января 1940 г.. января 1940 г.

18 января 1940 г.

«…Вчера ночью "Заготзерно" получило телеграмму об отгрузке 150 тонн (10 вагонов) ячменя в Германию - фирма Шенкер (через Либаву и еще какой-то пункт). За последние дни таких отгрузок было несколько. Немцы пивом обеспечены! Наверное, и ватрушками тоже.

…Если бы не заключили пакта с Германией - не было бы никакой войны. Сейчас Германия подпущена к нам, у нас с ней общая граница, нападение ее на нас ничем не затруднено и должно совершиться неизбежно. Германия вооружается против нас и всё этому способствует».

22 января 1940 г.

«…Любая война в нашу эпоху является мировой войной. Она непременно втянет в битву одну страну за другой, потому что тесная связанность (взаимосвязь в форме зависимости) всех стран между собою представляет характерную и еще не развившуюся черту нашей цивилизации (здесь речь идет не только о капиталистической "цивилизации", но и о нынешнем устройстве вообще)…

Через Мурманск идет в Германию американский хлеб (до Мурманска - на пароходах, а из Мурманска - эшелонами по железной дороге). Пока Германия воюет, ей выгодно держать с нами теснейшую связь. Она сейчас находится от нас в прямой зависимости. Так что военный блок Германии с нами можно предположить скорее, чем разрыв».

В письме от августа 1939 года речь о сбывающемся век спустя:

«…Человечество задыхается в грязи и мраке, тысячи людей умирают на бранных полях, страны - целые страны, изумительные страны - сносятся, стираются с карт; сироты дрожат в ночах беззащитными толпами; кучка собак арийского происхождения пытается особачить человечество, запоганить нашу страну, растоптать нашу культуру, изгрязнить нашу жизнь, навязать нам свои собачьи законы. Мир сошел с ума».

Разумеется, присвоенное тогда гитлеровскими идеологами «арийское происхождение» сегодня соответствует реальному англо-американскому (так и хочется сказать «наглоамериканскому»).

Сегодня изменилось происхождение варваров, на Западе они действуют под разномастными флагами, от бандеровских до старо и ново нацистских, а на Востоке – под чёрными знамёнами исламского государства. Всё чаще современные звери сбрасывают камуфляж цивилизованности. Но у них прежние цели и те же дрессировщики.

Посмотрев фильм о Ледовом побоище, Кубанёв пишет:

"Александр Невский" перед самыми глазами поставил мне вопрос: "Что ты делаешь?". Я впервые, кажется, с животной какой-то силой ощутил, как велика, как близка, как ужасна опасность войны, опасность нашествия на нашу землю кровавых разбойников. И я спросил себя резко и хлестко: "Что ты сделал? Что ты делаешь? Что ты сделаешь, чтобы облегчить твоей отчизне победу в грядущей битве?".

За сто лет до того, у Пушкина находим:

«Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: "Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела!»...

Сказано, как будто век спустя. И тот же финал предсказан великим гением:

«…в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир».

А советским людям пришлось искупать свободу и само существование всего человечества.

Поколение Кубанёва посвятило Отчизне не только свои стихи и песни, труд и душевный порыв, но и саму жизнь. Услышим ли мы, их ровесники в ХХI веке? Или останемся глухи и к пушкинскому предупреждению о сегодняшнем:

«Куда отдвинем строй твердынь?

За Буг, до Ворсклы, до Лимана?

За кем останется Волынь?

За кем наследие Богдана?

Признав мятежные права,

От нас отторгнется ль Литва?

Наш Киев дряхлый, златоглавый,

Сей пращур русских городов,

Сроднит ли с буйною Варшавой

Святыню всех своих гробов?»

Видеть сквозь время в 18 лет дано не каждому. В приведённом выше стихотворении «Изумруды всех семян и зёрен…» звучит пророчество личностное, но для пятнадцатилетнего школьника предчувствие бури и гибели написанного им говорит о многом.

Возможно, уже в 19 лет Кубанёв предвидел опасность всевластия капиталистической рыночной экономики для человека будущего. Неприятие атмосферы и нравов рынка, стремление оградить своих друзей от их тлетворного влияния выражено в стихотворении от 8 апреля 1940 года:

«Помимо книжек и афиш,

Есть рынок яростный и грязный.

Туда свой скарб разнообразный

Чуть свет разменивать спешишь.

И хризантемы, и дрова,

И простокваша, и картины –

Здесь все равны и все едины,

Здесь вещь – не шутка, а товар.

Чем больше силы у людей,

Тем несуразней с каждым годом

Растет запальчивость к доходам,

Тем предприимчивость лютей.

Сживая лавошный порядок,

Я б торжище обгородил,

Чтоб там никто не проходил,

Кроме отпетых спекулянток,

Чтоб ты, обзаведясь заботой,

Могла свободно миновать

Тот круг, в котором торговать

Привыкли с замкнутой зевотой,

Чтоб никогда в своей судьбе

Ты не коснулась даже краем

Того, что им казалось раем

И стало б пыткою тебе.

Не знаю, как пребуду сам:

Отдам ли дань насмешке желчной,

Иль проповеди неумолчной,

Иль сожалеющим слезам –

Не так уж важно. Лишь бы ты

Свои уберёгла повадки

И сохранила, как тетрадки,

Свои надежды в мечты.

Не знаю, долго ль будет мир

В рублевых ерзать рукавицах,

Пока во всех земных столицах

Один воссядет командир.

Не знаю, долго ли. Но пусть

В тебе уверенность пылает

И окруженье озаряет

И начисто сжигает грусть.

Когда потребуюсь – зови,

Делись сомненьями своими,

Хотя бы попросту во имя

Непонимаемой любви.

Я верю: быту вопреки

Ты, распрямляясь от усилья,

Пройдешь через его засилье

Напропалую, напрямки.

Его угроз не принимая,

Его на взоры разменяв,

Его условья осмеяв,

Заманчивая и немая.

А он, неся свой прежний облик,

Как неудобный смертный крест,

Одновременно с многих мест

Поднимет на тебя оглобли.

И перекупщики, воспрянув,

Затараторят, как грачи.

Но ты иди, но ты молчи,

Хотя бы весь базар нагрянул

К тебе, пытаясь затянуть

В свою лихую перепалку,

В свою мошенничью смекалку,

В свою разымчивую муть.

Не бойся их. И, как наградой,

Ты неприязнью их гордись.

Меж ними и тобой ограда –

Твоя же собственная жизнь».

Перед войной в Острогожске по воскресеньям шумели базары, на которые приезжали окрестные колхозники на «подторжье». И оглобли там торчали со всех сторон далеко не символические. Простые образы приобретают в стихах Кубанёва общечеловеческий масштаб.

В стихотворении-миниатюре звучит прямой призыв к творческой молодёжи:

* * *

Ничего, если дети

Гениями возомнятся.

Им не за прилавком

Сиднями сидеть.

Если за плечами

Только восемнадцать,

Можно к гениальности

Прийти успеть.

Нам ли, нам ли чаёвничать?

К чёрту домашнее абажурное счастье!

Рассыпь костяшки счётов чиновничьих,

Разбей гитары их жён на части!

Мы стихами братья,

Близнецов родней.

Нам поэзию, как лошадь,

Взнуздывать руками,

И сидеть на ней,

И лежать под ней,

Раскровавливая голову о камень.

В советские времена немало школьников, вдохновлённые этим призывом, начинали писать стихи и дневники, развивать свои творческие способности, отнюдь не мечтая массово сидеть за прилавками, как сегодня.

У Сергея Чекмарёва, поэта-комсомольца со схожей судьбой (1909-1933), есть пророчество, начинающее сбываться спустя почти век после его гибели:

«Обмякнет, однако,

капитализм-неврастеник.

Хоть и чугунные мускулы,

но погляди:

Имеются приметы

И печать вырождения

На его бронированной груди».

А пророческой мечте поэта-фронтовика Павла Когана (1918 - 1942) ещё предстоит осуществиться:

Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.

⇐ Предыдущая 1 23