ГОСУДАРСТВЕННАЯ КОЛЛЕГИЯ. ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ. от Петра I к Екатерине II). С.Л. Турилова

ГОСУДАРСТВЕННАЯ КОЛЛЕГИЯ

ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

(от Петра I к Екатерине II)

С.Л. Турилова

Преобразование Посольского приказа началось вскоре после вступления России в Северную войну (1700—1721 гг.).

Окончательное устройство Коллегии иностранных дел (КИД) последовало в 1720 году. 13 февраля¹ ПетрГ прислал канцлеру графу Г.И. Головкину подписанное и скрепленное резолюцией «Быть по сему» «Определение Коллегии иностранных дел»² — основной закон для нее. Первоначальный, краткий вариант «Определения» был составлен самим Петром³. В нем подтверждались назначенные 15 декабря 1717 г. руководители — «президент Иностранных дел Коллегиум» Г.И. Головкин и вице-президент П.П. Шафиров⁴; утверждались структура и личный состав, определялись функции должностных лиц. Помимо «Определения» Коллегия руководствовалась в своей деятельности еще рядом основополагающих документов: указом от 5 апреля 1716 г. «Каким образом указы и протчие дела писать в Посольской коллегии»⁵, указом капитану Ивану Горохову — члену Коллегии, начальнику Публичного отделения КИД от 17 февраля 1720 г., «...по которому определенные ему дела он управлять имеет»⁶, Генеральным регламентом всех Коллегий от 28 февраля 1720 г.⁷и Инструкцией от 11 апреля 1720 г. об обязанностях секретарей экспедиций КИД⁸.

Различные положения этих документов дополняли друг друга, составляя единое целое. Они дают представление о Коллегии иностранных дел в петровское время.

Светлана Леонидовна Турилова — советник Историко-документального департамента МИД РФ, фондохранитель документов Коллегии иностранных дел (1720—1832 гг.) в АВПРИ

' Даты приводятся по старому стилю

²АВПРИ, ф Внутренние коллежские дела (ВКД), оп 2/6, д 1,л ПО—124, копия.

³Подлинники «Определения» ныне хранятся в РГАДА ф 9, отд 1, д 32,
л 294—295, ф 142, оп. 2, д 11, ранее находились в архивах МИД России.

⁴Воскресенский Г.А. Законодательные акты Петра I. — М.-Л., 1945. —
С 197—198.

⁵АВПРИ, ф ЗКД, оп. 2/6, д 1, л. 111.

⁶Там же, л. 115.

⁷Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ), собр 1 — СПб,
1830.—Т. 6.—№3534. —С 141—160.

⁸См АВПРИ, ф ВКД, оп 2/6, д 1,л 112—114 об

________________

Как следует уже из самого названия «Коллегия», это было учреждение коллегиальное, то есть руководила им группа лиц. Поэтому по своей структуре она делилась на руководящий орган — Присутствие и исполнительный орган — Канцелярию. Присутствие представляло собой собрание членов Коллегии, которых было восемь. Возглавлял Коллегию президент, его заместителем был вице-президент. Канцелярия делилась на два отделения. Первое занималось вопросами внешней политики и считалось секретным, поэтому сразу же стало именоваться Секретной экспедицией КИД. Второе занималось хозяйственными и финансовыми делами Коллегии, ее личным составом и получило название Публичной экспедиции КИД⁹.

Первое — Секретное — отделение, в свою очередь, по формально языковому принципу подразделялось на четыре более мелкие экспедиции: «чужестранных дел на российском языке», «на иностранных языках», «на польском языке» и «на турецком и других восточных языках»¹⁰.

В Москве находился филиал Коллегии иностранных дел — то, что к этому времени «осталось» от Посольского приказа. 19 января 1722 г. в Москве была учреждена Московская контора Коллегии". При ней находился архив Коллегии в Москве. В Санкт-Петербурге создавался текущий архив Коллегии, куда по приказу царя руководство КИД очень скоро начало перевозить наиважнейшие документы, карты и книги, необходимые для оперативной работы. В то время Коллегию иностранных дел возглавляли президент, канцлер Г.И. Головкин, вице-президент, подканцлер П.П. Шафиров. Другими членами Коллегии были: тайный канцелярии советник А.И. Остерман, канцелярии советник В.В. Степанов, начальник Публичной экспедиции полковник и лейб-гвардии капитан Иван Горохов и три асессора — находившийся в Санкт-Петербурге П. Курбатов и два сотрудника «Московского Посольского приказа» — М. Ларионов и М.П. Шафиров.

Первое заседание Коллегии «в палате, где заседают для дел чужестранных», проходило 16 февраля 1720 г. Канцлер, вице-канцлер канцелярии, советники и капитан Горохов «пошли сначала в новые апартаменты» и рассуждали о распределении экспедиции между членами Коллегии. «После того в той палате сели — канцлер в главном месте — президентском, вице-канцлер по правую руку, против него — тайный советник Степанов и приступили к обсуждению текущих дел. Было решено съезжаться в Коллегию, по крайней мере, четыре раза в неделю» '².

Эти названия встречаются в документах Коллегии уже в 1720 г. (АВПРИ,
ф. Приказные дела новых лет, оп. 15/3, 1720, д. 5), хотя ни в указах, ни в «Опре
делении» их нет

114 об.

Т. 6. — № 3887. — С. 485.

¹² Очерк истории Министерства иностранных дел. 1802—1902 гг. — СПб., 1902,— С. 41.

¹⁰АВПРИ, ф. ВКД, оп. 2/6, д 1, л. 112
"ПСЗРИ, собр. 1.

Петр I возлагал большие надежды на сам механизм учреждения, полагая, что именно он заставит чиновников следовать законам долга, чести, совести, обеспечит коллегиальность. Он уделял особое внимание подбору кадров для Коллегии иностранных дел. «Определение» заканчивалось собственноручным предписанием Петра I: «К делам иностранным служителей Коллегии иметь верных и добрых, чтоб не было дыряво, и в том крепко смотреть. А ежели кто непотребного в оное место допустит или, ведая за кем в сем деле вину, а не объявит, те будут наказаны яко изменники»¹³. А в другой инструкции он предписывал: «...Впрочем же, как в съезде в Коллегию и в сидении, имеют все вышеупомянутые члены (КИД) поступать по "Генеральному регламенту"», «и между собой быть всегда в добром согласии»¹⁴.

В 1720—1722 годах шла интенсивная работа по выработке штата КИД. В АВПРИ сохранились многочисленные черновые документы, относящиеся «к сочинению штата...».

7 июня 1722 г. КИД направила в Сенат ведомость «О членах... Кол
легии и о служителях канцелярии, о министрах, от чужестранных дво
ров приезжающих и о всех прочих окладных и неокладных расходах,
какие всегда бывают и впредь имеют быть...»¹⁵.

8 центральном аппарате КИД (в Санкт-Петербурге и Москве) со
гласно штату числилось 142 человека, не считая солдат, вахмистров,
сторожей. По штату КИД 78 человек должны были находиться за рубе
жом. Среди них были послы, министры, агенты, консулы, секретари,
копиисты, переводчики, ученики, а также священники. Всего по штату
1722 года КИД просила «членам и служителям канцелярии, и минист
рам и на прочие окладные и неокладные» расходы — 171612 руб.
92 коп. Штат Коллегии 1722 года считался «временным», он был ут
вержден Сенатом лишь после смерти Петра I.

В 1722 году определяется отношение Коллегий к Сенату. Ранее в нем должны были присутствовать все президенты Коллегий. Указом от 12 января 1722 г., чтобы придать Сенату значение органа высшего контроля над управлением, присутствие президентов Коллегий в Сенате было отменено; для четырех Коллегий — Иностранных дел, Военной, Адмиралтейской и Берг-Коллегии делалось исключение. Указ «признавал необходимым присутствие их президентов в следующих случаях: 1) когда какие от них нужны ведомости; 2) когда нужно обнародовать новый указ; 3) когда в Сенате происходит генеральный суд; 4) когда в Сенате присутствует император»¹⁶.

Выделение Коллегии иностранных дел и двух воинских в указе от 12 января 1722 г. было особенно знаменательным — в течение всего

¹³АВПРИ, ф. ВКД, оп. 2/6, д. 1, л 114 об.

¹⁴Там же, л. 124.

¹⁵Там же, л. 316—316 об.

¹⁶ПСЗРИ. — Т. 6. — № 3877. — С. 479—480.

VIII века эти Коллегии стояли особняком от других, за ними постоянно признавалось первенствующее значение в государственном управлении. Выражением этого особого положения явилось то, что только они назывались государственными, например, Государственная коллегия иностранных дел (ГКИД).

17 апреля 1722 г. Петр Великий издал указ о чинах русских дипломатических представителей при иностранных дворах: «Кто куды к чужестранным дворам определен или будет определен, тем, которые никаких чинов не имеют, давать чины камер-юнкера. А к знатным дворам прилагать легационсрат, а выше того, отнюдь не давать». Указ Петра I от 2 мая 1722 г. определил оклады постоянным русским дипломатическим агентам за границей.

При Петре были различные «наименования» дипломатических представителей — Чрезвычайные и Полномочные Послы, Чрезвычайные Посланники, министры, резиденты, а иногда и агенты. Положение последних не было определенным, они стояли ближе к консулам, чем к дипломатическим агентам. В петровское время существовали и дипломатические агенты, назначаемые «инкогнито», без определенного характера. Различия между миссией и посольством в XVIII веке (до штата ГКИД 1800 г.) не проводилось, и эти названия употреблялись как синонимы¹⁷.

В петровское время впервые русские представители за границей стали членами дипломатического корпуса. При назначении на дипломатическую должность император отдавал предпочтение русским. При нем на дипломатических постах редко встречались иностранцы, к которым он относился осторожно и «не питал особо доверия»¹⁸. Например, в 1717 году, после поездки во Францию, он назначил российским представителем в Париже немца Г.-Х. Шлейница, но вскоре последнего сменил русский — В.Л.Долгоруков (1720г.)¹⁹. Вместе с тем, позднее, в 1727 году, Сенат запрашивал Коллегию: «...Есть ли прошедших лет указ, чтоб в иностранных государствах консулам или агентам быть российским национальным людям?». Коллегия отвечала, что в «инструкции, данной Петром I в 1724 году Коммерц-коллегии о назначении консулов и факторов, по поводу их национальности записки Петра I не обнаружено»²⁰.

В 1724 году Петр I поручил А.И. Остерману «дать приличнейшее образование Коллегии иностранных дел». «Предложения» Остермана не были утверждены из-за смерти Петра I. Однако они использовались при составлении штатов ГКИД на протяжении всего XVIII века. Именно в

¹⁷См. Александренко В.Н. Русские дипломатические агенты в Лондоне. —
Варшава, 1897. — Т. 1. — С. 488.

¹⁸Александренко В.Н. Указ. соч. — Т. 1. — С. 120.

" См. Турилова С.Л. Русские дипломатические представители во Франции в 1702—1800 гг. // Россия и Франция XVIII—XX вв. — М, 1995. — С. 347. ²⁰ АВПРИ, ф. ВКД, оп. 2/6, д. 26, л. 1— 1 об.

этом документе впервые были высказаны предложения о том, чтобы чиновники Коллегии иностранных дел получали «возвышенное содержание» сравнительно с чиновниками других ведомств, и эти соображения повторялись и впоследствии почти в тех же выражениях, например, при составлении штата Коллегии 1779 года²¹. По мнению Остермана, служители ГКИД должны быть «умными и в делах обученными, и вследствие малолюдства их принуждены будут работать день и ночь, то необходимо им учинить хороший порядок и честное, и довольное пропитание: 1)дабы они от скудости диавольским научением в какое по-грешение не впали; 2) дабы другим служили примером и побуждением к ревностной службе»²².

Документы АВПРИ дают нам представление о том, как в петровское время — «первый период коллегиальности», принимались внешнеполитические решения. Следует отметить, что делопроизводство в Коллегии уже тогда велось достаточно профессионально: сохранились многочисленные журналы «входящих и исходящих» документов Секретной и Публичной экспедиций, протоколы записей решений и т.д. До нас дошли как «записи» посещений Петром I Коллегии иностранных дел, так и сведения о том, каким образом государь принимал ее первых лиц «у себя», какова была «процедура» выработки внешнеполитических решений. Например, 21 апреля 1722 г. КИД представила на рассмотрение Петра I «Пункты в доклад», получив против каждого из них «собственноручно» написанное решение императора. «О турках. 1. Ежели турки в происшедших обидах подданным российским от стороны персицкой медиатацию свою объявят, то что на то ответствовать?» — «Быть», — написал Петр I²³. По другим пунктам, представленным Коллегией в тот день императору, его замечания и решения были более пространны. Причем, каждый автограф императора тщательно переписывался архивариусом, а «записи в доклад» с его резолюциями хранились отдельно как наиболее важные документы. Канцлер или вице-канцлер регулярно сообщали Петру I о «новопришедшей почте из европских краев, от министров». Многие документы, в том числе реляции (донесения) российских министров за границей, прочитывались императору: «Потом читано его величеству письмо резидента Неплюева к канцлеру, писанное из Царьграда 27 октября сего 1723 г., и его величество указал отправить двух куриеров, одного прямо в Царьград, а другого только до Бендера под образом провожатого, который бы тамошнее состояние и предуго-товление осмотря, тотчас назад приехал»²⁴. Устные распоряжения императора фиксировались. Вероятно, последним документом, относящимся к деятельности Государственной коллегии иностранных дел и

²¹См. АВПРИ, ф. ВКД, оп. 2/6, д. 16.

²²Там же, д. 1,л. 158—164.

²³АВПРИ, ф. Приказные дела новых лет, оп. 15/3, 1721 г., д. 5, л. 1.

²⁴Там же, 1723 г., д. 6, л. 89.

сохранившим резолюцию императора, был доклад Сената от 22 декабря 1724 г. Петру I с перечнем дел, входящих в ведение Коллегии: «Роспись, каким делам в Иностранной коллегии и прочих местах быть». Согласно докладу, в ведении ГКИД, кроме основных внешнеполитических вопросов, оставались «калмыцкие дела», переписка с другими Коллегиями «по поводу мемориалов посланников», прием и отпуск последних. Против этих пунктов император написал: «Быть тут» (в Коллегии — СТ.). «О сношениях с Палестиной» император написал: «Духовным с окладом быть в Синоде, а светским — в Иностранной коллегии»²⁵. Сохранились материалы о «рутинной» работе чиновников Коллегии того времени. Например, в «Журнале апреля с 11 числа нынешнего 1720 г., что в Коллегии иностранных дел Секретной экспедиции, в который день происходило», фиксировались «каждодневные» занятия членов Коллегии: «Канцлер и подканцлер приехали в Коллегию, подписали Инструкцию, сочиненную о служителях Коллегии иностранных дел (от 11 апреля 1720 г. — СТ.) и оную скрепил... советник канцелярии В. Степанов. И отдана оная секретарю Ивану Юрьеву, и приказано, чтоб списав, всем прочел, и подписались бы в слышании оной все определенные в той Инструкции чиновники...». В тот же день, «в том же собрании чтены изготовленные рескрипты» (указы) российским представителям за границей»²⁶.

Многое из намеченного Петром Великим не удалось осуществить. Он полагал дать Коллегии большую устойчивость, определенность. Намеревался сделать из нее школу по воспитанию будущих государственных деятелей, дипломатов, призванных служить в Коллегии или за границей. К концу петровского правления постоянные дипломатические и консульские представительства имелись в 20 странах. В то время сложилась замечательная школа дипломатов во главе с самим Петром I — Г.И. Головкин, А.И. Остерман, П.П. Шафиров, Б.И. Куракин, П.А. Толстой, А.А. Матвеев, В.Л. Долгоруков, И.И. Неплюев, способных решать важнейшие внешнеполитические вопросы.

После смерти Петра I в 1725 году структура Государственной коллегии иностранных дел сохранялась почти без изменений до 60-х годов XVIII века.

Какова же была КИД в екатерининскую эпоху?

Во второй половине XVIII века правительство стремилось перейти от коллегиального начала в управлении к единоличному. Во времена Екатерины II мероприятия по дальнейшему укреплению абсолютизма привели к ломке центрального аппарата, ликвидации большей части Коллегий. В исключительном положении находились только Иностранных дел, Военная и Адмиралтейская коллегии. Насущные задачи внешней политики России требовали (и это понимали лица, управлявшие

²⁵Воскресенский Н.А. Указ соч. — С. 541.

²⁶АВПРИ, ф. Приказные дела новых лет, on. 15/3, 1720 г, д. 2, л. 4—5.

иностранным ведомством) коренных преобразований, изменения структуры Коллегии, сокращения ее численного состава, освобождения от излишнего бюрократизма при принятии внешнеполитических решений.

История КИД екатерининской эпохи тесно связана с яркими, неординарными личностями — сподвижниками Екатерины II, выдающимися российскими государственными деятелями — Н.И. Паниным, И.А. Остерма-ном и А.А. Безбородко. Н.И. Панин — карьерный дипломат, посланник в Копенгагене и Стокгольме, назначенный в 1760 году воспитателем великого князя Павла Петровича, почти 20 лет возглавлял Коллегию. 27 октября 1763 г. Екатерина II, «во время отсутствия канцлера, препоручает Панину исправление и производство всех по Иностранной коллегии дел и назначает присутствовать в оной старшим членом, поскольку дозволят другие дела»² . Никита Иванович не был официально назначен канцлером, но, состоя с 1764 года «первоприсутствующим в Коллегии», по сути, был поставлен выше вице-канцлера.

Во второй половине XVIII века число служащих Коллегии иностранных дел не было постоянным. Оно колебалось в зависимости от потребностей. Так, по состоянию на 10 марта 1767 г. в Коллегии числилось 230 человек²⁸.

Вопрос о точном законодательном определении личного состава КИД и его окладов, неоднократно поднимавшийся с последних лет царствования императора Петра I, был разрешен императрицей Екатериной II в 1779 году²⁹. Еще в 1771 году, когда вице-канцлер A.M. Голицын на одной из реляций, представленных государыне, заметил, что Коллегия «претерпевает крайне недостаток в деньгах и не имеет способа всех министров удовольствовать», она в ответ написала: «Если не сделаете штата, если не покажете приход и расход, то век денег не достанете, ибо на вас не напасешься»³⁰.

28 января 1779 г. Екатерина II издала указ, определивший «Штаты Коллегии иностранных дел» — Секретной и Публичной экспедиций, Московской конторы, Архива, загранучреждений. Документ «Штаты Коллегии» 1779 года, как и «Определение 1720 года» Петра I, начинаются с упоминания о президенте и вице-президенте Коллегии. Первый из них — канцлер или «первый министр, управляющий иностранными делами» — получает 19 000 руб. (вместо прежних 14 000 руб.), второй — вице-канцлер — остается при прежнем окладе в 12 000 руб. Положение о штатах вступало в силу с 1 января 1779 г. При этом Екатерина II предписывала, чтобы люди, определяемые в КИД, были «исправные, способные и для дальнейшей службы надежные». Лица.

²⁷АВПРИ, ф. ВКД, оп 2/6, д 241, л. 1.

²⁸Там же, д. 49, л. 206—213.

²⁹Турилова С.Л. Руководство внешней политикой России // Исторязг внеш-'
ней политики России в 5-ти томах Т. 2, XVIII в. — М, 1998. — С 256.

³⁰Очерк истории Министерства иностранных дел. 1802—1902 гг. —С. 66.

прошедшие в штат, подлежали утверждению в Сенате, а список остальных, оставшихся не у дел, предлагалось препроводить в Сенат «для определения к другим делам по их способности и желаниям». Число переводчиков, протоколистов и прочих канцелярских чинов и служителей в штате не оговаривалось. На них выделялась определенная сумма «для найма потребнего числа людей», оклады которым предлагалось определять «соразмерно трудам и способности каждого, равно как и из остатков ее делать им награждение за отменное прилежание и успехи, в знании для них нужном приобретаемые»³¹.

Во второй половине XVIII века Коллегия по-прежнему делилась на две экспедиции — Секретную и Публичную. Первая занималась политическими делами, являясь «политическим департаментом» по сношениям с европейскими и азиатскими странами. В ведение второй экспедиции входили внутренние дела. Она имела три отделения — казенных, текущих и почтовых дел. В нее же входил церемониальный департамент. Коллегии, «по самому свойству дел», которыми она заведовала, приходилось всегда обращать особое внимание на церемониальную часть при приемах иностранных министров, «при наложении придворных трауров», различных торжествах, в которых участвовали иностранцы. В Москве по-прежнему находились Московская контора и Архив. Однако в связи с проведением губернской реформы 1775 года все внутригосударственные дела, входившие в ведение Публичной экспедиции, в 1781 году были переданы в различные ведомства: дела о калмыках и других кочевых народах — в ведение начальников тех губерний, где эти народы «обитали». Но о политических делах последних губернаторы обязаны были доносить в Коллегию; она же принимала «послов» от упомянутых народов. Указом императрицы от 4 ноября 1781 г. ликвидируется Московская контора Коллегии; ее дела и дом передаются Московскому губернскому правлению. При этом в самостоятельное подразделение выделялся Московский архив Коллегии иностранных дел. По указу от 7 ноября 1783 г. во главе Московского архива был поставлен управляющий. Одновременно со штатом центрального аппарата в 1779 году Екатериной II был утвержден штат заграничных учреждений Коллегии: «Штат постам министерским вне государства». Звание посла присваивалось лишь русскому представителю в Варшаве; большинство же представителей России за границей именовались министрами второго ранга; они состояли при дворах как важнейших держав (Вена, Париж, Лондон, Берлин, Константинополь), так и второстепенных (Стокгольм, Мадрид, Лиссабон, Неаполь, Дрезден, Гаага, Копенгаген). При министрах второго ранга состояли «советники посольства», один или два титулярных советника, переводчик, один или два студента; на содержание миссий отпускалось от 10 000 до 18 000 руб. Наиболее многочисленным был состав миссии в Константинополе; там «состояли два драгомана с

³¹ АВПРИ, ф.ВКД, оп. 2/6, д. 16, л. 1—2 об.

двумя помощниками, судья для купецких дел, секретарь посольства, 10 студентов, 8 рейтеров и толмачей, 8 гребцов, доктор, лекарь»³².

В екатерининское время была начата реорганизация Коллегии, например, в 1782 году была ликвидирована Публичная экспедиция³³. Однако существенные изменения в структуре ГКИД произошли в конце XVIII века, когда Павел I восстановил Публичную экспедицию, учредил ряд особых экспедиций или департаментов³⁴.

В начальный период своей деятельности Екатерина II принимала решения лишь после тщательных консультаций со своими советниками³⁵. Коллегиальная организация управления внешней политикой будет отменена только в XIX веке. И все-таки в «панинское» время доклад первоприсутствующего часто заменял обсуждение дел коллегиальным порядком. В архиве отложились многочисленные документы, содержащие «обращения» Н.И. Панина к императрице по различным аспектам внешней политики и внутренним делам Коллегии. Некоторые из них написаны его секретарем, выдающимся русским писателем Д.И. Фонвизиным, и лишь подписаны «первоприсутствующим»³⁶. Сохранились и «записочки» Екатерины II Панину. Так, например, 31 мая 1777 г. она писала следующее: «Граф Никита Иванович. При сем посылаю к вам оригинальное ответное письмо мое к королю шведскому. Буде найдете чего прибавить или убавить, пришлите концепт после обеда или поутру, возвратя и мною сочиненное письмо, дабы я Нолькену (шведскому посланнику в России — СТ.) вручить могла завтра, на которое решусь. Пребываю доброжелательна. Екатерина»³⁷. В тот же день Панин направил императрице ответ: «Всемилостивейшая государыня. По высочайшему повелению вашего императорского величества я прочитал письмо ваше к шведскому величеству и не находя ничего к перемене или к прибавлению в оном сходнего с волею, с правилами и с достоинством вашего величества, здесь его вам возвращаю»³⁸. До нас дошла довольно обширная, но разрозненная корреспонденция членов Коллегии, в том числе и «секретная». Во время правления Екатерины II составлялись доклады КИД по наиболее важным вопросам внешней политики и в наиболее ответственные моменты. Иногда императрица особо требовала мнения Коллегии по тому или иному вопросу. В июле 1779 года она писала Н.И. Панину: «Я желаю иметь мнение ваше, г-на вице-канцлера и прочих членов Коллегии иностранных дел Секретной экспедиции,

³²Турилова С.Л. Указ. соч. — С. 257.

³³Там же. — С. 263.

³⁴См. АВПРИ, ф. ВКД, оп. 2/6, д. 25, л. 7.

³⁵См. Каменский А.Б. Под сению Екатерины. Вторая половина XVIII в. —
Л., 1992. —С. 217—218.

³⁶См. АВПРИ, ф. Секретные мнения, оп. 5/1, д. 580, 592.

³⁷АВПРИ, ф. Сношения России со Швецией, оп. 96/6, д. 42, л. 3, автограф
императрицы.

³⁸ АВПРИ, ф. Секретные мнения, оп. 5/1, д. 580, л. 69—69 об.

которых и ожидаю». 12 февраля 1782 г. А.И. Остерман доводил до сведения об указе Екатерины И: «...Чтоб Коллегия иностранных дел для наблюдения единообразного порядка в подписывании поступала так, как равные ей две из первых Коллегий, где президенты и вице-президенты подписывают обще с членами все подносимые ее величеству доклады и посылаемые в Правительствующий Сенат доношения и чтоб по тому доклады, доношения и рескрипты подписываны были всеми членами Секретной экспедиции, а сообщения и указы одним из членов, исключая только контрасигнатуру полных мочей, ратификаций, патентов и жалованных грамот, делаемую одним вице-канцлером; вручаемые чужестранным министрам записки или тому подобные бумаги в рассуждении подписания равномерно не могут быть подвержены оному порядку, но оставаться имеют на прежнем основании»³⁹. Именные указы Екатерины II и Павла I по делам КИД, доклады и материалы к ним, переписка членов КИД, «мнения» и записки по вопросам внешней политики, «конференциальные записки» с иностранными представителями (записи бесед) в России хранятся во многих фондах АВПРИ. Вообще, при всех недостатках работы Коллегии во второй половине XVIII века (например, обычной для всякого государственного учреждения бюрократизации), стоит констатировать, что делопроизводство в центральном аппарате Коллегии, как и обработка документации, поступавшей из Коллегии в ее архивы, были на высоком уровне. Все документы учитывались, записывались, копировались, составлялись реестры и аннотации к документам. Дела переплетались в кожаные фолианты, именные указы императоров по делам КИД — в книги с золотым обрезом и тиснением. Биограф Н.И. Панина А.В. Гаврюшкин считает, что «не в последнюю очередь благодаря усилиям» первоприсутствующего, КИД «очень долго сопротивлялась бюрократизации»⁴⁰. Однако эта бюрократизация способствовала сохранению для нас достаточно большого, хотя и крайне разрозненного, комплекса материалов (архивы МИД России после 1917 г. были разобщены), дающего представление о том, каким образом составлялись всеподданнейшие доклады императорам⁴¹, какие указания по тем или иным вопросам поступали от них, как принимались решения, велась переписка с дипломатическими и консульскими представительствами.

Корреспонденция, поступавшая в Коллегию того времени, была обширна. Дипломатическим и консульским представителям было не просто поддерживать связь со своим правительством. Ведь донесения от них даже из европейских стран могли идти в центр (Санкт-Петербург), как и наоборот, достаточно долго. Так, например, временный поверен

³⁹АВПРИ, ф. ВКД, оп. 2/6, д. 24, л. 1—1 об.

⁴⁰См. Гаврюшкин А.В. Граф Никита Иванович Панин.
С. 100

⁴¹ АВПРИ, ф. Секретные дела, оп. 5/1, д. 580, 581.

ный в делах России в Португалии А.А. Форсман сообщал вице-канцлеру И.А. Остерману в сентябре 1788 года, что он получает корреспонденцию из России через 55 дней вместо 42 или 45⁴². Как правило, дипломатический представитель составлял реляции (донесения) на имя государя и депеши канцлеру или вице-канцлеру. Реляции были лаконичными, а депеши — более пространными, в них освещались не только политические, но и культурные, экономические события. Из центра направлялись рескрипты и указы императрицы или императора и предписания (депеши), письма канцлера или вице-канцлера; послу, посланнику и консулам при направлении к месту назначения давались инструкции; дипломатическим представителям — «кредитивные грамоты» (при отъезде — «отзывные»). В канцелярских указах и «цидулах» сообщалось о придворной жизни, указах о назначениях на дипломатические и консульские должности, о внутренней жизни иностранного ведомства, финансовой отчетности и проч. Посылались российским представителям и «публичные ведомости» — сведения из российских и иностранных газет. В КИД также направлялись письма и прошения разных лиц (рус-скоподданных и иностранцев) на имя государей, канцлеров и вице-канцлеров по различным вопросам (личные просьбы, записки, изобретения и т.д.). В Коллегию направлялись также письма и прошения для их перевода с разных языков⁴³. В протоколах Секретной и Публичной экспедиций КИД отражалась как «внешняя», так и «внутренняя» переписка КИД, обширная переписка с другими государственными учреждениями России, губерниями и проч. Вице-канцлер И.А. Остерман постоянно оповещал А.А. Безбородко о получении дипломатической почты, с подлинников донесений специально для последнего «списывались» копии. Что же обычно просматривала Екатерина II? 26 апреля 1783 г. в Царском селе ей были представлены: «1) Депеши посланника Булгакова, полученные по почте Ольвиопольской, на которые для поспешности ответ ему чинен собственным письмом ее величества; 2) Доношения генерального консула Северина из Бухареста, по содержанию коих ее величество ответствовать ему указала, что на требование государя волошского о пошлине с заячьих кож согласиться не можно, а надлежит следовать установленному в пользу здешнему от Порты тарифу»⁴⁴. Например, в первой половине 1782 года императрица знакомилась с корреспонденцией российских представителей за границей 13 января, 14 и 27 февраля, 26 марта, 4 апреля, 2, 26, 31 мая, 22 и 24 июня⁴⁵.

Во второй половине XVIII века, как и в петровское время, в Коллегии служили не только высокопрофессиональные дипломаты, но и люди,

⁴²АВПРИ, ф. Сношения России с Португалией, оп. 72/5, д. 104, л. 21—22.

⁴³См. АВПРИ, ф. ВКД, оп. 2/1, д. 1497, 1791—1800 гг. Переписка КИД со
статс-секретарями и генерал-адъютантами.

⁴⁴АВПРИ, ф. ВКД, оп. 2/1, д. 1481, л. 104.

⁴⁵Там же, л. 118 и др.

прославившие Россию в области литературы и искусства. «Личный состав» Коллегии и на уровне секретарей, «низших чиновников» и «канцелярских служителей» отличался высокой образованностью. Еще в первой половине XVIII века в КИД работали В.К. Тредиаковский, Антиох Кантемир — поэт-философ, посол во Франции и Англии В.Г. Рубан; Ф. Эмин, Е. и Ф. Каржавины — русские вольнодумцы, поэты и писатели, публицисты. В панинское время и позже сотрудниками КИД были И.Ф. Богданович — автор «Душеньки», переводчик в Дрездене; писатель и архитектор Н.А. Львов; поэт-баснописец И.В. Хемницер — генконсул в Смирне, многие другие; и, конечно, самый знаменитый из писателей «Века Екатерины» Денис Иванович Фонвизин, о котором мы уже упоминали. Фонвизин поступил на службу в Коллегию в 1762 году (имеется подлинное его прошение о приеме на службу). А не так давно в АВПРИ было найдено дело «Об определении в Коллегию переводчиком бывшего лейб-гвардии Семеновского полку сержанта Дениса Фон-Визина 21 июля 1762 г.» В нем отложились переводы (с французского, немецкого и латинского языков на русский, а также с русского на немецкий и французский), выполненные писателем при поступлении на работу в Коллегию. Таково было общее правило — будущие чиновники при поступлении в КИД сдавали «дипломатический экзамен». Эти вновь найденные «экзаменационные» сочинения дополняют наши представления о выдающемся русском писателе. Именно Фонвизину Н.И. Панин поручал подготовку проектов государственных реформ и социальных преобразований. А много позднее великий писатель написал первый краткий очерк жизни «первоприсутствующего в КИД», посвятив немало теплых строк Н.И. Панину. А карьерные дипломаты? Созвездие имен: A.M. Обресков, А.С. Стахиев, писатель и публицист П.А. Левашов — русские представители при Порте Оттоманской (Турции); во Франции — И.С. Барятинский, Н.К. Хотинский, И.М. Симолин, оставивший в своих донесениях ценный материал для изучения Французской революции 1789—1794 годов; двоюродные братья Д.М. и Д.А. Голицыны — адресаты Дидро, Вольтера, Д'Аламбера, Гельвеция. Дмитрий Алексеевич Голицын — посланник в Париже и Гааге, известный экономист, мыслитель, член академий Берлина и Стокгольма. Д.А. и Д.М. Голицыны, а также А.Р. Воронцов — посланник в Лондоне, будущий первый российский министр иностранных дел, являлись посредниками между Екатериной II и ее французскими корреспондентами — просветителями. Брат А.Р. Воронцова и знаменитой княгини Е.Р. Дашковой, Семен Романович Воронцов был долгие годы аккредитован в Англии. Любопытны наблюдения Карамзина в «Письмах русского путешественника», датированных июлем 1790 года, о доме СР. Воронцова — российского посла в Лондоне: «Всего чаще обедаю у нашего посла, человека умного, достойного, приветливого, который живет совершенно по-английски, любит англичан и любим ими. Всегда нахожу у него человек пять или шесть, по большей части иностранных министров. Обхождение графа приятно и ласково, без всякой излишней короткости. Он истинный патриот, знает хорошо русскую историю, литературу и читал мне наизусть лучшие места од из Ломоносова. Такой посол не уронит своего двора»⁴⁶. Стоит вспомнить A.M. Белосельского-Белозерского — посланника в Дрездене и Турине, переписывавшегося с И. Кантом, — писателя, философа и коллекционера, отца прославленной Зинаиды Волконской; посланника в Сардинии — Н.Б. Юсупова, известного коллекционера; И.М. Муравьева-Апостола — посланника в Гамбурге, писателя, отца братьев-декабристов, а также представителей в германских государствах — братьях Николае и Сергее Петровичах Румянцевых, совершивших еще в 70-х годах XVIII века путешествие по Европе в сопровождении Мельхиора Гримма, корреспондента Екатерины II, знаменитого тогда автора «Корреспонденции литературных, философских и критических», знакомившего около сорока лет коронованных особ с новостями культуры и политики. Сам Мельхиор Гримм в 1796—1798 годах был российским представителем в Гамбурге. Именно службе упомянутых дипломатов и деятелей русской культуры посвящалась выставка «Русские литераторы и российская дипломатия XVIII — первой четверти XIX века», организованная Архивом внешней политики Российской империи Историко-документального департамента МИД РФ и Музеем А.С. Пушкина в июне — октябре 1992 года в помещении Музея на Арбате⁴⁷. В отечественном музееведении выставка по такой тематике устраивалась впервые. Эти выдающиеся россияне внесли большой вклад в российскую дипломатию XVIII века. Их имена, а также — М.И. Кутузова, прославленного полководца и дипломата, посла в Турции В.Н. Репнина, Стакельбергов, Гроссов, А.И. Моркова, А.К. Разумовского, Я.И. Булгакова, В.П. Кочубея, Бакуниных и многих других связаны с успехами и неудачами российской внешней политики того времени.

Государственная Коллегия иностранных дел просуществовала более ПО лет. 8 сентября 1802 г. император Александр I издал манифест об учреждении министерств в России⁴⁸. В «Обозрении КИД», составленном в этот период отказа от коллегиальности, так объяснялась необходимость