Светлана Фомина 100 улиц Печоры 7 дек 2020 в 10:30.

СЧАСТЬЕ ОНО ИЗ ДЕТСТВА
(Светлана Печорская)

Начало каждого неблизкого пути сопровождается волнением. Именно поэтому, кажется, что воздух на перронах вокзалов насыщен этим самым волнением, которое возникает в этом месте из радости встреч и горечи расставаний. И все приехавшие и отъезжающие, провожающие и встречающие, дышат этим волнением и, словно вирусом, заражают волнением всех, ступающих на перрон – границу между «здесь» и «там».
Я в очередной раз с удовольствием становлюсь участником обманчивого хаотичного движения на перроне вокзала, на самом деле работа железной дороги регламентирована и расписана по минутам (точна и напрочь исключает хаос). И вот, согласно минутам и часам в расписании поезд плавно трогается, постепенно набирая скорость. За окном, летящего в ночь поезда, мелькают контуры верхушек деревьев, спрятав весь остальной пейзаж в опускающуюся к земле непроглядную мглу. Глядя в окно скорее уже машинально, понимаешь, что вокзальное волнение постепенно сменяется безмятежностью, а монотонный стук колес располагает к раздумью и даже иногда философствованию. Именно так можно назвать, приходящие под стук колес, размышления о жизни. Для кого-то жизнь ассоциируется с книгой, с деревом или дорогой. А у меня именно с железной дорогой. Наверное, поэтому и люблю ездить по железной дороге – ощущение движения, как ощущение продолжения жизни. Железная дорога, как аллегория человеческой жизни, где рождение - это станция отправления, а станция прибытия – конец нашего жизненного пути. Только, к сожалению, не мы выбираем эту станцию назначения и расстояние до этой конечной станции. А вот станции по пути следования – это, как результат какого-то этапа нашей жизни, важные события, которые зависят во многом от нас самих. Сколько их будет разных: ярких, интересных и значимых решаем только мы сами.
У меня, как у большинства детей, рожденных в 60-е, детство было счастливым. Воспоминания тех лет всегда светлы и, если погрузиться в них, можно опять прочувствовать те минуты счастья, «бабочек» в душе (именно в душе!), которые испытывала в далеком детстве... В жизни было много счастливых минут, дней и лет, но почему-то именно детские воспоминания мне особо дороги. Часто возвращаясь к ним я, как бусины осторожно нанизываю на нить памяти, бережно и с удовольствием вновь и вновь ощущая то, детское счастье. Этих «бусин» не так много. Может поэтому они мне так дороги и, поэтому люблю разглядывать чёрно-белые фото Печоры 60-х годов. Пытаясь вспомнить себя среди деревянных домов, деревянных тротуаров и красивых улыбчивых людей. Печору я люблю именно такой. Уютной. Родной. Деревянной. Наивно-честной. Где у каждой квартиры в углу на гвоздике висел или под ковриком лежал ключ от квартиры. Где в коммунальных квартирах, в зависимости от комнат, жили по две-три семьи. Жили, как родные. Открытые двери. Открытые души и сердца.
Помню, что в нашей двухкомнатной квартире в деревянном двухэтажном доме было две печки: на кухне и между комнатами. Их разжигали дровами и топили углем, который долго горел и долго отдавал тепло. Квартира нагревалась быстро, но за ночь остывала. И поэтому каждое утро зимой начиналось с растопки печки. Помню, как бабушка хлопочет в кухне у печки, в которой трещат дрова. Печка уже растопилась, начинает согревать воздух вокруг. А я сижу на части печки, которая над духовкой и, которая уже нагрелась, поэтому в еще непрогретой квартире мне не холодно. Здорово! Я смотрю в окно и со второго этажа хорошо видно, натоптанную в сугробе между домов, узкую тропку, ведущая на улицу Николая Островского, а дальше, по улице Ленина к депо и, как по ней подняв воротники, спешат мужчины в железнодорожных форменных черных пальто (наверное, правильно будет - шинелях). На улице солнечно, и поэтому очень контрастно – на фоне голубого неба, среди голубоватого снега, по тропке, от сажи черной (все дома в округе были с печным отоплением), спешат люди в черной одежде. Квартира нагревалась быстро и, за каждым входящим в квартиру, врывалось облако холодного воздуха. Меня всегда забавляла эта борьба уличного холода с квартирным теплом. Только сейчас понимаю, что это позволяло остро ощущать тепло и уют дома.
Скорей всего совсем не случайно аллегория жизни, как железной дороги. Моя жизнь с железной дорогой проходит параллельно, как рельсы. Почти все мои родственники, в том числе отец, я, многие друзья и знакомые работали на железной дороге. Жила я в железнодорожной части города. Училась в политехнической школе, по окончанию 10 класса получила аттестат Министерства путей сообщения. Мои детские воспоминания тоже уходят в историю Северной железной дороги. Меня, как северного ребенка старались каждое лето вывезти на юг, поэтому я помню еще паровозы. Помню, как я прижималась к стеклу, сидя в вагоне с деревянными полированными темными полками и рифлеными салатовыми и синими обоями на стенах купе, пытаясь увидеть паровоз, который пыхтел и клубился пар. Мама ругалась, потому что окно было в копоти и я, прижимаясь в любопытстве к окну, становилась чумазой. Когда мне было лет пять-шесть, паровозное депо Печора перешло на тепловозную тягу, и отец с гордостью показал мне тепловоз. Помню, какой ужас я испытала рядом с этой огромной железной махиной. Реакция моего сына, когда он впервые увидел тепловоз, а было сыну года два, была диаметрально противоположной моей реакции. Он в восхищении широко открытыми глазами смотрел на тепловоз, затаив дыхание и я долго не могла не то, чтобы увезти его, а даже сдвинуть с места.
В садик я ходила тоже в железнодорожный, который работал круглосуточно, как и сама железная дорога. Правда, меня ни разу на ночь в садике не оставляли, не было необходимости. Хорошо помню дорогу из садика. Зима… моя рука утопает в руке кого-то из родителей или бабушки, которые ведут меня, крепко держа за руку, и мне ничего не оставалось, как следовать за взрослым человеком. Я очень любила в это время смотреть на небо. В ясную погоду оно было такое высокое и черное с множеством звезд, а в пасмурную - осыпало снежинками, которые попадали мне в глаза, от чего я жмурилась и мне это нравилось. Наверное именно с того времени я люблю снегопад и метель. Когда я опускала голову, видела переливающиеся в свете фонарей снежинки на тротуаре, по которому мы шли, на сугробах по краям тротуара и деревьях, и даже на моих варежках. В детстве я была уверена, что это драгоценные камни Снежной Королевы, которая так украшает все вокруг потому, что любит зиму и хочет, чтобы она была красивая. По дороге из садика мы иногда заходили в продуктовый магазин у площади Максима Горького. Однажды там, в газетном ларьке, я увидела переливающийся значок – с разных углов зрения на нем можно было увидеть две разные картинки. Мне так захотелось иметь этот значок. Очень-очень захотелось. Всю дорогу до дома я думала про него. И на следующий день думала про него. Не знаю почему, но попросила я его только спустя несколько дней. И мне его купили. После этого я уверовала в то, что если что-то очень-очень сильно захотеть, то это желание обязательно сбудется.
Почему-то большинство моих воспоминаний из детства связано именно с зимней Печорой. Водопровода в нашем доме не было, ее мы носили ведрами из колонки. А колонка представляла собой домик, из которого выходила железная труба, из которой, при нажатии на рычаг, и лилась вода. Видимо, в силу возраста, я не задумывалась, почему вода не замерзает. Но однажды я попала внутрь этого домика-колонки и увидела там печь. Ее топили, чтобы вода не замерзала. Однажды, наверное, лет в семь-восемь, я несла домой два пятилитровых ведра воды и, уже почти поднявших на второй этаж, поскользнулась – валенки, когда у колонки наливала воду, намокли, а потом пока шла до дома, на морозе замерзли. И на деревянной лестнице в подъезде я поскользнулась. Вода лилась до первого этажа…. И моей маме пришлось на морозе (подъезды не отапливались) убирать разлитые два ведра воды, чтобы никто из соседей не упал на оледеневшей лестнице. А, как мы гуляли! Игра «Царь горы» на куче снега, которую нагреб трактор, очищая двор от снега, куча размером до второго этажа. Никакой мороз был не страшен, чтобы стать королем горы надо было не только забраться на самый верх, но и еще там удержаться, когда тебя сталкивает очередной кандидат в «цари». Было весело и жарко. Второе любимое занятие всех северных детей моего поколения было лазание по сугробам, которые были «по шейку». Столько радости доставляло это «плавание» в пушистом снегу! Про катание на коньках при сорокаградусном морозе, когда в школе из-за сильных морозов, отменили занятия, это было что-то! Было жарко, только вот очень долго приходилось потом ноги отогревать, коньки-то были не утепленные.
Из своего детского лета помню только теплый песок, мелкий, почти пыль, который засыпается мне в открытые босоножки. И мне так приятно от этой теплоты. Иду с мамой за руку, где-то в районе парка имени Володи Дубинина. Вот почему-то мне помниться деревянная остановка в том месте. И еще помню белые ночи. Видела я их опять же, когда уезжали на юг. Удивляло, почему все спят, когда так светло.
Весна в Печоре, это необыкновенный воздух и море воды. А еще морозы по ночам почти зимние.
Осень помню в цвете красных рябин и жёлтых осинок и березок. Помню, как первоклашкой в модном болоньевом плаще ярко зеленого цвета и в белых туфельках по красно-жёлтой аллее шла в школу. Была счастлива очень…
Как сказал кто-то из мудрых, ребенок обязательно должен быть счастлив. Не сможет быть счастливым взрослый человек, если он в детстве не был счастлив. Умению быть счастливым надо учиться в детстве, так же, как учатся ходить, читать, писать.

Светлана Фомина 100 улиц Печоры 7 дек 2020 в 10:30.