Четырнадцать 36 страница

…Кулаки и мироеды уже тогда были! Почему же вечно у русских выделяется один и «ровняет» всех остальных – с землей. Не знают середины – т. е. моста через пропасть, разделяющую полюса рабства и господства…

Может, Вовка встанет на крыло и мне поможет – за 1, 5 часа он написал портрет, которому позавидовали бы и Ван Гог, и Пикассо.

Он смело комбинирует необыкновенные, фантастические цвета и идет на преувеличенные эффекты – «всё просто, Ватсон – вот тебе и необыкновенность, и сила! »

Из-за этих многочисленных занятий живем как бы табором: на всех столах и кроватях что-то разложено.

Список моих и Вовкиных болезней /ранений! / так длинен, что можно смеяться уже, а не плакать: мои: рахит, ревматизм, иногда радикулит, холецистит, аппендицит, зубы, кисты, 2 воспаления легких, простудные заболевания, боль нервов, боль в глазах, слабое «шумящее» сердце, астения /плюс прыщи и вялотекущая шиза! /. Вовкины: шейный и поясной радикулиты, беспрерывные простуды, дистония, неполное зрение, выбитые зубы, синусит, геморрой, заражение крови /плюс операция на яйцах! /

А сколько болезней у папы, хворей у мамы /что уж говорить про Женьку/.

…Хороших буду меньше ритуально ценить, а больше использовать хорошее в них.

…Инструментальная музыка – ангельская, а голос – если не опирается на инструментальную музыку и стихи - источник человеческого. Соблазн ангельского? «кимвал звучащий» заслоняет любовь…

Дело не в упразднении искусства, а в понимании ценности человеческого начала, не имеющего ни вида, ни величия…

На минутку включил телевизор: мелькнул С. Филатов с фразой: «сколько нового, созидательного, красивого вообще в обществе…» – выключил.

Слушая БГ: «парни они некнижные…»

Трудно песеннику не быть революционером – это любому поэту трудно.

Либералы построят, а консерваторы потом охраняют – от следующих поколений либералов, у которых чешутся руки всё снести и построить по новому.

Если б писали не на камнях и тому подобном, то Моисей, может, 100 раз, как я, подумал и передумал насчет «7дней» – а так на 1-ой мысли и остановился. «Пришел взять у вас заповеди каменные и дать заповеди плотяные и гибкие». Имели Бога, у которого 1-ая мысль была и последней – Христос пришел превращать точку в сферу, соразмерную человеку - с тем, чтобы мог прийти Дух и превратить сферу в бесконечность.

«Даже известным писателям после их смерти есть место на тесной, тесной полке и надо быть достаточно плоским, чтоб «сосуществовать»; а из остальных людей, вон, растут трава и деревья /что-то они сегодня беспокойны на ветру/». Словно бы едет битком набитый общий вагон с единственной отрадой – ландшафтом за окном /каждый записывает своё впечатление от него в свою собственную книгу…/.

По ТВ спор Зюганов - Федоров: эти новые большевики исповедуют старые принципы: «грабь награбленное», «кто смел, тот и съел» и т. д. И так без конца будут сменять друг друга «преступление и наказание»; наказание, перерастающее в преступление. Начинают со святого возмездия, а кончают грязным воровством и кровавым грабежом.

…Свежий воздух в комнатах как свежее, чистое белье.

«Нет смысла жизни» – и от тоски тянут душу вверх – наверное, не случаен этот «инстинкт», наверное, есть там дом и Родина…

Грызть семечки – вот также вгрызается сознание и грызет, грызет неутомимо, полоумно; жевать жвачку – вот также и сознание всё время пытается что-то съесть, растереть и раздавить, и жует, жует, не зная остановки.

…Зернышко кофе – какие у него благородные точеные формы, какой запах! - сколько есть благородных материй…

Наверняка, наиболее успешные преступления совершаются полицейскими - ведь у них огромный опыт. Они знают и механизмы преступления, и механизмы расследования и они прекрасно закамуфлированы.

Да, конечно, лучше 1 раз увидеть, чем 100 раз услышать, но ведь жизнь так разнообразна и коротка: лучше о 100 вещах услышать, а единственный отпущенный на видение раз употребить на то, о чем невозможно прочесть /как поет БГ/.

Когда идеальное отдельно от материального, тогда и то, и другое остается без проверки. Совесть – это реакция идеального на материальное, а здравый смысл – это реакция материального на идеальное.

Газданов «Призрак Александра Вольфа» – похоже на дуэль с Набоковым и его «Найтом»!

Борясь с чувственностью, закруглился на «хорошей литературе»; и детектив для простых и умные расклады для умников, и хэппи-энд – и вот, поди ж ты – даже не мог прокормиться этим.

По ТВ волею судеб подряд показали двух усачей, С. Говорухина и Н. Михалкова – как похожи… Выдают себя за «неравнодушных людей», но гонором подкрепляют свое «неравнодушие». Сын погиб – и вот уже Говорухин ультрапатриот, патриот в состоянии психоза; предки аристократы – и уже «сволочи большевики», но папа большевистский аристократ – и уже «не надо забывать прошлое», положение с фильмами и личное положение в обществе прекрасное – «не надо никаких перемен, никаких выборов».

«Трудно ждать от людей беспристрастности» – но пристрастность – это такая фантастика, такой абсурд, что тоже трудно.

…Откровенен и искренен только тот, кто уверен, что его главное хорошо спрятано. Не быть же самому 5-ой колонной для врага!

В Италии вон за 40 лет чуть ли не 50 правительств сменилось – и ничего, благоденствуют. Русские не «медленно запрягают, но быстро ездят», а то очень медлительны и нерешительны, а то очень уж безответственно ломом орудуют.

Махнул рукой, вычеркивая слова – и зримо вылетели души их, оставив кое-как захороненные трупы.

…«И рассадил слова рядами по пятидесяти и накормил все это великое множество досыта, толкуя смысл, заключенный в немногих обыденных фразах, которые ранее они слушали, но не слышали, отчего и оставались голодны».

Вспомнил о голубом хитоне Христа – только им и заинтересовались, только его и посчитали наследством Христа, христианством. «Распнем проблемы мятежные на кресте и тогда останется только то, что нужно: голубой хитон, Царствие Небесное».

По ТВ З. Серебрякова – все же удивительный художник. Как безмятежны женщины и в самые страшные времена. «Вечная женственность». «Пирожные – самая вкусная еда» – с этим не поспоришь. «Будьте как женщины и дети». …Конечно, то время было переполнено идеалистами. /Возрождение – это становление идеализма, идеальной плоти…/

Снова: в шахматах /науках и т. д. / гроссмейстеры, а в рассуждениях и жизни - 2-ой разряд. Если бы столько же совершенствовались в жизни, сколько в делах своих, разве не были бы гроссмейстерами в ней?!

2-ой разряд – это вовсе не естество, это беспомощность, халтура, произвол и страсти…

На даче как будто в книгу попал – и оттого не могу писать! Стал персонажем. Заливает вода жизни белую бумагу и боюсь, что размажутся чернила.

Вовке: «сыграем ещё или сам складывай фигуры?! » – «Не-е, сложу». Я удивился: «А ты, оказывается, глупый и трудолюбивый, а не умный и ленивый! »

Пишу на даче на поляне, а Вовка под носом играет в футбол: «Вовка, выключи телевизор! »

Писатель если и сочиняет, а не берет прямо из жизни, так ведь сочинить способен только то, что способен представить: многие сюжеты ему совершенно незнакомы!

…Я рисую мир в становлении, авангард - в разрушении, классицизм - в аристократическом сохранении и применении, реализм – в бюргерском сохранении и потреблении. Возрождение – это тоже становление, но становление всего плотского, позитивистского и потребительского…

Лозунг начала века в искусстве: «смелей трактуй натуру» – да ведь это Ленин в 17-ом!

«Если б не знали, не имели бы греха» – Христос принес не только прощение согрешившим, но и грех праведникам.

Человек как прошлогодний снег, как цвет на траве и облако в небе. Как вода из крана, утекающая в трубу…

Вовка: «конфету будешь? » – «Нет, и тебе не советую» – «А кому советуешь? » – «Ангелам в раю. И их бы я не стал обычной пищей кормить – а вот ты, наверное, с ними обошелся бы не лучше, чем с конфетой».

«Все мы знаем людей, которые смеются горьким смехом и любят делать людям больно». Тут не столько злоба, сколько жажда понимания и товарищества по несчастью: «испытаешь тоже, что я и будешь близок мне».

«За что эта боль… - это, видимо, что-то в крови» /БГ/.

По весне делаем уборку во дворе: вот старая грязная варежка: «выкинуть? Нет, пожалуй, может пригодиться, при тех же уборках, например» - вот так вот: как и многие, веду отсчет своего благосостояния от такой драной варежки…. Низкий поклон тебе с красным от натуги лицом.

«…Там строгости, но я живчик, разъедаю все запоры, как ржа – железо! »

«Медлительно думает соседка о соседке: «предлагает ведро картошки, змея…»»

«Любовь в отношениях между людьми так же необходима, как смазка деталям машины – иначе детали будут тереться друг о друга всухую. Вежливость и корректность? – смазка получается слишком вязкая, густая. Вежливость – это профессиональная любовь. Старые методы великолепны, но непрактичны, слишком дороги и неэкономичны – это как кирпичная кладка на яичном растворе. Современный мир не требует энтузиазма и трудовых подвигов – всё построено и уже на ходу: мы не столько строители, сколько водители – тут нужна холодная, трезвая голова…»

Спотыкнулся слабый на дороге о камень и со злостью пнул его. А сильный не спотыкается. …Войны слабых. Раскалились языки и, того гляди, один слабый возьмет что-нибудь тяжелое и сильное и запустит в другого слабого – а его «прихлопнуть» ничего не стоит, так он слаб. Но боится надорваться первый слабый…

«Ты это специально» – «Это ты специально сказала про специально». Рассчитайте-ка, сколько раз за день вы напали и сколько раз нападали на вас…

Делал – и уронил, разлил, разбил – и возмущен проклятьем, павшим на меня: «разве это справедливо?! Нахожу повод и начинаю ругать его – ведь всё связано и можно вытянуть и такую ниточку - перекладываю хотя бы часть проклятия на него. Может, это и справедливо!

Рубенса вешали в церквах!

…Средневековую религию отделили, опротестовали, модернизировали… На их картинах не жители превратились в христиан, а Христос в жителя и плотское из тленного стало нетленным.

Мой сон: меняемся на дом в деревне: «ба, да у этого дома подъезд как у какого-нибудь солидного банка» – сумрачный подъезд, сумрачный день, фонари горят под козырьком… А внутри какая-то своя жизнь, много народу, но вроде бы нас ждали и с нами любезны. «Вот ваши апартаменты» – действительно, апартаменты, кают-компания. Правда, в темных углах какие-то темные личности, но их всё время выталкивают, на них всё время шипят, так что всё спокойно и нормально. «И это тоже наше? » «Да-да». А потом вдруг оказалось, что это действительно кают-компания, всем принадлежащая, у всех на пути, как проходной двор лежащая – т. е. это вовсе и не дом был, а корабль – и рубка с капитаном есть – и вон он отчаливает от причала…

Вовкин сон: толпы играют в футбол по всему городу, по всем улицам. Суматоха: «где мяч? » А я наверху на вертолете веду съемку…

Воин в амуниции со множеством остроумных карманов встречает воина с огромной дубиной…

Следы блинной жидкости на стене – «а, было дело… - следы гнева! ». «Зачем стирать – это тоже вдохновение! »

Иду: «а руки тоже идут: вишь, как двигаются, раскорячившись и напрягшись. И вот этакий треножник думает?! »

…Живописцы рисуют живописно… С чистыми живописцами не о чем говорить.

История евреев: сначала фараон долго не хотел отпускать, потом сами долго не могли войти… - вечная история.

…Разве не бесы одобряют войны и убийства, как это склонны делать попы и разве не бесы одобряют разврат, как это склонны делать «люди искусства».

…«Братья и сестры» при параде на праздник Пасхи, братья и сестры» поют хором и сидят рядами на лавочках…

Радио: «…умирают ликвидаторы Чернобыля…»

«Не поеду ни за что! Пусть едут те, кто строил и задумывал эту пакость и её обслуживание. Где они вот сейчас – небось, кофе в постели пьют, ни о чем дурном не помышляя?! Я за чужие решения и действия не в ответе».

«Пронесет; улицу ведь я переходил, горячее на ноги не проливал…»

КВ-радио: треск взаимонепониманий и хаос взаимоперебиваний – не надо ничего слушать, и так ясно, каков мир!

Да, БГ – это «гордо реет буревестник».

Ад – это когда падаешь с высоты, рая. «Обычные люди»: нет высоты, нет и падения. «Они здесь и больше нигде». Если только, стесняясь, они не скрывают что-то.

…Кто сказал что природа реалистична – она фантастична, мы просто привыкли; и ходим только по тропинкам в этом лесу.

Вот ему умирать – «так давайте, ценить его оставшиеся время, давайте, всё время будем с ним: будем смотреть на него, говорить с ним и запоминать его».

«Прощай, доколе свидимся; сейчас я стану трупом».

По ТВ фигурировала женщина с добрым русским лицом, но потом выяснилось, что это актриса – разочарование.

Просим папу достать нам баптистских песен, вроде «Горы Сион», но он опять отыскал только нечто оперно-эстрадное… У настоящих протестантов протест, у православных «грешен есмь; святись, Господь». Не случайно рок не развит в католических странах.

26марта 95г.

Комментарий к Мазуччо

№8 Как будто вчера написано – тысячелетнее царство абсурда…

В книгах тоже прячут трубачей.

Т. е. сначала поп читает проповедь, а повесы показывают себя пустозвонами, а потом поп показывает свой срам, а повесы показывают свою человечность; ни то, ни другие не ведают о том – и поп остается попом, а повесы повесами.

№1 Божественный смех! Опять фейерверк подмен и превращений. Любовные страсти людей и коней. Высокий порыв к прелюбодеянию. Вражда всех со всеми и при этом комедия всех положений. Искусство убийства и искусство сваливания убийства на другого. Смерть от темных делишек сначала представленная как мирная смерть на нужнике, а затем как смерть в бою. Поганая, жестокая участь, постигшая, казалось бы, безобидного человечка. Магистр – а как до жизни, так безмозглый осел и петушок.

«Неистощима фантазия зла в его играх с дураками». «Все хотят быть благочестивыми, а спрос рождает предложение – так вот: собрать бы все эти предложения, да и сжечь».

Босховская сила.

8апр. 95г.

В поисках ритма, стиха, песни

Проснулся в 3 ночи…

- всё кажется странным в это время:

словно в хранилище душ

- пусть приснится им трубный глас.

Выбитые зубы – как выбитое здоровье…

И не спеть мне пока.

А бывал здоров как кукла…

- пока не выходил на ветер:

шатало всяким ветром

и всегда больница была моим белоснежным домом,

замком из странной детской сказки.

Если б я не делал ошибок…

- от них дела мои увядают как листва

- и наступает осень.

Оглянусь, уходя

- вздрогнешь от взгляда моего

и станет жарко, жалко.

Еще один упавший вниз

поет о любви в до предела жестоком мире.

Взгляни, взгляни на дом свой ангельский, ангел!

- что еще остановит падение!

«Мне уютно в постели,

буду делать эти два часа бесконечными» –

подумал я, согретый теплом и возбужденный холодком.

«Остановлю время и буду как в раю! »

«Я не ощущаю ничего неприятного! »

«Нирвана! »

Пьян без вина, нежен без женщины.

Глядя на сияние тающих снегов

- весеннее золото -

вспомнил о золотой осени,

как радостно трепетали

сухие, желтые листья на ветру

в ожидании своего полета.

Захваченный их воодушевлением,

я понимал,

что присутствую на пиру,

где землю называют раем.

«Пишу стихи – а клонит в сон и болит живот»

- не дышу, а вздыхаю.

Я тихий, смирный;

когда мне плохо,

начинаю напевать жалобную песенку:

«всё уладится».

Я ладонью своей

легко охватил весь свой лоб

- и легко охватил бы и сердце

- как им справиться!

невозможно не сдаваться!

Поэтому и пою «Колыбельную» мою:

«я тихий, смирный;

всё уладится»…

Ранним утром, чистя зубы,

несколько возбужденно двигаю рукой;

потом сажусь и утопаю,

с одного легкого вдоха обретая покой.

И вот я прибавляю нематериального напора

на нематериальную среду своих занятий;

но обыкновенность моя будет необыкновенна другим

- велико предъизбрание моё, велик уже и пройденный путь.

«Необыкновенная разновидность обыкновенного несовершенства»

- и понеслось препирание

и мне уж ни до чего –

ударили молотом,

после того, как я почистил зубы

и, сев на постель,

ощутил уют.

Они напали на меня,

они злорадно смеются

в напомаженных душах своих.

Посмотрю на них

невинными глазами!

Вижу сон, в котором маленький кустик земляники

превращается в большое дерево

/мучительно и сладко видеть этот сон,

не отхожу от земляничного куста

и учащенно дышу, пьяно думая:

«я нарисую себя среди ветвей твоих

и Вову, прислонившегося к грибу…»/

Они не опоры, а только «мыслящий тростник»,

ослабла «тысяча и одна нить» паука быта

- не правда ли, что-то будет?!

18апр. 95г.

В поисках речи к кому-то; споры

«Всегда радуйтесь! » - кричат мне сзади Содом и Гоморра, а впереди апостол Павел, но как – ведь я знаю, что люди будущего будут знать всё и мы станем для них не больше прошедших опыты кроликов. Не говорю о фанерных фасадах, «рекламных щитах» – сгорит мякина наша. Сколько не рвись, всё равно некие силы времени, в котором живешь, удерживают тебя в бессилии. Или это сам ты «благоразумно» удерживаешь себя в равновесии между добром и злом. Страх сильнее высокой тоски. «Не достиг, но стремлюсь быть первым среди недостигших»?! …Мне сладко моё отчаяние, ибо Бог всякий раз утешает меня, гладит по залитому слезами и светом, поднятому к небу лицу. …Я чувствую, что мне никто не поможет, никакой Гальцев.

«Поплачь, поплачь – легче станет».

«Но контакт с хорошими людьми успокоил бы меня: «я тоже ценность! »»

«…Мои посылы напоминают письма Ваньки «на деревню дедушке»»

Правильно ли с утра до вечера быть столь поглощенным собой. Большее поглощение требует и большей антитезы – потому-то так мучат мысли о коммерции, опубликовании и проч.

…Почему бы и нет? Хватит, помучил себя за бесплатно, теперь порадуйся за деньги /ведь спросом пользуется радость/.

…Вот и папа отмахивается, потому что чувствует, что в чем-то я кардинально не прав. «Что же, Богу – мучение, а людям – радость? Да и можно ли так раздвоиться? »

Пытаясь «начать», всякий раз обнаруживаю много проблем, подводные рифы. Лучше обнаружить их до старта. …Да и возможен ли старт – ведь нельзя хладнокровно планировать страдание.

«Вернемся к практике: каждый новый мотив /в живописи/ труден, потому что он целина для тебя. И разве не естественно, подняв целину, пахать ее затем всю жизнь /и это легко, и это на продажу/. Ведь новизна не самоцель; да и просто можно заблудиться, когда нового и непривычного слишком много».

«Важно балансировать не между добром и злом, а между топтанием на месте и полетом, на деле являющимся падением /если топтался, то платишь болезненным желанием полета/».

«…Первенца, начаток от плодов – Богу, а остальное на потребу» – так и я буду.

Устал уже выдерживать напор неразрешимых мыслей. Бог нагрузил меня так, что не снести ни мне, ни миру /это как текст, написанный одновременно на обеих сторонах бумаги – как читать его?! Хорошо было однобоко разумному Толстому…/ …Неразрешимость – как основа покоя. Если раздвоенность – это слабость и гибель, то неразрешимость – это не иссякающий источник силы и плодов.

…У Бога тоже занимал только должность дворника!

…В писании я тоже должен ввести этот крен в сторону публично-удобоваримого.

…В основе всегда должен быть покой. Поверх – дела, но только постольку, поскольку выдерживает фундамент покоя, благодати, небытия. А венчают строение пики, блики, купола экстазов.

…После разговоров трудно радеть о Боге – а после молчаливого выполнения дел – легко. «Не может из одного источника течь и канализационная вода, и крепкое вино».

…Вот разница моя с другими: к примеру, штрафуют кого-то за безбилетный проезд и вводят для предварительного разбирательства в некую конторскую комнату – так тот там сразу начинает жить, он постоянно тепл и оживлен /что-то спрашивает, шутит, принимает вольные позы и т. д. / - я же в такой ситуации буду как рыба, вытащенная из воды.

Т. е. моя живопись никогда не будет иметь «ни вида, ни величия», но, в спокойствии, я всё же попытаюсь сделать что-то для людей, вне рамок разборок с самим собой. /…В завтрашнем дне мы бессильны – а бессилие мучит – уже в силу его недосягаемости! / …Силен тот, кто способен просто посидеть перед делом, посреди него, задумавшись о нем.

Какая благодать теперь на веранде, когда я убрал ненавистный «глубокоуважаемый» шкаф и поставил высокую лежанку – сколько света, простора, обзора, покоя, свежести! Она играет такую роль, что я, кажется, нахожу новые подходы к жизни – я не мог их найти ни в одном из старых мест! /то темно, то душно, то тесно, то жестко, то шумно/.

Нашел, что надо писать – комментарии на «крылатые фразы» /ух, обрежу крылья! /.

…Маме, на ее ругань: «мам, мы здесь друг друга не терроризируем; ты бы лучше проветрилась».

…А вот в живописи, как ни странно /ведь еще вчера был уверен, что тут перспектива на перспективе/ мало воодушевляющих идей. …Воодушевляет же меня теперь только то, что способно быть публичным. Маленькое – это пробы для себя, аналог моих письменных заметок. …У Толстого есть начетничество – это так же плохо, как мои планы и правила. У человека есть две ноги и две руки – зачем ему костыли, подпорки и ходули?! …Всю жизнь просидеть в углу, над микроскопическим и понятным только тебе – это, конечно, не дело…

…Вспомнил, как говорил родителям: «если, не дай Бог, пожар, спасайте рукописи, картины – это мой нерв, мой мозг, а не мясо, как все эти «ценные вещи»».

…Но уже расшатано здоровье самомучением… Так слаб, что за напряги всякий раз платишь опустошением… «Каждый раз мешкай – не рвись в работу» – всегда есть что гармонизировать в себе.

Не только мыслить надо беспрерывно духом, но и петь, напевать беспрерывно…

…Казалось бы, покоряются лишь отчасти – но разве отдавший в капкан руку не отдался весь?! Самоотверженны, а значит успешны, лишь отверженные. Все остальные лишь присвоили себе дары, которые им не принадлежат.

…Собственно, все эти роки – это тоже рецепты забвения и самоотдачи.

…Оно появляется, поведение – раньше его не было: я как бы задумался и отключился. Сейчас я задумался еще глубже и это уже включение.

…Словесные конструкции – мы каждый день плодим их сотнями – подобны конструкциям техническим. Техник, с руками в машинном масле, в по-рабочему пообтертом комбинезоне, любовно обследует своё детище, кумекает над каждым узлом. Мы же и в словах безответственные потребители: то, что конвейер-дядя произвел, поносил, пока не сошел глянец новизны /и не появился запах жизни-пота/ и бросил.

Спор благодатен: «где два или три мнения, там я среди вас». Одно не стоит – нужно две, а лучше три опоры /или: одно стоит в точке, две – идут на поверхности, три – летают в объеме, пространстве/. Спор – это семейная ситуация. «Плохо человеку одному – с одним мнением».

…Не согреют друг друга полчища исторгнутых. Нужно слиться с миром, умереть, породить антитезу себе и компромисс с собой…

Противопоставляют путанице своих произволов убогие определенности своих мнений.

…Много есть хитроумных уловок, чтобы проломить стену, щит, бедную голову /«мы создаем численный перевес на одном фланге, вы на другом – и вот уже сметены половина наших и половина ваших – полмира; и вообще, уже всё на ушах»/.

…Очевидным образом не справившись с соблазном Содома – побежал от него, но не удержался, оглянулся – ведь это так с каждым… Строим Апокалипсис, Голливуд – сцены для «мистерий»… Побежал, оглянулся – и Содом не только остался цел, но и распространился на величину пробега; убежал от Содома и прибежал в Содом, где дочери зачинают от пьяных отцов своих. «Сжечь ли Содом, побить ли блудницу камнями» – спросили Христа…

Итак, определенность – это то же, что фанатизм, и то же, что самоубийство… Приобрел весь мир /полмира – полмира у «левых»/«правых» /, а душе своей повредил. Закричишь «падите на меня горы «левых»/«правых» - я хочу найти забвение и покой! »

…Россия – это угнетенные угнетатели, бедные колонизаторы…

…Кнут с пряником – полеченная рана, пряник с кнутом – кулинария /а вместе: столовка в больнице/.

…И последняя сволочь, потребляя, настроена благодушнее, чем первый праведник, работая «в поте лица своего».

…Каково им такое «продолжение Библии» читать? И как могут продолжить, если они и не начинали /Библию читать/…

3мая 95г.

«Вечная память погибшим /за Родину/…»

…Подставил русский народ одну щеку Сталину, а вторую Гитлеру – поступил по христиански, потому и победил смерть, достиг вечности, укоренился в памяти…

«Ну почему всегда вместо золотой рыбки пирамида и разбитое корыто, а те, что после нас уже едят? »

Смерть – как проявитель для фотопленки: здесь фотографируем, там увидим себя «как мы есть». …Они попадают в те пустоты земли, где раньше была нефть – и ходят там перемазанные.

Как сочетать движение и память? «Невозможное для человеков, возможно Богу». …Богатое прошлое, богатое будущее – огромный мир; трудно не потерять голову. Начало движения от распятого прошлого, но: только шаг до распятого будущего.

Бегство от тления, прогрессирующего тления. Уже и не верят в долговечность: «хоть бы что-то новое, пусть на миг». Это напоминает шествие по водам – нельзя останавливаться: начнешь тонуть, вязнуть. …Забрались высоко, в прекрасный мир, но и ад не отстает! …Русские не побежали /хотя всё «планируют»! / - у них палисадники серого тленного цвета на гнилых надломленных столбах. Потоп прогресса, прогресс потопа, а русские на дне, «неизвестными солдатами». «Народ безмолвствует как рыба», просторы вечно по простому пусты. Россия – погибшая страна, но в ней пахнет вечностью; ее храмы и дома выглядят как Атлантиды на дне моря. Она участвует в истории как представитель загробного мира. …Загробный мир – это ведь мир подземный, а не небесный: небо не за гробами. Русские в землю растут – у них погреба, подполья и подземелья размером аккурат с американский небоскреб. …Тоталитарный мир – это когда формы господствуют во внешнем мире, а содержание во внутреннем; это смесь красоты и тайны… Нужно разрушить красоту и тайну, чтобы спасся мир – обнаружив новое небо – с новой тайной – и новую землю – с новой красотой.