Люцифер и Сатана

Люцифер и Сатана

Александр Владимиров
Трудные вопросы теософии. Люцифер и Сатана.

Махатмы и Е.П. Блаватская в вопросе о Боге внешне занимали популярную в то время вольтерианскую позицию, резко обличающую и даже высмеивающую церковные догматы о «сидящем на облаках» и «расхаживающем по Раю» Боге, а равно выдумки о «хвостатом» и «рогатом». Такой опереточный образ Сатаны, так сказать, церковно-народный фольклор, стал главным источником власти церкви, стращающей Сатаной послушную паству. Страх перед Всевышним наказанием стал главным двигателем христианской веры и побудителем обильных приношений в пользу церкви. А кто, как не Сатана являлся орудием наказания? Не прилежать церкви и не верить в церковный образ Бога означало оказаться во власти Дьявола, лишиться возможности воскрешения на веки вечные. Вольтерианская позиция подчёркнутого дистанцирования от вульгарных басен помогла привлечь в теософское общество, заинтересовать теософской литературой на Западе передовых и прогрессивно мыслящих учёных, творческую интеллигенцию. Многие из них, под напором научных разоблачений церковных догм, испытывали тошноту от богословской проповеди. Самым затасканным в глазах просвещённых людей того времени был церковный образ Сатаны, который стал восприниматься теперь как натуральное огородное пугало. В той же тональности, соответствующей тому времени, разговор о церковном Сатане вела и Блаватская.

Церковно-ориентированный читатель, поверхностно или враждебно читавший теософскую литературу, из такой позиции мог сделать ошибочный вывод, что за душой у теософов нет ничего святого, что они легкомысленно игнорируют Сатану, и далее, в духе традиционных церковных обвинений, заявить, что тот, кто отрицает Сатану, тот в действительности есть его скрытный служитель, то есть сатанист.

Однако, отрицание церковно-народных басен о Всевышнем и Сатане ещё не означает отрицание Духовности, отрицание Иерархии Владык или их противника - Падшего Ангела. В отношении Духовного Начала и Христа Теософия в то время ограничилась философскими, самыми общими положениями, а Е.П. Блаватская сделала акцент на разрушении ложных стереотипов в этой области. В отношении к Высшей реальности Махатмами и Блаватской часто использовался так называемый апофатический метод изложения, когда понимание достигается не столько через утвердительные признаки, сколько методом отрицания, через название того, что для рассматриваемого объекта не подходит.

О Сатане Махатмы в то время отказались дать даже самые общие положения, предложив рассматривать явление Сатаны с точки зрения некоего собирательного образа зла и несовершенства, которому люди присудили всю вину за происходящее на планете.

Приоткрытие тайны о реальном явлении Сатаны происходило постепенно. Сначала Е.И. Рерих опубликовала «Криптограммы Востока» (1929), в которых название и жанр изложения напоминали пересказ древних легенд, оставляя читателю возможность истолковать прочитанное как обычную аллегорию, наводящую лишь на некие новые мысли. Затем был опубликован сборник писем Е.И. Рерих (1940), в которых она говорит на эту тему прямо и ясно, но у читателя ещё остаётся представление об этом явлении как о чём-то весьма далёком и абстрактном. Наконец, подлинный прорыв в этой теме происходит после 2000 года, когда вышли непубликовавшиеся до этого времени личные записи Е.И. Рерих (беседы с Учителем, Космогонические тетради и др.). Сегодня с этими материалами знакомы, по-прежнему, немногие. Как видим, потребовалось более ста лет, чтобы дождаться необходимой зрелости хотя бы небольшой части людей, готовых принять непростую истину. Слишком многие стереотипы религиозности по прочтении этих материалов терпят крушение. Не многие способны это пережить, перейти на новый уровень духовного восприятия. Поэтому до массового освоения опубликованного пройдёт ещё не один десяток лет.

О Падшем Ангеле Махатмы во времена Теософии почти ничего не сообщали, разве что было сказано несколько скупых слов в нескольких Письмах Махатм. Так, в Письме № 153 о воинстве Падшего Ангела говорится (нумерация Писем условная, по изданию: Письма Махатм. Самара, 1993):

«Так же, как всему в этой Вселенной есть противоположение, так же чистому свету Дхиан-Коганов противопоставляются «Мамо-Коганы» и их разрушительный разум. Они - те боги, которым индусские, христианские, магометанские и все другие фанатические религии и секты поклоняются».

В Письме Махатм № 92.18 сообщается:

«...После завершения Великого Цикла: или долгая Нирвана Блаженства, после чего жизнь Дхиан-Когана на целую [солнечную] Манвантару, - или же "Авичи Нирвана" и Манвантара страданий и ужаса в качестве ------ [Мамо-Когана] - вы не должны слышать это слово, и я не должен произносить или писать его... Совокупная Карма будущего Планетного Духа так же прекрасна, как совокупная Карма ------ [Мамо-Когана] - ужасна. Довольно. Я и так сказал уже слишком много».

И только во фрагменте из Дополнительного Приложения к Письму № 65, который, в свою очередь, был повторен в «Тайной Доктрине» и дополнен там несколькими словами, были даны более полные сведения о низвержении Воинства Падшего Ангела (Мамо-Коганов):

«Итак, имеются и должны быть "неудачи" среди тонкоматериальных Рас многочисленных степеней Дхиан-Коганов или Дэвов, так же как и среди людей. Но поскольку эти "неудачи" слишком далеко продвинуты (высоко развиты) и одухотворены, чтобы быть насильственно отброшенными назад из их положения Дхиан-Коганов в водоворот новой первичной эволюции [какой-либо] планеты через более низкие [её] царства, то с ними происходит следующее: там, где должна развиться новая солнечная система ^{(или, в частности, планета, например, Земля)}, эти [падшие] Дхиан-Коганы выносятся туда течением "впереди" всех Элементалов (Сущностей... которые в будущем разовьются в человечество) и пребывают как латентная или недейственная духовная ^{(в смысле прежней продвинутости)}сила в Ауре нарождающегося Мира новой системы до тех пор, пока [на планете] не будет достигнута фаза человеческой эволюции. Тогда Карма настигает их, и они должны будут принять до последней капли горькую чашу [кармического] возмездия. Тогда они становятся мобилизующей силой и соединяются или сочетаются с Элементалами или развитыми Сущностями чисто животного царства, чтобы мало-помалу развить полный тип человечества. В этом соединении они теряют своё высокое разумение и духовность ^{(в смысле прежней продвинутости)}, чтобы вновь обрести их в конце седьмого малого круга (ring), [т.е.] в Седьмой Расе» ⁴.

Наибольшее число обвинений в сатанизме было адресовано из-за слов, написанных лично Е.П. Блаватской. При этом, обвиняя саму Блаватскую, такое заключение делалось на основании не смысла её многотомных трудов и биографических описаний её жизни, а на основании всего нескольких её высказываний, вырванных из контекста. Цитаты брались из разных по смыслу мест, где слово, например, «Люцифер», использовалось в диаметрально противоположном значении, а критик, не вникнув в суть темы или притягивая обвинение, что называется, за уши, использовал слово «Люцифер» в общепринятом значении. Получалось как в старых наветах о «людоедстве» христиан, ибо дошли слухи, что они употребляют человеческие «тело» и «кровь», тогда как это оказались лишь символы причастия.

Вообще, если посмотреть на историю церковной борьбы с ересями, то главными аргументами, выдвигаемыми против идеологических соперников, были обвинения в разврате и сатанизме. Иными словами, клевета на Блаватскую здесь не отличалась новизной.

Из-за молчания самих Махатм о Падшем Ангеле данная тема в Теософии оказалась одной из наиболее сложных и запутанных. Тексты Блаватской на эту тему нередко перегружены символизмом и пространными отступлениями. Не помогали и последующие разъяснения самой Блаватской. Без ключевых знаний, закрытых в то время, особенно до публикации текстов Агни Йоги, эта тема оставалась непонятной. В частности, показательна история использования Блаватской наименования «Люцифер».

При учреждении нового теософского журнала в Лондоне в 1887 году, во время усиленной травли Блаватской со стороны католического ордена иезуитов, она избрала в качестве названия журнала имя «Люцифер». Столь вызывающее название, вероятно, стало её своеобразным ответом на нападки церкви. Тогда вообще было время низвержения обветшалых догм. Церковный Люцифер попал в ту же обойму. По мнению Блаватской, данное имя Римская церковь неправильно использовала, отождествляя с ним Падшего Ангела, тогда как в древнем мире, как писала Блаватская, этим именем на латинском именовалась планета Венера, олицетворяющая свет, материнство, красоту и любовь. Блаватская во многих своих работах доказывала, что планетой Падшего Ангела является Сатурн. С астрологической точки зрения, как в древнем мире, так и до сих пор, Венера утренняя означает благодатные энергии. И хотя с вечерней энергией Венеры как в мифологии, так и в астрологии иногда связывали не лучшие человеческие влечения, однако для подавляющего числа источников от древности до современности утренняя Венера выступала олицетворением нежности, радости, счастья и невинности. В комментарии к «Книге Дзиан» (см. «Тайную Доктрину») указывается господство соответствующих планет над Коренными Расами и сказано, что Марс и Венера господствовали во времена Третьей Коренной Расы, тогда как Сатурн и Луна - во времена Четвёртой. Путать Планетарного Духа Венеры и Планетарного Духа Сатурна совершенно неприемлемо. Помимо вышесказанного, лично для Блаватской использование латинского наименования Венеры для Падшего Ангела было кощунственным, ибо Венера почиталась Махатмами как наивысшая планета (это отдельная тема для разговора о тайной Венере), и Блаватская решила восстановить справедливость, наименовав «Люцифером» новый теософский журнал. В частном письме она, например, так объясняла этот свой шаг:

«Что вы на меня напали за то, что я свой журнал Люцифером назвала? <...> это прекрасное название! Lux, Lucis - свет, ferre - носить: «Носитель света» - чего же лучше? <...> Это только благодаря мильтоновскому «Потерянному раю» Lucifer стал синонимом падшего духа. Первым честным делом моего журнала будет снять поклёп недоразумения с этого имени, которым древние христиане называли Христа. Эосфорос - греков, Люцифер - римлян, ведь это название звезды утра, провозвестницы яркого света солнечного. Разве сам Христос не сказал о себе: «Я, Иисус, звезда утренняя» (Откров. Св. Иоанна XXII ст. 16)? <...> Пусть и журнал наш будет, как бледная, чистая звезда зари предвещать яркий рассвет правды - слияние всех толкований по букве в единый по духу свет истины!» ⁵

В другой работе, специально посвящённой этому вопросу, Блаватская пишет, что имя «Люцифер» использовалось в древней церкви к Падшему Ангелу в период до его падения, и что к уже павшему это наименование не должно более применяться.

Сегодня уже не имеет значения, права ли была Е.П.Блаватская, переиначивая содержание имени «Люцифер». В «Криптограммах Востока» и в Беседах Е.И.Рерих с Учителем термин «Люцифер» используется в общеизвестном значении. Здесь важно то, что сама Блаватская вкладывала в использованный ею термин совсем другой смысл, о чём она говорила неоднократно, но обвинители Блаватской умалчивают об этом другом смысле, навешивая ей ярлык поклонницы Сатаны, поступая тем самым подло и низко.

Как уже было сказано, Махатмы в тот период не раскрывали тайну Сатаны. Но слишком значимой была эта тема в церковной литературе и оккультизме, чтобы обойти её молчанием. Блаватская решила восполнить пробел, самостоятельно обратившись к анализу мировой мифологии, астрологии и оккультизма в целом.

Говоря о слове «Сатана» Блаватская поясняла, что в еврейском языке данное слово означает «противник», и не более того. В приложении к Богу - это противник Бога. Только во времена христианской церкви, когда большинство христиан уже не знало еврейского языка, это библейское обычное описательное слово «противник» превратилось в имя собственное - «Сатана». Но оригинальность церковного заблуждения, по мнению Блаватской, заключалась в том, что во многих местах Ветхого Завета под термином Йахве, переведённом в русскоязычной Библии словом «Господь», скрывалось часто вовсе не средоточие Добра, а как раз его антитеза - Падший Ангел. Именно Падший Ангел являлся Демиургом и Хозяином нашей Планеты. Это он угрожал и вредил человечеству. Это он раздувал в людях худшие инстинкты и одновременно требовал рабской покорности и поклонения. Его целью было закрыть от людей Духовное Небо, изолировать Землю от прочего Космоса, от Иерархии Света. А если это так, то, по мнению Блаватской, противником Падшего Ангела, т.е. по-еврейски «сатаной», вполне можно было именовать Христа, то есть Того, Кто пришёл избавить человечество от врага рода человеческого и спровоцированного им зла. Христос - противник кровавого Демиурга планеты, в этом смысле - его сатана (т.е. в переводе на еврейский - противник). Звучит с точки зрения общекультурной традиции ошеломляюще, но филологически - всё правильно.

Блаватской понадобилось это необычное толкование слова «сатана» вот для чего. Блаватская вкладывала иной смысл в известную библейскую легенду об изгнании людей из Рая, считая, что Змием был не искуситель, а тот, кто наделил человека искрой разума, так сказать - Прометей, тогда как изгнал людей из Рая исчадие зла, библейский Йахве, «Господь», Демиург планеты, Падший Ангел. Легенда имеет более чем один смысл, но Блаватская в показанной интерпретации отстаивала божественное происхождение искры разума, а, соответственно, положительный и отрицательный персонажи данной легенды, каковыми их рассматривали в церкви по ошибочному переводу и толкованию Библии, как бы менялись местами. Например, в античности Прометей, восставший против царя богов - Зевса, описывается чаще как отрицательный герой, тогда как Эсхил, посвящённый в некоторые таинства, вопреки устоявшейся традиции показывает его положительным героем, а Зевса - узурпатором, аналогичным библейскому Йахве. Это старый спор о том, кому служат потомственные жрецы-священники, а кому оттеснённые ими в подполье тайные братства. У церковных авторов Прометей обычно олицетворяет Падшего Ангела, тогда как у последователей эпохи Возрождения и Просвещения Прометей по-эсхиловски стал символом борца за свет и свободу человечества, и таким Прометеем, зажигателем света разума, должен был бы считаться сам Христос. Так вот, в библейской легенде изгнания из Рая Змий и Господь были противниками друг друга, то есть на еврейском языке тот и другой по отношению друг к другу могли быть названы сатаной.

Для людей, с детства воспитанных на церковной догме, было достаточно необычно, что Падший Ангел вдруг оказался во главе нашей планеты, оказался наделённым столь могучей властью. Ещё более шокирующим оказывалось заявление Махатм, что многие религии под ликом Всевышнего стали фактически поклоняться Падшему Ангелу. И хотя Достоевский в «Великом Инквизиторе» уже показал Сатану, облачившегося в церковную тогу, тем не менее, это была как бы аллегория, тогда как Блаватская и Махатмы заявляли о подобном прямым текстом. Блаватская, обращаясь к первой книге Ветхого Завета, показывала, что Священное Писание на языке оригинала говорит, что над созданием планеты и человека трудились многие Ангелы, Элохимы, термин, на еврейском языке обозначающий несколько высших созданий, а не одного «Творца». Среди этих творцов был и Падший Ангел, один из Элохимов, ставший впоследствии Планетарным Управителем Земли, её Хозяином, Демиургом. Именно он по тексту Библии вдувает низшую астральную составную в человека (на евр. - нефеш) при его создании, тогда как дух человеческий (на евр. - руах) - от Духовного Начала. Подобное понимание акта создания планеты и человечества распространяли христианские гностики на заре христианства, в частности, в труде «Пистис София», к которому Блаватская написала пространный комментарий.

Поэтому в легенде об изгнании людей из Рая Блаватская видела в лице гонителя Адама и Евы не Бога, а Падшего Ангела, побоявшегося, что люди прозреют весь навеянный Падшим Ангелом обман и вернутся к истоку Света. Такова интерпретация легенды об изгнании из Рая в «Пистис София» и у Блаватской. Точно такой же сюжет зломыслия над людьми описан в шумеро-месопотамской мифологии, где Энлиль, почитавшийся как один из главных богов в Междуречьи, насылает потоп, а Энки, антитеза и противник Энлиля, спасает людей. Аналогично в индийской мифологии, когда дух разрушения и противник Вишну - Шива, насылает потоп, а Вишну обращается в гигантскую рыбу и спасает ковчег человечества. Брамины переиначили миф, исключив противостояние шиваитов и вишнуитов, тем не менее, сюжетное противостояние Шивы и Вишну в мифах религиоведам хорошо известно. Сюжет борьбы двух сил: с одной стороны, созидания и защиты людей, а с другой - силы тьмы и разрушения, присутствует во всех древних «эволюционных мифах», ибо все они имеют одно и то же происхождение. О том же самом и Библия Моисея.

Блаватская стремилась вышеуказанной интерпретацией легенды отстоять право человека на разум, на осмысленное отношение к жизни, тогда как церковные теологи легенду об изгнании из Рая традиционно интерпретировали как наказание человека за знание и что «от знания всё зло». Отсюда костры инквизиции и борьба с наукой. Эпоха дремучего средневековья по-разному расценивается апологетами церкви и теософами, и Блаватская, защищая знание от нападок церковников, не побоялась переосмыслить общепринятый миф, образ «Господа Бога» и «Сатаны». За пределами этой филологической новации, в других местах, иногда на одной и той же странице ⁶, Блаватская пользуется общепринятым смыслом слов Люцифер и Сатана, и чтобы не запутаться в этой словесной эквилибристике, нужно знать все тексты Блаватской и знать её отношение по данному предмету, излагаемому в других её трудах более подробно. Понятно, что чтение всего огромного наследия Блаватской не для всех возможно. Отсюда непреднамеренные ошибки некоторых читателей, часто сбиваемых клеветой, распространяемой недоброжелателями. Собственно, ярлык «сатанизма» на Блаватскую клеили в основном церковные апологеты, ибо с их точки зрения голос любого автора, высказывающегося против церковников, подрывает власть и авторитет церкви, а это по их представлениям является главной целью Сатаны. Значит, Блаватская якобы служит ему. Поэтому хорошо бы найти в самих её работах прямые цитаты о возвышении Сатаны, после чего не нужно будет тратить время на длинные доказательства о вреде Теософии.

Если изучить историю, то обвинения в сатанизме с церковного амвона раздавались широко направо и налево. Католики таковыми объявляли православных и протестантов, а те - католиков. Кого-то сжигали, кого-то отлучали, кому-то грозили всеми карами неба. Поэтому подобное обвинение в сатанизме в адрес теософии и Блаватской не должно особо удивлять. Удивило бы другое, если бы такое обвинение со стороны пристрастных судей не прозвучало бы.