92 ГОД КОММЕНТИРУЕТ 85-ЫЙ 10 страница

В Москве столько знаменитостей, но их не встретишь в толпе – говорят, что они ездят вон в тех машинах. Мы стоим толпой, а они несутся мимо железным потоком.

…Почему люди предпочитают экономию букв? Не тянем мы даже на полноту собственных имен. Мы все Мэри и Маши, а не Марии.

Почему мне так нравится эта майка с двумя полосками – красной и синей – на груди и загадочными буквами «ВСО»? Простенько, мило, интеллигентно. Пожалуй, нельзя изменить цвета: голубой - цвет романтики, а красный – цвет экспрессии, а значит, и всякого авангарда.

Эта полоска на груди как маленькое знамя, как орден, как твой герб и символ.

И я не имею права отказываться от цветов своей юности: ни от майки, ни от кофты болотного цвета – в ней зелень травы, немного коричневой глины и желтое солнце.

1дек. 91г.

Лука 1 глава.

1-4ст. Задачу себе Лука ставит самую натуральную, никаким неземным откровением, буквальным «Божьим водительством» и не пахнет: «повествования», «рассудилось по тщательном исследовании описать по порядку»; и обращается не к «человечеству», а к некоему конкретному Феофилу.

У всех Евангелий начала различаются и это очень характерно… Один человек, будь он хоть Евангелист, не вмещает всё и он душевный, и лишь вчетвером, с разных сторон они осветили всё. Кстати, это и всегда очень любопытно: сопоставление того, как разные люди смотрят на одни и те же вещи… Это и по сей день: одни говорят, что Христос говорил то-то, а другие – иначе, и опять же нужно это тщательное исследование, тем более, что времена сейчас такие, что не просто говорят, а именно пишут повествования, снимают фильмы, т. е. полностью затмевают первоисточник.

«Очевидцы и служители Слова» – ведь им действительно осталось только слово после смерти Христа. До них была материя, а теперь душа, и ее самоосмысление через слово.

…Вот так во всяком деле многие бегут к цели и лишь немногих отбирает история.

5-7ст. Быть без детей для евреев, вся философия которых построена на размножении, было Божьим наказанием. А ведь они были праведны – вот на подобных нестыковках и прорастают новые времена с новыми взглядами.

Во всей этой истории идет перекличка с Авраамом и Саррой…

8-23ст. Кадить священнику, как говорит Баркли, доставалось едва один раз в жизни, а могло и вовсе не достаться – ведь священников было много: около 20 тысяч. …Это в душевные времена сколько людей, столько и храмов, а в духовные должно быть так же, как в материальные… Т. е. этот день каждения был величайшим днем в жизни священника, не было в этот день никого на земле, кто бы был ближе его к Богу. Это как дождаться своей очереди на личную встречу с Богом. Захарии пришлось ждать до старости. …На какое-то расстояние служения мы можем рассчитывать, имея терпение, но получение личной встречи, получение права на каждение, которое преображает тебя до конца – это уже жребий Бога… А чтобы Бог говорил с тобою, мало и праведности – нужна еще мольба. Но Захария не стал злоупотреблять каждением, которое делается от лица всего народа, для своих личных нужд. Он знал, что Бог знает. И он просто боялся Бога, не смел обращаться к Нему с личной просьбой. ... В конечном итоге, Бог откликнулся не только на мольбу Захарии, но и на моление народа. Во всей этой главе поведение народа описывается как достойное появления Мессии. Не случайно и потом к Иоанну приходили толпы. /Христос проповедовал уже не в столь благоприятные, мрачные времена; ведь Иоанн и то настроение народа – это последняя вспышка старой веры, а Христос – это первое слово новой, которое пришло в полной тьме, подобной тьме в 1-ый день творения, когда от старого остались лишь сами небо и земля. /

…Вино как заменитель духа, как материальный дух…

…Дух Святой в чреве – остается только, действительно, чтобы Дух зачинал. …Иоанн – это тело, исполнившееся духом, а Иисус – это дух, воплотившийся в теле. …Непорочное зачатие Христа – это та таинственная, всегда остающаяся непознанной точка начала всех начал, каковая есть во всем. И это как бы пророчество о будущем всемогуществе Духа. Ведь как много может современное знание…

…Чтобы написать про Иоанна, надо бы знать про Илию - в чем тут параллель?

…Честно говоря, к таким персонажам как Архангел Гавриил, я всегда относился с некоторым подозрением – как и к самим ангелам. Смущают сами имена – зачем они, человечьи? Смущает сверхъестественность материального толка. Духи, воплотившиеся в некую небесную материю? А Христос – это дух, воплотившийся в материю человеческой плоти, а Дух Святой – это дух, воплотившийся во всё вещественное. Христа утешали, укрепляли ангелы прошлого, а не Дух Святой будущего. Ангелы детства. Гавриил и равные ему – это наиболее приблизившиеся к земному воплощению, а значит и к «уровню» Христа, ангелы…

Время испытывает на способность «вместить».

Ангел явился Захарии, а не Елизавете – женщины не играли никакой роли в Иудее. Да и проблема в этом случае была с мужской силой Захарии. …Молчание Захарии похоже на великий пост и тут предсказание будущей деятельности и самого Иоанна. Ведь и он, пророк-праведник, с другой стороны, был полон сомнений насчет будущего. Да и легко было Аврааму и Сарре, над ними не висел комплекс знания о том, что всё славное уже в прошлом, а в современности вряд ли что подобное возможно... Явление Марии - интересно, первое ли это явление ангела женщине в истории человечества? …Явление ангела Захарии началось с «не бойся», а продолжилось: «радость и веселие тебе», а с Марией наоборот. Поведение же Марии было чуть ли не аналогичным поведению Захарии: она смутилась /но страх на нее не напал, она размышляла /смешной момент! /. …Если сомнение Захарии в соответствии с Ветхозаветными установками было сочтено греховным и наказано, то сомнение Марии было расценено как естественное.

…Кто же не внял и Иоанну, «который был больше всех пророков» – не внял потому, что изменилось их сознание – к тем пришел Христос, как зачинатель новой веры, как новый Бог, не тот, что творил материальный мир.

…И откуда взяться силе у Захарии, если бы не вошел в него Дух Святой?

…Если при рождении материального мира мужчина породил женщину /не менее невероятный факт, чем непорочное зачатие/, то с Христа началась эпоха, когда женщина порождает мужчину, женское начало порождает мужское. …Если бы Захария заговорил, то он бы был Иоанном-предтечей, но он не в силах был выразить переполнявшее его.

24-38ст. …«Обручение» – не есть ли это стадия «дружбы».

…Если Захария и Елизавета были оба из Ааронова священнического рода, то здесь другая пара: род Ааронов и род Давидов. Там только праведность и святость, а здесь праведность и жизнь.

…«Наречется» Сыном Всевышнего – т. е. не был им ранее? Был, но не был Сыном? Быть может, их двое было, близких к Богу: Он и сатана – один ниспал, другой стал Сыном.

Дух ведь подобен мужчине.

…Марии уже никогда не быть таковою в замужестве, каковой она была девою. Даже возникает ощущение, что всё это было не с ней. Вечная метаморфоза.

38ст. Ответила просто, покладисто, соглашаясь, может, и без большого понимания.

…У Захарии же разговор с Богом не получился /и это тоже смешно! /. Так и Иоанн, по сути, знаками говорил с народом, у него не было проповеди как таковой.

35ст. У меня ведь тоже было это осенение…

39-41ст. У меня все эти женские пророчества, восклицания и взыграния младенцев почему-то тоже вызывают улыбку. Словно бы давно прошли ветхозаветные времена, а тут две праведные женщины по причине небывалых своих беременностей воспряли как древние пророки и заговорили высоким религиозным стилем. И это перекликается со средневековыми живописными ангельскими осаннами.

…Зачем пошла Мария к Елизавете, да еще с такой поспешностью?

Что это за «нагорная страна»? …Северная нагорная страна Ветхого Завета, Назарет и озеро Галилейское христианской эпохи, и южный Иерусалим Святого Духа.

42-55ст. «Откуда это мне, что пришла родственница моя»!

…Тут есть какая-то перекличка с любовью бабушек к внукам. То не было ничего, а то и сын, и внук… «Господин мой тот, о ком взыграл любимый сын мой»… Это чуть ли не единственная радость и игра Иоанна за всю его жизнь /младенец играет – что больше может удостоверять в светлом? /.

…Рожденные в законном браке подзаконны и их судьба предопределена и ограничена, а это как первая любовь девушки, еще совсем чистая. «Если не будете как дети», то и дети ваши ими не будут.

…Вот это место и служит главным основанием для возвеличивания «девы Марии» в религиях, чего я никогда не понимал…

…Кто мог передать всё, что они говорили друг другу?

Смирение /которое лишь сама она поставила себе в заслугу/, вера, любовь и надежда Марии сменили мужскую твердость и мужественность, с коими Иисус Навин входил в святую землю.

Речь Марии – предвосхищается будущая проповедь Иисуса, в тех ее рамках, в каковых она была бы понятна и ветхозаветным. «Низложил сильных с престолов и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем» – в этом суть, переворачивающая всё, и до сих пор не понятная никому из религиозников. Время силы прошло, теперь сила в алкании и в смирении...

…Это радость и хвала Марии не к себе, а радость, что Бог призрел именно на эти качества, что им сотворил величие. Этот мир, наверняка, был ей антипатичен.

…Все сильные чувствуют себя сидящими на престолах. А слабые вышли в мир и познали свою слабость. Вся надежда на то, что уже после смерти у них уберут престолы и они сделают ужасное открытие, а у нас уберут дорогу и мы будем как тренированные спортсмены. /Так я был удивлен, взяв после тяжелых набивных мячей обычный баскетбольный мяч – обычно отнюдь не легкий. /

56-66ст. Зачем была так долго в гостях и почему ушла до рождения Иоанна? Марии словно требовалась эта близость в первые три месяца после своего необыкновенного зачатия.

…У Елизаветы было полно родственников и соседей, а у Марии ни о чем подобном не упоминается. Она вообще была в постоянном странствовании. Так и Христос ходил по дорогам. Об Елизаветином ребенке радовались, потому что такое чудо было им понятно, а Марии пришлось скрываться, никто так и не узнал ничего, а то бы вердикт был однозначен. Так и Христу приходилось скрывать, чей Он Сын. Потому что Его чудо было неслыханным. А Иоанново пустынничество, напротив, было им, религиозникам, совершенно понятно.

В Иудее давали непростые имена; например, «Иоанн» значит «Иегова милостив». «Илия» – это «Иегова – мой Бог» …«А каков Иегова? » – «Иегова милостив». Кстати, не случайно, как видно из Нового Завета, имя Иоанн стало распространенным, тогда как прежде, кажется, его вообще не было: они почувствовали, что Бог милостив и потому сильно было их желание называть так своих сыновей.

…Женщина сказала, а мужчина написал… Пишут, когда отнимается речь, когда нельзя объяснить иначе, когда требуется утвердить своё слово окончательно.

…Кстати, а написано ли что-либо про обрезание Христа?

…От этого-то стремления затащить его в «родню» и убежал Иоанн в пустыню

65ст. Рассказывали по всей нагорной стране Ветхозаветного мышления… Это Бог, еще не спустившийся с гор.

Это удивление и страх, и положение на сердце кажутся смешно преувеличенными. Пересуды, наверное, были – людей подобное занимает. Но ведь сам этот народ произошел от подобного чуда. …И то, что Иоанну отсекли голову было таким же страшным преступлением, как и распятие Христа; даже: из одного преступления следовало второе. …Кончилось так же трагически, как и у всего иудейского народа: в вечной темнице, с отрубленной головой на блюде, преподнесенном проститутке.

…Проповедь Его была среди народа и вечно не могли Его отыскать, и Он ускользал – Он не был статуей, всем видной и известной, Он везде и нигде.

67-80ст. Основной мотив Захарии: спасение от врагов. Христос покажет им, что источник, причина существования «врагов» – в нас самих. Это ведь вечная история: валим на других, нам, мол, мешают, нас доводят и т. п.

76ст. Когда говорят так прямо, то невольно возникает ощущение, что тут не взаправду, как если бы всё это говорилось задним числом. Пророки, чувствовалось, были исполнены великих сил и то, лишь иносказательно что-то высказывали, а тут сразу и без всяких околичностей. Ведь тем самым они обесценивали древние пророчества. Уже в 3-ей книге Ездры я отмечал подобное…

«Восток свыше» – что это? Четыре неба – по числу сторон света?!

79ст. Чуть ли не у всех пророков, и у Давида, и у Соломона и т. д. можно отметить это сочетание богословского с поэтическим. Когда есть такая поэзия, есть жизнь в религии.

80ст. «Младенец… и был в пустынях» – он уже, наверное, не младенцем там был… Ребенок должен расти в пустыне, если хочешь, чтоб в нем был дух, среди людей, если хочешь, чтоб он был душевно гибким, среди природы и работ, если хочешь, чтоб он был материальным трудягой.

Темнота, лежу усталый, но от радости, что могу уже и полежать, вновь воскресает моя надежда… И я фантазирую, рисую светлое будущее, это такая прекрасная игра: «надо стремиться уже здесь, на земле к обретению новой жизни, многих новых жизней – каждый год новой. Вот я был усталый, а сейчас лежу радостный и свободный – это тоже новая жизнь. И я её посылаю в будущее, а усталость, тяжести и трение пусть остаются здесь, сползают и разваливаются на куски…

…Знамя трепещет там, впереди, в первых рядах, а ты всего-навсего рядовой воин, ты в засаде и твое время ещё не пришло. А оно – точка на горизонте, но я верю, что она не исчезнет, а, напротив, приблизится.

Буду есть худшее до тех пор, пока и хорошее не испортится!

Что легче – высечь первую искру или разжечь с её помощью большой костер?

Светлые посланники в языческое строительное царство.

Вот Ездра вспоминает как они возвращались из Вавилона, как собирали свое золото и серебро и вдруг его оказалось много и люди, отказываясь от кубков для вина, отказывались и от самого вина – всё ради Храма Господня. И как считали своих, не забывая и последнего человека…

Вот неизменный, всё тот же, но так и не постигнутый, лукавый рассказ о сотворении мира, эта первая притча…

Мне трудно быть мудрым вдали от источника мудрости, мне трудно быть праведным вдали от источника праведности, рядом со мной нет ни учителя, ни праведника…

…Я спорил тогда с одним типом и т. к. спор запомнился, несмотря на чуть ли 10-летний срок, запишу его:

Он говорил, что ответы важнее вопросов, а я, что, наоборот, вопросы важнее ответов. Он: «вопрос задать легко, сыпь «что почем» и все дела. Ответ – это ценность, а вопрос – муть». А я: «ответ – это дело техники, главное, нащупать проблему, задать вопросом верное направление поисков».

Он спорил на стороне «мира сего»: «оделся получше, сделал карьеру и всё видно, никаких вопросов». А я, подсознательно понимая, что всё на нашей земле находится в круговой взаимосвязи и нет ни начал, ни концов, ни вопросов без ответов, ни ответов без вопросов, спорил из чувства противления, чувства справедливости, стремясь этой своей противоположной крайностью восстановить справедливое равновесие…

Я как шахматист выбираю из толпящихся претендентов нужного мне сейчас и делаю им очередной шаг – ход. Только самого нужного, я не могу позволить себе никаких излишеств, чтобы не перехватил инициативу мой невидимый враг. Я выбираю чутьем, а нюх дело тонкое, значит, и я должен быть тонким и дышать запахом цветов и трав.

Но если нет шага необходимого, то ищу шаг хотя бы неложный.

Опять произошел скандал /не сейчас, уже несколько часов прошло, несколько последних листов я написал после; про него сразу не мог писать, пока не остыл и не отстранился. Так что можно не беспокоится насчет того, как бы он не торпедировал меня – отделался головной болью/ с папой всё на ту же тему, которую, морщась, даже не хочу называть. Это то самое разделение, которое принес Христос, разделение на «сынов человеческих» и религиозников. Он: «чё у тебя за работа?! Чё ты делаешь по дому?! Чё ты там пишешь?! » Я сам не ожидал, что войду в такое бешенство. Его бы должно было испугать уже то, что я каким-то странным, совершенно не похожим на себя и неуместным способом, стал показывать перед ним руками так: /в тексте рисунок/ - «а ты значит такой?! ». Кончилось тем, что я заорал всепобеждающим благим матом, в неспособности больше терпеть.

Сами виноваты – довели один другого до белого каления. Так что самым искренним было бы попросить прощение не ему у меня и не мне у него, а ему у себя и мне у себя.

Человеку свойственно обесценивать труд другого по той же самой причине, почему ему до дела оно кажется более легким и быстрым, чем во время самого дела: свое – это реальность, а чужое – это абстракция /вторая степень абстракции! Первая - это свое не во время самого дела и чужое во время самого дела/.

Сегодня ночью наша шавка дважды, вкупе с Женькой, всю семью будила своим лаем. Я избил её, а во сне всю ночь вовсе убивал, прыгая на неё двумя ногами, т. к. не чувствовал в себе силы для того, чтобы ударить посильнее. Теперь сижу совершенно разбитый, как после прежних дежурств, пытался ещё доспать, когда увидел, что ничего не соображаю, но это не был сон, это было как прикосновение чернильной ручки к промокашке: вытягивались потоки черной крови и я очутился в большой луже.

Еще одна живописная идея /так же и в писании/: рисуешь совершенно коряво и знаково… Т. е. сначала рисуешь как «ничего не знающий» /Павел/, а затем как знающий всё…

Усталость, печаль, тщетность – ну что слова? Слова все использованы, они тоже устали, печальны и тщетны. Трудности гасят воодушевление, юность прошла. Удовольствие удовлетворительного довольствия. Ты много ходил, но так и не научился жить на природе, вытоптал себе место и поселился в этой пустоте. И слова и темы здесь повторяются тысячи раз – каждым поколением – и нет ничего нового.

То череда дел, многотрудность каждого сдвига в них – и переутомление - а то вдруг ясное, хорошее состояние, а как раз вроде бы уже нечего делать /и нет настроя на дела: всё прилично обрыдло и виноват я сам/ и я читаю газету.

Вышел на, кажется, вечно темный двор вечно темной, пугающей южных соседей страны…

Свободы должно быть столько же, сколько хлеба в естественной мере: чтоб не почувствовать пресыщенность и не похулить её.

Началась снежная зима и моя уборка…

В споре с отцом: «прихоть, что пишешь, никому это не нужно» - «А не прихоть была, что ты семью завел; кто тебя просил, кому это было нужно? »

…Первый сын – это сын полной любви. С Женькой уже не справились /любовь их уже вырождалась/, а Вовка, подозреваю, был просто недосмотром, типичной для них халатностью.

«…Отмахиваешься? Мол, ничего не хочу ломать, ведь это такая морока: всё переделывать. Вот так всегда люди реагируют на новое, отменяющее старое; и чем дальше они зашли, тем больше одеревенели – «чем дальше в лес, тем больше дров» в другом значении!

Одно дело, когда у тебя заранее есть рама и ты для неё рисуешь, а другое, когда наоборот: ты рисуешь в чистом поле и это создает раму истинного величия...

Значит, говоришь, сугубо исследовательский, экспериментаторский, никакими «заказами» не связанный подход…

Мама с папой теперь чаще находятся в своей спальне – перетащили туда для удобства кресло – а мы с Вовкой в своей – и Вовка прямо-таки строчит нечто, так что у нас теперь как явочная квартира: всё время заперто и пускают лишь своих. И Женька неожиданно частенько оказывается в одиночестве во всей остальной квартире. Иногда забеспокоишься, как он там и не нужно ли ему чего, чтоб не скучал и не нервничал, но понимаю: а ведь ему одному лучше всего. Пустота – вот что для него идеально. Так он хорошо сохраняется. Всякому больному нужен покой, а вместо ласки ему нужны телевизор, семечки, еда и т. п.

…Разделение на желтую и белую бумагу выглядит несостоятельным: стараться надо всегда, а что получится разве знаешь заранее?

«Вовка, ты своим писанием не себя возвысил, а меня превратил в пародию! »

…Запечатлеть неуловимый шум жизни, извлечь его, раскручивая. Большое бы подавило всё. Большое, сотворенное из «членов», оказывается и подлинно жизнеспособным!

Вообще, нет ничего проще гениальности! Просто «гений – парадоксов друг». Многие меняют свою гениальность на популярную шутливость /это веселое спасение! /.

Я буквально ежеминутно должен чего-то достигать, иначе для меня всё обесценивается.

Что уж так переживать за Горбачева?

И это бесконечная тяжба, в ней не бывает победителей.

Вопрос о Елкине и Горбачеве – это простейший тест для определения типа личности.

Ненависть Елкина к коммунистам – это ненависть фашиста!

ГДР – это же смех, один и тот же народ с одинаковым рвением строит и капитализм, и социализм…

…Сколько же консервативных кругов проходить нашей стране? Они как казни египетские.

Петух орет, беспокоится в соседнем дворе, может уже всех наседок убили, скоро его очередь; это ведь нетрудно почувствовать, то, что в этом дворе, в этой среде обитания ты надолго не задержишься, здешним нужно лишь твое мясо, даже не мясо, а сразу суп.

Представляю: вхожу к нему, в его потемки, он словно ждет и смотрит огненным взглядом, стоя боком ко мне. Я говорю «чего ты» и сразу задумываюсь, углубляюсь: он посланец, нынешний представитель бессмертного – не сваришь в супе – петушиного духа, некоего неповторимого племени. Только это может оправдать жизнь петуха, никто, имеющий душу не создавался специально для супа.

Вновь сильнейший позыв к «новой жизни», к новому «началу» – не могу об этом не закричать! Вот бы с 1-го января… И чтоб после него уже не шарахаться. А пока поддерживать себя в тлеющем» состоянии, ещё раз всё кардинально обдумать…

Корреспондент: «я шел вечерним кремлевским коридором со встречи с Горбачевым…»

В этом доме вздохнут – на Камчатке отзовется. Люди сюда приходят, достигая вершины своей силы, приходят как избранники, как причисленные к небожителям… И вот он – твой дом. И время вроде бы стоит и можно расслабиться. Вечер, пусто, тихо, затерянный дальний кабинет, всё массивно, но это не пугает, это для испуга других. И вот за этим самым столом, на этом же самом стуле будет сидеть другой и задницей он не почует предшественника. И вот, вы будете представлены, всё на этом стуле сидевшие, поочередно и вас будет так много, что мало кого заметят.

Вот табличка на массивной двери соседа: «Б. Н. Ельцин», но никого, наверное, нет, вообще не верится, что жизнь идет…

/У нас здесь такая глушь; теперь уже нет дома напротив, и, оказалось, что за ним нет ничего, пустота и даже земля уходит круто вниз. Словно я на краю, в каком-то заброшенном, всеми забытом месте – ты увлекался, ни на что не обращал внимания и вот сейчас вышел, а там - тишина. Все незаметно уехали куда-то поближе к центру, к шуму, к каменным башням.

Тут бурелом, тут снег, разломанные человечьи творения словно каются на коленях, всегда голые деревья им вторят в мольбе о чем-то своем, нам непонятном, они странные, такие большие и такие богомольные, убогие. Здесь хорошо; хорошо, что меня забыли. Здесь нет перемен и, значит, находящийся здесь будет существовать вечно…/

Суеверие: обязательно проверю, все ли записи были зачеркнуты на черновом листочке… Каково ему там, в мусорном ведре?!

…Легко засыпаешь именно потому, что не стараешься заснуть. Ложишься ещё как бы спиной – лицом ещё там… Когда же тебя разбудят ночью, вновь заснуть трудно, потому что трудно расслабиться и нет этой удаленной точки, на которой можно зафиксировать внутренний взгляд. Ты напряжен от испуга, раздражен, чувствуешь себя плохо и очень сильно хочешь заснуть – для чего начинаешь следить за собой и понукать себя. И можно внушением напустить на себя прямо страшно густой туман, а сна всё равно нет. Наверное, есть большое родство между сном и гипнозом. Нужно расконцентрировать сознание человека…

/Весь длинный вечер прокоротал за шахматами, так что состояние постепенно стабилизировалось. Вечно у меня крен: то свет, то практические меры – а нужно и то, и то!

Только сегодня попросил прощения у папы: мимоходом, неожиданно для себя: «больно уж несчастный у тебя вид. Не надо ссориться, просто мы разные люди, это надо принять». /

Мережковский похож на Синявского… Что-то меня увлекли параллели… А ты сам ни на кого не похож?!

/Точка в конце как безликий конец. Да нет, это если предложения безлики, то для передачи эмоций приходится нацеплять такие знаки. Т. е. ты мог бы опускать слова и выражать поэтический смысл сугубо знаками. В данном случает так: … …?! Я поэтичность выражаю знаками, а они жертвуют смыслом – это равноправно /«всегда всё равноправно у тебя. Как же выбиться в люди?! »/

«Шахматы – спорт, наука, искусство»…

А ведь подобное относится к любым занятиям! Шахматы могли бы быть причислены к высокому искусству, а в живописи можно проводить соревнования?! Просто-напросто, где человек, там не могут не содержаться эти три компонента, даже про «человеческое общение» это можно с полным основанием сказать. …Это у тебя выходит какой-то «светский» подход – Христос бы не одобрил! /Они-то, Греция и Рим, не мыслили страдания, они растаяли как сахар. / Земля наших душ – страдание. Вот на этой твоей тотальной соблазненности идеальными прожектами – «Новый Иерусалим» на ложном, иллюзорном небе – во всех сферах – от «коллективной собственности» до «планов» «новой жизни» и зиждется твое поражение. /Не станет ли теперь тема «внутреннего света» постоянной, наряду с твоим неоматериализмом?! …Повторить сто раз, чтобы запомнить новое слово, словно уча незнакомый иностранный язык. / /Вот о какой гордыне можно говорить, когда ты ясно ощущаешь, что ещё не умеешь ходить: сделав шаг одной ногой, считаешь, что прибыл, забывая подтянуть другую ногу – надо быть ребенком, чтобы научиться ходить! Надо не рассчитывать, а взять и пойти. /

Вовка регулярно принимает лекарство для улучшения общего состояния: вино с алоэ по столовой ложке за час до еды – идет на эти жертвы: выжидает час, утром приходится пораньше вставать… Есть много способов, много лекарств для подобных целей, но случайно ли он выбрал это – вкусненькое!

Ловлю себя за хвост, задумчиво думаю: «а ведь это было под вопросом: писать сейчас или только позднее, - другие дела были. Что бы я написал через час? То же самое, слово в слово?! «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку». В любом акте содержится целый пласт неповторимого, «случайного», присущего только ему.

Слышу, Вовка рассуждает с родителями с позиции авангарда и философии – слабенькая чушь. Но это мне напоминает меня самого лет так 10 назад. Что-то стронулось, но всё это так слабо, далеко за гранью выхода на поверхность реальности. Да и сдался ему этот выход на ослепительный яростный свет, где идет война титанов, где с первых же движений ты в ответ на свет неукротимо закипаешь, начинаешь расти в размерах, превращаться в бешенного зверя. Спи Вова, спи в утробе жизни, сберегай душу, отдавай её сну…