Апокрифическая литература на славянских языках.

6. Апокрифическая литература на славянских языках.

В славянской и русской письменности апокрифы ветхозаветные и апокрифы новозаветные, сохранившиеся в слав. списках XI–XIX вв., составляют часть общехристианской апокрифической традиции. Число текстов, свойственных исключительно слав. письменности либо созданных в слав. странах, относительно невелико, подавляющее большинство их составляют переводы, по большей части с греч., реже с лат., древнеевр. и сир. языков. В славяно-рус. рукописной традиции один и тот же апокриф часто имеет разные названия.

В кирилло-мефодиевский период развития церковнославянской литературыапокрифы как самостоятельные тексты, вероятно, не переводились, нет данных, позволяющих связывать выполнение их переводов с деятельностью ближайших учеников святых Кирилла и Мефодия.

Первые слав. переводы апокрифов появились, по-видимому, не ранее кон. IX и не позднее нач. XI в. в Болгарии. В пользу такой датировки свидетельствует присутствие значительного числа апокрифов («Завет Авраама», «Откровение Варуха», «Житие Адама и Евы», «Сказание о Иосифе Прекрасном», «Деяния ап. Павла и Феклы, ап. Петра», «Хождение апостолов Петра и Андрея и Андрея и Матфея», «Обхождение Иоанново», «Мучение св. Климента Римского», «Послание Авгаря к Иисусу Христу», «Епистолия о неделе», «Откровения апостолов Павла и Иоанна Богослова», «Хождение Богородицы по мукам», «Протоевангелие Иакова», «Евангелие ап. Фомы», «Беседа трех святителей» и др.) .Наиболее ранние слав. списки апокрифов датируются XI–ХII вв.; «Слово Епифания Кипрского в святую и великую субботу» в Супрасльском сборнике XI в., апокрифические молитвы в глаголическом Синайском Евхологии XI в., «Слово св. апостол Петра и Андрея, Матфея, Руфа и Александра» в древнерус. Торжественнике минейном при Златоструе XII в. (РНБ. F. п. 1. 46), древнерус. отрывок «Беседы трех святителей» кон. XII в. из Б-ки Греческого Патриархата в Иерусалиме, «Хождение Богородицы по мукам» в рус. сборнике кон. XII — нач. XIII в. (РГБ. Троиц. № 12) и др. От XIII в. сохранились уже сборники, целиком либо в значительной части состоящие из апокрифов.

Появление на слав. почве переводов и новых редакций некоторых апокрфов связывают с возникшим в Болгарии в X в. учением богомилов. Несомненно богомильским считают апокриф «Тайная книга» (в слав. традиции не сохранилась), влияние учения богомилов видят в переводных апокрифах о Тивериадском море, о борьбе арх. Михаила с Сатанаилом, в компилятивных сочинениях попа Иеремии, отчасти в «Рукописании Адама». Период византийского владычества в Болгарии (1-я четв. XI — посл. четв. XII в.) отмечен созданием ряда апокрифических пророчеств и откровений, в которых рассматриваются события болг. истории VII–XI вв. и болгаро-визант. отношения: «Толкование Даниилово», «Сказание Исаии пророка о будущих летех», «Болгарская апокрифическая летопись» («Сказание Исаии пророка, како вознесен бысть ангелом до седьмого небеси»), а также написание легендарной истории обращения болгар в христианство («Солунской легенды»). События кон. XII — сер. XIII в. (восстановление Болгарского царства, взятие Салоник сицилийскими норманнами в 1185 г., захват Константинополя крестоносцами в 1204 г. и создание Латинской империи, татар. набеги на Балканский п-ов) породили новую волну переводов с греч. и компиляций апокрифов апокалиптического содержания: «Прозрение пророка Даниила», «Сказание о Сивилле», «Апокалипсис Анастасии», «Пандехово пророческое сказание» и др.

В древнерус. книжность апокрифы проникли вскоре после Крещения Руси через южнослав. посредство и воспринимались в качестве развернутых комментариев к библейским текстам наряду с их богоcловско-догматическими толкованиями. С рядом апокрифов в. (в частности, об Адаме, Соломоне и Моисее) древнерус. книжники знакомились через Толковую и Историческую Палею и Хронографы, «Хронику Георгия Амартола». Апокрифические сюжеты о прор. Моисее и большой фрагмент апокрифического «Откровения Мефодия Патарского» вошли в ПВЛ (нач. XII в.). Рубежом XII–XIII вв. датируется создание наиболее значительного собственно древнерус. апокрифического текста — «Слова о Лазаревом воскресении», по стилистическому строю и образной системе связанного со «Словом о полку Игореве» и известного в десятках списков XV–XVII вв. В 1-й пол. XIII в. на Руси были переведены с древнеевр. талмудические мидраши, посвященные ряду ветхозаветных сюжетов (в первую очередь царю Соломону), которые, очевидно, тогда же были включены в Толковую Палею (старший список новгородского происхождения — ГИМ. Барс. № 619, 10-е гг. XV в.). Помимо книжного существовал устный путь распространения апокрифов: их рассказывали паломники, возвращаясь из путешествий по святым местам. Следы таких рассказов, напр. о Мелхиседеке, встречаются в «Хождении в Святую землю Даниила, Русской земли игумена» (нач. XII в.), и особенно в «Хождении» Арсения Солунского (XIV–XV вв.).

Особенностью апокрифической традиции сер. XVII–XVIII вв. является распространение переводных пророчеств о грядущей победе христиан над мусульманами (турками), получивших широкое хождение в западноевроп. «летучих листках» и порожденных реальными политическими событиями того времени (Кандийская война, войны Священной лиги с Османской империей).

В распространении славяно-рус. апокрифов немалую роль сыграла их насыщенность фольклорными мотивами и архаическими представлениями о мире, сочетающимися с богословско-догматическими толкованиями. Конкретизация и отчасти драматизация скупого на подробности библейского повествования делала апокрифы одним из любимых чтений даже в монастырской среде. Некоторые апокрифы существовали в книжной форме, в виде фиксированного текста, и одновременно в устной — в виде духовного стиха или заговора.

Достаточно свободному обращению апокрифических текстов (даже антиканонического характера) в средневек. слав. книжности способствовала в немалой степени неразработанность системы запретов в отношении неканонических сочинений в правосл. мире в целом. Списки «ложных» книг носили здесь скорее ознакомительный, нежели строго запретительный характер. Переводы таких списков на слав. язык появились уже на рубеже IX–X вв. (древнейший — в Изборнике 1073 г.), но первоначально они мало отражали слав. реалии: установлено, что из 29 перечисленных в этом индексе текстов в слав. традиции известно не более 9. На протяжении последующих столетий состав списков (известных только в восточнослав. традиции) неоднократно редактировался, пополняясь (особенно с кон. XIV в.) реальными памятниками, его завершением на исходе рус. средневековья стал индекс в составе Кирилловой книги (М., 1646), получивший в свою очередь широкое распространение в старообрядческих списках XVIII–XIX вв. Однако эти списки редко включались в состав канонических сборников (старший пример — РНБ. Погод. № 31, нач. XV в.) и лишь с XVI в. сопровождали иногда списки Иерусалимского устава, что, несомненно, ограничивало возможность их использования.