, потом все-таки открыл дверь своей зарешеченной каморки, подошел к окну, глянул вниз. И был неприятно поражен увиденным.

Я ожидал, что выпрыгнувший из окна второго этажа человек отделается переломами. Но все оказалось гораздо хуже — падая, беглец напоролся грудью на заостренные пики забора. То, что он мертв, не вызывало никаких сомнений.

— О господи! — прошептал кто-то рядом.— Да что же это?!

Это была продавец из отдела тканей, ее возглас вывел меня из ступора. Я отошел от окна, думая о том, что сейчас здесь обязательно появится милиция, будут опрашивать

свидетелей. Связываться со всем этим у меня не было никакого желания. Может быть,

лучше даже закрыть мастерскую и пойти домой — все спокойнее будет. Да и работа

сегодня как-то не идет, клиентов совсем нет. Лучше дома поработаю.

Прихватив свой ноутбук и закрыв дверь мастерской на два ключа, я уже собрался

уходить, когда мой взгляд упал на урну — ту самую, возле которой на секунду задержался беглец. Кажется, он хотел из нее что-то взять. А может быть, положить?

Внимание всех находившихся на этаже людей по-прежнему было приковано к окну и к тому, что происходило внизу. Поэтому я спокойно подошел к урне, заглянул в нее. Несколько секунд не видел ничего, кроме мусора, потом взгляд выхватил что-то

маленькое, черное, продолговатое. Злясь на себя за то, что делаю, я быстро нагнулся и

сунул руку в урну.

И сразу же понял, что не ошибся — это был черный брелок с золотой цепочкой. Еще через мгновение осознал, что это никакой не брелок, а флешка. Осторожно оглянувшись — не видит ли меня кто,— я сунул ее в карман и быстро пошел прочь.

Лишь отойдя от универмага подальше, я смог как следует рассмотреть находку. И в самом деле флешка — модуль памяти для компьютера. Очень удобная и практичная вещь, позволяет записывать до нескольких гигабайт информации. На одном таком брелоке можно уместить солидную библиотеку. Но что записано на этом?..

Нельзя сказать, что я летел домой как на крыльях — с некоторых пор я и сам поражался своей флегматичности, своему безразличию ко многим вещам. Да, флешка. Да, именно за ней гонялись те люди, на ней наверняка может быть записано что-то важное. Ну и что? В моей жизни это все равно ничего не изменит...

Дома я сначала напился воды, покурил и только потом открыл свой ноутбук.

Освободив разъем флешки от защитного колпачка, вставил ее в приемный порт компьютера.

— Ну и что тут у нас?..— произнес я, выводя на экран содержимое карты памяти.— Негусто...

На носителе был всего один графический файл, да и тот весьма небольшой. Открыв его, я увидел довольно корявый рисунок.

Это быта нарисованная от руки карта. Автомобильная дорога, железная дорога.

Указание сторон света, номер километрового столба. Рекламный щит. Отмеченная

пунктиром тропинка, обозначенное штриховкой болото. Кособокие надписи «пень» и

«поваленное дерево». Наконец, было и самое главное — небольшой крестик со столь же

корявой подписью «здесь» и парой близлежащих ориентиров.

— Ну просто «Остров сокровищ»... — пробормотал я, разглядывая рисунок.— Пора бежать за лопатой...

За лопатой я не побежал. Сохранив рисунок на компьютере, распечатал его, потом

вынул флешку и бросил ее в стол. Какое-то время сидел, задумчиво разглядывая карту и

размышляя о том, что может быть спрятано в этом месте. Это совсем близко — полчаса

туда, час там. Тридцать минут обратно.

Больше всего меня удивило то, что у меня еще сохранилось любопытство. Да, можно было просто отнести свою находку в милицию — пусть там разбираются. Может, речь идет о шпионаже или о чем-то подобном, хотя и непонятно, что могло понадобиться шпионам в нашем заштатном городишке. Но можно было съездить и самому. Этот вариант был хорош еще и тем, что за время, пока я буду искать клад, того бедолагу снимут с забора, заменят разбитое стекло да и вообще уберут все следы происшествия. Милиция тоже сделает свою работу, и, когда я приеду, все уже вернется в свою колею. Все равно там сейчас работы не будет...

Двадцать минут спустя я уже ехал по загородной трассе, сидя за рулем своей верной «девятки» и вглядываясь в километровые столбы. Рядом на сиденье стояла сумка, из нее выглядывала ручка саперной лопатки. Наверное, нормальная лопата была бы

предпочтительнее, но в гараже у меня была только такая. Да и не столь это важно — был

бы клад, а уж выкопать его я как-нибудь сумею.

Машиной я пользовался редко. Во-первых, мне просто некуда было ездить, даже на работу я предпочитал ходить пешком. Во-вторых, она напоминала мне об Ольге. Я

вспоминал, как мы ездили за город, как купались в реке. Вспоминал, как целовались во

время наших первых встреч — здесь, в этой самой машине.

Машина осталась, а Ольги не было. Мне не хотелось вновь вспоминать те черные

майские дни, поэтому я сосредоточился на километровых столбах. Когда миновал

двадцать шестой, сбросил скорость. А вот и рекламный щит...

Отыскать указанное на карте место оказалось совсем легко, я ни разу не сбился с

дороги. Тропинка, болото, оказавшееся почти пересохшим. Пень, поваленное дерево — я

постепенно углублялся в лес, с удивлением отмечая в себе признаки азарта. Выходит, жив еще, не до конца умер. Осталось во мне что-то от того, прежнего, Егора.

А потом я увидел то самое место. Сосна, рядом муравейник — все точно так, как на карте. И участок очень сочной травы, настолько густой и высокой, что впору было подумать о том, что здесь рассыпали какие-то удобрения. Как раз на том самом месте, где на карте стоял крестик.

Это меня несколько Смутило. Если трава так хорошо растет, значит, на нее что-то

влияет. Но что? Радиация?

Наверное, это могло быть опасно. Но времена, когда я чего-то боялся, давно прошли. Поэтому я лишь огляделся, нет ли кого поблизости, вынул инструмент из сумки и принялся за работу.

Слишком глубоко копать не пришлось: едва я снял дерн, как штык лопатки наткнулся на что-то твердое. По звуку — деревянное, пустотелое. Расчистив землю, увидел кусок клеенки, под ней оказался упрятанный в черный целлофановый пакет фанерный посылочный ящик.

Весил он килограммов пять — если там золотишко, то находка весьма солидная.

Впрочем, о золоте я подумал так, по привычке. Исключительно потому, что почти

каждый божий день имел с ним дело.

Перед тем как открыть ящичек, я еще раз огляделся, внимательно прислушался. Было очень тихо. Даже слишком тихо — не было слышно даже пения птиц. Не желая тянуть время, поддел штыком лопатки крышку ящика, открыл ее. Заглянул внутрь.

В ящике оказался еще один ящичек: металлический, зеленого цвета, очень аккуратный, с закругленными краями и ручкой на верхней крышке. Сама крышка удерживалась двумя защелками.

Увидев этот ящичек, я окончательно уверился в том, что речь идет о шпионаже либо о краже деталей от какой-то секретной военной техники. Что в принципе одно и то же. Уже зная, что увижу какой-нибудь замысловатый прибор, я открыл одну защелку, вторую. Затем медленно откинул крышку.

Нельзя сказать, что я был разочарован. Но мои ожидания действительно не

оправдались: в ящичке лежал странный округлый предмет, больше всего напоминавший

посеребренную изнутри бронзовую пепельницу. То, что это не золото, я понял сразу.

— И из-за этого весь сыр-бор?..— пробормотал я и осторожно коснулся «пепельницы».

Она оказалась неожиданно холодной — словно ее только что вынули из холодильника. Но тут же нашлось и объяснение этому: возможно, она хранит холод еше с зимы. За зиму как следует промерзла, а нагреться толком еще не успела.

Вынув находку из ящичка, я внимательно осмотрел ее. Весила она порядка четырех килограммов и больше всего напоминала створку морской раковины. Ее нижняя поверхность была неровной, складчатой. Зато внутренняя, посеребренная, блестела, как

зеркало. Глянув на свое искаженное вогнутой поверхностью изображение, я еще пару

минут повертел находку в руках, потом сунул ее обратно в ящичек и закрыл защелки.

Возможно, «пепельница» представляла какую-то ценность с антикварной точки

зрения. Может быть, даже большую. В любом случае закапывать находку обратно не

имело смысла: сунув ящичек в сумку, я вернул на место опустевший деревянный ящик,

закрыл его клеенкой, забросал землей и дерном. Очистив лопатку от земли, положил ее в

сумку, застегнул, насколько смог, «молнию». Перекинул ремень через плечо и отправился к трассе.

Дома я первым делом пообедал и лишь потом занялся осмотром своей находки. И так же, как в лесу, она не произвела на меня большого впечатления. Была бы золотая, еще куда ни шло. Но это не золото — скорее всего, одна из разновидностей бронзы. На внутренней вогнутой поверхности тонкий слой серебра. Загнутые, волнистые края находки придавали ей некоторое изящество. Одно слово — пепельница...

Использовать эту штуку как пепельницу у меня все же не поднялась рука. Возможно, она все-таки имела какую-то ценность — не зря же ее так прятали. Да и человек из-за нее погиб. К тому же от нее все еще веяло холодом — за те минуты, что я ее разглядывал, она успела покрыться капельками воды. Подумав, я поставил ее на фарфоровое блюдо в сервант, рядом с хрустальной вазой. Получилось довольно красиво. Металлический ящичек вынес на балкон — пусть стоит там. Хорошая штука, может пригодиться для каких-нибудь мелочей.

Прогулка немного улучшила мое настроение; Более того, я вдруг понял, как оформить браслетик, что мучил меня все последние недели. Не желая упускать посетившее меня вдохновение, я взял блокнот, карандаш и за каких-то полчаса закончил то, над чем безуспешно бился с конца прошлого месяца. Взглянув на браслет, нарисованный в разных ракурсах, удовлетворенно вздохнул — совсем другое дело. Оставалось лишь воплотить эскиз в металле, но с этим у меня никогда не возникало особых сложностей. Вот разберусь с последними заказами, доделаю перстенек для Дениса и засяду за этот браслетик...

На работу я в этот день больше не пошел — в этом уже не было смысла. Стрелка настенных часов подбиралась к часу дня, а в два я все равно уходил домой. Да и за заказами никто сегодня прийти не должен, поэтому совесть моя была чиста. Какое-то время я еще повозился с эскизом для изумрудных сережек, потом прошел в свою домашнюю мастерскую — всю основную работу я делал именно здесь. Во-первых, дома было как-то спокойнее, уютнее, ничто не отвлекало отдела. Во-вторых, здесь был сетевой газ, в универмаге же приходилось пользоваться маленькой горелкой, из-за которой у меня постоянно возникали конфликты с пожарным инспектором. Именно поэтому в универмаге я в основном принимал заказы, занимался гравировкой, каким-то несложным ремонтом. Всем остальным занимался дома, подальше от любопытных глаз.

Весь вечер я посвятил перстню для Дениса. Серебряный, с четырьмя маленькими искусственными рубинами, он смотрелся вполне прилично. Рубины я разместил на черном фоне, для этого пришлось на немного углубленной внутренней части печатки создать искусственную патину. Выглядело все хорошо, я остался вполне доволен своей работой. Теперь оставалось лишь нанести на внутреннюю часть кольца гравировку, но это я уже собирался сделать завтра на работе.

Около девяти вечера, поужинав, я вышел на балкон покурить. Несколько минут стоял, глядя на покачивающиеся рядом вершины деревьев, потом бросил окурок в прилаженную на перила консервную банку и вернулся в дом.

Проходя мимо серванта, я взглянул на «пепельницу» — за работой я совсем забыл про нее. Остановился, открыл стеклянную дверцу. На меня пахнуло холодом.

— Надо же... — озадаченно пробормотал я.

Коснулся находки — она была все такой же холодной, ее поверхность покрылась маленькими капельками. В центре чаши даже скопилось немного воды, с четверть чайной ложки. Была вода и на блюде: подняв «пепельницу», я увидел мокрое пятно.

Снова поставив чашу на блюдо, я какое-то время стоял, задумчиво глядя на свою находку. То, что она за эти часы совершенно не нагрелась, меня озадачило — это противоречило всем законам физики. Может, сунуть ее в кастрюлю с кипятком?

Идея была неплохая, но что-то удержало меня от такого решения. Закрыв дверцу серванта, я вышел из комнаты, гадая, что же мне делать с этой странной штукой. Было бы неплохо передать ее кому-то, кто во всем этом разбирается. Но кому? Здесь и физика-то толкового не найдешь. Это надо в Москву ехать.

Два часа пути — не так долго. Можно будет и съездить. Остановиться у Паши — тот приглашал как-то. Позвонить ему, предупредить. Купить чего-нибудь, чтобы не приезжать с пустыми руками. Жена его, конечно, не будет в восторге от такого визита. Но пару дней потерпит.

Поужинав, я немного посмотрел телевизор. Потом, чувствуя, что глаза уже слипаются, лег спать.

Заснул я не сразу — еще долго лежал, думая о том, какой насыщенный выдался день. Вспомнил того человека, что погиб на острых пиках забора. Плохая смерть, страшная. Сам бы я так не хотел. И неужели он действительно погиб из-за этой странной

штуковины?..

Разбудил меня звонок мобильного телефона — сам поставил на восемь. Часа мне вполне хватало на то, чтобы подняться, позавтракать и дойти до универмага. Сев на краю

кровати, я зевнул, поежился — прохладно как-то. И тут же заметил, что изо рта идет пар...

Это было уже слишком. Быстро одеваясь, я думал о том, что с этой чертовой находкой надо непременно что-то делать. Для начала хотя бы вынести ее на балкон. С другой стороны, когда начнется жара, иметь такую вещь даже полезно...

Шутка меня не вдохновила — я понимал, что происходит что-то непонятное и оттого пугающее. Одевшись, сунул ноги в тапочки и направился в гостиную. Вошел в нее — и замер.

Того, что я увидел, просто не могло быть. Сон, фантасмагория — я ошеломленно взирал на изуродованную комнату, не понимая, как все это могло произойти.

Здесь было на что посмотреть. Гладкий некогда бетон стен пошел волнами, покрылся потеками и странными синеватыми жилами, напоминающими вены на старческой руке. Обои при этом не отстали — скорее, они просто приняли участие в происшедших со стенами метаморфозах. Книжный шкаф тоже стал совсем другим — дерево было согнуто, покорежено неведомой силой. Или не покорежено — я с удивлением увидел на стенках шкафа странные текучие наросты. Стекла тоже выгнулись, потекли, в одном из них образовалось овальное, словно оплавленное, отверстие. Книги в шкафу набухли, сплавились друг с другом, с одной из полок свисал длинный белый бумажный потек. Стоявший на окне цветок — я каждый раз забывал его поливать — забрался по гардине к потолку и опутал добрую половину комнаты. Диван выгнулся и теперь напоминал странную кособокую лодку на четырех ножках. Музыкальный центр скалился открытыми деками, металлические сеточки динамиков сползли вниз и остановились у края полочки, словно боясь спускаться дальше.

Необычно выглядели и картины — дешевые репродукции советских времен, в комнате их было пять штук. Рамы трех пустили в стену корни, однако изображение осталось чистым и ярким. Две другие — напротив — затянулись чем-то похожим на мох, но рамы этих картин остались обычными рамами. Что касается телевизора, то он втянул в себя экран и теперь стоял, зияя вогнутым брюхом.

Паркетный пол в комнате покрылся странными пупырышками. Кое-где они лопнули: присмотревшись, я с удивлением понял, что дощечки паркета пустили побеги. У моих ног почки еще только набухали, но ближе к балконной двери — там, где было больше света,— некоторые ростки уже успели выбросить первые листочки.

Зрелище было просто кошмарное. И во всем, что здесь произошло, была виновата

проклятая «пепельница» — в том, что это именно так, у меня не было ни малейших сомнений.

Чтобы добраться до серванта, пришлось идти по набухшим почкам и пробивающимся росткам, это было очень неприятно. Серванту тоже досталось — теперь это было странное сооружение из дерева и стекла в духе Сальвадора Дали. Кое-как открыв выгнувшуюся дверцу, я краем глаза взглянул на оплавившуюся хрустальную вазу, потом посмотрел на пепельницу.

Блюдо под ней завернулось, как шляпка старого перезревшего груздя, но сама чаша осталась прежней. За ночь она ничуть не нагрелась: подняв ее, я пошел к балконной

двери, давя тапочками хрупкие ростки. Зря я оставил эту гадость в комнате — знал ведь, что с ней что-то нечисто. Теперь вот расплачиваюсь за свою глупость...

«Пепельницу» я спрятал в ящичек, закрыл его на обе защелки. Сунул в стоявший там же старый холодильник, служивший шкафом, захлопнул дверцу. Трясущейся рукой смахнул со лба капли пота — вот и жалуйся после этого на холод. После чего снова вернулся в гостиную.

Какое-то время я стоял, глядя на царящий в комнате хаос. Прикидывал, что теперь делать. Да, можно разобрать и вывезти на свалку мебель, заново прострогать пол, как-то

подправить стены... Цепляясь за эти мысли, я пытался спрятаться от реальности, уйти от

ответа на главный вопрос — что все это значит?

У меня уже не оставалось времени размышлять об этом — пора было на работу. Более того, хотелось поскорее уйти отсюда, оказаться на улице. Там, где нет всей этой

чертовщины. Торопливо покинув гостиную, я быстро умылся, выпил стакан чаю.

Переоделся в пристойную одежду и не без облегчения покинул квартиру!

Разбитое стекло пока не заменили, хотя осколки подмели. Тело несчастного беглеца, естественно, увезли, пики забора и асфальт под ним были тщательно вымыты. Если не считать отсутствующего стекла, о вчерашнем происшествии больше ничего не

напоминало.

Еще перед тем как подняться на второй этаж, я встретил Бориса. Поздоровался, мы поболтали пару минут. Борис сообщил, что вчера, минут через двадцать после происшествия, приехал наряд милиции, еще через четверть часа подкатили ребята из ФСБ. Опросили всех, кого могли, особенно интересовались седовласым мужчиной, который выдавал себя за их коллегу.

— Я даже ездил к ним в контору,— не без гордости сообщил он,— фотороботы

составляли. Ты куда вчера делся?

— Да глянул на того мужика, что на заборе повис, и даже плохо стало. Работы не было, вот и пошел домой.

— Ты видел тех двух типов, что гонялись за ним?

Из его вопроса мне стало ясно, что о девушке в черном плаще он не имеет никакого представления.

— Нет,— покачал я головой.— Из моей каморки разве увидишь что. Ну ладно, я пошел...

Я ожидал, что ко мне могут заглянуть ребята из милиции или ФСБ, но никто из них меня так и не потревожил. Около одиннадцати пришли Галина и ее жених: из готовых колец им ничего не понравилось, поэтому пришлось открыть ноутбук и показать около сотни эскизов. Невеста несколько раз меняла свое решение, но в конце концов сделала-таки выбор. Мы договорились о сроках исполнения заказа и сумме оплаты. Жених, правда, немного поморщился, но торговаться не стал. И правильно, я бы и копейки не скинул. Все равно они нигде не найдут дешевле, а работать себе в убыток мне нет никакого интереса. Это ведь не купи-продай, здесь я руками работаю. А ручная работа всегда ценится. По крайней мере, должна цениться.

Галина и ее жених ушли, до обеда я принял еще пару заказов и отдал три выполненных, без четверти два закрыл мастерскую и, прихватив ноутбук, подался домой.

Пока я работал, мне удавалось не вспоминать о том, что творилось дома. Теперь я

вынужден был думать о том, что делать с изуродованной комнатой. Да и не только с ней

— шагая по тротуару, я думал о том, что в выходные придется ехать в Москву. У Паши

много знакомых, да и вообще он парень толковый. Вместе помозгуем, как нам быть с

этой штукой — отдать в какой-нибудь институт, а то и просто подкинуть кому-нибудь.

Что-то подсказывало мне: будет лучше, если моя причастность к этой истории останется

неизвестной. Может, стоит вообще просто оставить эту чертову штуку где-нибудь на

скамейке? Пусть тот, кто позарится на нее, с ней потом и возится.

Уже подходя к дому, я подумал о том, что эту «пепельницу», наверное, можно неплохо продать. Товар редкий, необычный, покупатель наверняка найдется. Только вот желания заниматься этим не было никакого — от того, что у меня появятся лишние деньги, в моей жизни все равно ничего не изменится. Может, даже хуже будет — сейчас хоть работа отвлекает от тяжелых дум, от воспоминаний...

О том, что происходит что-то неладное, я догадался еще за сотню метров до моего дома — у подъезда собрались люди, стояли машины. Вот одна из них тронулась с места, я разглядел на ней крупные буквы «ТV». Машина проехала мимо, мне даже пришлось

посторониться, пропуская ее. Скорее всего, это ребята из местного телеканала. Более того, я догадывался, что они могли здесь снимать.

По спине пробежали мурашки, воображение сразу нарисовало картину: я забыл закрыть

дверь, ко мне кто-то пришел. Увидел безобразие в гостиной, позвал людей...

Нарисованная картина была нереальной по очень простой причине: я совершенно точно

знал, что запер дверь. Разве что «пепельница» успела натворить что-нибудь за то время,

что лежала на балконе. Это все объясняло.

Подойдя ближе, я поздоровался с одним из знакомых мне жильцов, спросил, что

случилось.

— Да у соседки твоей, Матвеевны, шкаф зацвел! — с готовностью пояснил сосед.— Сам видел: вот такие побеги! — Он раздвинул пальцы, показывая, какие большие ростки пустил шкаф.— Не увидел бы своими глазами, никогда бы не поверил!

Все встало на свои места. Квартира Веры Матвеевны как раз за стеной — той самой, у которой стоял сервант с проклятой находкой. Неудивительно, что у старухи шкаф зацвел — зашли бы они в мою квартиру, еще не то бы увидели.

— Занятно,— произнес я, стараясь ничем не выдать свою причастность к этим

событиям.— И чем она его поливала?

— Да хрен ее знает! — хохотнул сосед.— Говорит, за ночь пророс. Скоро зацветет, наверное. Телевизионщики приезжали, все засняли. Теперь, наверное, какие-нибудь ученые из Москвы приедут.

— Может быть...— согласился я и направился к двери.

Поднимаясь на свой этаж, я думал о том, что все это зашло слишком далеко. «Пепельницу» нельзя оставлять дома, надо немедленно увезти ее и где-нибудь спрятать. Хотя бы в парке у реки пока закопать — там такие заросли, почище любого леса. А еще лучше просто вернуть ее на место — пусть лежит, где лежала.

У квартиры соседки тоже толпились люди, дверь была открыта — всем хотелось

посмотреть на чудесный шкаф. Из коридора доносились голоса, кто-то громко рассмеялся. Открыв дверь своей квартиры, я быстро шмыгнул внутрь, сердце колотилось гораздо чаще, чем бы мне того хотелось.

За время моего отсутствия злосчастная находка ничего натворить не успела — правда, побеги на полу заметно подросли. Ничего, вот избавлюсь от нее, и быстро наведу здесь порядок.

Положив ноутбук — приходилось каждый раз таскать его с собой на работу и обратно,— я вышел на балкон, взял ящичек с «пепельницей». Укутал его подвернувшейся тряпкой, затем спрятал в сумку. Застегнув «молнию», тяжело вздохнул — сам нашел на свою голову приключения. И очень опасные приключения — перед моими глазами до сих пор еще стояла картина висящего на прутьях ограды человека. Может, за эту штуку действительно можно выручить миллионы. Но вряд ли они стоят жизни.

Из квартиры и подъезда мне удалось выйти, не привлекая внимания. Собравшиеся у крыльца люди уже успели разойтись, я без помех добрался до гаража. Несколько минут

спустя я уже направлялся к выезду из города, размышляя о том, что если мне удастся

выпутаться из этой истории без неприятностей, то это будет очень хорошо.

Мне даже не пришлось сверяться с картой, которая все еще лежала у меня в кармане — непростительная оплошность. И флешку я не стер, надо будет сделать это, как только вернусь. А лучше вообще от нее избавиться, так надежнее.

Машину я оставил на том же самом месте. Пройдя знакомой дорогой, вышел к

муравейнику, осмотрелся — было очень тихо. Поставив сумку на землю, расстегнул ее,

вынул лопату. Уже привычно поддел дерн...

Вчера, выкопав «пепельницу», я и подумать не мог о том, что уже сегодня верну ее на место. Теперь же я снова сунул ее в посылочный ящик, прикрыл крышкой. Опустив в яму, накрыл клеенкой, засыпал. Снова уложил дерн. Поправив его, критически осмотрел проделанную работу. Да, можно заметить, что кто-то копался. Но пройдет день-другой, и все следы исчезнут. Ну а выкопает ее кто-то, ему же хуже...

Домой я вернулся к четырем часам. Сжег над унитазом карту, смыл пепел. Потом стер флешку и раздавил ее, обломки бросил в мусорное ведро — вечером вынесу. Кроме того, у меня и другого мусора навалом: зайдя в гостиную, я даже поморщился от осознания того, какой об<

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒