Тема любви. С.А. Есенин

С.А. Есенин * * * Ты такая ж простая, как все, Как сто тысяч других в России. Знаешь ты одинокий рассвет, Знаешь холод осени синий. По-смешному я сердцем влип, Я по-глупому мысли занял. Твой иконный и строгий лик По часовням висел в рязанях. Я на эти иконы плевал, Чтил я грубость и крик в повесе, А теперь вдруг растут слова Самых нежных и кротких песен. Не хочу я лететь в зенит, Слишком многое телу надо. Что ж так имя твое звенит, Словно августовская прохлада? Я не нищий, ни жалок, ни мал И умею расслышать за пылом: С детства нравиться я понимал Кобелям да степным кобылам. Потому и себя не сберег Для тебя, для нее и для этой. Невеселого счастья залог - Сумасшедшее сердце поэта. Потому и грущу, осев, Словно в листья, в глаза косые... Ты такая ж простая, как все, Как сто тысяч других в России. *** Яспросилсегодняуменялы, Что дает за полтумана по рублю, Как сказать мне для прекрасной Лалы По-персидски нежное «люблю»? Я спросил сегодня у менялы Легче ветра, тише Ванских струй, Как назвать мне для прекрасной Лалы Слово ласковое «поцелуй»? И еще спросил я у менялы, В сердце робость глубже притая, Как сказать мне для прекрасной Лалы, Как сказать ей, что она «моя»? Не ходил в Багдад я с караваном, Не возил я шелк туда и хну. Наклонись своим красивым станом, На коленях дай мне отдохнуть. Или снова, сколько ни проси я, Для тебя навеки дела нет, Что в далеком имени - Россия - Я известный, признанный поэт. У меня в душе звенит тальянка, При луне собачий слышу лай. Разве ты не хочешь, персиянка, Увидать далекий синий край? Я сюда приехал не от скуки - Ты меня, незримая, звала. И меня твои лебяжьи руки Обвивали, словно два крыла. Я давно ищу в судьбе покоя, И хоть прошлой жизни не кляну, Расскажи мне что-нибудь такое Про твою веселую страну. Заглуши в душе тоску тальянки, Напои дыханьем свежих чар, Чтобы я о дальней северянке Не вздыхал, не думал, не скучал. И хотя я не был на Босфоре - Я тебе придумаю о нем. Все равно - глаза твои, как море, Голубым колышутся огнем. Письмо к женщине Вы помните, Вы всё, конечно, помните, Как я стоял, Приблизившись к стене, Взволнованно ходили вы по комнате И что-то резкое В лицо бросали мне. Вы говорили: Нам пора расстаться, Что вас измучила Моя шальная жизнь, Что вам пора за дело приниматься, А мой удел - Катиться дальше, вниз. Любимая! Меня вы не любили. Не знали вы, что в сонмище людском Я был как лошадь, загнанная в мыле, В ударе нежных чувств. Я вспомнил вашу грустную усталость. И вот теперь Я сообщить вам мчусь, Каков я был, И что со мною сталось! Любимая! Сказать приятно мне: Я избежал паденья с кручи. Теперь в Советской стороне Я самый яростный попутчик. Я стал не тем, Кем был тогда. Не мучил бы я вас, Как это было раньше. За знамя вольности И светлого труда Готов идти хоть до Ла-Манша. Простите мне... Я знаю: вы не та - Живете вы С серьезным, умным мужем; Что не нужна вам наша маета, И сам я вам Ни капельки не нужен. Живите так, Как вас ведет звезда, Под кущей обновленной сени. С приветствием, Вас помнящий всегда Знакомый ваш Сергей Есенин.

И ответил мне меняла кратко: О любви в словах не говорят, О любви вздыхают лишь украдкой, Да глаза, как яхонты, горят. Поцелуй названья не имеет. Поцелуй не надпись на гробах. Красной розой поцелуи веют, Лепестками тая на губах. От любви не требуют поруки, С нею знают радость и беду. «Ты моя» сказать лишь могут руки, Что срывали черную чадру. *** Шаганэтымоя, Шаганэ! Потому что я с севера, что ли, Я готов рассказать тебе поле, Про волнистую рожь при луне. Шаганэ ты моя, Шаганэ. Потому что я с севера, что ли, Что луна там огромней в сто раз, Как бы ни был красив Шираз, Он не лучше рязанских раздолий. Потому что я с севера, что ли? Я готов рассказать тебе поле, Эти волосы взял я у ржи, Если хочешь, на палец вяжи — Я нисколько не чувствую боли. Я готов рассказать тебе поле. Про волнистую рожь при луне По кудрям ты моим догадайся. Дорогая, шути, улыбайся, Не буди только память во мне Про волнистую рожь при луне. Шаганэ ты моя, Шаганэ! Там, на севере, девушка тоже, На тебя она страшно похожа, Может, думает обо мне... Шаганэ ты моя, Шаганэ! *** Никогда я не был на Босфоре, Ты меня не спрашивай о нем. Я в твоих глазах увидел море, Полыхающее голубым огнем. Пришпоренная смелым ездоком. Не знали вы, Что я в сплошном дыму, В развороченном бурей быте С того и мучаюсь, что не пойму - Куда несет нас рок событий. Лицом к лицу Лица не увидать. Большое видится на расстоянье. Когда кипит морская гладь - Корабль в плачевном состоянье. Земля - корабль! Но кто-то вдруг За новой жизнью, новой славой В прямую гущу бурь и вьюг Ее направил величаво. Ну кто ж из нас на палубе большой Не падал, не блевал и не ругался? Их мало, с опытной душой, Кто крепким в качке оставался. Тогда и я, Под дикий шум, Но зрело знающий работу, Спустился в корабельный трюм, Чтоб не смотреть людскую рвоту. Тот трюм был - Русским кабаком. И я склонился над стаканом, Чтоб, не страдая ни о ком, Себя сгубить В угаре пьяном. Любимая! Я мучил вас, У вас была тоска В глазах усталых: Что я пред вами напоказ Себя растрачивал в скандалах. Но вы не знали, Что в сплошном дыму, В развороченном бурей быте С того и мучаюсь, Что не пойму, Куда несет нас рок событий... Теперь года прошли. Я в возрасте ином. И чувствую и мыслю по-иному. И говорю за праздничным вином: Хвала и слава рулевому! Сегодня я

Тема любви. С.А. Есенин

Одним из высших достижений любовной лирики Есенина является его знаменитый цикл «Персидские мотивы». Этот цикл был написан в 1924–1925 годах. В нем отразились впечатления от поездки поэта в Азербайджан. Входящие в цикл стихотворения («Шаганэ ты моя, шаганэ…», «Руки милой – пара лебедей», «Ты сказала, что Саади…», «В Хороссане есть такие двери» и так далее) выражают чувства любви в разных ее проявлениях. Есенина интересуют различные оттенки и варианты любовного чувства: ревность, грусть, любовное томление, измена, любовные ласки. В этом сборнике появляется лирический образ прекрасной персиянки, в чьих глазах герой «увидел море, полыхающее голубым огнем».

Женский образ «Персидских мотивов» собирательный. Все героини цикла – Шаганэ, Гелия, Лала – прекрасны и удивительны, так же, как и их родина. Загадочная страна Персия привлекает Есенина и необычностью нравов, и экзотичностью природы, и загадочностью женщин. Но, восхищаясь удивительной Персией, лирический герой не перестает тосковать по родине.

Поэтому в стихотворениях цикла появляется еще один образ – «рязанских раздолий». Замечательно в этом плане стихотворение «Никогда я не был на Босфоре…». В этом стихотворении чувство любви к женщине тесно переплетается с чувством любви к Родине. С самого начала герой подчеркивает большую разницу между собой и любимой персиянкой. Он отмечает, что они из разных миров и у них очень мало общего. Герой не может рассказать прекрасной персиянке то, что ее интересует, то, что ей близко и знакомо:

Никогда я не был на Босфоре,

Ты меня не спрашивай о нем.

Не ходил в Багдад я с караваном,

Не возил я шелк туда и хну.

Но, несмотря на это, герой, уставший от жизненных невзгод, ищет успокоения у своей возлюбленной:

Наклонись своим красивым станом,

На коленях дай мне отдохнуть.

По мере развития стихотворения разница между героями становится все более явной. Персиянке нет дела до «далекого имени Россия» и до загадочной русской души поэта. Мы узнаем о душевных переживаниях лирического героя. Он устал, ищет покоя, возможно, хочет убежать от своей прошлой жизни. Поэтому он приехал так далеко, в Персию. В объятиях экзотической красавицы он ищет забвения:

Я давно ищу в судьбе покоя,

И хоть прошлой жизни не кляну,

Расскажи мне что-нибудь такое

Про твою веселую страну.

Но забыться не получается, потому что герой очень тоскует по родине:

Заглуши в душе тоску тальянки,

Напои дыханьем свежих чар,

Чтобы я о дальней северянке

Не вздыхал, не думал, не скучал

Несмотря на разъедающую душу тоску, лирический герой всеми силами пытается погрузиться в любовь и с помощью нее возродиться очищенным и обновленным:

И хотя я не был на Босфоре –

Я тебе придумаю о нем.

Все равно — глаза твои, как море,

Голубым колышутся огнем.

Почему именно в объятиях персиянки хочет забыться лирический герой? Герой видит в персидских женщинах загадочность, некую неизведанную магическую власть. Это сказочные существа, чаровницы, способные заколдовывать. Они похожи на райских птиц. Недаром автор пишет:

И меня твои лебяжьи руки

Обвивали, словно два крыла.

Также мотив любви силен в цикле «Любовь хулигана», посвященном актрисе Московского Камерного театра Августе Миклашевской. Образ прекрасной женщины переплетается с образом осени. Ее имя «звенит», ее волосы «цветом в осень». Эта женщина оказалась возможностью спокойного и мудрого примирения с действительностью, прощанием с «хулиганством». Но вместе с тем лирический герой прощался и с молодой отчаянностью, с «буйством глаз и половодьем чувств». Герой остро осознает и переживает невозможность любви:

И любовь не забавное ль дело?

Ты целуешь, а губы как жесть.

Знаю, чувство мое перезрело,

А твое не сумеет расцвесть.

В этом цикле преобладает красота холода и увядания. Таким образом, чувство любви, которое пронизывает почти всю лирику Есенина, очень сложное и противоречивое. Почти всегда оно переплетается с чувством разочарования, утраты, тоски и сливается воедино с чувством любви к Родине и с философскими раздумьями поэта.

С.А. Есенин Шаганэ ты моя, Шаганэ! Потому, что я с севера, что ли, Я готов рассказать тебе поле, Про волнистую рожь при луне. Шаганэ ты моя, Шаганэ. Потому, что я с севера, что ли, Что луна там огромней в сто раз, Как бы ни был красив Шираз, Он не лучше рязанских раздолий. Потому, что я с севера, что ли. Я готов рассказать тебе поле, Эти волосы взял я у ржи, Если хочешь, на палец вяжи — Я нисколько не чувствую боли. Я готов рассказать тебе поле. Про волнистую рожь при луне По кудрям ты моим догадайся. Дорогая, шути, улыбайся, Не буди только память во мне Про волнистую рожь при луне. Шаганэ ты моя, Шаганэ! Там, на севере, девушка тоже, На тебя она страшно похожа, Может, думает обо мне… Шаганэ ты моя, Шаганэ.

А.С. Пушкин Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной: Напоминают мне оне Другую жизнь и берег дальный. Увы! напоминают мне Твои жестокие напевы И степь, и ночь — и при луне Черты далекой, бедной девы. Я призрак милый, роковой, Тебя увидев, забываю; Но ты поешь — и предо мной Его я вновь воображаю. Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной: Напоминают мне оне Другую жизнь и берег дальный.