Отзыв на Аграрный вопрос в эпоху террора Жоржа Лефевра

Отзыв на "Аграрный вопрос в эпоху террора" Жоржа Лефевра

Продолжая свои размышления о Французской революции, а особенно о политике робеспьеристов и роли Робеспьера в истории Революции, я расскажу вам на этот раз о весьма интересной, хотя и небольшой работе Жоржа Лефевра "Аграрный вопрос в эпоху террора". Это мой первый опыт чтения Лефевра, и он оказался познавательным и плодотворным.

Для начала скажу пару слов о самом историке и его роли в изучении вопросов Французской революции. Жорж Лефевр был современником Альбера Матьеза, только прожил значительно дольше последнего и стал свидетелем событий Второй мировой войны и сложной ситуации, которая возникла во Франции в эти годы. Одним из его учеников был выдающийся специалист по истории жизни санкюлотов во время Революции, Альбер Собуль. Как я уже отмечала в отзыве на работы этого последнего автора, XX век был в каком-то смысле сложной эпохой для историков. Он требовал четкой идейной позиции и зачастую активного участия в жизни общества. Лефевр не уклонялся от этой ответственности. Став заведующим кафедры Французской революции в Сорбонне, он повёл решительную борьбу со сторонниками сотрудничества с нацистами. Его брат участвовал в движении Сопротивления и был казнён. Так как Лефевр был современником Матьеза, главного специалиста по вопросам робеспьеризма, он, разумеется, обращался к работам последнего, ссылался на него, однако не во всем был с ним солидарен и имел собственный взгляд по ряду важных проблем истории Революции. При этом Жорж Лефевр также успел побывать в статусе руководителя Общества робеспьеристских исследований.

Сферой научных интересов учёного была преимущественно аграрная история Франции и положение крестьян накануне и во время Революции. Лефевр, как и впоследствии Собуль, пытался раскрывать большие исторические процессы через изучение жизни масс и их проблем. Об этом и его "Аграрный вопрос", некоторые темы из которого я хотела бы разобрать немного подробнее.

Я не знаю, стоит ли советовать эту работу читателю без исторического образования, так как в ней много ссылок, документов и статистических материалов, которые без специальной подготовки могут восприниматься сложно. Мне же как историку и человеку уже изучившему некоторое количество работ по Французской революции и проблемам робеспьеризма, она была полезна и интересна. Отмечу, что крестьянский вопрос до данного момента находился немного на периферии моего внимания, потому что я больше интересовалась вопросами идей Робеспьера, партийной борьбой, проблемами термидора, положением санкюлотов, предпосылками Революции и рядом других тем. Поэтому материал, данный Лефевром в его работе, был для меня актуален, помог лучше понять вопрос о положении крестьян и аграрной политике якобинцев, а также вызвал вопросы, вдохновляющие на дальнейшие исследования.

Следует отметить, что в книге историка, помимо его собственных выводов и рассуждений, представлен обширный документальный материал, который позволяет услышать голоса людей, предлагавших то или иное решение крестьянского вопроса, попытаться разглядеть сквозь стиль наказов для Генеральных Штатов, а затем и петиций Конвенту, чаяния и проблемы необразованных и страдающих, приведенных Революцией в движение, народных масс. Наверное, особенно впечатляющим мне показалось, как быстро в эти петиции проникает революционная риторика, слова о равенстве и братстве, как быстро она радикализируется, как много Революция пробудила надежд, позволила осознать простому человеку свои права и начать бороться за свои интересы.

Если говорить о самом исследовании Лефевра, то, анализируя аграрную политику якобинцев, автор в большей степени останавливается на ее недостатках и на тех проблемах, которые не были решены. Так историк указывает на то, что не были учтены многие нужды половников (род сельскохозяйственных рабочих, работавших за долю урожая), не был решён ряд вопросов, связанных с арендой и разделом крупных ферм, не была решена проблема рабочих из предместий, которые вели полу-сельский образ жизни, не везде существовали общинные земли, которые можно было разделить и т. д. Тем не менее, надо отметить, что аграрная политика якобинцев может быть определена не только этими частными вопросами. Главные меры, принятые Конвентом в тот период это: раздел и продажа эмигрантских земель с их дроблением на мелкие участки и 10-летней рассрочкой платежа, что позволяло и крестьянству приобретать эти земли; выделение бедным крестьянам по одному арпану земли в тех местностях, где не было общинных земель, подлежащих разделу; собственно раздел общинных земель между крестьянами; а также полная отмена всех феодальных повинностей. Из работы Лефевра эта схема вырисовывается, на мой взгляд, не в полной мере, однако эти мероприятия все же следует признать вполне значительными для той эпохи и для той исторической ситуации. Во всяком случае, никто из политических сил, кроме якобинцев не пошёл даже на такое аграрное законодательство. При этом исследователь отмечает другие важные факторы, которые влияли на аграрный вопрос. Конвент пошёл на некоторые меры против фермеров, разрешил разрывать арендные договора из-за общей атмосферы дефицита и борьбы со спекуляцией, когда фигура богатого фермера стала восприниматься в обществе во многом в негативном свете. Также нужно учесть, что крестьянские волнения перед Революцией и на её начальном этапе породили захваты части земельных владений аристократии и общинных земель, которые уже никакое законодательство отрегулировать бы не смогло. Здесь очень важен вывод Лефевра о том, что несмотря на буржуазный характер Революции, большая часть земель в ходе захватов и в ходе продаж досталась именно крестьянству. Мне кажется, это легко объяснимо не только всеми вышеуказанными причинами, но и банально тем фактом, что численность крестьянства (оно составляло в то время подавляющую часть населения Франции) в разы превосходила численность буржуазии, и хоть у последней и было гораздо больше финансовых возможностей для приобретения земель в собственность, крестьяне в общей сумме приобрели их больше. Таким образом, наделение земельной собственностью значительной части крестьянства является несомненным и очень важным итогом Великой французской революции и деятельности якобинцев, в частности.

Поскольку главный интерес для меня представляет политика робеспьеристов во всех её аспектах, то самым важным вопросом из затронутых Лефевром в его работе, мне показался вопрос о вантозких декретах. Как известно, они были одним из ключевых пунктов программы робеспьеристов. Прежде всего, ещё в отзыве на "Первую республику" Альбера Собуля я указывала на противоречие в оценке последним вантозких декретов. Профессор Собуль характеризует их во многом как тактический маневр якобинцев, с чем я не могу согласиться. Его взгляд сформировался под значительным влиянием учителя. Именно Лефевр развивал эту теорию. Однако из "Аграрного вопроса" суть проблемы стала для меня несколько яснее. Историк считает, что маневром эти законы были для большой части Конвента и некоторых членов Комитета общественного спасения, но не для Робеспьера, Сен-Жюста и других робеспьеристов. И Лефевр, и Собуль едины во мнении, что робеспьеристы были искренни в своей инициативе. Тем не менее, мне кажется, Лефевр допускает очень существенное преувеличение, говоря, что сложно отделить позицию робеспьеристов по аграрному вопросу от позиции всего Конвента. Программа вантозских декретов, а также их частные документы вполне позволяют это сделать. Эти проекты в принципе свидетельствовали о противоречиях между Робеспьером с его сторонниками и более буржуазными элементами в Конвенте и Комитете по вопросу о дальнейшем пути развитии Революции и об устройстве общества. Не будет преувеличением сказать, что и в будущей катастрофе, произошедшей в термидоре, они тоже сыграли не последнюю роль.

Очень ценной информацией для меня стал рассказ Лефевра о том, как даже такие левые члены Комитета, как Коллод'Эрбуа и Бийо-Варенн сопротивлялись проекту вантозких декретов, так как в их сознании он был тесно связан с личностью Робеспьера, к которому они питали личную неприязнь. К сожалению, в данном случае эмоции заслонили важную общественную задачу и привели этих членов Комитета к трагической и серьезной ошибке. В их политических интересах было бы поддержать робеспьеристов и бороться за реализацию вантозских декретов вместе с ними. Но, увы, этого не случилось.

Нужно также отметить, что, анализируя аграрную политику робеспьеристов, Лефевр сам отмечает некоторые объективные причины, почему она была менее решительной, чем их политика в пользу санкюлотов. Проблемой были и противоречия между фермерами и наёмными работниками, и имущественное расслоение деревни, и наличие полу-сельского пролетариата с окраин городов. С последним неясно было, как поступить. Во Франции того времени уже существовали некоторые формы капиталистического производства, и робеспьеристы должны были осознавать, что невозможно остановить технический прогресс и экономическую эволюцию, просто вернув значительную часть нации к занятию земледелием. К тому же, автор указывает, что они откладывали более полное решение аграрного вопроса до заключения мира. Пожалуй, не имеет особого смысла гадать, какие меры Робеспьер и его сторонники использовали бы для этого. Это могло бы зависеть от очень многих факторов.

В качестве заключения по вопросу отношения Жоржа Лефевра к политике и роли Робеспьера и робеспьеристов в Революции, я хотела бы подчеркнуть, что и сам Лефевр, и его ближайший ученик Собуль, несмотря на преувеличение буржуазного характера их мировоззрения и политической линии, а также на преувеличение важности эбертизма и его связи с массами санкюлотов, всегда проявляли большое уважение к Робеспьеру, много времени посвятили работе в Обществе робеспьеристских исследований, и всегда мужественно защищали великого революционера от атак реакционной и либеральной историографии. При этом, мне представляется, что проблемы природы якобинской диктатуры, мировоззрения робеспьеристов, роли эбертизма в Революциии влияния всех этих сил на народные массы требует отдельного и серьезного разбора, так как до сих пор имеют значительную актуальность для дальнейших путей развития левого движения, преодоления его ошибок, уяснения его ближайшей стратегии и его судеб в будущем.