Но панталоны, фрак, жилет - всех этих слов на русском нет.

"Но панталоны, фрак, жилет - всех этих слов на русском нет..."

Из истории заимствования в русском языке. "Первым и чуть ли не важнейшим недугом современного русского языка в настоящее время считают его тяготение к иностранным словам," - писал К.И.Чуковский в начале 60-х годов. Эти слова звучат вполне современно. Чуковский не соглашался с общераспространенной оценкой заимствования, поскольку знал историю русского литературного языка и мог объективно посмотреть на современную для него ситуацию с заимствованием.

Попробуем это сделать и мы: обратимся к истории русского литературного языка.

Остановлюсь только на одном из периодов интенсивного заимствования - на второй половине XVIII - начале XIX века. Весь XVIII век - эпоха непрекращающихся языковых контаков, когда русский язык пополняется прежде всего галлицизмами, то есть заимствованиями из французского языка: авансцена, альбом, ансамбль, афиша, баллада, баллон, биллиард, бинокль, бланк, брошюра, букет, вальс, деталь, дирижер, жилет, идеал, интерес, кокетка, контраст, костюм, ликер, паркет, партнер, пейзаж, персонаж, сюжет, тост, тротуар, факт, флакон, шаль, эгоист, эстетика, этюд... Кроме того, русский язык по-прежнему пополняется немецкими словами (абонировать, анализ, бинт, клавиатура, комбинация, официант), итальянскими (адажио, аккомпанемент, анданте, аккорд, браво, мандолина), латинскими (антагонист, декламация, декламировать) и др. (Примеры из книги Е.Г.Ковалевской "История русского литературного языка. М., 1992). В основном заимствовалась научная терминология, лексика, относящаяся к искусству (литературе, музыке, живописи, архитектуре), к общественно-политической и административной жизни России, слова, называющие новые предметы дворянского быта. Согласитесь, невозможно сейчас представить себе русский язык хотя бы без какого-нибудь из этих слов...

Два века назад - точно так же, как и сегодня, - процесс интенсивного заимствования был связан с чрезмерным увлечением. В XVIII веке это была галломания - чрезмерное пристрастие ко всему французскому, и в русский язык было введено, по словам историка Болтина, "множество слов французских не по нужде, а по буйственному пристрастию ко всему, что называется французским".

Можно обозначить две типичные точки зрения на употребление иноязычных слов в среде русской интеллигенции того времени. Одна из них связана с именем Николая Михайловича Карамзина - родоначальника русского сентиментализма, первого русского писателя, творчество которого было необычайно популярно в России и получило широкую европейскую известность. Карамзин и его приверженцы - "карамзинисты" были сторонниками разумного и уместного заимствования, расширявшего возможности русского языка. Карамзин использовал иноязычную лексику в своих сентименталистских произведениях ("Бедная Лиза", "Юлия", "Остров Борнгольм", "Моя исповедь" и др.), а также в знаменитых "Письмах русского путешественника" - книге, описывающей быт французов, англичан, швейцарцев.

Многие неологизмы употреблялись еще до Карамзина, но он, как самый читаемый писатель XVIII - начала XIX века, способствовал их усвоению литературным языком и проникновению в живую разговорную речь.

Продуктивным способом заимствования в то время было непрямое заимствование - калькирование. Калька (фр. - копия) - образование нового фразеологизма, слова или нового значения слова путем буквального перевода соответствующей иноязычной языковой единицы. Словообразовательные кальки - это поморфемный перевод иностранного слова (т.е. перевод по частям: приставка, корень, суффикс, окончание), например: русское "внутримышечный" - перевод латинского intramuscularis; русское "впечатление" - перевод французского impression. Этим способом образованы слова влюбенность, общественность, промышленность, человечность. Семантическая калька - заимствование переносного значения слова, например русское ограниченный ("туповатый, недалекий") - из французского borne - "ограниченный" - о территории и человеке. Так в русском языке появились переносные значения слов вкус, влияние, живой, картина, плоский, сдержанный, тонкий, трогать, трогательный, упоение, черта. Стало возможным сказать: плоское выражение, плоская физиономия; тонкий вкус, верный вкус; живой ум, живые глаза, живой интерес и т.п. Некоторые из этих слов позже вообще утратили прямые значения и употребляются сегодня только в переносных: влияние - это воздействие, авторитет, а отнюдь не "вливание"; упоение - восторг, восхищение, а не опьянение.

Интересна история слова трогательный. В 1748 году Сумароков в переводе трагедии Шекспира "Гамлет" впервые использует семантическую кальку: "И на супружню смерть нетронута взирала". В.Тредиаковский протестует: "Тронуть сердце вместо привести в жалость за французское toucher столь странно и смешно, что невозможно словом изобразить". Тредиаковский пишет, что стих Сумарокова неблагопристоен: "Кто из наших не примет сего стиха в следующем разуме (смысле), именно ж, что у Гертруды супруг скончался, не познав ее никогда, в рассуждении брачного права и супруговы должности?" Но Сумароков возражает: "Тронуть сердце вместо привесть в жалость говорит весь свет..."

И, наконец, существуют фразеологические кальки - перевод соответствующих иноязычных устойчивых выражений: принять решение, принять участие, от всего сердца, игра не стоит свеч, сломать лед, видеть все в черном свете, сломать лед, с птичьего полета, хороший тон, водить за нос, убить время.

Противниками Н.М.Карамзина и приверженцев нового слога были пуристы - сторонники "чистоты" языка, выступавшие против любых заимствований. Главой архаистов был адмирал, президент Академии российской А.С.Шишков.

Каковы же были аргументы сторонников старого слога? Шишков и его сторонники исходили из положения о неизменяемости литературного языка. Шишков считал: "... чем древней язык, чем меньше он пострадал переменами, тем он сильнее и богаче". Наиболее совершенен язык древности, а все его изменения, произошедшие в течение столетий, - "порча" языка. Карамзин же писал так: "Слова не изобретаются академиями: они рождаются вместе с мыслями или в употреблении языка, или в произведениях таланта, как счастливое вдохновение. Сии новые, мыслию одушевленные слова входят в язык самовластно, украшают, обогащают его, без всякого ученого законодательства с нашей стороны: мы не даем, а принимаем их. Самые правила языка не изобретаются, а в нем уже существуют; надобно только открыть или показать оные". О закономерности изменяемости языка писали и сторонники Карамзина. А.Ф.Воейков ссылался на знаменитого римского поэта Горация: "Слова и выражения, говорит Гораций, цветут и упадают, как древесные листья: для них есть своя весна и осень". П.И.Макаров уточнял: "Нужно спорить не о том, надо ли брать у иностранцев, а о том, как и что брать, так как есть в нашем языке законы, по которым одни иностранные слова удерживаются в нем, другие же не принимаются или остаются книжными и неприятными для русского уха".

Далеко не все слова, употреблявшиеся в XVIII - начале XIX века, остались в русском языке. Сравните: "На польской границе визитация была не такая строгая" (визитация - осмотр). Не прижились литтеральный (верный), имажинация (воображение), плезир (удовольствие) и некоторые другие слова.

Отношение говорящих к заимствованным словам и критерии усвоения слова. Итак, решая сегодня вопрос о том, хорошо или нет какое-нибудь заимствованное слово, нужно задуматься над тем: а) передает ли новое слово какое-то новое значение; б) благозвучно ли это слово для русского языка; в) уместно ли оно использовано в данном случае?

Передает ли слово нечто новое, далеко не всегда сразу очевидно говорящим. Я хорошо помню, как лет десять назад мы спорили со студентами, выясняя, нужно ли русскому языку слово йогурт. "Но ведь это же кефир!" - говорили некоторые. Поскольку слово было новым (несмотря на то, что оно было зафиксировано еще словарем под редакцией Д.Н.Ушакова еще в 30-х годах в варианте ёгурт, продукт у нас не производился и слово обрело вторую жизнь с конца 80-х), немало было сломано копий для того, чтобы доказать "особость" этого кисломолочного продукта - сегодня это делать не приходится.

По моим наблюдениям, главным критерием усвоения слова языком является именно специфичность значения. Немаловажно, конечно, как слово звучит. Так, некоторое время в русском языке просуществовало неблагозвучное для нашего языка слово шоп, и судьбу его решила, вероятно, лишняя ассоциация и способность склоняться в русском языке. Возможно, имело значение и то, что уже не меньше двух веков мы использовали хорошее (для русского языка) французское слово магазин, а слово шоп не приобрело никакой специфики значения: не стало обозначать, например, какой-то особый тип магазина. Однако появились и закрепились в русском языке шоп-тур и секс-шоп, поскольку эти слова все же называют то, чего прежде не было в российской действительности. (А вот без слова шопинг, мне кажется, вполне можно было бы обойтись.)

Некоторые неблагозвучные слова тем не менее усваиваются языком, часто оставаясь при этом уделом неширокого круга людей - специалистов в какой-либо области. Экономисты употребляют слово франшиза (право на пользование торговой маркой), увлекающиеся "лечебными силами звука", воздействующими на многие заболевания через энергетическую систему человека, не обойдутся без слова хилер, и им не помешает его сходство (по звучанию!) со словами киллер и хилый...

Но надо иметь в виду, что странно и неблагозвучно могут звучать и русские слова в том случае, если они изобретены только с целью заменить собою иностранные. Попробуйте догадаться, что означают следующие слова (именно ими члены Академии российской в конце XVIII века предложили заменить уже привычные иностранные слова): шаротык, сверкальцы, многоостровие, извитие, ячество, топталище, побудка... Думаю, что немногие вспомнили о бильярде, брильянтах, архипелаге, фигуре, эгоизме, тротуаре и инстинкте.

Нужно учитывать и то, что поначалу любое новое иностранное слово может вызвать возражения у говорящих. А.Блок протестовал против слова дифференциация. В.Набоков ввел вместо кроссворда крестословицу. В 20-е годы нашего века в эмигрантской прессе предлагали называть телефон дальносказом, кондитерскую сластежной, вокзал - станом, а адъютанта - попыхачем. В 50-е годы академик Костомаров возражал против слова шорты: "Шорты - это спортивные, теннисные трусы. Но почему же не сказать это по-русски, так, чтобы всем было ясно?" А уже спустя 10 лет после этого Л.П.Крысин писал: "В настоящее время слово шорты употребительно в речи, точно называя тот предмет, который оно обозначает и который имеет довольно широкое распространение" (см.: Л.П.Крысин. Иноязычные слова в современном русском языке. М., 1968).

Можно делать прогнозы относительно тех или иных слов - останутся ли они в языке или исчезнут, но быть готовыми к тому, что прогнозы эти могут и не сбыться. Даже самый тонкий и внимательный наблюдатель может здесь ошибиться. Так, Крысин в 60-е годы (время, когда появилось много заимствований из английского языка: джинсы, клипсы, кемпинг, лазер, мотель, мотороллер, нейлон, транзистор, битник, стриптиз, секс, хобби и др.) писал о "случайных", с его точки зрения, заимствованиях: чипсы, буклет и пассинг. Мы видим сегодня, что его прогноз о том, что эти слова не имеют возможностей остаться в русском языке, сбылся только относительно пассинга (перехода). Что касается чипсов, то это сегодня не только не "жареный картофель", но может быть и вовсе не картофель; буклет - тоже отнюдь не любая брошюра, а издание, которое читают или рассматривают, раскрывая как ширму.

Показательно, что обрусевшие, привычные иноязычные слова воспринимаются иногда как "более русские", чем исконно русские слова с тем же значением. В.Г.Белинский отметил это по отношению к слову кучер (ср. рус. возница). К.И.Чуковский в книге "Живой как жизнь. Книга о русском языке" приводит несколько примеров подобных слов: фонтан (рус. водомёт), архитектор (рус. зодчий), скульптор (рус. ваятель).

Виды заимствования. Слово может заимствоваться вместе с заимствованием предмета, понятия или явления. Этот тип заимствования редко вызывает противодействие даже самых ярых пуристов. В этом случае слово не имеет эквивалента в языке-реципиенте: чай (из китайского), гавань (из голландского), капелла (из итальянского), компьютер, принтер, факс, ксерокс, ноутбук, пейджер, степлер, маркер, аэрогриль (из английского).

Однако нередко заимствуются и слова, дублирующие уже существующие наименования. Именно этот вид заимствования вызывает возражения у поборников чистоты русского языка. В 1928 году князь А.Волконский писал: "Неприемлемо иностранное слово, имеющее уже в русском языке соответсвующее ему и тождественное слово", - и приводил такие примеры: отель - при имеющемся гостиница, анонс при объявлении, идентичный при тождественный. Однако в этом эмоциональном рассуждении не учитываются живые процессы, происходящие в каждом языке, а именно процессы дальнейшей дифференциации языковых средств - семантической (смысловой) и стилистической. Сегодня отель в русском языке - отнюдь не любая гостиница, а обязательно комфортабельная (значение слова гостиница шире: она может быть и шикарной столичной, и захолустной, с удобствами во дворе); анонс - предварительное объявление о событиях культурной жизни; слово тождественный - книжное в сравнении с нейтральным идентичный.

Причиной появления заимствования может быть потребность уточнить и детализировать соответствующее понятие, разграничить смысловые оттенки, прикрепив их к разным словам.

Нередко в момент появления слова в языке нам кажется, что у нового слова есть русский синоним. Но это или не так, или через некоторое время становится не так. Я помню, как несколько лет назад я долго выясняла у студентов, чем скотч отличается от изоленты; сейчас это кажется смешным. Брокер - не любой посредник, а посредник, действующий по поручению клиентов при совершении различных торговых сделок. Крекер - печенье определенного вида и вкуса, приготавливаемое определенным образом. Спонсор (английское) - совсем не меценат (латинское) и не благотворитель (русское). В процессе русификации иноязычное слово может совершенно изменить свое значение: по-французски авантюра - приключение, происшествие; по-русски - "рискованное, сомнительное по честности дело, предпринятое в расчете на случайный успех".

Условия заимствования. Главным условием языкового заимствования большинство лингвистов считает контакт языков и, как следствие этого, хотя бы частичное двуязычие говорящих. Другое важное условие заключается в том, чтобы общество было расположено к приятию иноязычных слов. Общество может отнестись к фактам заимствования резко отрицательно и сознательно попытаться освободиться от иноязычных слов. Так было в истории советского общества, когда в конце 40-х годов, в связи с борьбой с так называемым космополитизмом[1] - "низкопоклонством перед Западом"- не только не принимались новые заимствования, но и изгонялись старые, привычные слова. Иноязычное слово ассоциировалось с идеологически чуждым, непатриотичным, враждебным. Это коснулось даже специальных областей знания, например, техники, кулинарии. В учебниках для технических вузов вместо бульдозера и скрепера появились тракторный отвал и тракторная лопата. В кулинарии высмеивались лангет, эскалоп, антрекот (все это предлагалось называть просто мясо). Знаменитый кондитерский магазин на Невском из "Норда" превратился в "Север", а пирожные, продававшиеся там, изменили свои экзотические французские названия: буше стало "круглым", эклер - "продолговатым", а пирожное шантеклер просто исчезло, "поелику равносильного ему слова не отыскано было", как сказали бы в XVIII веке.

Хочется вспомнить слова В.Г.Белинского, писавшего в 1844 году: "Бедна та народность, которая трепещет за свою самостоятельность при всяком соприкосновении с другою народностью..."

Ошибки при употреблении заимствованных слов. Заимствованные слова могут претерпевать в речи различные фонетические трансформации: грейпфрут (английское) превращается в грейфрукт, грейтфрукт или попросту в грейп; почтамт (немецкое) - в почтамп или почтампт, бидон (французское) - в битон... В словах дуршлаг, пуловер и скрупулезный звуки меняются местами, происходит ненормативная перестановка ("друшлаг", "полувер" и "скурпулёзный"); в словах нюанс, юрисконсульт, интриган и эскалатор добавляются лишние звуки (получается "ньюанс", "юристконсульт", "интригант" и "экскалатор"), во многих словах возникают лишние "н": появляются ошибочные "инциндент", "дермантин", "беспрецендентный", "компроментировать" вместо нормативных инцидент, дерматин, беспрецедентный, компрометировать. Грубой просторечной ошибкой является произношение мягких согласных вместо твердых в некоторых словах: "клизьма", "механизьм" вместо клизма, механизм. Звуки могут исчезать, а вместо одного звука может произноситься другой, так возникают "асвальт" вместо асфальт, "транвай" вместо трамвай, "биллетень" вместо бюллетень, "дивиденты" вместо дивиденды, "конплимент" вместо комплимент...

Напомню, что одним из важных моментов при нашей оценке иностранного слова является уместность его использования. Уместность может быть двух типов - смысловая и стилистическая. Самая распространенная ошибка при употреблении заимствования обусловлена незнанием значения слова. Поскольку в сознании говорящих иноязычная лексика занимает особое положение и часто служит символом учености, причастности к какой-либо престижной сфере, малообразованные люди склонны злоупотреблять заимствованиями, не вполне понимая, что говорят, путая одно иностранное слово с другим, используя книжные заимствования вперемешку с просторечными словами: "Что нужно сделать, чтобы был правильный дефект речи?"; "У меня сегодня репрессия"; "Сказали: нужно обращаться по дистанции". Подобным образом разговаривает герой рассказов М.Зощенко: "Будто вдруг на меня атмосферой пахнуло", "А хозяин держится индифферентно - ваньку валяет"; "А в кухне ихняя собачонка, системы пудель, набрасывается на потребителей и рвет ноги". В рассказе Зощенко 1926 года "Обезьяний язык" высмеивается такое неуместное использование иностранных слов: "Вот вы, товарищ, небось, не одобряете эти пленарные заседания... А мне они как-то ближе. Все как-то, знаете ли, выходит в них минимально по существу дня. Хотя я, прямо скажу, последнее время отношусь довольно перманентно к этим собраниям. Так, знаете ли, индустрия из пустого в порожнее..."

Заимствованное слово для говорящего может быть показателем качества и престижа. Благодаря "экспортности" слова создается видимость чего-то более значительного. Заимствование предпочитается для придания большего веса, лучшего качества, модности и привлекательности. Иногда это выглядит смешно и просится в пародию: "Ночью суперклубы - ночные, супершоу - эротические. Направо - стриптиз. Налево - шестовой стриптиз. В центре для аспирантов - "Шестовой стриптиз-марафон с консумацией". Ты понял? На слух напоминает консоме с пашотом, на вкус - страшно даже представить. Причем пугает не столько "консумация" (ну не страшнее же эксгумации!), сколько "марафон". Тут бы спринт потянуть..." (М.Мишин. Элитарный эксклюзив).

В заключение предлагаю читателям игру в слова, целью которой является запоминание значения и написания некоторых иноязычных слов, достаточно широко употребляемых в художественной и научной литературе или в средствах массовой информации. Угадайте слово по его толкованию (оно должно быть обязательно заимствованным по происхождению) и запишите его, а затем проверьте себя (ответы см. в конце статьи).

· Глубокое уважение, почтительное отношение к кому-чему-л..

· Составлять из частей целое.

· Порочить, бросать тень на чью-л. репутацию.

· Молодежная гостиница-общежитие, предоставляющая простейшие удобства по доступным ценам.

· Развитие, изменение; 2) постепенный переход от одного состояния к другому (в общественной жизни, культуре, науке и др.).

· 1) Противодействие; 2) группа лиц, ведущая политику противодействия правящей партии, правительству, основному научному направлению и т.п.

· Противник в споре.

· Часть прибыли акционерного общества, распределяемая среди акционеров.

· Лицо, посылаемое Церковью для распространения религии, а также с благотворительными целями.

· Торжественное открытие художественной выставки.

· Тоска по родине; 2) тоска по прошлому.

· Богач-выскочка.

· Въезд из одной страны в другую для проживания.

· Сборник повествований о христианских мучениках; 2) перечень подвергшихся страданиям, мучениям.

· Произведения иудейской и раннехристианской литературы, не включенные в библейский какон, 2) сочинение, предполагаемое авторство которого недостоверно и сомнительно.

(Ответы: пиетéт, компоновать, компрометировать, хóстел, эволюция, оппозиция, оппонент, дивиденд, миссионер, вернисаж, ностальгия, нуворúш, иммиграция, мартиролóг, апóкриф.)

М.Б. Елисеева

[1] Космополити́зм (от др.-греч. κοσμοπολίτης — космополит, гражданин мира) — мировоззрение мирового гражданства, ставящее общечеловеческие интересы и ценности выше интересов отдельной нации.

Впервые космополитом провозгласил себя киник Диоген. В дальнейшем для киников космополитизм означал превалирование интересов личности над государственными.

В истории СССР этот термин известен в уничижительном смысле в рамках словосочетаний «борьба с космополитизмом», «безродный космополитизм», связанных с одноимённой идеологической кампанией в 1947– 1953 годах.

«…Ослепление, в котором в наше время находятся народы, восхваляющие патриотизм, воспитывающие свои молодые поколения в суеверии патриотизма и, между тем, не желающие неизбежных последствий патриотизма—войны, дошло, как мне кажется, до той последней степени, при которой достаточно самого простого, просящегося на язык каждого непредубежденного человека, рассуждения, для того, чтобы люди увидали то вопиющее противоречие, в котором они находятся (Л.Н.Толстой. «Патриотизм или мир?»)