Надпись на книге, подаренной сыну

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 2

Надпись на книге, подаренной сыну

От Тюильри до Еревана,

как говорил аббат Прево,

всё только майя да нирвана,

а больше нету ничего.

Мой мальчик, на вершины духа

взлетай, как облачко, легко,

читай про дао Винни-Пуха

и крестный путь Манон Леско.

Ползи от кармы до Кармапы

за веком век (за часом час!),

не злись и девочек не лапай –

и превратишь дерьмо в алмаз.

Молясь богам, не заикайся:

ты свят и всё вокруг твоё, –

но подражать не зарекайся

простому парню де Гриё…

* * *

Принц Гаутама был неправ,

ответив "нет!"

сплетенью тел, цветенью трав,

закону Вед,

уйдя в монахи, бросив трон,

под звёздный кров,

отвергнув, как нелепый сон,

чертей, богов,

ночные флейты, птичий грай,

вишнёвый сад –

безбрежный мир, что пусть не рай,

но и не ад.

Где можно жить и умирать,

дрожа, горя;

мир – это Бог, мир – это мать,

мир – это я.

И пусть за каждый миг сполна

судьбе плачу,

но сок амриты пью до дна

и – хохочу.

Удача, крах. Мольба, приказ.

Блаженство, боль.

Мне Гаутама не указ,

я сам – король!

Две жизни

Ни тюрьмы, ни чумы, ни гриппа

не боюсь (но двух жизней – мало).

Одуряющее пахнет липа.

Прячет клады Иван Купала.

Тот, кто слеп, не отыщет злата.

Кто прозрел – ничего не хочет.

Но, как прежде, спешат орлята

в эпицентр заповедной ночи.

А двух жизней – безумно много,

как сказали бы индо-скифы.

Жизнь – для мира и жизнь – для Бога.

Для себя только сны и мифы…

Зрелость

...Но прекрасней, чем молодость, – зрелость.

Опостылело вдруг карате,

за народ и страну отболелось,

отоснилась Доронина Т.

На работу шагаю с парнями

(каждый день, как завещано, – бой).

К небесам устремляюсь корнями,

дух – не тело – считая собой.

И в театре теней

прославляю

Свет, который пленён и сокрыт…

По весне не взлечу с журавлями,

не увижу страну пирамид.

Не сочту неразумно-случайным

ни венец, ни острог, ни склероз,

созерцая с привычной печалью

перфокарту восторгов и слёз.

Ни крупинкой души – не желаю

соучаствовать в общей игре.

Только жить в предвкушении рая,

только петь соловьём на заре!..

30 июня 1986 – 3 марта 2011

* * *

Герману Гессе, Сиддхарте Запада

У чужой полноводной реки,

уносящей в никуда ил и персть,

отцветают моих глаз васильки –

по весне им уже не расцвесть.

Не жалею, что не буду любить,

не желаю никого обнимать;

лишь успеть бы все обиды простить

да о жизни и смерти понять,

что нельзя от долгов ускользнуть

в грудь земли или горнило огня:

за погостом готов новый путь,

бьёт копытом твой конь у плетня.

В шенкеля его бери, молодец,

чётки вёрст пустых нанизывай вскачь –

вечный странник, боец и творец,

сам себе и отец, и палач.

19 июня 2010

Сочи

Вне игры

Старею. Болят

                поясница и ноги,

но я проживу ещё тысячи лет;

уйду, попрощавшись со всеми, как йоги,

даосы, – когда опостылеет свет.

Пока же дышу, наслаждаюсь рыбалкой

и даже на женщин смотрю иногда.

Вот только детей твоих, родина, жалко –

лишённых иллюзий, любви и стыда.

А впрочем, кончается Смутное время

и хам за полушку себя не продаст;

но я вне игры и с панами, и с теми,

кого Революция снова предаст.

Не жду от аллаха ни кары, ни чуда,

ловлю, как антенна, сигналы извне

и верю, что рядом и Зорба, и Будда –

поскольку сгораю на том же огне.

                                      31 августа 2001

               * * *

К местоименью лепится глагол

и затмевает смысл местоименья.

В Начале – Слово (первый акт Творенья),

потом – дела, делишки и – саг ол*.

Но до саг ол'a – повторим Творца,

приникнем к Слову потными сердцами,

творя миры, отвешивая сами

фунт лиха или девять грамм свинца,

благословляя тюрков и славян,

игру в войну, свободу, нарды, фанты,

псалмы Давида, гимн "Аllons, enfant de…"**,

"Да будет свет!", Ригведу и Коран.

____________

* До свиданья (азерб.)

** "Вперёд, дети…" – первые слова "Марсельезы". Произносится "алён, анфан дэ"

Уже сорок восемь

Уже 48 – ни лето ни осень,

но кровь не остыла, не стала пресней.

Пылает закат, золотятся колосья;

ни гроз, ни пожарищ, ни плешей, ни пней.

Уже по утрам не пою аки птаха,

зато не вскипаю от мелких обид,

не пру на рожон, не потею от страха,

не злюсь, не ревную, не плачу навзрыд.

Снежинки и звезды не стали тусклее,

душистей – лаванда, прозрачней – луна,

подлее – шакалы, возвышенней – змеи,

и в море всё так же вода солона.

Как прежде, волнует и манит дорога,

шепча про Кайлас, Атлантиду и Нил,

и я не узнал ещё

имени Бога,

тропу в Несказанное не проторил –

куда не проникнет птенец желторотый,

где вечное дышит и главное ждет...

Помятые трубы, блестя позолотой,

зовут в неизвестность – в последний поход.

                                                                   11 января 2004

⇐ Предыдущая 12