«ПЕРЕСТРОЙКА» 5 страница

Это верно, но с поправкой: «буржуазно–демократическая революция» не стояла в повестке дня, её внесли туда «воровским» образом Горбачёв и прочие прорабы «перестройки», хотя с точки зрения объективной в том не было никакой предопределенности. Надо согласиться с Л. И. Абалкиным, который, осмысливая события тех лет, говорил:

«Видимо, следует признать, что общественное развитие в принципе многовариантно и альтернативно. Причем возможность изменить ход общественного развития находится в намного большей зависимости от того, что принято называть субъективным фактором, чем от жесткой технологической детерминированности этих процессов»

Абалкин Л.И. Неиспользованный шанс… С. 148

По мнению Павлова,

«отход от рыночных реформ начался после июньского Пленума ЦК КПСС 1987 года, когда Горбачев, вопреки его решениям, дал резкий крен в сторону политического реформирования, приведшего к развалу державы»

ПавловВ. В повестке дня стояла буржуазно–демократическая Революция. С. 9

Почему так произошло, Павлов не поясняет. Получается, что Горбачев как бы неожиданно дал этот крен.

Некоторые современные исследователи объясняют переключение Горбачева на политические проблемы тем, что он, будто бы столкнувшись с экономическими неудачами, попытался компенсировать их

«на поприще политической демократизации»

Политическая история: Россия — СССР — Российская Федерация. Т. 2. С. 625

Мы не видим никакой неожиданности в действиях генсека. Не считаем его и неудачником в деле решения экономических задач, ибо по части приближения буржуазной реставрации он к 1987—1988 годам совершил в экономической сфере всё, что мог: расшатал и подорвал экономику страны, образовал острый товарный дефицит, создал благоприятные условия для развития теневого бизнеса и роста мафиозных структур, помог отмыть огромные суммы «грязных денег», укрепил индивидуальный сектор, «подкормил» частную собственность и сформировал мощную группу потенциальных «приватизаторов». Горбачев, таким образом, успешно завершил первый подготовительный этап, связанный с усилением базисных структур, необходимый для проведения последующей, разрушительной работы. Но продвигаться дальше в том же направлении ему было очень опасно, поскольку оставалась нетронутой старая политическая система и привычная идеология (Идеологии придавалось особенно большое значение, ибо она очень неподатлива на изменения. Не случайно в специальной резолюции XVIII съезда партии (а это июль 1990 года!) было записано, что «важнейшей задачей коммунистов является проведение широкой разъяснительной работы по подготовке общества к восприятию рыночных отношений» (Валовой Д. В. От застоя к развалу. С. 7). Тем самым авторами резолюции признавалось отвержение народом рыночных отношений. ). В этой ситуации существовала реальная угроза в любой момент быть «выбитым из седла» и потерять власть. А это — конец «перестройке» и всем заветным мечтам ее прораба.

Смешно сказать, но Горбачёв действовал как истинный марксист, понимающий суть взаимоотношений базиса и надстройки. Его ведь учили марксизму и, наверное, не совсем напрасно, а потому он мог запомнить, что согласно прописям марксистской теории надстройка всегда играет активную роль в обществе. Надстройка, раз возникнув на определенном базисе,

«начинает оказывать обратное воздействие на породивший ее базис и развитие общества в целом… Обратное воздействие надстройки имеет различный характер. Прогрессивная надстройка способствует своему базису и данному обществу оформиться, укрепиться, развиться. Реакционная надстройка охраняет незыблемость своего реакционного базиса, тормозит развитие производительных сил. В известные исторические периоды наблюдаются и такие факты, что данная надстройка способствует развитию общества в одном отношении, одних его сторон и тормозит развитие других его элементов, сторон, процессов»

Константинов Ф. Базис и надстройка// Философская энциклопедия. 1. М., 1960. С. 124

М. С. Горбачёв после успешного проведения первых мер по разрушению экономики и подрыву социальной структуры советского общества оказался в положении деятеля, дальнейшие начинания которого упирались в надстройку, охраняющую незыблемость своего базиса. Поводыри Горбачёва и он сам понимали, что без перемен в политической сфере, т.е. в надстройке, двигаться вперед к победе капитализма невозможно. Эту, казалось бы, простую вещь до сих пор, к сожалению, не могут понять многие современные исследователи, занимающиеся изучением событий тех лет. Однако в каких надстроечных переменах нуждался Горбачёв и те, кто стоял за ним или шел рядом? Ослабление государственной власти, ликвидация партии (в худшем случае ее перерождение) и Советов, блокирование армии и КГБ, разжигание межнациональной розни, а также противопоставление и взаимное отталкивание Центра и союзных республик с последующим распадом СССР, затемнение общественного сознания с утратой не только коммунистической идеологии, но и всех идейных ориентиров, идеалов — вот что необходимо было Горбачеву и другим «реформаторам» России, чтобы завершить задуманное.

Парадокс состоит в том, что осуществить все это планировалось, используя партию.

«У нас был единственный путь — подорвать тоталитарный режим изнутри при помощи дисциплины тоталитарной партии. Мы сделали своё дело»,

Яковлев А. Российских фашистов породил КГБ//Известия. 1998, 17 июня

— открыл позже секрет политической кухни «перестройщиков» А.Н.Яковлев2. XIX Всесоюзная конференция КПСС (28 июня — 1 июля 1988 года) весьма показательна в данном отношении.

Конференция вызвала у определенных лиц, «хороводивших» с А. Н. Яковлевым, прилив восторга и радости. По свежим впечатлениям Е. Яковлев писал:

«В стране свершилась нравственная революция. Да, впереди множество непочатых дел, мы лишь на первых ступенях перестройки, но нравственная революция произошла»

Яковлев Е. Четыре дня. Как это было (Заметки делегата XIX Всесоюзной конференции КПСС)//Обратного хода нет. М., 1989. С. 22

«Думаю, эти четыре дня правильно названы историческими»,

Бакланов Г. Время действий (Заметки делегата XIX Всесоюзной конференции КПСС)//Обратного хода нет. С. 26

— говорил писатель Г. Бакланов. Откуда эта эйфория? Она, по–видимому, есть следствие некоторого, так сказать, прозрения. Рядовые сторонники Горбачева стали, кажется, соображать, куда ведет их вождь. Начали догадываться и те, кто, критически воспринимая «перестройку», всем сердцем болел за судьбу своей Родины. Примечательны в этом отношении выступления Ю. Бондарева и С. Фёдорова.

Ю. Бондарев сравнил «перестройку» с самолетом, который подняли в воздух, не зная,

«есть ли в пункте назначения посадочная площадка».

Он говорил:

«При всей дискуссионности, спорах о демократии, о расширении гласности, разгребании мусорных ям мы непобедимы. Только в единственном варианте, когда есть согласие в нравственной цели перестройки, т.е. перестройка — ради материального и духовного объединения всех. Только согласие построит посадочную площадку в пункте назначения. Только согласие»

XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза. 28 июня — 1 июля 1988 года. Стеногр. отчет. В 2 т. М., 1988. Т. 1. С. 224

Стало быть, Ю. Бондарев (если следовать смыслу его высказываний) по прошествии трех лет перестройки не имел сколько–нибудь ясного представления о ее конечной цели и потому уподобил «перестройку» самолету, пилот которого не знает, куда его посадить. Он также не видел в обществе согласия — главного условия успеха «перестройки». Этого согласия, как явствует из приведенных слов писателя, пока нет, его предстоит еще достигнуть.

Словно уловив своим обостренным писательским чутьем главную, разрушительную линию развития «перестройки», Ю. Бондарев сказал:

«Нам нет смысла разрушать старый мир до основания, нам не нужно вытаптывать просо, которое кто–то сеял, поливая поле своим потом, нам не надо при могучей помощи современных бульдозеров разрушать фундамент еще не построенного дворца, забыв о главной цели — о перепланировке этажей… Нам не нужно, чтобы мы, разрушая свое прошлое, тем самым добивали бы свое будущее… Человеку противопоказано быть подопытным кроликом, смиренно лежащим под лабораторным скальпелем истории. Мы, начав перестройку, хотим, чтобы нам открылась еще непознанная прелесть природы, всего мира, событий, вещей, и хотим спасти народную культуру любой нации от несправедливого суда. Мы против того, чтобы наше общество стало толпой одиноких людей, добровольным узником коммерческой потребительской ловушки, обещающей роскошную жизнь чужой всепроникающей рекламой»

XIX Всесоюзная конференция… С. 223

То была хотя и завуалированная, но все же критика проводимого «перестроечного» курса, тревога за будущее народа и страны.

Писателю Ю. Бондареву ответил окулист С. Федоров, и ответ его знаменателен: «Когда товарищ Бондарев говорил, что мы взлетели и не знаем, куда сесть, он, может быть, и не знает, куда сесть. Он писатель. А я, например, знаю. Я знаю, что мы сядем в развитое общество (аплодисменты), развернем свою страну в нужное направление, поднимем людей на работу… Будем классно работать, будем свою страну беречь, заниматься экологией и чем угодно. У нас цели ясны. И мы должны посадить свой самолет на прекрасный аэродром. Продвинуться вперед»

Там же. С. 315

В речи Фёдорова немало, конечно, наигранной осведомленности.

Однако она все–таки не лишена и ощущения реальности. В середине 1988 года, или по истечении трех лет «перестройки», каждый внимательный наблюдатель, тем более особенно причастный к элитным столичным кругам, опекаемым А. Н. Яковлевым, кое–что понимал в происходящем, не говоря уже об «агентах влияния», которые вели работу еще со времен «застоя», и знали, что делают и для чего стараются.

В речи Бондарева и Фёдорова четко отражен идейный разлом, обозначившийся среди делегатов партийной конференции. Не случайно Е. Яковлев цитирует именно эти речи, характеризуя атмосферу, царившую в зале заседаний. Правда, он пытается создать несколько идиллическую картину собрания, охваченного порывом общего одушевления и единения. Он вспоминает:

«Поначалу зал, казалось, не слишком был расположен к изъявлению чувств. Первые аплодисменты прозвучали через час после начала доклада, когда М. С. Горбачев выразил глубокую признательность всем, чьей судьбы коснулась, кого опалила война в Афганистане… А потом рукоплескали по нарастающей. Порой это представлялось даже трудно объяснимым. Самозабвенно аплодировали В. Кабаидзе, когда тот расправлялся с министерством, словно шашкой рубил, и приветствовал тех, кто призывал осторожней пользоваться оружием критики. Громом аплодисментов ответили на выступление писателя Ю. Бондарева, риторически вопрошавшего: «Можно ли сравнить нашу перестройку с самолетом, который подняли в воздух, не зная, есть ли в пункте назначения посадочная площадка?» И так же горячо одобрили выступление генерального директора межотраслевого научно–технического комплекса «Микрохирургия глаза» С. Фёдорова, который отвечал предшествующему оратору: «Когда товарищ Бондарев говорил, что мы взлетели и не знаем, куда сесть, он, может быть, и не знает, куда сесть. Он писатель. А я, например, знаю». Несмолкающей овацией проводили с трибуны Б. Ельцина и хлопали тем, кто критиковал его… В чем же дело? Кому–то начинало казаться, что у зала нет своей позиции, если откликается он рукоплесканиями по прямо противоположным поводам. Но думаю, что сказалось иное. Зал радовался, зал приветствовал то, чего давно уже не было на подобных форумах: рождение собственной мысли, выражение собственного мнения, умение это сделать по–своему»

Яковлев Е. Четыре дня… С. 23

И тут, будто спохватившись от мысли, не заврался ли, Е. Яковлев замечает:

«Впрочем, аплодировали, не только приветствуя, но и осуждая. Это началось уже на втором заседании: зал прерывал хлопками секретаря Московского горкома В. Белянинова, речь которого не отличалась ни мыслями, ни наблюдениями»

Там же

Выступление Белянинова, действительно, обыденное. Но не в этом «соль». В. Белянинов, надо полагать, не понравился той части делегатов конференции, которая «не–смолкающей овацией провожала с трибуны Ельцина», поскольку, не называя имени, он задел последнего, когда говорил:

«Как известно, на первом этапе перестройки в Москве имели место попытки ликвидировать «обломовщину» одним махом, революционной фразой, поспешными кадровыми перестановками. Центральный Комитет, коммунисты города осудили подобные, не отвечающие смыслу перестройки подходы, так как невозможно проводить политику без широкого участия масс, одними лишь призывами и указаниями»

XIX Всесоюзная конференция… Т. 1. С. 110

Е. Яковлев «скромно» умолчал о том, как «захлопали» его коллегу по перу и мировоззрению Г. Бакланова, который, сделав выпад против Ю. Бондарева, «напросился» на «шум в зале» и «аплодисменты», отчего был настолько растерян, что никак не мог уразуметь, сгоняют ли его с трибуны или одобряют (Там же. Т. 2. С. 20, 21). А когда уразумел, то без тени смущения заявил:

«Я закончу, товарищи, вы не волнуйтесь, я выстою здесь, выстою»

Там же. С. 22

И закончил, но не просто так, а с угрозами, прибегнув, правда, к иносказанию:

«И вот что я вам скажу на все ваши аплодисменты. Они меня не расстроили… В Австралии, когда задают тест будущему кандидату в пилоты, есть такой вопрос: вы летите в двухместном самолете. Представьте, что со второго сиденья выпала английская королева. Ваши действия? Некоторые говорят — застрелиться. Кинуться за ней и поймать в воздухе. Правильным считается ответ — выровнять самолет после потери лишнего груза и продолжать полет. Так вот в ходе перестройки нам не раз еще придется выравнивать самолет после потери лишнего груза и продолжать полет»

XIX Всесоюзная конференция… Т. 1. С. 23

Если Г. Бакланов выражался в иносказательном духе, то земляк Горбачёва, генеральный директор производственного бройлерного объединения «Ставропольское» В. Постников, отбросив все аллегории, прямо заявил:

«Михаил Сергеевич, перестройка — это революция. Вы сказали, что мы спокойно, гуманными методами её будем стараться проводить. Но раз это революция, то такими методами ее не проведешь. (Аплодисменты.) Увещевать людей и все время воспитывать, допустим, бюрократов бесполезно, мы знаем, что и здесь сидят те, кто против перестройки, и с ними уже ничего не сделаешь, их надо выгонять, их надо исключать из партии. (Аплодисменты.) А вы по природе человек гуманный, мы Вас знаем, и хотите гуманными методами их воспитать. Их надо лишать должностей, потихонечку на пенсию отправлять»

Там же. Т. 1. С. 256

Производитель бройлеров призывал, следовательно, к расправе над противниками «перестройки» и к кадровой чистке, поставив тем самым «Михаила Сергеевича» в неловкое положение, так как присутствующие в зале могли подумать, что Постников говорит, угождая генсеку. И тот был вынужден поправить своего чересчур простоватого земляка:

«Виктор Иванович, давай поговорим в присутствии свидетелей на эту тему. Думаю, если ЦК начнет снимать бюрократов, которые работают или рядом с вами, в Ставропольском крае, или даже в вашем объединении, а может, чуть выше — в центральных органах Российской Федерации, или где–то еще, то дело не пойдет. Так у нас уже было. Сверху мы пытались многое сделать. Ничего из этого не вышло. Сегодня мы стремимся через экономическую реформу, через реформу политической системы, оздоровление духовной сферы, через средства массовой информации двинуть все общество. Вот тогда бюрократу деваться будет некуда. У него под ногами земля гореть будет, чего он, собственно, боится. А с начальством он всегда договорится. Приведет, как приводил 10, 20 лет подряд, два вагона аргументов, и в конце концов ты сдашься. Поэтому дело не в том, чтобы быть хорошим, и не в том, чтобы всем нравиться. Надо вести политическую линию в интересах народа, в интересах социализма, включая во все процессы сам народ. Народ быстро всех на место поставит. Если тот демократический механизм, который сегодня обсуждается на конференции, будет принят, то так и будет (Аплодисменты)»

XIX Всесоюзная конференция… Т. 1. С. 256—257

Постников, сообразив, что наговорил лишнего, сразу же стушевался:

«Вы меня убедили, поэтому я закончил. (Смех. Аплодисменты)»

Там же. С. 257

Таким образом, иносказательный Г. Бакланов и прямолинейный В. Постников сошлись в мысли о необходимости освобождения от антиперестроечного балласта, призывая, по существу, к расправе с противниками «перестройки», что не могло остаться незамеченным участниками конференции. И ректор Московского университета А. А. Логунов сказал:

«Мы никак не можем изменить свою психологию и понять, что обсуждение, и даже острое,— это наше оружие против консерватизма и примитивного единомыслия. Все это свидетельствует о том, насколько живучи в нас стереотипы прошлого. Нам надо преодолеть примитивизм в мышлении. Центральному Комитету, Политбюро нужно внимательно смотреть за ходом всех процессов в обществе. Очень у нас велико желание кого–нибудь бить. (Аплодисменты.) Стоит только невзначай подтолкнуть этот процесс, и мы будем бить антиперестроечников, которых мы, наверное, найдем, так, как мы раньше били космополитов и т.д. А чем это кончается, мы все хорошо знаем»

XIX Всесоюзная конференция… Т. 1. С. 262—263

Итак, XIX партийная конференция не была сплоченной и монолитной, как это старался изобразить Е. Яковлев. Более реалистично её охарактеризовал Горбачев:

«На конференции выявились первые признаки постепенно оформлявшейся право консервативной оппозиции»

Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн.1. С. 394

Оценивая итоги конференции, он сделал вывод, что

«в КПСС нарастает дифференциация, сильно дает о себе знать критическое отношение к перестройке»

Там же. С. 396

Среди части её делегатов явственно ощущалась тревога за судьбу страны, вызванная определенным прозрением сути «перестройки», пониманием ее настоящего характера и подлинных целей. Но этого оказалось недостаточно, чтобы отвергнуть «демократический механизм», предложенный на обсуждение конференции партийной верхушкой. Слишком еще живучи были «стереотипы прошлого», в частности партийная дисциплина, а ещё точнее, воспитанная десятилетиями трусливая покорность коммунистов своим партийным бонзам. Расчет творить свои дела «при помощи дисциплины тоталитарной партии» был коварным и циничным, но верным.

Из всех принятых конференцией резолюций самыми роковыми для КПСС были резолюция «О демократизации советского общества и реформе политической системы» и резолюция «О гласности». Не случайно подготовку проектов этих резолюций взяли в собственные руки Горбачев и Яковлев, возглавив соответствующие комиссии.

В резолюции «О демократизации советского общества и реформе политической системы» читаем:

«Опыт трех лет перестройки, революционного обновления страны, демократизации партийной и общественной жизни поставили в повестку дня необходимость глубокой реформы политической системы… Решающее направление реформы политической системы — обеспечение полновластия Советов народных депутатов как основы социалистической государственности и самоуправления в нашей стране. Конференция считает необходимым укрепление законодательных, управленческих и контрольных функций Советов, передачу на их рассмотрение и решение всех важных вопросов государственной, хозяйственной и социально–культурной жизни, восстановления руководящего положения выборных органов по отношению к исполнительным и их аппарату. Политика партии — экономическая, социальная, национальная — должна проводиться прежде всего через органы народного представительства… При формировании исполкомов, назначении и утверждении руководителей отделов, управлений, служб исполкомов должны стать правилом выдвижение нескольких кандидатур, тайное голосование, проведение конкурсов. Надо добиться, чтобы работа Советов всех звеньев велась гласно, была постоянно на виду у избирателей… Восстановление авторитета и влияния Советов нуждается в существенном обновлении действующей избирательной системы. Позитивно оценивая опыт, накопленный в этом деле после XXVII съезда КПСС, конференция считает необходимым пойти дальше, обеспечив неограниченное выдвижение кандидатур, широкое и свободное их обсуждение, включение в избирательные бюллетени большего числа кандидатов, чем имеется мандатов, строгое соблюдение демократической процедуры выборов, регулярную отчетность депутатов и возможность их отзыва. Обширные полномочия надо предоставить окружным предвыборным собраниям, которые должны стать демократическими форумами состязательного отбора кандидатов в депутаты…

Обобщив итоги дискуссии по Тезисам ЦК КПСС и учитывая обсуждение на самой конференции, делегаты считают необходимым провести реконструкцию высших органов государственной власти и высказываются за то, чтобы высшим органом власти страны стал Съезд народных депутатов СССР, в состав которого наряду с депутатами от территориальных и национально–территориальных избирательных округов должны войти депутаты, представляющие основные звенья политической системы — партию, профсоюзы, комсомол, другие массовые общественные, а также кооперативные, творческие, научные организации, избранные демократическим путем на съездах или пленумах их центральных органов… Съезд образует сравнительно небольшой по численности двухпалатный Верховный Совет СССР — постоянно работающий законодательный, распорядительный и контрольный орган…»

XIX Всесоюзная конференция… Т. 2. С. 135, 136—137, 138

С формальной или абстрактной точки зрения эти решения могут показаться правильными. Но соотнесенные с конкретной исторической ситуацией в стране, они обнажают свою деструктивную взрывную сущность, направленную на медленный, ползучий государственный переворот. Партия в тот момент, как известно, являлась ядром советской государственности, а партийная организация — каркасом государственного здания. И вот конференция заявляет, что «решающее направление реформы политической системы» есть «обеспечение полновластия Советов народных депутатов как основы социалистической государственности и самоуправления». Это означало курс на передел власти, ликвидацию властных функций КПСС. Но всякий передел власти неизбежно сопровождается ослаблением государственного организма, переходящего в политический хаос, способствующий активизации разрушительных элементов. Н. И. Рыжков верно заметил, что

«выдвинутый Горбачевым лозунг передачи всей власти из рук ЦК КПСС в руки Советов был подхвачен оппозицией для борьбы с партией и государством, для изменения общественного строя. Но стоило ей прорваться к рычагам управления страной, на повестку дня был поставлен новый противоположный предыдущему лозунг «долой власть Советов!»

Рыжков Н. И. Десять лет великих потрясений. С. 506

Однако оппозиция прорвется к власти и выбросит антисоветский лозунг позже. А пока перед ней стояла задача овладеть Советами. Решения конференции значительно облегчали решение и этой задачи.

Надо вспомнить, в каком кризисе находилась экономика СССР и, следовательно, материальное обеспечение масс к тому времени. Приведем высказывание участника партийной конференции Л. И. Абалкина:

«Важно подчеркнуть со всей определенностью, что радикального перелома в экономике не произошло и из состояния застоя она не вышла. Национальный доход, обобщающий показатели экономического и социального развития страны (я беру только официальные данные Госкомстата), в прошедшие два года рос темпами меньшими, чем в застойные годы одиннадцатой пятилетки. Не выполнены задания по такому важнейшему показателю эффективности, как ресурсосбережение. За эти два года он в среднем снижался на 0,1%, в то время как в прошлой, многократно критикуемой пятилетке ежегодное снижение материалоемкости составляло 0,5%. Изменения в структуре общественного производства — между группой «А» и «Б», между накоплением и потреблением — проходили в направлении, прямо противоположном тому, которое было определено XXVII съездом партии. Состояние потребительского рынка ухудшилось. Особое беспокойство вызывает положение в сфере научно–технического прогресса, где отставание от мирового уровня нарастает и принимает все более угрожающий характер»

XIX Всесоюзная конференция… Т. 1. С. 116

Н. И. Рыжков признал критику Л. И. Абалкина справедливой, назвав её

«критикой профессионала»

Рыжков Н. И. Десять лет великих потрясений. С. 504

Состояние потребительского рынка непосредственным образом сказывается на настроении масс, на их отношении к носителям власти. Л. И. Абалкин, как мы знаем, констатировал ухудшение дел в этой сфере экономической жизни. В том же плане высказывался и Е. Т. Гайдар:

«Потребительский рынок был серьезно расстроен уже к началу 1988 года. При темпах роста денежных доходов населения, соответствовавших расчетам к пятилетнему плану, торговля за 1986—1987 годы получила товаров на 33 миллиарда рублей меньше, чем планировалось. Началось быстрое сокращение запасов в торговле, они уменьшились на 13,8 миллиарда рублей. Исчезновение товаров с прилавков магазинов лишь наглядно отразило эти экономические процессы»

Гайдар Е. Хозяйственная реформа, первый год. С. 324

Ситуация на потребительском рынке продолжала ухудшаться и в 1988 году (Там же. С. 332). Пришлось ввести талоны на мясо, колбасные изделия, животное масло. Вообще в 1988 году наблюдалось

«расширение сферы регламентированного карточного снабжения, охватывающего все новые товары»

Там же. С. 326

Спрашивается: захотят ли избиратели в такой обстановке голосовать на выборах за представителей правящей коммунистической партии? Ответ очевиден: конечно, нет. А вот тут–то и новый порядок избрания, предложенный конференцией и конституционно закрепленный:

«неограниченное выдвижение кандидатур, широкое и свободное их обсуждение, включение в избирательные бюллетени большего числа кандидатов, чем имеется мандатов»,

«обширные полномочия»

окружных предвыборных собраний, долженствующих стать

«демократическими форумами состязательного отбора кандидатов в депутаты»

Об этом говорил 28 марта 1989 года Секретарь ЦК КПСС Н. Н. Слюньков на заседании Политбюро, которое рассматривало итоги выборов (см.: Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 429)

Имели место и предвыборные тактические ходы, например задержка в канун выборов заработной платы, искусственное обострение товарного дефицита и т.д.

Отсюда ясно, что Горбачев и его команда сознательно и преднамеренно создавали предвыборные условия, явно проигрышные для тех, кто олицетворял существующую власть или был с нею как–то связан. Горбачеву крайне необходим был новый депутатский состав, чтобы продолжать разрушительную работу (Олейник Б. И. Князь тьмы… С. 8). И он достиг цели:

«Каждый из «новой волны», поставивший своей целью заиметь мандат избранника,— получил его»

Советы крупнейших городов России, таких, как Москва, Ленинград, Свердловск, Нижний Новгород и др., заполонили противники коммунистического режима. При этом не обошлось без грубых нарушений закона о выборах, прямых подтасовок на избирательных участках, угроз физической расправы в случае

«неправильного голосования»

ОлейникБ. И. Князь тьмы… С. 7

В выборной кампании участвовали иностранные спецслужбы, направляя в помощь радикалам типографскую и множительную технику и, конечно, валюту (Там же). Горбачев об этом знал, но никак не реагировал (Там же). Значит, всё это соответствовало его планам. Иной вывод едва ли тут возможен.

Колоссальное значение имел приход к власти демократов в Советах Москвы и Ленинграда, ибо в этих городах, в первую очередь, разумеется, в Москве, находились главные рычаги власти; две «столицы» задавали тон остальной России, к ним прислушивалась вся страна. Демократы тонко подметили одну существенную историческую особенность России: судьба революций и переворотов всегда решалась в её столице (Гайдар Е. Т. Дни поражений и побед. С. 283).

Несколько иная ситуация складывалась на Съезде народных депутатов СССР. Здесь демократы столкнулись, по злобному выражению Ю. Афанасьева, с «агрессивно–послушным большинством», которое не давало им развернуться как хотелось. Но времени даром они не теряли и быстро сформировали Межрегиональную депутатскую группу (МДГ).

«Впервые в советской истории создана легальная парламентская оппозиция»,

Собчак А. А. Жила–была коммунистическая партия. С. 25

— сказал А. А. Собчак по этому поводу. Группу возглавили А. Д. Сахаров, Б. Н. Ельцин, Г. X. Попов и Ю. Н. Афанасьев (Там же). Вот как описывает создание этой группы Б. И. Олейник, непосредственный свидетель её «легальной» деятельности:

⇐ Предыдущая 31 32 33 34 353637 38 39 40 Следующая ⇒