Тема урока: Аркадий и Борис Стругацкие «Улитка на склоне».

Тема урока: Аркадий и Борис Стругацкие «Улитка на склоне».

Цель учебной дисциплины Родная (русская) литература:формирование культуры читательского восприятия и достижение читательской самостоятельности обучающихся, основанных на навыках анализа и интерпретации литературных текстов.

ДИСТАНЦИОННОЕ ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ:

Произведение очень трудное для понимания.. Согласна… Очень надеюсь, что роман вы прочитаете…

К следующей паре (смотрите расписание с 30 ноября по 5 декабря) прошу самостоятельно выбрать наиболее значимые отрывки из романа и скинуть (ОТРЫВОК) мне для оценивания (действительно ли это значимый отрывок).

Если по расписанию урок будет в понедельник, то работу от вас жду не позднее воскресенья, если в пятницу, то не позднее четверга. Одним словом, НАКАНУНЕ урока.

Сегодня (27 ноября 2020) прошу вас прочитать АННОТАЦИЮ к роману, выбрать наиболее значимые моменты и зачитать голосовым сообщением (НЕ МЕНЕЕ 2 минут). То есть зачитываем не все подряд, а выборочно от начала до конца

АННОТАЦИЯ к роману.

Роман А. и Б. Стругацких «Улитка на склоне» имел сложную судьбу, публиковался частями в 1966 и 1968 гг., в СССР впервые в полном объеме опубликован в 1988 году. Авторы отзывались о нем, как о «самом совершенном и самом значительном своем произведении». Роман представляет собой два сюжета, которые действуют самостоятельно, но неразрывно связаны между собой. В первой части описывается мир Управления, во второй – мир Леса, которые противостоят главным героям – Перецу и Кандиду, функционирующих каждый в своем мире.

Пространство обоих миров характеризуется замкнутостью: Перец, действующий в рамках мира Управления, никак не может покинуть его пределы, у Кандида, живущего в мире Леса, как бы он ни старался, не получается вернуться в Управление. Связующим звеном двух миров являются биостанция и Белые Скалы, которые являются пограничным пунктом. Оба героя – чужие, лишние в существующих условиях, и каждый стремится вернуться в привычный мир: один – на Материк: «Паутина какая- то, – сказал Перец. – Что я им – муха? Менеджер не хочет, чтобы я уезжал, Алевтина не хочет, а теперь и этот тоже… – Я тоже не хочу, чтобы ты уезжал, – сказал Ким. – Но я не могу здесь больше!», другой – на биостанцию.

Однако их желаниям не суждено воплотиться в жизнь: реальность, в которой существуют герои, всячески противостоит им, негативно воздействует, мешая достигнуть конечной цели. Повествование в романе ведется от лица автора, также следует отметить большое количество внутренних монологов в речи обоих героев, часто воплощенных в форме несобственно-прямой речи. Сюжет строится на оппозиции думающий человек – абсурдный мир. Нелепость изображенных в повести миров прослеживается как на уровне организации системы управления, так и на уровне описываемых персонажей: «Разверни речь директора в одну строку, избегая знаков препинания, и выбирай слова случайным образом, мысленно бросая кости домино. Тогда, если половинки костей совпадают, слово принимается и выписывается на отдельном листе. Если не совпадает – слово временно отвергается, но остается в строке».

То, что логично, последовательно и ясно для персонажей, которые являются родными элементами в изображенных условиях, для Переца и Кандида – не понятно, алогично и абсурдно. Также, глубоко символична надпись на двери в приемной: «Кроме входной двери, на которой было написано «ВЫХОД», в приемной имелась еще одна дверь, огромная, обитая желтой кожей, с надписью «ВЫХОДА НЕТ». Однако, пройдя долгий путь в поисках выхода из замкнутого круга Управления и Леса, оба героя осознают то, чего так отчаянно желали – понимания. Например, Перец: «Я живу, вижу и не понимаю, я живу в мире, который кто-то придумал, не затруднившись объяснить его мне, а может быть, и себе…Тоска по пониманию, вдруг подумал Перец. Вот чем я болен – тоской по пониманию». Подобные мысли возникали и у Кандида: «Важно было уйти подальше, хотя он сознавал, что никуда уйти не удастся. Ни ему, ни многим, многим, многим другим».

В повести «Улитка на склоне» антиутопической модели наиболее соответствует Управление: совершенно абстрактная административная единица, которая насквозь бюрократизирована, ритуализирована и абсурдна. Перец не относится к жителям Управления, он прибыл с Материка, но не может найти своего места и все время оказывается лишним: «Происходило что-то очень важное. Нельзя же так, подумал Перец, нельзя, я все время в стороне, я никогда ничего не знаю, может быть, в этом вся беда, может быть, на самом деле все правильно, но я не знаю, что к чему, и поэтому все время оказываюсь лишним».

Следует отметить, что жизнь Управления можно назвать регламентированной: жители пьют кефир: «А вокруг все пили кефир – из граненых стаканов, из жестяных кружек, из кофейных чашечек, из свернутых бумажных кульков, прямо из бутылки», играют в шахматы, постоянно работают: «Ведь все работают. Никто почти не отлынивает. По ночам работают. Все заняты, ни у кого нет времени. Приказы исполняются, это я знаю, это я сам видел. Вроде все в порядке: охранники охраняют, водители водят, инженеры строят, научники пишут статьи, кассиры выдают деньги», директор обязан каждый день издавать новые директивы: «Но ты пойми: позавчера не было директивы, вчера не было директивы – если не считать пустякового приказика о поимке машинки, да и то устного…Как ты думаешь, сколько времени может стоять Управление без директив?».

В эпизоде поиска Перецем своего телефона примечательно то, что он услышал, подняв трубку в кабинете Домарощинера: «Смысла жизни не существует и смысла поступков тоже. Мы можем чрезвычайно много, но мы до сих пор так и не поняли, что из того, что мы можем, нам действительно нужно. Он даже не противостоит, он попросту не замечает. Если поступок принес вам удовольствие – хорошо, если не принес – значит, он был бессмысленным». Получается, что в данном мироустройстве абсурд является логичным, оправданным, и смысл, столь искомый Перецем, оказывается не нужным, потому что будет противоречить основе Управления – абсурду. Главный герой осознает, что Управление функционирует исключительно для себя самого, добывая и систематизируя знания, но не используя их. Причем, ключевым действием является именно сбор и классификация знаний, а применение – не нужным трудом. Отсюда мы видим, что работа Управления направлена на искоренение индивидуальности в людях, которые приравниваются к механизмам. Также необходимо отметить, что, если сначала главный герой не отождествляет себя с описанным миром, не считает себя его частью, то по истечении некоторого времени проживания в Управлении он начинает чувствовать себя родным элементом этом мире: «Все мы машины. Только мы – испорченные машины или плохо отлаженные». Таким образом, Перец, несмотря на изначальное одиночество и обособленность от остальных жителей, в конце концов принимает себя за своего в мире Управления: «Хорошо бы здесь остаться навсегда, подумал он. Раз уж мне не уйти на Материк, останусь здесь навсегда» и находит свое место, став Директором. Страх как элемент псевдокарнавала прослеживается в подобострастном, благоговеющем отношении к Директору работников Управления. Наиболее ярко это прослеживается в эпизоде ожидания работников встречи с Директором: «Перец снова ощутил неприятный холодок, дрожь в челюстях и желание немедленно уйти куда-нибудь». Что касается карнавальных элементов, то наиболее яркий из них – неожиданное превращение Переца из внештатного сотрудника в Директора по аналогии с шутовским венчанием короля. Также, примечательны мысли Кандида по поводу окружающего его мира: «… и Кандид снова подумал, что все это жутко похоже на декорации в хорошем театре». В свою очередь, мы обнаружили своеобразные аттракционы, являющиеся непременным атрибутом карнавала, к ним относятся: эпизод, в котором Переца отправили на Материк, однако привезли на биостанцию за зарплатой, а также эпизод, в котором он бежал от машин, а оказался участником соревнования. Исходя из этого, мы можем сделать вывод, что в повести не человек управляет миром, а мир, абсурдный в своей основе, является определяющим звеном действий человека.

Важным элементом антиутопии являются мотивы. В повести присутствует мотив сна: «днем мешает болтовня, стук «мерседеса», весь деловой бессмысленный хаос, а сейчас нет ни искоренения, ни проникновения, ни охраны, ни прочих зловещих глупостей, а есть сонный мир над обрывом, призрачный, как все сонные миры, невидимый и неслышимый, и нисколько не более реальный, чем лес. Лес сейчас даже более реален: лес ведь никогда не спит. А может быть, он спит и всех нас видит во сне. Мы – сон леса. Атавистический сон». Важное место занимает мотив книги, который проявляется в размышлениях Переца: «среди вас есть добрые и честные, мудрые, многознающие, а также легкомысленные пустышки, скептики, сумасшедшие, убийцы, растлители, дети, унылые проповедники, самодовольные дураки и полуохрипшие крикуны с воспаленными глазами. И вы бы не знали, зачем вы. В самом деле, зачем вы? Многие из вас дают знания, но зачем это знание в лесу? Оно не имеет к лесу никакого отношения». Он ознамевает бессмысленность знания, которое дарят книги, как в рамках абсурдного, зарегламентированного мира Управления, так и в мире Леса. Также в романе присутствует мотив катастрофы и мотив тумана, источником которого является пространство Леса: «а лиловое неподвижное облако глотало и выплевывало, глотало и выплевывало неустанно и регулярно, как машина». Преобладание указанных мотивов является неотъемлемым элементом в создании художественного мира с антиутопическими тенденциями, занимающим важное место в сюжете романа. Также мотивы играют большую роль в воплощении концепции двойственности сознания главных героев.

Мир Леса и Мир Управления можно соотнести как символы Будущего и Настоящего. В «Комментариях к пройденному» Б. Стругацкий пишет: «Повесть перестает быть научно-фантастической (если она и была таковой раньше) – она становится просто фантастической, гротесковой, символической, как вам будет угодно. Во всем появляется скрытый смысл, каждая сцена наполняется новым содержанием. Что такое Лес? Лес – это Будущее. Про которое мы ничего не знаем. О котором мы можем только гадать, как правило, безосновательно, о котором у нас есть только отрывочные соображения, так легко распадающиеся под лупой сколько-нибудь пристального анализа. О Будущем, если честно, если – положа руку на сердце, – о Будущем мы знаем сколько-нибудь достоверно лишь одно: оно совершенно не совпадает с любыми нашими представлениями о нем. Мы не

знаем даже, будет ли мир Будущего хорош или плох – мы в принципе не способны ответить на этот вопрос, потому что, скорее всего, он будет нам безмерно чужд, он будет до такой степени не совпадать с любыми нашими о нем представлениями, что к нему нельзя будет применять понятия «хороший», «плохой», «неважнецкий», «ничего себе». Там же Б. Стругацкий дает комментарий и об Управлении: «Что такое Управление – в нашей новой, символической схеме? Да очень просто – это Настоящее! Это

Настоящее, со всем его хаосом, со всей его безмозглостью, удивительным образом сочетающейся с многоумудренностью, Настоящее, исполненное человеческих ошибок и заблуждений пополам с окостенелой системой привычной антигуманности. Это то самое Настоящее, в котором люди все время думают о Будущем, живут ради Будущего, провозглашают лозунги во славу Будущего и в то же время – гадят на это Будущее, искореняют это Будущее, всячески изничтожают ростки его, стремятся превратить это Будущее в асфальтированную автостоянку, стремятся превратить Лес, свое Будущее, в английский парк со стриженными газонами, чтобы Будущее сформировалось не таким, каким оно способно быть, а таким, каким нам хотелось бы его сегодня видеть...» . Исходя из этого, мы видим, что

два мира взаимосвязаны, и в романе нам представлен один из многочисленных вариантов будущего, в котором еще живы элементы прошлого (настоящего). Примечательны также и эпиграфы к роману, которые ориентируют читателя на определенное восприятие: «Будущее, как бор, будущее – Лес. Бор распахнут тебе навстречу, но ничего уже не поделаешь, Будущее уже создано... И улитка, упорно ползущая к вершине Фудзи, это ведь тоже символ движения человека к Будущему – медленного, изнурительного, но неуклонного движения к неведомым высотам...». Вообще, в произведении Стругацкие следуют традициям русской литературы, например, очевидно влияние Салтыкова-Щедрина и Платонова. Глубокая философичность романа открывает возможность увидеть не просто научно-фантастическую повесть, но философский роман, в котором авторская концепция реализуется с помощью различных приемов и способов, в частности, фантастики, воплощения жанровой модели антиутопии, гротеска и условности. Итак, роман братьев Стругацких «Улитка на склоне» – это сложное,

многоаспектное произведение, имеющее большое количество интерпретаций. Наше исследование показало, что он обладает специфическими признаками антиутопии: обилие антиутопических приемов, образов и мотивов, в большей степени проявляется в мире Управления, однако отчасти – и в мире Леса.

В романе братьев Стругацких «Улитка на склоне» антиутопическая модель также вписывается в контекст романа философского. Взаимоотношение личности государства в абсурдно-хаотичном мире не

является доминирующей проблемой, шире проблему можно обозначить как взаимоотношение Будущего и Настоящего, и здесь, как мы видим, структурный стержень антиутопии, проблемы, в ней рассмотренные, отходят на второй план, пропуская на первый – проблемы характера философского. Итак, рассмотрев воплощение жанровых признаков антиутопии на примере конкретных произведений русской литературы, мы обнаружили, что в теории антиутопии существует некоторые пробелы, связанные с определением жанровой природы антиутопии. Также задачей, доминирующей в перспективном отношении, по нашему мнению, является создание типологии жанра «антиутопия», отражающей специфику как западной, так и отечественной традиции исследуемого жанра.